| ||
|
«Едва ли кому из артистов XIX века выпала на долю такая всеобщая, такая всемирная слава, такое бесспорное и единодушное поклонение, как Марии Тальони, имя которой гремело в течение 25 лет на всех европейских сценах»,— справедливо говорит в своей монографии Н.В. Соловьев, присовокупляя: «И до сих пор одно воспоминание о талантливой артистке вызывает самые искренние восторги». Действительно, вся сценическая деятельность Марии Тальони составляет эпоху не только в истории балета, но и истории театра вообще: так, Charle de Boigne (в «Petits memories sur l'opera»), называя артистку революционеркой танца, замечает: «До Тальони танцы были ремеслом... Она явилась — ремесло стало искусством», а рецензент «Художественной газеты» (по поводу постановки «Девы Дуная» в Петербурге), в 1838 году, восклицает: «А Тальони! — Тальони одна решительно особенное, отдельное искусство». Даже Булгарин в «Северной пчеле» поет дифирамбы М. Тальони. Восхищаясь необыкновенной постановкой танца, его античной пластикой и легкостью, доходившей почти до бестелесности, изяществом и грацией балерины,— художники, музыканты, поэты, скульпторы, соперничая, старались связать свое имя с именем Тальони. Достаточно указать, напр., на то обстоятельство, что один перечень портретов артистки занимает одиннадцать страниц! Theophile Gautier, F. Bayley, Mery M-lle Talbot, Jubes Canonge, E. Demart, Альфред Мюссе, L. Lenoir, скульптор Барр, композитор Мейрбер, знаменитый Греведон, Canzi, Деверна, Chalon, Robinson, П. Басин — вот те, кто за честь считали посвящать М. Тальони лучшие свои произведения. Популярность у последней была огромная: «Как 25º жары (дает рецензию «Le Journal des Debats») и — полная зала? И между тем, никаких новостей, опера, идущая уже много раз, балет, кажется, наиболее надоевший из всех балетов»; нередко энтузиазм публики шел против тогдашнего этикета (артистку забрасывали букетами); а когда Тальони уехала в Петербург, в парижских газетах то и дело появлялись курьезные, невероятные известия о ее пребывании в России: «Путешествие дивной Тальони от Парижа до Петербурга было цепью торжеств... В Риге толпы любопытных осадили дом, в котором она останавливалась и поднесли ей корзины с виноградом и апельсинами. 4 сентября она торжественно въехала в стены российской столицы, окруженная отрядом всадников и кавалеров, которые выехали к ней навстречу за 4 версты» («Северная пчела», № 239, 1837 г.) и т.д. И вот, зашвырнув в северную Пальмиру удивительную балерину, окружив ее небывалыми почестями,— судьба явила Тальони в лице России второе отечество и — затем, через несколько лет, жестоко посмеялась над артисткой: потеряв, благодаря несчастному случаю, состояние, она принуждена была в старости бегать по урокам в Лондоне и Париже: воистину: sic transit gloria mundi! Но до конца дней своих Мария Тальони жила мечтами о «минувшем блеске своей славы», и в печальном взгляде ее больших глаз на последних портретах мы можем прочесть воспоминание о том времени, когда «зала загоралась огнями при ее появлении». Монография издана отлично и заслуживает самого внимательного отношения к себе. Снимки со старинных литографий (два цветных), виньетки и концовки собраны любящей, заботливой рукой и прекрасно дополняют обоснованный текст. Книга Н.В. Соловьева заштопала лишь одну из тех прорех, какими богата наша исследовательская литература. Давно пора было дать исчерпывающий труд о Марии Тальони, о грациозной «королеве воздуха», так тонко воспетой кн. П. Вяземским. Впервые опубликовано: Современный мир. 1913. № 4. С. 122-123.
Владимир Иванович Нарбут (1888 — 1938) — русский писатель, поэт и литературный критик, редактор, акмеист. | ||
|