А.Н. Муравьёв
Житие преподобного Зосимы

Спустя год после кончины преподобного Савватия восхотел Бог прославить своего угодника и то место, где столько лет подвизался он на пустынном отоке; судьбами Божиими был туда приведен блаженный Зосима, который составил там славную обитель и перенес мощи святого отшельника для утверждения своего духовного здания.

Из пределов Новгородских возник сей великий светильник всего Севера, исполнивший его вместе с преподобным Савватием красотою иноческого жития, как некогда осияли всю полуденную страну преподобные Антоний и Феодосии Печерские. На, берегу Онежского озера, в скромном селении Толвуи, от смиренных, но богатых родителей, Гавриила и Марий, родился Зосима и от них заимствовал первые начатки христианского благочестия. Отроком он был отдан научению книжному, которое начиналось по благочестивому обычаю наших предков со Священного Писания, и в нем научился с юных лет отречению от всего мирского. Как олень, жаждущий живых источников, возжаждала чистая душа его горних благ; он облекся в иноческую одежду и начал вести уединенный образ жизни, но и тогда еще тревожила его мысль, что не вполне отрекся от всего мирского, потому что не переставал обращаться в обществе своих родителей, присных их друзей. "Не слышатели закона, но исполнители его спасаются, — помышлял он сам в себе, — и никто не может служить двум господам" (Мф 6:24). День ото дня разгорался все более в сердце его пламень любви к Тому единому, Кто мог удовлетворить его духовной жажде.

В скором времени скончались его родители, воздав им последний долг, юноша роздал после них все свое имение, отпустил служителей и решился на второй подвиг, свыше первого: он уже совершенно отрекся не только красных мира сего, но и от присных и знаемых, и, одинокий, устремился к дальнему северу, искать безмолвия в пустыне. Достигнув поморья, близ устья реки Сумы, обрел он по усмотрению Божию преждереченного старца Германа, который еще недавно был сподвижником отшельника Савватия. От него услышал о житии сего чудного мужа на диком острове Соловецком и о том, как способен морской оток сей для уединенного жительства, обильный лесами для строения храмов и рыбными озерами. Возрадовался духом Зосима при сей доброй вести и помолился: "Господи, настави меня, как мне спастися!" Господь же просветил ему очи сердечные, как исполнить ему благое намерение сердца. Он начал совещаться со старцем Германом, каким бы образом достигнуть Соловецкого острова. И, устроив ладью, пригласил его плыть туда вместе с собою, как некогда с Савватием; с любовью согласился Герман на вторичный подвиг безмолвия пустынного. Обходя остров с мыслию, где бы благословил Бог выстроить обитель, остановились они над озером, на вержение стрелы от берега морского, и тут поставили шатер свой, потому что недалеко было тихое пристанище кораблям и место, удобное для рыбной ловли.

В псалмах и пениях духовных провели они первую ночь своего пустынного жительства на морском мысу; наутро же вышел раб Божий Зосима из шатра своего, и вот ему видится некое страшное явление: светлый луч озарил место, и от востока воссияла на воздухе обширная прекрасная церковь. Изменилось от страха лицо Зосимы, когда он возвратился к другу своему; старец же Герман, по многолетнему опыту искусный в познании человеческого сердца, спросил его: "Скажи мне, возлюбленный, что случилось и какое видение возмутило твою душу?" Чувствуя, что невозможно утаить то, что желал сохранить во глубине смиренного сердца, Зосима рассказал ему подробно свое видение, и Герман рассказал в свою очередь то, чему сам был свидетелем на этом месте, когда еще тут обитал с преподобным Савватием: о изгнании пришедших насильственно поселяться между ними и обещании острова в наследие иноческое. Тем более возбудился Зосима в надежде на будущую духовную славу места и вместе с Германом начал рубить деревья для сооружения кельи, ибо уже помышлял о постоянном жительстве; день они трудились и в поте лица своего снедали хлеб свой, ночь же проводили на молитве.

