А.Ф. Писемский
Просвещенное время

Драма в четырех действиях

На главную

Произведения А.Ф. Писемского


СОДЕРЖАНИЕ




ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

И р а к л и й   С е м е н ы ч   Д а р ь я л о в,   отставной корнет, по прежнему своему занятию шулер, а ныне директор компании «по выщипке руна из овец».
С о ф ь я   М и х а й л о в н а,   жена его.
А п о л л о н   А л е к с е е в и ч   А м а т у р о в,   богатый помещик, лошадиный охотник и господин, вообще живущий в свое удовольствие; не молодой уже, но очень еще красивый и молодцеватый собою.
А н и к а   М а т в е и ч   Б л и н к о в,   молодой купчик и тоже очень богатый.
Э м и л и й   Ф е д о р о в и ч   Г а й е р,   другой директор компании «по выщипке руна из овец».
П е т р   П е т р о в и ч   П р и х в о с н е в,   агент по всевозможным делам и содержатель увеселительного сада, называемого «Русская забава».
С е к р е т а р ь   к о м п а н и и.
Н а д я,   горничная Софьи Михайловны.
X о ж а л ы й.
А к ц и о н е р ы   компании «по выщипке руна из овец»
А б д у л — А г а,   татарин и зажиточный владелец мыльного завода.
А г е й-О г л ы-Э ф е н д и,   мулла киргизский.
Г а с п а р   Г а с п а р о в и ч   Б е з х о в — М у р и т с к и й, старый ростовщик из армян, подслеповатый и с трясущейся головой,
О д и н   м о л о д о й   а р м я н и н.
Д р у г о й   м о л о д о й   а р м я н и н.
Г-ж а   Т р у х и н а.
П р е п и р а т о в,   поверенный ее.
Т р и   ч и н о в н и к а.
Ш е с т ь   ч е л о в е к   а р т е л ь щ и к о в.   Д ь я ч о к.   К у ч е р.   Л а к е и.

ДЕЙСТВИЕ I

Женский будуар, с коврами, с мягкой ситцевого мебелью и со множеством модных безделушек
.

ЯВЛЕНИЕ I

Софья Михайловна сидит на одном кресле около стола, а Аматуров — на другом, невдалеке от нее.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (смотря со страстью на Аматурова). Ты очень меня любишь?

А м а т у р о в (потупляя несколько свои красивые глаза). Очень!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Но за что?

А м а т у р о в (пожимая плечами). Во-первых, за то, что хороша собой!..

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (слегка вспыхивая). Ну да, я знаю: ты мне это уже говорил; но это, собственно, чувственная привязанность... А за что же еще ты меня любишь?

А м а т у р о в (как бы несколько затрудняясь). За то, что ты умна.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (довольным голосом). Нет, ты не шутишь?.. Я в самом деле кажусь тебе умна?

А м а т у р о в. Нисколько не шучу!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Ну, а еще за что любишь?.. Скажи мне, милый мой, мне так отрадно это слышать!

А м а т у р о в (опять пожимая плечами). Еще за то, пожалуй, что ты сама меня любишь.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Ах, я тебя ужасно люблю!.. Но вот еще в чем ты признайся мне: других женщин, прежде меня, ты, конечно, любил?.. Без сомнения?

А м а т у р о в (усмехаясь). Был грех!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (быстро подхватывая). Разумеется! Но которую же из них ты больше любил?

А м а т у р о в. Полагаю, что к тебе у меня самое серьезное и большое чувство.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Поклянись, что это ты говоришь правду!

А м а т у р о в. Клянусь, или, по крайней мере, в настоящую минуту мне это так представляется.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (с досадой). О настоящей минуте и не говори, а скажи, что ты всю жизнь будешь это чувствовать!

А м а т у р о в. Полагаю даже, что всю жизнь.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. И какую оы, значит, большую жертву или испытание и самоотвержение тебе ни пришлось перенести за меня, ты перенесешь и не разлюбишь меня?

А м а т у р о в. Зачем же разлюблять?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. И теперь вот, когда мы так сидим здесь, тебе хорошо со мной?

А м а т у р о в. Еще бы!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. А как мне-то хорошо! Я бы всю жизнь так сидела и глядела на тебя! (Вдруг берет Амстирова за руку и начинает целовать.)

А м а т у р о в (несколько смущенный этим). Ну, полноте! (Сам начинает целовать руку Софьи Михайловны.) Но ты скажи, собственно, за что меня любишь?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (стремительно). Я?.. Тебя?.. За все! За твой ум! За сердце твое, доброе ко мне! За твое лицо! За чудные глаза твои! Ты бог какой-то для меня! Идол!.. И меня теперь пугает одно, что неужели это когда-нибудь изменится и мы должны будем расстаться!.. У меня при одной мысли об этом холод пробегает по всей.

А м а т у р о в (несколько встревоженным тоном). Зачем же и с какой стати нам расставаться?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (почти гневно). Мало ли что может произойти! Разумеется, если б я была свободная женщина, тогда другое дело, но я замужем...

А м а т у р о в (по-прежнему с некоторым беспокойством). А разве муж думает уехать или переехать куда-нибудь?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Не знаю! Кто ж его ведает, что он думает! Ему, конечно, не должны нравиться наши отношения... (Торопливым голосом.) Однако я слышу его шаги! Поотодвинься от меня подальше!

Аматуров отодвигается от стола, а Софья облокачивается на спинку своего кресла.

