Д.Е. Остен-Сакен
Начало самобытной жизни А.С. Хомякова

Прочитав с особенным удовольствием и полным сочувствием в 252 № 1860 г. «Русского Инвалида» фельетон, где оценены достоинства и заслуги незабвенного А.С. Хомякова, который займет прекрасное место в отечественной истории, я считаю обязанностью, по близким к нему отношениям, передать в число материалов для описания его жизни все, что я знаю об этом в высокой степени замечательном человеке.

Во время начальствования моего астраханским кирасирским полком, отец А.С. весною 1822 года привез ко мне в Малоархангельск 17-летнего своего сына для определения на службу и поручил моему попечению. Я был уже тогда женат и принял в наш дом юношу Хомякова, как сына, ибо при первом уже свидании он внушил мне и жене моей полное сочувствие.

В физическом, нравственном и духовном воспитании он был едва ли не единица. Образование его было поразительно превосходное, и я во всю жизнь мою не встречал ничего подобного в юношеском возрасте. Впрочем, для него был принят лучший способ образования — домашний, где он, проходя впоследствии университетский курс, брал уроки у лучших московских прфессоров, напри., в словесности у Мерзлякова. Какие прекрасные плоды принесло сторицею посеянное им семя! Какое возвышенное направление имела его поэзия! Он не увлекся направлением века к поэзии чувствительной. У него все нравственно, духовно, возвышенно. Какое прекрасное понятие имел он о словесности обличительной! Имен других профессоров я не помню. Вакантное время проводил он с родителями в деревне (кажется, тульской), где развивались его физические силы, и где он изучал природу.

Русский, французский, немецкий и английский языки знал он как отечественный, владел даром слова. Познания в латинском языке мне неизвестны, но, вероятно, они были основательны, если он, как сказал в речи своей г. Бартенев, в детском возрасте мог заметить орфографическую ошибку в булле непогрешимого папы.

В математике, истории, географии имел познания замечательные!

Ездил верхом отлично, по всем правилам берейторской школы.

Прыгал через препятствия в вышину человека.

На эспадронах дрался превосходно.

Обладал силою воли не как юноша, но как муж, искушенный опытом. Строго исполнял все посты по уставу православной церкви и в праздничные и в воскресные дни посещал все богослужения. В то время было еще значительное число вольнодумцев, деистов, многие глумились над исполнением уставов церкви, утверждая, что они установлены для черни. Но Хомяков внушил к себе такую любовь и уважение, что никто не позволил себе коснуться его верования. Впрочем, он был далеко выше мелкого чувства ложного стыда, и жалкое глумление не взволновало бы его.

Хомяков не позволил себе вне службы употреблять одежду из тонкого сукна, даже дома, и отвергнул позволение носить жестяные кирасы, вместо железных, полупудового веса, несмотря на малый рост и с виду слабое сложение.

Относительно терпения и перенесения физической боли, обладал он в высшей степени спартанскими качествами: в полку служил один офицер, очень вспыльчивый молодой человек, имевший большое притязание на искусство фехтования, и часто вызывал Хомякова на неравный бой. Хомяков надевал на него бурку с рукавами, перчатку с набитыми шерстью крагами и маску, а сам снимал колет. При всяком ударе, который наносил очень легко, опускал эспадрон; противник, пользуясь этим положением, со злостью наносил ему обыкновенно несколько ударов по руке. В это время Хомяков и присутствующие хохотали и приводили тем еще в большую запальчивость противника, который, при получении нового удара, еще менее щадил опущенную руку Хомякова. После каждого ратоборства рука его распухала и была в синих пятнах, но это не препятствовало принимать снова предложение.

Чего нельзя было ожидать от подобного юноши?

Хомяков не более года оставался под моим начальством и был переведен в лейб-гвардию в конный полк. Выбытие его было для меня большим лишением, и я расстался с ним, как с нежно любимым сыном.

Полагаю, что после государей наших, начиная с Александра Благословенного, не в первом ли Хомякове зародилась мысль и пламенное желание видеть смытым с России пятно крепостного права?

Полагаю, что для моих соотечественников, и в особенности для достойного друга А.С. Хомякова — М.П. Погодина, приятно будет узнать помянутые подробности, и если последний примет на себя обязанности биографа, то сведения эти, выражающие начало самобытной жизни человека необыкновенного, могут войти в состав материалов.

<1861>

Остен-Сакен Дмитрий Ерофеевич (1793-1881) - русский военачальник, генерал от кавалерии, генерал-адъютант, член Государственного совета, заведующий военными поселениями на юге России, участник походов против Наполеона, Кавказской войны и Крымской войны.