В исходе лета отлучился Герман на поморье Сумское для общей их потребы, оставив Зосиму одного на острове. Он надеялся возвратиться еще до осени, но ему изменила погода: настало ненастье, ветры, и снега, и зимние бури, так что не было возможности пробиться сквозь морские льды к отдаленному острову, и Герман должен был остаться всю зиму на берегу. Поскорбел сперва духом Зосима о своем одиночестве и предстоявшем лишении необходимой пищи, но возложил на Господа печаль свою. Иная брань ему предстояла, уже не телесная, но духовная, с врагами спасения нашего, которые мечтали отдалить одинокого от избранного им места для обители. Мужественно вооружился Зосима и с верою произнес: "Если восприяли какую-либо власть надо мною, творите, что хотите; если же нет, всуе трудитесь, ибо не можете меня отлучить от любви Христовой". Исчезли призраки, и с тех пор безмятежно пребывал труженик, благодаря Господа, даровавшего ему победу над врагами; но все запасы у него оскудели, и угрожала голодная смерть; и в этом он возложил свое упование на Бога. Однажды приходят к нему два мужа с ношею хлеба, муки и масла. "Возьми это от нас и положи у себя, — сказали они, — и если будешь иметь нужду, употребляй в пищу до нашего возвращения". Долго ждал их Зосима и, не дождавшись, уразумел милость Божию, к нему бывшую; весною прибыл старец Герман и с ним человек по имени Марк, опытный в ловле рыбы; они привезли с собою много всяких запасов.

Спустя немного времени принял пострижение Зосима и начали приходить к нему многие для сожительства в пустыне и устроять себе вокруг его кельи деревянные жилища. Они соорудили малую церковь во имя Преображения Господня на месте видения Зосимы и подле нее трапезу и послали одного из братии в Великий Новгород, к святому архиепископу Ионе, просить себе утвари и антиминс для освящения храма и игумена, дабы пасти собранное стадо. Молитвами преподобного Зосимы посланный благополучно совершил путь свой по морю, озерам и рекам и достиг в скором времени Новгорода. С любопытством расспрашивал его святитель о новой обители на море-океане и усомнился сперва, как могут так далеко селиться люди, в край земли Мурманской и Каянской, и как там быть церкви. Но потом, размыслив, сказал: "Невозможное человекам возможно Богу" (Лк 28:27). Он благословил старца посланника, дав ему антиминс, льняной или шелковый плат с изображением, и все потребное в путь, и с миром отпустил его вместе с игуменом по имени Павел.

Много утешился преподобный Зосима, получив благословение святительское для новой обители. Павел освятил церковь Преображения Господня, по чину начали в ней совершаться божественные службы; прочее же время проходило в постах и трудах: братия непрестанно рубила лес и копала землю для огорода и, черпая из моря соль, давала ее для продажи промышленникам, которые уже начинали посещать уединенное место, прославленное житием иноческим; так питались они от дела рук своих, приобретая тем нужное для пиши и орудия для ловли рыб и строения монастырского. Однако и в сих необходимых занятиях много скорби было праведнику, потому что люди боярские стали приходить на остров, дотоле пустынный, и отнимать у беззащитных иноков рыбную ловлю, осыпая их ругательствами. "Это отчина бояр ваших", — говорили они; и корельские люди приходили также вступаться в достояние иноков. Когда же Зосима изнемогал духом под бременем такой суеты, его успокаивал старец Герман, говоря: "Отче, потребно терпение и молитва; бесы, видя свое поражение, вооружают на нас злых людей, дабы мы, не стерпев человеческой досады, бежали места сего". Смиренно внял его утешительному слову Зосима, а братия подражала его терпению, перенося с любовью всякие искушения. Между тем оставил их Павел игумен, не выдержав трудного подвига, и также скоро удалился другой игумен, Феодосии, присланный от архиепископа.

Тогда преподобный Зосима совещался с Германом и с прочею братиею, да поставится им игумен из числа обретавшихся с ними, чтобы не оставлял обители, подобно первым двум пришельцам. Старцу желательно было избрать некоего Игнатия, который уже много лет подвизался на Соловецком острове в чине диакона. Но никто не дерзал воспринять на себя старейшинства; братья же, посоветовавшись между собою, пришли к отцу Герману и сказали ему: "Все мы собрались сюда искать спасения по слуху о добродетельной жизни отца нашего Зосимы, ради его любви и милосердия, и вот видение было свыше слуха. Никто от нас не может начальствовать на месте святом, кроме того, кому сие указано от Бога, а не от человеков". Раб Божий Зосима не хотел принять хиротонии, по крайнему своему смирению; однако братия настояла, говоря: "Если не хочешь, отче, принять рукоположения, то дашь Богу ответ за души наши". И невольно повиновался им Зосима, к общей всех радости. Некоторые из братии поспешили идти в Великий Новгород к архиепископу Ионе и, приняв от него благословение, сказали: "Владыко святой! Молит тебя весь собор обители нашей, да попечешься о спасении душ наших; монастырь вновь установляется, а игумена нет". Архиепископ отвечал: "Разве нет у вас такого в обители? Если иерей, то благословляю его ради вашего прошения; если же инок, то рукоположу".