ЯВЛЕНИЕ II

Входит Дарьялов с сердитым и недовольным лицом.

Д а р ь я л о в (грубо жене). Что ж ты, готова? (Кивая небрежно и почти с презрением Аматурову головой.) Здравствуйте!

Аматуров, в свою очередь, тоже ему довольно сухо кланяется.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Я вовсе и не думала быть готовой.

Д а р ь я л о в (покраснев от злости). Значит, ты не поедешь?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Я еще давеча тебе сказала, что не поеду.

Д а р ь я л о в. Почему ж ты не поедешь?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Потому что я совершенно не нужна тут.

Д а р ь я л о в. Нет, нужна!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Зачем?

Д а р ь я л о в. Затем, что это дело серьезное, вековое. Мне, может быть, нужно будет посоветоваться с тобой.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Я тебе ничего не могу посоветовать, потому что ничего не понимаю.

Д а р ь я л о в. Положим, что не понимаешь; но если я хочу этого?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (с усмешкою). Странное желание!

Д а р ь я л о в. Вовсе не странное! Я объяснил тебе, почему я желаю; объясни и ты, почему ты не хочешь ехать!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Так... просто не хочу...

Д а р ь я л о в. Но совершенно беспричинных желаний быть не может!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Отчего ж не может? Может.

Д а р ь я л о в (передразнивая жену). «Может»! Бычок по обыкновению нашел... Все равно что стриженый, а не бритый.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (насильственно усмехаясь). Ну, да, конечно! Все равно что стриженый, а не бритый.

Д а р ь я л о в. Значит, ты дура, и больше ничего!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (вспыхнув вся в лице, но по-прежнему насильственно усмехаясь). Если так по-твоему, считай как хочешь.

Д а р ь я л о в (окончательно выходя из себя). Наконец, ты не имеешь права поступать таким образом! Я это дело затеваю для выгоды, для семейного благосостояния, в котором и ты, я думаю, будешь участвовать! А человек, получая какие бы то ни было для себя выгоды, должен же для этого потрудиться; иначе это будет подло с его стороны!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (тем же насмешливым тоном). Каким же особенным благосостоянием я пользуюсь?

Д а р ь я л о в. А таким, что ты пьешь, ешь вкусно, сидишь в теплой, красивой комнате! Стоит это чего-нибудь?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (потупляя глаза). Куском хлеба уж ты даже укоряешь меня?

Д а р ь я л о в. Я не укоряю тебя, а говорю только, что наши труды должны быть общие.

А м а т у р о в (слушавший всю эту сцену с понуренной головой, поднимая, наконец, лицо и обращаясь к Софье Михайловне). Но куда это вам так не хочется съездить?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Он едет дом покупать и смотреть,— поезжай и. я с ним...

Д а р ь я л о в. Да, поезжай, потому что, не говоря уж о том, что покупка эта не шуточная —в пятьдесят, в шестьдесят тысяч,— но в этом же доме будет и квартира наша. Должна ты, я думаю, видеть ее расположение. Ты же с разными тряпками переедешь в нее, и, может быть, негде будет поставить их.

А м а т у р о в (Софье Михайловне). Конечно, вам нужно посмотреть вашу будущую квартиру!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Какая же польза будет, что я ее посмотрю? Положим, что она мне понравится, но он (показывая головой на мужа), как только купит дом, так все переделает и переменит по-своему.

Д а р ь я л о в. Непременно переменю, но что ж из того?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. А то, что зачем же я буду теперь смотреть на эту квартиру? Тогда и посмотрю...

Д а р ь я л о в. А два раза невозможно посмотреть? Ослепнешь ты от этого? Умрешь?..

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Очень возможно, что и умру. Я без того себя дурно сегодня чувствую, а выеду, еще более простужусь.

Д а р ь я л о в. Ничего ты не чувствуешь дурно, не ври, пожалуйста! Я сказал уж тебе, что ты дура, и мог бы еще прибавить эпитет! Я очень хорошо понимаю, почему ты не едешь! (Сердито надевая шляпу, уходит).

ЯВЛЕНИЕ III

Софья Михайловна и Аматуров.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Вот так каждый день почти такие сцены: никакого терпения не хватает. (Начинает плакать.)

А м а т у р о в (пододвигаясь к ней и беря ее за руку). Ангел мой, не плачь! Умоляю тебя! И отчего, в самом деле, ты не хотела съездить и потешить его? Черт бы с ним!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (с горестью и досадой в голосе). Не хотела, потому что я желала с тобой остаться, а с его стороны это один только фарс и глупая выходка! Я еще поутру ему говорила, что я не поеду, и он ничего, а тут каким тигром рассвирепелым влетел...

А м а т у р о в. Но какая же причина тому, как ты думаешь?

Софья Михайловна молчит.

А м а т у р о в. Уж не то ли, что я приехал, его рассердило?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (не вдруг). Я думаю, что это! Что ж другое может быть? Невежа этакий, забыл всякое приличие: вошел... не поздоровался... не поклонился тебе путем.

А м а т у р о в (грустно усмехаясь). Ревнует, видно!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Вероятно!

А м а т у р о в. Что ж, он выражал это каким-нибудь образом?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Сколько раз, по крайней мере, все без посторонних, а тут и при тебе даже не выдержал. Ты заметил его последнюю милую фразу?

А м а т у р о в. Заметил! Но отчего ты никогда не говорила мне об его ревности?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Зачем же тебя было тревожить? Это мое дело, я и должна все переносить на себе.

