А.Н. Муравьёв
Житие преподобного Савватия

На главную

Произведения А.Н. Муравьёва


Во дни благоверного великого князя Василия Василиевича, при святительстве митрополита Фотия и Новгородского архиепископа святого Евфимия, в обители св. Кирилла, на Белом озере, спасался инок именем Савватий, и подвигами своими превосходил всех братии, так что все дивились его добродетельному житию, освященному глубоким смирением и безответным послушанием своему настоятелю. Отколе пришел он или кто он родом, неизвестно, но ангельская жизнь его сделалась известною по всей окрестности: ибо многие годы пребывал он в обители Кирилловой и уже начал тяготиться суетною славою человеческою, так как не мог укрыться, по словам евангельским, град, стоявший наверху горы. Слышал Савватий от приходивших богомольцев, что есть на ином, большем озере, называемом Нево, каменистый остров, и на нем обитель, наверху утеса, где скорбную жизнь проходят иноки, лишенные всякого удобства для скудных своих потреб, и возгорелся он духом идти на сей подвиг, далеко от молвы житейской. Валаам имя месту тому, и непрестанные молитвы денно и нощно возсылались там к Господу от тружеников.

С печалью отпустили от себя игумен и братия многолетнего сотрудника своего, и с радостью принял его игумен новой обители, где столь же скоро воссияла его слава, потому что и там он сделался для всех примером послушания и терпения, не отрекаясь ни от какой службы и даже не любопытствуя, для чего ее возлагали. Все принимал он с любовью, как бы от самого Господа; тело же свое предавал изнурительному посту, никогда не изменяясь в кротости, ибо каким был в первый день пришествия своего в обитель, таким и в последний своего исхождения. Братия и сам игумен почитали его не как равного себе, но вместо отца, и опять тяжко стало смиренному это общее уважение, ибо он боялся погубить пред Господом мзду свою ради человеческой награды; посему начал помышлять о таком убежище, где бы уже никто не мог нарушить его безмолвия. Дошло до слуха его от окрестных жителей о уединенном острове в Соловках, на море-океане, за два дня пути от берега, с большими внутри оного рыбными озерами, куда только летом приезжали рыболовы; прочее же время этот остров оставался пуст, хотя и был способен для жилища человеческого. Когда на сей раз Савватий, уже украшенный сединами, пришел просить игумена с братиею, чтобы благословили его отойти с миром в крайнюю пустыню, — никакие убеждения не могли подвигнуть их отпустить от себя многоуважаемого ими старца; все единодушно воспретили ему помышлять о своем исходе из обители Валаамской. Старец же все более и более возгорался духом и, как олень, желающий на источники водные, стремился мысленно в неведомый ему остров морской. Ночью бежал он из обители, укрываясь от взоров братии, и, направив путь свой к северу, достиг благополучно поморья. Там начал подробно расспрашивать жителей и услышал от них только неблагоприятные вести о невозможности поселиться на острове, от иных же и насмешки за безрассудное намерение водвориться в столь дикой пустыне в старческом уже возрасте. Но старец на Господа возложил печаль свою и до времени поселился близ устья реки Выги, на месте, называемом Сороки, где издавна стояла часовня; при ней уединенно жил некто инок Герман. Савватий обрадовался, что нашел себе собрата в пустыне, и, с любопытством расспрашивая о желанном острове, убедил его плыть туда вместе с ним по пучинам.

На малой ладье, с молитвою, вверили они себя океану и произволением Божиим благополучно достигли острова Соловецкого. Воздав хвалу Богу, руководившему их до безбурной пристани, они осмотрели, где бы могли водрузить себе хижину. И решились основаться близ озера, за версту от берега морского. Там, прилагая труды к трудам, упражнялись псаломски день и ночь, в поте лица снедая хлеб свой, копая землю мотыгами, и Бог питал их обилием благ своих. Нашлись, однако, завистники их уединения: люди, жившие на поморье, ближайшем к острову, около Кеми, увидев сих двух поселенцев на пустынных дотоле Соловках, стали говорить между собою: "Нам и роду нашему принадлежит сие место, будем иметь там участие". Один из них пришел с женою, по общему совету, на остров и поселился около озера для рыбного промысла.

Однажды Савватий пел с другом своим воскресную всенощную и вышел из кельи покадить крест, водруженный ими на берегу озера; внезапно послышался ему громкий вопль, и с ужасом он возвратился в келью, поведать о том Герману. Оградившись крестным знамением, пошел Герман на голос вопля и, увидев горько плачущую женщину, спросил ее о причине слез. Она же отвечала: "Я шла к мужу моему и вдруг встретились мне двое юношей, весьма светлых, которые начали изгонять меня отсюда, говоря: "Изыдите из места сего, вам не подобает здесь жить, ибо место сие устроил Бог для жития иноческого, дабы собралось здесь множество братии и прославлялось имя Божие; бегите отселе, чтобы скорою смертию вам не погибнуть"; сказав сие, они исчезли". Герман возвратился с пророчественною вестью об этом видении к Савватию, и оба воздали теплое благодарение Господу и Пречистой Его Матери, пребывая в мире и молитве на избранном ими месте. Поселянин же, гонимый страхом Божиим, бежал с острова и рассказал о том братии своей, так что уже никто из них не дерзал с тех пор селиться на заветном берегу Соловецком.