С радостью услышав разрешение святительское и повеление скоро явиться избранному ими старцу, они поспешно возвратились в обитель с указом архиерейским и вручили оный Зосиме; уже нельзя было противиться долее. "Воля Господня да будет", — сказал он и, взяв с собою несколько человек из братии, пустился по водам в дальний путь, который совершил благополучно. Иноки возвестили архиепископу Ионе о пришествии своего старца, и владыка много расспрашивал его наедине о Священном Писании и о вновь устроенной им обители; преподобный на все дал ему искренний ответ. Тогда, уразумев в нем истинного раба Божия, святитель рукоположил его в сан иерейский и поставил игуменом Соловецким; братии же сказал: "Вот отец ваш, имейте его во образ Христов со всяким послушанием". Владыка отпустил их с миром, щедро одарив утварью для потребы монастырской, и многие из бояр новгородских по примеру своего пастыря жертвовали в новую обитель серебряные сосуды, и церковные одежды, и жито; а другие добрые люди обещались впредь помогать ему, потому что уже далеко распространялась слава преподобного и его обители, по слову Господню: "Прославляющего мя прославлю". Поклонившись Святой Софии, преподобный Зосима оставил Новгород со многими даяниями и благополучно достиг своей обители. Герман старец с братиею вышли к нему навстречу на берег моря принять благословение настоятельское, и Зосима, войдя в церковь Преображения Господня, торжественно совершил литию за архиепископа, и благоверных князей, и все православное христианство. Прочтено было писание владыки, и преподобный был возведен на место игуменское, с которого впервые поучил братию назидательными словом; время склонялось уже к вечеру. Новый игумен повелел находившимся в обители, иерею и диакону, готовиться на следующее утро к литургии, потому что и сам хотел приобщиться Святых Тайн; таким образом впервые совершил божественную службу в основанной им обители. Лицо его просветилось, как лицо ангела, и благовонием исполнился весь храм во свидетельство его святой жизни; братия же, увидев такое знамение, прославила Бога. Собрались в монастырь к сему торжественному дню и некоторые посетители; преподобный позвал их всех за гостеприимную трапезу, раздавая им просфоры в благословение за принесенные дары.

Побуждаемый еще к большему подвигу настоятельским саном, Зосима стал прилагать труды к трудам и прежде всего озаботился соорудить новую пространную церковь Преображения Господня на месте виденного им света. Положив основание храму, братья стали рубить лес и уже срубили венцы до порога церковного; потом развели немного огня для отогнания комаров курящимся дымом, а сами по обыкновению отошли в полдень на покой, как вдруг неведомо каким образом приблизился огонь и все пожрал до основания. Смутилась братия, говоря: "Не велит нам Бог воздвигать великой церкви"; преподобный же Зосима утешал их так: "Чада, это случилось от неприязни, начните опять с благословением". Отпев молебен, благословил он делателей знамением креста и велел опять класть основание церкви. Когда же братия отдыхала в полдень, многие слышали стук, как будто кто рубит и тешет на церковном строении, и это не однажды, потому что тайно помогал Бог ради молитв преподобного; вскоре совершилась церковь. Потом начали строить трапезу для братства и с внешней стороны присоединили к ней храм во имя Успения Пресвятой Богородицы. Благословением Божиим распространялась обитель и умножалась братия; приходили иереи и диаконы для священнодействия, устроялись кельи и все необходимые службы. Преподобный же более заботился о духовном делании и сам, как бесплотный, подвизался в непрестанной молитве. Многие, привлеченные издали, с любовью притекали сожительствовать с ним и слышать из уст его слово истины; он же, как чадолюбивый отец, всех с радостью принимал и со смирением поучал, раздавая всем наравне одежду и пищу, потому что общежитие учредилось с самого начала и все было в обилии. Он установил весь чин по уставу иерусалимскому, внушая хранить заповеди и предания святых апостол и святых отец семи Вселенских соборов, и весь порядок иноческого жития, как уставили великие отцы Антоний и Евфимий, Савва, Феодосии и Пахомий, и прочие пустынножители, начальники общежития. Сам он подавал во всем благой пример: искать горнего и отклоняться дольнего, а братия, как земля добрая, приемля семена его, сторицею возвращали плод, трудясь в поте лица своего и повинуясь во всем блаженному своему отцу.