А м а т у р о в. Как же, он так прямо и называл, что вот ты любишь Аматурова?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Почти!

А м а т у р о в. Но в каких именно выражениях, я желал бы знать!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Да разные там! Мало ли человек под влиянием злости что может наговорить: что вот он мыкается и работает с утра до ночи, а что у меня только гости и, между прочим, вот ты сидишь целые дни...

А м а т у р о в. Что ж ты ему на это сказала?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (с мрачным выражением в лице). Я ему на это говорю: «Отчего ж у тебя могут бывать гости, а у меня нет? Обедал же у нас прежде Гайер беспрестанно, а теперь Матлетов и Дементьев каждый вечер являются». — «То, говорит, большая разница: с этими людьми у меня дела общие, а с Аматуровым какие у меня дела?» —«А Аматурову, говорю, со мной весело». Это его ужасно обозлило!

А м а т у р о в. С какой же целью ты его еще больше злишь?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Я нарочно это! Что ж, мне так все от него и переносить, как бы он ни поступал против меня и что бы он ни сказал мне! Но что хуже всего в нем: сколько бы он ни сердился, он никогда не выскажет того, что думает и чувствует, и у него всегда под этим таится совсем другое!.. Я-то его уж очень хорошо знаю, и мне иногда страшно подумать, что это за человек...

А м а т у р о в (пожимая плечами). Но согласись, что такая жизнь невозможна и нельзя ж тебе постоянно оставаться в подобном положении.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Конечно, тяжело, тем больше, что я... (Грустно усмехаясь.) Я даже опасаюсь, чтобы он чего-нибудь еще хуже не предпринял против меня.

А м а т у р о в (с беспокойством). Что ж он может еще хуже предпринять?

Софья Михайловна на это молчит.

А м а т у р о в (продолжает). Если действительно, как ты говоришь, его в настоящую минуту больше всего возмущает то, что я езжу к вам, изволь: я буду бывать реже, и мы станем видаться в других местах.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (с некоторым удивлением). В каких других местах?

А м а т у р о в. Очень просто: езди чаще к нам в дом.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Что же за радость — ездить к вам в дом! Ты живешь с сестрами, с братьями! Взглянуть на тебя лишний раз не будешь сметь! Это пытка обыкновенно какая-то для меня, когда я бываю у вас; кроме того, муж будет знать, где я часто бываю, и это ему еще неприятнее будет, чем то, что ты у нас бываешь...

А м а т у р о в (пожимая плечами). Надобно же, однако, что-нибудь попридумать?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (грустным голосом). Что ж попридумать? (Берет себя за голову и на несколько мгновений задумывается.) Несчастная и несчастная я женщина, вот что! Одно, что (при этом все лицо ее вспыхивает) тогда мне в голову пришло, когда он мне сказал, что Матлетов и Дементьев ничего что у нас бывают, потому что у него дела с ними, я тут же и подумала, что если бы ты вошел с ним в дело.

А м а т у р о в (несколько удивленный). Я?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (как-то мрачно). Да!

А м а т у р о в (по-прежнему с удивлением). Но неужели бы это могло обмануть и успокоить его?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (не совсем уверенно). Полагаю, что могло бы.

А м а т у р о в. На каком же основании?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (с несколько забегавшими глазами). Оснований много!

А м а т у р о в. А именно?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (видимо придумывая). Именно... что Дарьялов сам про себя говорит, что у него нет ни друзей, ни приятелей, а есть одни только нужные люди. Ты тогда будешь нужный ему человек, а это положит большую узду на него!

Аматуров при этом усмехается.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Потом ревности настоящей, то есть ревности по любви, в нем ко мне нет, потому что он давно уже любит других женщин.

А м а т у р о в. Но, может быть, это не мешает ему продолжать любить тебя!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (вспыхнув). С какой же стати? Чем же ты меня после того считаешь? Я вовсе не из таких женщин, чтобы меня совсем уж можно держать в рабском подчинении. Если бы мы с мужем любили друг друга, тогда, вероятно, я тебя бы не полюбила, но если бы это случилось и муж мой все-таки продолжал любить меня, я бы ему во всем призналась, хоть бы он даже убил меня за то! Дарьялов же чисто ревнует меня из самолюбия... Боится, чтобы в обществе ему не посмеялись, что ты у нас беспрестанно бываешь; а когда ты будешь иметь дела с ним, тогда никто, конечно, не посмеет ему и сказать того, потому что он оборвет всякого и ответит, что мало ли кто у него часто бывает по делам.

А м а т у р о в (внимательно выслушавший весь этот монолог и с прежней усмешкой). Все это, может быть, весьма справедливо, но я тут бы несколько вопросов желал сделать.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Пожалуйста!

А м а т у р о в (довольно протяжно). Во-первых, какую же сумму денег я должен затратить в его дела?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Ах, Боже мой, какую хочешь! Вы, мужчины, лучше это должны знать.

А м а т у р о в (тем же протяжным тоном). Тысяч тридцать довольно?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Да! Полагаю, что довольно!

А м а т у р о в (подумав немного и усмехаясь). Супруг ваш, скрывать этого нечего, великий аферист и плут. Что, если он надует и обманет как-нибудь меня?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (покраснев). Нет, не думаю... Ты, впрочем, сделай с ним на бумагах.

А м а т у р о в. Бумаги с этими господами ничего не значат...

ЯВЛЕНИЕ IV

Tе же и лакей.