Через несколько лет Герман отошел на реку Онегу для некоторых нужд; блаженный же Савватий остался один и стал подвизаться еще большим подвигом, умножая слезы и пост. Было ему от Господа извещение о скором разрешении от уз телесных, и в нем возгорелось великое желание причаститься Божественных тела и крови Господа и Спаса нашего, потому что многое уже время был лишен сего духовного утешения. Случилось тогда некоему игумену по благоизволению Божию прийти на реку Выгу к часовне для посещения православных христиан. Старец, узнав о том, прилежно молил Бога, как бы ему безбурно пройти морскую пучину и достигнуть устья реки, чтобы приобщиться вожделенных тайн, и Господь, милуя своего угодника, устроил ему все на пользу. В то время море установилось, и великая тишина дала возможность подвижнику, опять на малой ладье, переплыть море двухдневным путем. Пристав к берегу за десять верст от устья реки, он обрел там игумена Нафанаила, и они облобызали друг друга святым целованием. Савватий поведал священноиноку житие свое на морском отоке и молил, разрешив его от грехов, сподобить Св. Причащения. Нафанаил посылал старца к часовне ожидать до утра, доколе туда возвратится, потому что шел напутствовать болящего на смертном одре; но старец просил не отлагать до утра, напоминая слово апостольское: "Не ведаю, что утром случится" (Иак 4:14) и тем намекая ему о скором своем отхождении. Исполнил игумен моление старческое и, сподобив его божественных тайн, просил, в свою очередь, дождаться близ часовни утра, доколе возвратится, дабы и ему просветиться духовною беседою святого мужа и принять от него благословение; Савватий обещал исполнить желание, если Господь благоволит.

Радуясь о получении животворящих даров, достиг он знакомой ему часовни и там уклонился в одну из соседних хижин, чувствуя, что уже приближается час его разрешения. В то же самое время пришел помолиться в часовню богатый гражданин Великого Новгорода, именем Иоанн, который, увидев старца в дверях хижины, просил у него благословения и предложил от себя подаяние; но преподобный, возблагодарив его за милостыню, просил только остаться там до утра, если хочет видеть благодать Божию, обещая счастливый путь наутро, ибо в то время было сильное волнение на море. Иоанн желал продолжать путь, но, ужаснувшись морского и речного стремления, поставил шатер свой у часовни, чтобы переночевать. Между тем блаженный старец, провидя духом, что ночь сия для него последняя, уже не возлег на одр, но целую ночь провел в молитвенном подвиге, окадив храмину фимиамом пред самым своим отшествием, и так без всякой болезни предал праведную свою душу Богу.

Утром утихла буря, и гражданин новгородский пришел в хижину старца принять благословение в путь, потому что разумел его истинным рабом Божиим, но не было отзыва на его молитвенный голос у двери храмины; он отворил ее и ужаснулся, увидев старца как бы живого, сидящего в куколе и мантии с кадильницею в руках; хижина же вся была исполнена неизреченного благоухания. Извиняясь в смелости своей пред старцем, стоял в дверях пришелец; но, не слыша опять никакого ответа на свою речь, отважился приступить и коснуться преподобного; тогда лишь уразумел его отшествие к Господу. В недоумении стоял он, не зная, что предпринять. Ибо боялся оставить преподобного без погребения, но и не смел погрести его грешными руками, однако решился поднять его на рамена с верою и положить посреди часовни. Тогда пришел игумен Нафанаил и, облобызав со слезами тело блаженного, положил его с церковным пением во гроб. Возвратив перстное персти, оба неведомые друг другу пришельца сели беседовать между собою, и игумен сказал гражданину: "Знаешь ли, какого сподобились мы дара от Бога?" Тогда открыл ему все, что слышал накануне из уст святого и как он предсказал ему о своей кончине, приобщившись божественных тайн. В свою очередь рассказал гражданин новгородский то, что сам слышал и видел, и оба, воздав хвалу Богу, разошлись, каждый своим путем, из сей пустыни, где столь нечаянно были свидетелями дивного события.


Впервые опубликовано: Муравьёв А.Н. Жития святых Российской Церкви, также иверских и славянских, 1859.

Муравьёв Андрей Николаевич (1806-1874) камергер российского императорского двора; православный духовный писатель и историк Церкви, паломник и путешественник; драматург, поэт. Почётный член Императорской академии наук (1836).



На главную

Произведения А.Н. Муравьёва

Монастыри и храмы Северо-запада