Игумен Зосима, помня подвиги блаженного Савватия и то, что мощи его в пустом месте, поскорбел о сем с братиею. В то же время пришло писание с Белоозера от игумена и братии Кирилловой обители такого содержания: "Возлюбленному о Христе, преподобному Зосиме со всею братиею, радоватися. Слышали мы от приходящих к нам из ваших стран о Соловецком острове, недоступном прежде для человеков ради морской скорби и нужды, где не бывало жительства искони, с тех пор как на небеси светит солнце. Ныне же изволением Божиим и Пречистой Богородицы и вашим трудолюбием составилась там обитель, и много собралось братства; но единого дара вы лишены, того, кто прежде вас потрудился на этом месте, во всяких подвигах добродетели, подражая древним отцам, который возлюбил всею душою Христа Бога и, радуяся, восприял блаженную кончину. Некоторые из братии наших, посещавших Великий Новгород, слышали повесть о старце Савватии от христолюбивого мужа Иоанна, который, странствуя ради купли, сподобился погрести тело блаженного вместе с игуменом Нафанаилом, и о том, как Господь ради молитв сего преподобного соблюл на море брата его Феодора и как многие знамения доселе творятся над его гробом. Мы и сами свидетели его добродетельного жития, потому что в нашей Кирилловой обители Пречистой Богородицы положил он начало. Сего ради даем духовный совет вашей святости, да не лишитесь произвольно такого дара, которого вас сподобил Бог; но поспешите со тщанием перенести мощи блаженного к себе, на то место, где он многие годы потрудился телесно. Здравствуйте о Господе, в вечную жизнь, и о нас помолитесь, боголюбивые, да избавимся от всех зол молитвами преподобного Савватия". Возвеселился духом игумен Зосима, прочитав послание, и все единодушно воскликнули: "Это не от человеков, но от Бога!" Отпев молебен, начали готовиться к перенесению святых мощей. Сам Зосима пожелал идти за ними и велел братии усугубить молитвы и стоять на страже, чтобы с подобающею честью встретить, с кадилами и свечами, возвращающихся со святынею, как только издали увидят на море белеющееся ветрило. Благоприятный ветер возвеял плавателям; они достигнули пустынного места, где погребен был блаженный, и, никем не тревожимые, раскопав уединенную могилу, нашли нетленными св. мощи во гробе. Благовонием исполнился воздух, потому что много истекало из них мира, и ризы его, как будто вчера только надетые, недоступны были тлению. С молитвою подняли священное тело и поставили в ладью; опять повеял тихий ветер, им попутный, и увидела издали обратное их шествие по морю стерегущая братия; все устремились ко брегу со свечами и кадилами и, подняв из ладьи святые мощи, положили их на одре, посреди храма Преображения Господня. Радостно припадали иноки к бесценному дару, обогатившему духовно их обитель, ко спасению многих, и после всенощного бдения, наутро, с надгробными песнями положили в раку тело преподобного Савватия и предали земле за алтарем трапезной церкви Успения Богоматери. Недужные притекали на его гробницу и возвращались исцеленными, прославляя Бога, прославляющего святых Своих. Преподобный Зосима соорудил гробницу над могилою и совещался с братиею, как бы написать его образ. И вот, в скором времени, привезли из Новгорода образ преподобного Савватия, написанный по усердию обоих братьев, Иоанна и Феодора, которые имели большую к нему веру ради виденных ими чудес. Сами они вручили икону сию игумену Зосиме, и она была поставлена на гробнице преподобного с теплою молитвою, чтобы ходатайствовал пред Христом Богом о собранной дружине на месте его подвигов. Протекло несколько лет; опять начали стужать монастырю люди недоброжелательные, вторгаясь в его достояние, и Зосима по совету братии решился на время оставить свое уединение, чтобы опять идти в Великий Новгород просить владыку о защите от обидящих. Совершив молебное пение за благоверных князей, архиепископа и все православное христианство, призвали на помощь и блаженного Савватия, дабы он был помощником в трудном странствии. Игумен взял с собою в путь несколько человек из братии и, благополучно достигнув Новгорода, представился владыке. "Будь нам заступником от неразумных человеков, — говорил старец, — часто приходят к нам люди боярские и много делают оскорблений, не позволяя ловить рыбу, угрожая даже совершенно изгнать нас из нашей пустыни и разорить обитель". Владыка обещал свое ходатайство пред старейшими боярами Великого Новгорода, и сам Зосима обошел их с усердною молитвою о защите; все они одинаково обещали оказать ему помощь. Приходил старец и к некоей боярыне по имени Марфа жаловаться на обиды людей ее, посещавших остров Соловецкий; она же, услышав от служителей о приходе старца, вместо того чтобы принять от него благословение, велела прогнать его от дома своего. Преподобный с миром отошел от лица злобы и, покачав головою, сказал ученикам: "Настанут дни, когда жители дома сего не оставят следов своих на дворе сем; затворятся врата и более не отверзутся, и будет двор их пуст"; и по времени сбылось пророчество святого.