Л а к е й. Барин приехали и спрашивают, скоро ли будет готов обед.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (Аматурову). Начинает уж придираться. (Лакею.) Ты же ведь накрываешь! Скажи, что скоро.

А м а т у р о в (вставая и берясь за шляпу). Мне, полагаю, лучше теперь уехать, а завтра, что ли, заехать переговорить с Ираклием Семеновичем об деньгах?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (нерешительно). Нет, зачем же завтра?.. Мне очень не хочется отпустить тебя! Если бы тебе сейчас идти переговорить с ним? Непредуведомленный, он, пожалуй, дерзость тебе какую-нибудь скажет. Погоди! Постой! (Встает.) Я пойду подготовлю его немного и позову его к тебе!

А м а т у р о в. Отлично, это бесподобно!

Софья Михайловна уходит.

ЯВЛЕНИЕ V

А м а т у р о в (обращаясь к публике и показывая головой на ушедшую Софью Михайловну). Прелестная женщина! Она вся огонь и нервы! Мечтательница, каких мир не производил... Воображает, например, что между мужчиной и женщиной может существовать вечная любовь. Разве между обезьянами где-нибудь на необитаемом острову она еще осталась, а между людьми что-то не видать ее. Но попробуй Софье Михайловне растолковать эту простую истину! Скорей с ума сойдет, чем поверит: расплачется, разрыдается, отнесет непременно это к личности, скажет: «Это вы меня разлюбили, вы такой ветреник»,— тогда как все мужчины таковы, да и женщины тоже; она сама же, вероятно, года через два разлюбит меня! (Пройдясь по сцене.) Неприятно тут еще то, что беспрестанно приходится встречаться с ее мужем. Это скотина какая-то: на каждом шагу, явно, что с умыслом, делает мне грубости и дерзости, а теперь еще денег ему давай, которые, разумеется, ухнут у него, и мне уж никакими баграми не выцарапать их из дел его! Глупо я немножко сделал, что сказал тридцать тысяч,— слишком много!.. Сказал бы, десять, может быть, и тем бы удовольствовались.

ЯВЛЕНИЕ VI

Входит Дарьялов. Лицо его не так уже мрачно и гневно.

Д а р ь я л о в. Еще раз здравствуйте! (Протягивает Аматурову руку, которую тот, в свою очередь, пожимает.) Я давеча, рассердившись на жену, и не простился с вами! Садитесь, пожалуйста!

Оба садятся.

Жена мне сейчас сказала, что вы ездили к нам и теперь даже приехали по одному делу вашему?

А м а т у р о в. Да, по делу...

Д а р ь я л о в (с заметной важностью). Слушаем-с! Будем слушать!

А м а т у р о в. Дело мое очень простое: у меня есть свободного капиталу тысяч двадцать или двадцать пять!

Д а р ь я л о в. Жена мне говорила, что даже тридцать...

А м а т у р о в (несколько сконфузившись). Пожалуй, что и до тридцати наберется! Получаю я с них всего по шести процентов. Согласитесь, что в настоящее время это смешно; а потому не возьмете ли вы их в какое-нибудь ваше дело хоть сколько-нибудь на более выгодных для меня условиях?

Д а р ь я л о в (как бы размышляя). На более выгодных для вас условиях?.. Но в какое же, собственно, дело мое? Я недоумеваю!

А м а т у р о в. В какое хотите! У вас их много.

Д а р ь я л о в. Есть, конечно! Но все это как-то неподходящие. Прежде всего, как вы знаете, я директор компании «по выщипке руна из овец». Не акций же этой компании дать вам на тридцать тысяч? Вы их можете сами приобрести в каждой конторе.

А м а т у р о в (усмехаясь). Без сомнения!..

Д а р ь я л о в. Затем-с у меня пароходство по реке Безводне. Расширять это дело нет цели, потому что местные потребности не требуют того; улучшать тоже нет надобности, так как оно в отличном виде!

А м а т у р о в. Нового какого-нибудь предприятия вы не затеваете ли?

Д а р ь я л о в. Новое у меня одно предприятие: я покупаю дом! Если хотите, дайте мне эти ваши тридцать тысяч под вексель на покупку дома,— я вам двенадцать процентов дам!

А м а т у р о в. А если бы под закладную?

Д а р ь я л о в. Под закладную мне даром, без процентов ваших денег не надобно! Очень мне нужно связывать себя закладной! Я их могу взять только под вексель, с поручительством жены, разумеется!

А м а т у р о в. Зачем же супругу вашу беспокоить?

Д а р ь я л о в. Нет-с, нет! Извините! Я люблю делать цела честно и аккуратно: два человека вернее одного! Согласны?

А м а т у р о в (подумав немного). Извольте, мне все равно! Двенадцать процентов на рубль хорошо!

Д а р ь я л о в (знаменательно). Я думаю, что недурно! Когда ж, однако, я могу получить от вас деньги?

А м а т у р о в. Если они вам нужны, я сейчас же могу за ними съездить!

Д а р ь я л о в. Нет, прежде лучше отобедайте у нас; надобно выпить бутылочки две клико, чтобы спрыснуть нашу сделку; потом вы посидите с женой, а я сосну немного; затем вместе отправимся: вы — за деньгами, а я— к маклеру за векселем! (Громко кричит.) Софья Михайловна!

ЯВЛЕНИЕ VII

Те же и Софья Михайловна.

Д а р ь я л о в. Обедать, пожалуйста, поскорей!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Я думала, что вы заняты. Там все готово.

