В.И. Нарбут
Павел Радимов. «Полевые псалмы»

На главную

Произведения В.И. Нарбута



Стихи. Стр. 248. Казань. 1912. Ц. 1 р. 25 к.

Павел Радимов, если не ошибаюсь,— новичок в поэзии, и «Полевые псалмы» — его первый сборник.

Автор находится в самой начальной стадии своего развития, и о какой бы то ни было форме, выражающей его «я», его взгляд на мир Божий, в данном случае, понятно, не может быть и речи. Стихотворения П. Радимова — вещи, сплошь подражательные. Подражает П. Радимов и Фету, и И. Бунину, но больше всего, как и многие начинающие поэты в наше время, К.Д. Бальмонту. Те же нежные слова о солнце, о воздушной воле, о заре, из которых соткана поэзия Бальмонта,— вложены во многие строки П. Радимова:

«Колосьев легион поет Ему хвалу,
И синих васильков коленопреклоненных,
Кивающих в межи уснувшему селу».

Или:

«Зарею тихий дол, проснувшись, оживился,
И солнца звонкий луч в росинке отразился»...

Безусловно, строки и строфы эти могли вылиться у П. Радимова лишь после хорошего знакомства с певцом «Будем, как солнце». Но автор «Полевых псалмов» нередко впадает в риторику, и тогда сухая схоластика губит хрупкие побеги поэзии:

«О полях, что пьянятся от вешнего солнца,
И о криках с небес журавлей я пою» и т. д.

К тому же П. Радимов иногда настолько увлекается заманчивой прелестью стихов своего учителя, что перелагает их (и довольно-таки скверно) на собственный лад. Так, стихотворение «Веленье Сущего: пусть свет»— почти буквальный пересказ в неудовлетворительной форме известных «Веков (бронза, сталь)» Бальмонта.

Кроме этого влияния, обнаруживается еще другое: П. Радимов заимствовал от Бунина манеру писания пейзажа. Описывается, почти всегда, та же деревенская обстановка,— но чисто объективно и несколько безвкусно:

«Шагает смерть с косой по нивам опустевшим,
Лучи осенних звезд в венце ее горят.
Угрюмо лес молчит. Листы не шелестят,
Рассыпаны парчой на мху полуистлевшем».

Конец другого сонета «Похороны» — в таком же духе, но напряженнее:

«... Кадилом поп бряцает,
Гнусавит пономарь, запутавшись в псалмах
И в прядях длинных косм, шнурочком перевитых;
Шагают мужики. Старухи в шушунах,
Ладонью подперев ладони щек щек изжитых,
Взирают: как вдова обряды соблюдет,
И как проголосит, и сколько слез прольет».

Здесь автор воспринял только внешнюю оболочку Бунина, но в ряде других стихотворений он отметил и ту тоску мирного, покорного одиночества, которая заполняет вдумчивую, бесхитростную лирику Бунина. Все же и Бальмонт, и Бунин остались непревзойденными П. Радимовым,— оттого, что поэзия автора, мне кажется, имеет очень мало общего с этими двумя поэтами.

П. Радимова тянет куда-то в девственные, дремучие леса, на каменные плоскогорья, туда — где безбрежен солнечный свет, где наслаждаются им только звери, да человек-дикарь (тоже по-звериному),— словом, вглубь веков.

Здесь, в этой сфере, автор воодушевляется поэтическим жаром.

Понятна та наивная дикарская психология, какой проникнуто стихотворение «Голые люди идут, дико скачут»: ярка пляска каннибалов, их пиршество — картинно, и вполне законна мысль, пришедшая в голову одного из людоедов: «всю руку он съест»...

Если у П. Радимова «черные рты раскрывают пещеры (кто кого?)», или «в реке бородатый, рукою косматой в нору залез, где уснули налимы»,— речам безыскусственным невольно верится и — прощаешь автору его многочисленные шероховатости: очень уж убедительны простые слова в подлинном поэтическом изложении. А вот, когда П. Радимов начинает мудрить и выделывать разные трюки,— руками разведешь:

«Быстро кустарник слонами обрит»,
«Где птицы бранилися хором»,
«Буду слушать я ветер, тоску, заревое заката кольцо (!)».

Нескладно стихотворение «Будто птицы золотые», так как его, без ущерба для смысла, можно читать сверху вниз и обратно. Часто оступается П. Радимов и падает в бездну пошлости и шаблона («века времен», «из тьмы моей души стремленья», «волю захотела поля оржаного», «над ширью степей долины» и т. п.). Однако под неприглядной наружностью некоторых стихотворений П. Радимова таится поэзия («гремели ветры», «робкой трепещущей моли», «бус ожерелия будут гореть на девичьей груди», «палкой проткнутое мясо каплет растопленным салом», «еж сопатый»), недостает лишь соответствующего размаха, чтобы автор «Полевых псалмов» мог развернуться вовсю в собственном, хотя весьма незначительном, мирке, где бродят разные одинокие фигурки лохматых дикарей: они, ведь, движутся, живут и,— следовательно, имеют право на существование.


Впервые опубликовано: Современник. 1912. № 3. С. 337-339.

Владимир Иванович Нарбут (1888 — 1938) — русский писатель, поэт и литературный критик, редактор, акмеист.


На главную

Произведения В.И. Нарбута

Монастыри и храмы Северо-запада