Вторично просил игумен архиепископа, дабы оградил его от оскорбления людей боярских, и владыка, созвав к себе бояр, говорил им о дерзости посылаемых ими на Соловки для промысла. Все бояре, обещаясь помогать отселе монастырю, дали ему письменное свидетельство на владение островом Соловецким за восьмью печатями: первая владычняя, вторая посадника, третья тысяцкого и еще пять, пяти концов новгородских. Грамоту сию архиепископ вручил Зосиме, щедро одарил его и, отпустив с миром, многое дал ему на потребу монастырскую; примеру своего владыки подражали бояре, наделив обитель сосудами и одеждами церковными, и добрые люди обещали с верою впредь помогать. Раскаялась и боярыня Марфа в оскорблении ею преподобного; услышав, как величают иные бояре новгородские святого мужа, прославленного добродетелями, она пожелала принять от него благословение, сознаваясь, что прежде напрасно на него гневалась и говорила, будто "отчину ее отъемлет". Одумавшись, сама в себе рассудила боярыня, одна из славнейших в Великом Новгороде: "Как уже столько времени прогневала я раба Божия? Приму хотя теперь его молитву и да отпустит мне Бог мои согрешения, ибо по неведению оскорбила я святого старца". Марфа послала к нему со многим молением, дабы не отрекся благословить ее; пришел по зову ее преподобный, и благословилась у него боярыня с сыновьями и дочерьми своими и посадила его посреди пиршества; возрадовались все его пришествию и дивились житию его.

Блаженный Зосима с обычным своим смиренномудрием и кротостью безмолвствовал, мало вкушая пищи, ибо и между людьми в мире, как в своей обители, одинаково соблюдал воздержание; когда же воззрел на сидевших за пиршеством бояр, внезапно увидел страшное видение, исполнившее его трепета. Ему представилось, что из числа первенствующих бояр шестеро сидят за трапезою, а голов на них нет; опять взглянул он и то же увидел, и в третий раз повторилось видение. Изумленный столь страшным зрелищем, вздохнул он, прослезился и уже более не вкушал пищи. По окончании трапезы и по воздвижении святого хлеба преподобный хотел удалиться, но Марфа удержала его и просила еще раз простить вину ее неумышленную и молить Господа за нее и за чад ее; монастырю же принесла в дар деревню свою, на реке в Суме, у пристанища морского, и иное потребное для обители. При выходе из дома боярыни спросил старца ученик его Даниил: "Отче, почему во время обеда, взглянув на сидевших с тобою, трижды с изумлением потупил ты взор свой и, покачав головою, вздохнул, прослезился и ничего более не вкушал?" Тогда старец открыл верному и любимому ученику страшное свое видение и заповедал никому не оглашать неизреченных судеб Божиих, имеющих в свое время сбыться, доколе он еще будет обретаться в жизни. То же слышал другой ученик его, Памфилий, принявший впоследствии иноческое имя Пахомия, который сам принадлежал к первенствующим лицам Великого Новгорода. Участвовав на пиршестве Марфы, пригласил он к себе на другой день за трапезу преподобного, ибо имел к нему большую веру, и умолял не скрывать от него тайны Божией, так как видел и сам накануне старца, прослезившегося на обеде у боярыни. Блаженный и ему поведал тайну свою с запрещением разглашать ее, и только впоследствии, когда уже исполнилось видение, узнал о том писатель жития преподобного.