Д а р ь я л о в. Кончили уж мы, и вы Ступайте в залу, а я пойду и распоряжусь о шампанском... Мы тут дело одно сварганили! (Проворно уходит.)

ЯВЛЕНИЕ VIII

Аматуров и Софья Михайловна.

А м а т у р о в (с насмешкой). Совсем другой человек стал, как денег понюхал; вежливый, любезный сделался.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. У него, кажется, не хватало их на покупку дома, который, он говорит, очень выгоден!

А м а т у р о в. Я уж ему их под вексель даю,— не берет иначе!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (видимо, думавшая не о делах, а совсем о другом). Все равно это!.. О, милый мой! Ненаглядный! (Обнимает Аматурова.)

А м а т у р о в (прижимая ее к груди). Красавица моя, бесценная, сокровище мое!

Голос Дарьялова из залы: «Идите же обедать!»

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Сейчас! (Снова неоднократно целует и обнимает Аматурова.)

Занавес падает.

ДЕЙСТВИЕ II

Большая зала в доме Дарьялова, В левой стороне ее на небольшом возвышении стоит покрытый зеленым сукном стол с бумагами, с разными письменными принадлежностями и колокольчиком. Пред столом поставлены два кресла. По левой стороне, кроме дивана со сголом и нескольких кресел, расставлены рядами стулья.

ЯВЛЕНИЕ I

Входит Дарьялов во фраке, в белом галстуке, белых перчатках, но по-прежнему чем-то раздосадованный и озабоченный. За ним идет Прихвоснев, лопоухий господин, с огромными ноздрями, в пестром платье, с золотой толстой цепочкой, с перстнями, кольцами.

Д а р ь я л о в (почти крича на Прихвоснева). Что это такое! Я жду, жду вас! Вся внутренность перекипела.

П р и х в о с н е в (разводя руками). Да помилуйте, я вчера в десять часов вечера только получил от вас записку!

Д а р ь я л о в. Значит, вы ничего и не сделали? И не привели акционеров?

П р и х в о с н е в. Я сделал, что можно сделать в одно утро: пригласил вон трех чиновников...

Д а р ь я л о в (нетерпеливо). Ну!

П р и х в о с н е в. Потом заехал в компанию «Сыродровка» и привел оттуда человек шесть артельных.

Д а р ь я л о в. Ну!

П р и х в о с н е в. Да еще, ехавши уже сюда, дорогой дьячка из нашего прихода Христом и Богом упросил, чтобы пришел на собрание.

Д а р ь я л о в (с досадой). Черт знает, дьячков каких-то наприглашал!

П р и х в о с н е в (покойно). Дьячок — особа неподозрительная.

Д а р ь я л о в. Что ж все это будет стоить?

П р и х в о с н е в (подумав немного). Стоить будет... Мне за утренние хлопоты и за вечер, что сидеть здесь буду, пятьдесят рублей.

Д а р ь я л о в. А не жирно ли это будет!

П р и х в о с н е в. Нет-с, не жирно! Я полгорода обскакал... Одна компания «Сыродровка», сами знаете, на краю города; чиновники также все в разных пунктах. Экипаж уж нарочно держу на этакие случаи!

Д а р ь я л о в. Не для одного же моего дела вы экипаж держите!

П р и х в о с н е в. Как не для одного? Я сегодняшний день, кроме вашего поручения, ничего не успею сделать.

Д а р ь я л о в. Успеете и другое многое! Сколько же прочим следует заплатить?

П р и х в о с н е в. Прочим следует: чиновникам менее пяти рублей серебром нельзя дать, а то потом их ни на какое собрание и не докличешься; артельным, конечно, можно заплатить и по три, а дьячку тоже пять.

Д а р ь я л о в. Это выходит восемьдесят восемь рублей?

П р и х в о с н е в. Да уж положите на круг сто! Лучше стараться будем!

Д а р ь я л о в (с досадой). Сто ему положить! На вес золота скоро вы станете ценить себя! Будет с вас и восьмидесяти! (Проворно вынув из кармана бумажник и вытащив из него восемьдесят рублей, подает их Прихвосневу.)

П р и х в о с н е в (сосчитав деньги). Откуда же я восемь-то рублей возьму? Свои, что ли, прикладывать?

Д а р ь я л о в. Откуда хотите! Вы тогда, помните, с госпожой той познакомили меня и порядочно за то получили, а она недавно тягу от меня дала.

П р и х в о с н е в (огорченным голосом). Слышал это я, ветреница этакая! Кто им нынче в душу влезет! Горевать вам, впрочем, много нечего, по пословице: «Было бы болото, а черти будут!»

Д а р ь я л о в (усмехаясь). Значит, много этих чертенят?

П р и х в о с н е в. Много... В один мой увеселительный сад сколько их ездит! Вот даже теперь со мной несколько фотографических карточек имею, выпросил у некоторых, будто на память себе! Хотите полюбопытствовать?

Д а р ь я л о в. Кажите!

Прихвоснев вынимает из кармана несколько фотографических карточек и подает Дарьялову.

Д а р ь я л о в (рассматривая их). Это кто такая, например?

П р и х в о с н е в (с гордостью). Горничная одна.

Д а р ь я л о в (внимательно всматриваясь в карточку). Прелесть что такое!

П р и х в о с н е в. Да-с; лучше, пожалуй, другой благородной.

Д а р ь я л о в (продолжая рассматривать карточки). А эта толстогубая?.. Точно негритянка какая.

П р и х в о с н е в. Толстогубая эта — дочка статского советника.