Благополучно возвратился в обитель свою игумен Зосима и через несколько времени услышал от приходивших, что на Великий Новгород наступил великий князь Иоанн Васильевич с братьями своими и служилыми ему царями татарскими, и с многою воинскою силою остановился к Старой Русе, а двух своих воевод послал на реку Шелонь. Полки новгородские выступили против них и сразились на Шелони, но победа осталась на стороне великого князя; многие были побиты, другие взяты в плен, а некоторым из них велел князь Иоанн отсечь головы. В числе их были и те шесть бояр, которых видел преподобный Зосима сидящими на пиршестве у Марфы без голов: Димитрий Исаков, Губа Селезелев, Киприан Арзубиев и трое иных с ними. В лето 1471-е, июля 14-го, привел великий князь под свою власть Великий Новгород и удалился в Москву; а немного лет спустя опять пришел в свою отчину новгородскую и взял все сокровища, издавна положенные, еще от времен великого князя Ярослава, в соборной церкви Софии Премудрости Божией и в иных церквах, и боярскую домовую казну. Владыку Феофила увел он в Москву и всех нарочитых людей с женами и детьми расселил по иным городам. Тогда и боярыню Марфу с сыном Феодором и дочерьми сослал на жительство в Нижний Новгород; и сбылось пророчество преподобного о запустении ее двора, когда велела отогнать старца от своего дома, и доселе по его слову пуст и неисследим двор боярыни Марфы.

Старец Зосима непрестанно сохранял в сердце своем память смертную и, устроив себе заблаговременно гроб в своей келье, плакал над ним о душе своей, как бы о мертвеце; во все время жития своего ни дня, ни часа не хотел утратить он для славословия Божия и для трудов, но сам себя изнурял ради Господа. Исполненный дней, благолепный сединами и мудростью и в то же время обновляемый духом, достиг он в мире и тишине предназначенного часа, когда ему было призвание свыше воздать телом естественный долг земному, душою же возлететь к горнему блаженству. Уразумев отхождение свое, старец созвал учеников и сказал им: "Чада мои, иду и я в путь отцов моих, вы же изберите себе наставника". Слово сие как бы оружием пронзило их сердце, и слезы потекли из очей их. "Не оставляй нас сирыми, — взывали они, — Господь чрез тебя дарует нам наставника"; но старец утешал их так: "Не плачьте, предаю вас всемилостивому Спасу и Приснодеве Марии; изберите, кого желаете, на мое место". Братия единогласно воскликнула: "Все бы мы хотели, пастырь наш, погрестись с тобою, но не наша на сие воля; иной суд Божий, а иной человеческий. Господь Иисус Христос, возвестивший тебе отшествие в вечные обители, один Он нам может подать чрез тебя пастыря и учителя, для нашего спасения, и как ты, отец наш, имел о нас попечение, в тленном и маловременном житии сем, так молим тебя не оставлять нас сирыми и по отшествии твоем к Богу".

Посреди общего плача отвечал им умирающий: "Не скорбите о сем, чада и братия; вот я предаю вас в руки Божий и Пречистой Богоматери, а игуменом будет вам Арсений вместо меня"; и Арсению сказал: "Брат Арсений, оставляю тебя строителем и кормителем обители сей и всему братству, собранному Богом на месте сем. Блюди, да ничто не вставится от заповеданного божественными правилами, святых апостол и святых отец, хранимых в Церкви Божией, и пение соборное, и порядок трапезный, и весь чин монастыря, уставленный нашим смирением. Завещаю ученикам своим: ничего не изменять в обычаях, преданных монастырю, и твердо, всею душою, соблюдать устав киновии. Хотящим поколебать или разорить что-либо от заповеданного не попусти, а равно нетрезвое питие и женские лица да не будут иметь места когда-либо на сем морском берегу; даже и дающие млеко стада никогда не допускай сюда, ибо все это служит препятствием черноризцам к должному их течению, и прочих душетленных обычаев удаляйся; да не воздремлешь, храня все сие по Писанию, и Господь Иисус Христос сохранит вас и утвердит в любви своей и исправит стопы ваши к делению заповедей своих, молитвами Пречистые Матери своея, и всех святых, и раба Божия Савватия. Я же, хотя телесно отхожу от вас, но духом пребуду с вами, и сие разумно вам будет: если обрел я благодать пред Богом, то обитель по отшествии моем распространится, и соберется много братии в духовной любви, и исполнится место сие всяким обилием духовным, и в телесных потребах скудости не будет".

Так, поучив всю братию и целовав каждого по единому духовным целованием, с благословением и молитвою воздел горе руки и сказал: "Владыко человеколюбче, Господи Иисусе, сподоби и меня одесную Тебя стати, когда приидеши во славе судить живых и мертвых и воздать каждому по достоянию"; он произнес последнее: "Мир всем", осенил себя знамением животворящего креста, возлег на одре своем и предал чистую душу в руки Божий апреля 17-го, в лето 1478-е. Братия, одев благолепно многотрудное тело его, с надгробным пением положили за алтарем великой церкви Преображения Господня, где сам своими руками выкопал себе могилу. В девятый день явился он старцу Даниилу; сперва показались посреди обители темнообразные полчища нечистых духов, внезапно рассеявшиеся; вслед за сим предстал ему преподобный и радостно сказал: "Сих многообразных духов и вражеских сетей их избежал я милостию Божиею, и помиловавший меня Господь причел меня к лику оправданных им"; сказав сие, скрылся. Истинны слова апостольские: "Потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы" (Еф. 6:12). На третье лето после его преставления братия поставили сень над его гробом и образ Господа и Пречистой Девы для поклонения православных и возожгли перед ними свечу, а приходящие стали призывать в молитвах своих на помощь отца своего Зосиму, дабы избавил от всякой нечистой силы. Один из иноков, Тарасий, имевший большую веру к преподобному, часто приходил на гроб его и беседовал с ним, как бы с живым, говоря: "Раб Божий, будь моим молитвенником ко Христу, ибо и я овца твоего стада". Однажды, пришедши помолиться по обычаю над гробом, увидел доску отодвинутою и часть мантии преподобного вне гроба; старец хотел вложить опять мантию и увидел святого Зосиму, лежащего внутри гробницы поверх земли с ликом светлым и цветущим; руки его, обнаженные до локтей, крестообразно были сложены на персях. Со страхом возвестил о том инок игумену Исайе и многим братьям; они же, изумившись, говорили: "Знаем верно, что мы погребли его во глубине земли, и как же обрелся он поверх ее?", и прославили Бога и его угодника.

Вот и еще некоторые из чудес преподобного Зосимы, которых собрана целая книга, достоверно в обители засвидетельствованных к назиданию благочестивых. Монах Муромского монастыря, по имени Митрофан, рассказывал, что, плавая однажды по Белому морю со многими людьми и стяжанием, носился по пучинам до 30 дней так, что не мог видеть берегов; буря все усиливалась, и волны заливали уже корабль. Отчаянные пловцы призывали во спасение Господа и Пречистую Его Матерь и святых, Ему угодивших; помянули они и основателя Соловецкой обители Зосиму, ибо в его пределах застигла их буря, и внезапно видим стал на корме их благолепный старец, который, когда подымались высоко волны, чтобы поглотить корабль, простирал только на обе страны воскрылия своей мантии, и волны проходили тихо мимо ладьи, никому не вредя. День и ночь носило их дыхание ветряное, и все сие время стоял на корме спасительный старец, соблюдая ладью; когда же направил ее ко брегу, скрылся от очей. Достигнув мирного пристанища, они рассказывали друг другу о дивном старце, ибо не все его видели, а только трое, и прославили Бога, дающего такую власть святым своим.

Нередко живущие близ моря испытывали на пучине спасительную помощь преподобных, призываемых ими в молитвах, и потому имели большую веру к начальникам Соловецкой обители, Зосиме и Савватию; многим являлись они помощниками в бедах морского плавания, и болящим подавали исцеление, и нечистых духов отгоняли от приходящих помолиться на их гробницу. Посему окрестные поморяне начали списывать для себя образа обоих преподобных и держать их в своих домах и в церкви вносить для поклонения православным; но иноки соловецкие не дерзали писать для себя образа своих начальников даже до 30 лет после их преставления, хотя и видали у себя частые знамения. Некто из братии, по имени Иосиф, удержанный противным ветром на одном из островов Соловецких, взошел ночью на высокую гору для молитвы, увидел над тем островом, где стоял монастырь, два огненных столпа, подымавшихся к небу, и уразумел, что это было таинственное явление славы обоих преподобных, которые воссияли из гробов как духовные столпы для утверждения собранной ими паствы.