Д а р ь я л о в. Уж и дочка статского советника. Врет ведь как!

П р и х в о с н е в. Верно, так-с.

Д а р ь я л о в. Но это что еще за госпожа? Красками даже себя расписала. Не молодая уж, видно! И набеленная, должно быть, нарумяненная?

П р и х в о с н е в. Это есть немножко! Подрисовывается! Жена тут одного богатого купца, и женщина, надо полагать, этакая стыдливая, самолюбивая: в сад ко мне ездила по вечерам с одним господином, часу уж в двенадцатом, и то под вуалью.

Д а р ь я л о в. Да на кой черт ей сад ваш понадобился?

П р и х в о с н е в. Дома, вероятно, строгонько! Если она с кем очень амурничать начнет, так муж может заметить. А он действительно, как я слышал, человек дерзкий этакий на руку! Пожалуй, ей и амуру ее шею за то намылит, а ведь у меня в саду все шито и крыто! Умерло тут!

Д а р ь я л о в (возвращая ему картонки). Что уж про вас и говорить! Благодетель вы человечества. (Звонит а колокольчик.)

ЯВЛЕНИЕ II

На звонок этот является секретарь, молодой еще человек, крайне мизерной наружности, с глуповатым лицом, но тоже во фраке, белом галстуке и белом жилете.

Д а р ь я л о в (ему). Там собрались акционеры. Опросите их имена и фамилии... Внесите все это в список акционеров и против каждого из них отметьте, что акции были ими представляемы, а также запишите и нашего кучера — у него очень приличная физиономия,— а потом всех их введете сюда и посадите в задние ряды.

С е к р е т а р ь. Хорошо-с! (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ III

Дарьялов и Прихвоснев.

П р и х в о с н е в. Вы нам, Ираклий Семеныч, все-таки маленькую программку дайте, что нам делать, а то мы, чего доброго, собьемся с ролей своих.

Д а р ь я л о в. Делать только то, чтобы прошли и были утверждены некоторые мои предложения! Значит, как я сделаю какое-либо заявление и скажу, что кто с этим согласен, пусть тот встает,— так вы сейчас все и вставайте!

П р и х в о с н е в (качая головой). Понимаю-с, понимаю!

Д а р ь я л о в. А потом, если что нужно будет сказать за меня и в мою пользу, вы вставайте и скажите.

П р и х в о с н е в. Это уж конечно! Непременно! Партия поэтому против вас довольно сильная есть?

Д а р ь я л о в даже восклицая). Огромная! Как тигры разъяренные, так и рычат на меня!

П р и х в о с н е в (тоже с одушевлением). Но из кого ж она может состоять? Кто коновод у них?

Д а р ь я л о в. Да вот в первую голову этот Абдулка-татарин. Муллу, говорят, какого-то киргизского выписал с доносом на меня.

П р и х в о с н е в. Ах, он, мыло казанское!

Д а р ь я л о в. Да, каково это мыло-то казанское! Поддул также и этого армяшку Безхова-Муритского; тот вчера еще заходил и записался с двумя какими-то дураками, на людей даже непохожи, точно черкесы какие!

П р и х в о с н е в (с удивлением). Поди ты, черкесы даже!

Д а р ь я л о в. Разумеется, какие-нибудь приятели его, которым он надавал своих акций; но все эти господа мне, черт их дери, мерзавцы они были, мерзавцами и останутся, но кто меня удивил и, как говорится, ранил меня в душу, так это друг мой и товарищ Эмилька Гайер. Сам, каналья, участвовал в составлении проекта, я ему за то из собственных рук десять тысяч заплатил, а он меня из благодарности припереть к стене теперь хочет!

П р и х в о с н е в (как бы с чувством даже). Но за что же так именно?

Д а р ь я л о в. Вот зачем дела компании расстроились. А чем я тут виноват? Пошли такие несчастья. Кто же с Богом может бороться?

П р и х в о с н е в (разводя руками). Иаков поборолся с Ним, и тот хром вышел!

Д а р ь я л о в (подтверждая). И тот вышел хром! Вообще, я вам скажу, все эти восточные человеки да немцы у нас — просто житья с ними нет! Вон русские у меня. Сколько их ни есть акционеров... все молчат, а эти господа, если где грош их затронут, так живого загрызут.

П р и х в о с н е в. Действительно, жадный народ и, главное, дерзкий этакий, дикий, неблагодарный!

ЯВЛЕНИЕ IV

Входит секретарь и за ним акционеры, несколько артельщиков, три чиновника и кучер Дарьялова.

С е к р е т а р ь (им). Вы в задних рядах потрудитесь поместиться.

Те несколько робко и неумело садятся.

Д а р ь я л о в (Прихвосневу). И им тоже надо рассказать, что они должны делать?

П р и х в о с н е в. Да-с, не мешает немножко растолковать.

Д а р ь я л о в (довольно гордо обращаясь к акционерам). Вас, собственно, господа, я прошу не вмешиваться в прения и разговоры, которые тут будут происходить, так как дело это для вас совершенно чуждое; но будет говорить господин Прихвоснев, с которым вы и должны безусловно соглашаться; поэтому, как только я пущу вопрос на голоса и спрошу: «Кто согласен с господином Прихвосневым, тот встает!»,— так вы сейчас и вставайте, а когда я буду голосовать мнения других, то вы сидите!

О д и н   и з   ч и н о в н и к о в. Знаем-с эти порядки! Не в первый раз, я даже на прошлой неделе в двух собраниях был! Не ошибемся!