Сбылось действительно предсмертное пророчество преподобного Зосимы о неоставлении им обители и после своего отшествия в лучший мир, потому что непрестанно он утешал своими явлениями братию, наставляя ее на путь спасения и возбуждая к подвигам. Герасим, ученик его, пришедший однажды из пустыни в монастырь, после утрени вышел на рассвете из трапезной церкви, когда братия разошлась по кельям, и хотел помолиться над гробницею преподобного Савватия; он внезапно увидел старца, из нее поднявшегося и идущего к гробнице Зосимовой. Оглянулся дивный сей старец и сказал ученику своему: "Подвизайся, да приимешь воздаяние трудам своим". Герасим узнал в нем блаженного своего учителя, который тихо спустился в гробницу свою и в ней затворился. В другой раз тот же Герасим, пришедши опять из пустыни в великий четверг, ибо проводил жизнь отшельническую, увидел в трапезе своего старца, идущего сквозь нее в церковь; он последовал за ним и, став возле дверей церковных, смотрел на преподобного внутрь храма. Когда же настало время приобщения и начала подходить братия, святой Зосима сказал ученику своему: "Иди и ты приобщайся божественных тайн Христовых"; старец стоял у дверей храма, доколе не приобщилась вся братия, и тогда лишь скрылся от взоров. Еще один ученик преподобного, Досифей, который удостоился погребать его и был впоследствии игуменом обители Соловецкой, описывает, что и ему было видение блаженного учителя. Однажды во время малой вечерни, стоя на паперти, молился он о болящем клирике, держа в уме своем преподобного, и говорил ему, как бы живому: "Господине мой отче Зосимо, ты начальник обители сей, не попечешься ли исцелить его, ибо многое уже время лежит в болезни?" Опирающемуся на посох свой в глубокой думе, настоятелю предстал внезапно блаженный Зосима, как бы идущий от своего гроба, и сказал: "Не полезно тебе просить о брате том, и он еще пребудет в своей болезни". Сей игумен Досифей написал то, что, по собственному его удостоверению, видел и слышал из уст друга его Германа, ибо и сам жил долго в одной келье с сим блаженным старцем и с большим вниманием перечитывал житие преподобных, составленное им в обители. Герман не был сам научен грамоте, но, вразумленный Божиим промыслом, все то, что видел при жизни преподобного Савватия и после него, при жизни Зосимы, велел записывать клирикам со своих слов, и немало осталось такого писания по смерти Германовой, хотя и просто было писано, как рассказывал старец, не украшая речей, только ради памяти. Но спустя несколько времени пришел один священник на Соловки и, прожив там немного времени, взял с собою сказания Германовы.

"Мы же, — говорит Досифей, — остались без описания жития отцов и начальников наших. Случилось мне, Досифею, быть в Великом Новгороде у архиепископа Геннадия: он спрашивал меня подробно об устройстве обители Соловецкой и просил описать житие и чудеса начальников наших. Много отрицался я по грубости моей и недовольному смыслу для столь великого дела, но владыка настаивал, говоря: "Сколько разумеешь, напиши, памяти ради, ибо мы имеем великую веру к начальникам монастыря вашего; когда и сам я жил на Валааме, был я учеником блаженного Савватия и почитал его за великого и святого старца". Приняв благословение владыки, — продолжает Досифей, — Богу споспешествующу мне ради молитв преподобных отец наших Зосимы и Савватия написал я для памяти, что только мог, и архиепископ удержал меня при себе немало лет. Когда же впоследствии был на Белоозере, в Ферапонтове монастыре, побудил я жившего там на покое митрополита Спиридона изложить стройно, с моего писания, житие начальников Соловецких; потому что он был человек мудрый, умевший излагать ветхое и новое, и Божиим смотрением не отрекся написать на общую пользу хотящим ревновать житию преподобных; писано же было 30 лет спустя по преставлении блаженного отца игумена Зосимы". Сей митрополит Спиридон, как известно по истории, родом из Твери, муж ученый, странствуя по Востоку, был там поставлен без предварительного согласия великого князя Иоанна Васильевича, около 1476 года в митрополиты всея Руси, когда на кафедре Московской восседал святитель Геронтий; прогневанный государь заключил его на Белом озере, где он и скончался. Есть приписка от лица собственно сего священного узника при описании жития преподобных, которая может служить доказательством, как добросовестно составлено житие первоначальников соловецких людьми известными и со слов очевидцев: "Списано житие сие рабов Божиих, первоначальников соловецких, митрополитом всея Руси Спиридоном, заточену мне бывшу тогда в краю Белозерском, в обители Ферапонтовой, Пречистой Богородицы, а понужден к тому от некоего инока Досифея, обители Соловецкой, который был там игуменом и все мне подробно исповедал, и я со слов и описания его собрал, сколько мог, Богу помогающу, ради молитв преподобных Зосимы и Савватия, и написал жития сии на пользу хотящим спастися и ревновать добродетельному их жительству".

Впервые опубликовано: Муравьёв А.Н. Жития святых Российской Церкви, также иверских и славянских, 1859.

Муравьёв Андрей Николаевич (1806-1874) камергер российского императорского двора; православный духовный писатель и историк Церкви, паломник и путешественник; драматург, поэт. Почётный член Императорской академии наук (1836).