Д а р ь я л о в. Пожалуйста! (Прихвосневу.) Потрудитесь им теперь же раздать следующие деньги.

П р и х в о с н е в (как бы несколько уже и обиженным голосом). Раздам-с, не задержу! (Начинает раздавать.)

О д и н   и з   а р т е л ь щ и к о в (Прихвосневу). За что ж, Петр Петрович, нам меньше супротив других? Одно, кажись, станем делать дело!

П р и х в о с н е в. А что ты, чиновник или мужик?

Т о т   ж е   а р т е л ь щ и к. Что ж, что мужик! Мужик разве не человек?

П р и х в о с н е в. То-то, говорят, маленько из другого теста состряпан.

В это время секретарь подходит к Дарьялову и что-то негромко докладывает ему.

Д а р ь я л о в (ему). Хорошо, позовите, я переговорю с ним.

Секретарь кивает головой, в дверях показывается хожалый.

X о ж а л ы й (громким и диким голосом). Здравья желаем, ваше высокородие!..

Д а р ь я л о в. Подойди сюда ко мне поближе, любезный.

Xожалый подходит.

Д а р ь я л о в. Тут у меня будут пускать акционеров по билетам; не всякий же, понимаешь, может лезть сюда.

X о ж а л ы й. Слушаю-с, ваше высокородие!

Д а р ь я л о в. Ну, если кто там будет без билета силой врываться и его станут не пускать, надеюсь, что ты, по обязанности твоей службы, посодействуешь.

X о ж а л ы й. Зачем, ваше высокородие, пущать без билетов! Без билетов пущать никуда не велено.

Д а р ь я л о в. Потом здесь, собственно, в зале, если выйдет какое замешательство и я вынужден буду позвать тебя — постоять около себя,— ты, сделай милость, не откажись, постой.

X о ж а л ы й. Слушаю-с, ваше высокородие!

Д а р ь я л о в. Мало ли таких негодяев, которые могут поднять шум, гам...

X о ж а л ы й. Шуметь нельзя, ваше высокородие! Нам и начальство приказывает: не позволять шуметь на улице даже, не то что в комнатах.

Д а р ь я л о в. Еше бы позволять! Ты поэтому в дверях вот тут и встань, повыставившись немного, так, чтоб я тебя видел.

X о ж а л ы й. Стану, ваше высокородие! (Уходит и становится, как ему приказано.)

Д а р ь я л о в (секретарю). Позовите Софью Михайловну, что она там сидит, и Аматурова тоже! Скажите им, что собрание сейчас откроется.

Секретарь уходит.

П р и х в о с н е в (Дарьялову). Это уж не Аполлон ли Алексеич Аматуров?

Д а р ь я л о в. Аполлон Алексеич! Он самый!

П р и х в о с н е в. Вот тоже господин насчет прекрасного пола — любитель!

Дарьялов при этом нахмуриваетя и как бы не слышит Прихвоснева.

ЯВЛЕНИЕ V

Секретарь возвращается, и за ним идут Софья Михайловна и Аматуров.

Д а р ь я л о в (по обыкновению грубо и сердито жене). Что ты там сидишь? Не насиделась еще?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (садясь на диван). Я думала, что рано.

Д а р ь я л о в. «Рано!» Она думала! (Аматурову, усевшемуся рядом с Софьей Михайловной.) Я вас тоже записал в число членов собрания.

А м а т у р о в. Это с какой стати?

Д а р ь я л о в. С такой, что нельзя же, ведь... (Недоговаривает.)

А м а т у р о в (пожимая плечами). Странно! Я вовсе не желал этой чести.

Софья Михайловна кидает на него умоляющий взгляд.

Д а р ь я л о в (продолжает). И я вас прошу во всем соглашаться с господином Прихвосневым! (Показывает на него.)

Аматуров при этом только уж презрительно усмехается.

П р и х в о с н е в (раскланиваясь перед Софьей Михайловной). Честь имею рекомендоваться!

Софья Михайловна слегка кивает ему головой.

П р и х в о с н е в (раскланиваясь также и с Аматуровым). Давно не имел удовольствия вас видеть! И не заедете уж нынче никогда!

А м а т у р о в (как бы несколько смущенный его словами). Не все же к вам заезжать. Будет уж!

П р и х в о с н е в. Довольно, значит?

А м а т у р о в. Довольно!

Прихвоснев смеется каким-то подлым смехом и садится около своей партии.

ЯВЛЕНИЕ VI

В дверях показываются Абдул-Aга в золотой ермолке, в халате из тармаламы и в туфлях, а за ним Aгей-Оглы-Эфеиди, мулла киргизский, в темном халате и белой чалме.

А б д у л — А г а (показывая хожалому кипу бумаг). Ты, барина, не мешай мне. На, нюхай!.. У меня тут пять десятка тысяч! С этими, чай, можно и без билета ходить! (Входит и, садясь в переднем ряду, обращается к мулле, показывая ему на место около себя.) Садись, Агей Оглыч!

Мулла с необыкновенной важностью рассаживается около него. Затем появляются Безхов-Муритский в умеренно-черкесском костюме, то есть только в длиннополом чепане и серебряном с чернетью поясе, и вместе с ним два молодые армянина в настоящих уже черкесках, с патронташами и даже с кинжалами. Все они расшаркиваются Абдул-Аге, который им кивает головой и улыбается. Армяне тоже садятся в переднем ряду. Лица у всех у них черные и исполнены озлобленного выражения.

Д а р ь я л о в (секретарю, показывая на пришедших). Попросите этих господ предъявить свои акции.

С е к р е т а р ь (подходя к Абдул-Аге и довольно робким голосом). Ваши акции позвольте видеть.

А б д у л — А г а. На, смотри, не фальшивые! (Показывает ему акции.)

С е к р е т а р ь. А акции вашего товарища?

А б д у л — А г а. Они тут же! Считай его тут! Их хватит на всех на двух!

С е к р е т а р ь. Но если они вам принадлежат, господин мулла не может на них участвовать в собрании.

А б д у л — А г а. А коли я ему подарю, ты можешь мне запретить то? На, Агей Оглыч, пять тысяч, держи их в руках. Пиши его: мулла Агей-Оглы-Эфенди.

С е к р е т а р ь (обращаясь к Дарьялову). Можно их записывать?

Д а р ь я л о в (пожимая плечами). Запишите, хоть подобных вещей никогда открыто не делается!

А б д у л — А г а. Э, барина, открыто делать лучше, чем потайком.

С е к р е т а р ь (армянам). Ваши билеты?

Те молча показывают ему свои билеты.

ЯВЛЕНИЕ VII

Те же и хожалый.

X о ж а л ы й (не выступая из дверей, Дарьялову). Там, ваше высокородие, дама с господином просится переговорить с вами.

Д а р ь я л о в. Проси!

Xожалый отворяет дверь. Входит Препиратов, молодой еще человек, со всклокоченными курчавыми волосами, с выдавшимся вперед лбом и в очках. Он ведет под руку толстейшую г-жу Трухину, которая с заметной нежностью опирается на его руку. Оба они подходят к Дарьялову.

Г — ж а   Т р у х и н а. Вы господин директор?

Д а р ь я л о в. Ваш покорнейший слуга.

Г — ж а   Т р у х и н а. Я вот тоже желаю говорить, но я женщина — не могу того, а я вот доверяю господину Препиратову.

П р е п и р а т о в (густым басом). Я поверенный госпожи Трухиной.

Д а р ь я л о в (Препиратову). То есть как же: на настоящее только собрание или по всем делам госпожи Трухиной?

П р е п и р а т о в. Я имею полную доверенность от госпожи Трухиной.

Г — ж а   Т р у х и н а. Я им во всем доверяю!

Д а р ь я л о в (ей). Прекрасно-с! Но нам все-таки нужно видеть самые акции ваши!

Г — ж а   Т р у х и н а. Я им и акции доверяю; я им доверенность и акции могу доверить! (Подает акции секретарю.)

С е к р е т а р ь (сосчитав акции, возвращает их Трухиной). Верно-с!

Г — ж а   Т р у х и н а (суя в карман акции, говорит Препиратову). Вы сядьте рядом, поближе ко мне, а то, пожалуй, украдут у меня билеты эти тут! (Усевшись на один из стульев и ощупывая его.) О, пес, жесткий какой да маленький! Словно на кол какой села!

П р е п и р а т о в (басом). Угодно кресло? (Дарьялову.) Могу даме кресло взять?

Д а р ь я л о в. Сделайте одолжение.

Препиратов пододвигает было кресло.

Г — ж а   Т р у х и н а (взглянув на кресло). Ой, нет! Полно! Я увязну тут; лучше на двух стульях посижу... (Садится на два стула) Посдвинь-ка их полегоньку.

Препиратов осторожно сдвигает под ней два стула.

ЯВЛЕНИЕ VIII

Входит Эмилий Федорович Гайер, рассвирепелый немец. Он тоже во фраке и белом галстуке и заметно выпивши. При входе его хожалый делает под козырек, секретарь вытягивается. Гайер прямо подходит к директорскому столу и, сев на кресло, вынимает из кармана большую пачку акций общества и кладет ее на стол. Рядом с ним помещается и Дарьялов.

Г а й е р (не обращая никакого внимания на Дарьялова, встает и с видимым азартом, так что у него щеки даже дрожат, говорит акционерам). Три года, милостивые государи, тому назад я имел честь быть вами избран в директоры! Теперь не хочу оставаться! Я обманут, как болван, как свинья! Господин Дарьялов при начале мне говорил: «Напишите нам проект упрощенного способа выщипки руна из овец!» Я ученый! Я зоолог! Я химик! Я знаю это! Мне, говорит, за то заплатят десять тысяч. Я пишу, проект утверждают, и мне дают не деньгами, а акциями; я иду на биржу, мне там дают за них пять тысяч; я прихожу... «Дайте мне, говорю, остальные деньгами!» — «Подождите, говорят, акции поднимутся; и мы вас выберем в директоры!» Я опять был, милостивые государи (колотя себя в грудь), дурак и свинья великий! Я поверил! Я жду! Иду через год, мне треть за них дают. Иду нынче — ничего! Я вам принес их назад... Заплатите мне деньгами... А не заплатите, я буду иск иметь к господам акционерам!

П р е п и р а т о в (вдруг вставая и густейшим басом). Требую себе слова!

Д а р ь я л о в (качнув ему головой). Разрешаю вам.

П р е п и р а т о в (сначала откашлянувшись и тем же густым басом). Во всех европейских законодательствах правила для акционерных компаний находятся еще, так сказать, в первичном и начинающем состоянии, так как это явление нового мира, новой цивилизации и новой культуры; но, тем не менее, сколько можно судить по духу всех законоположений, то иски от частных лиц могут быть обращаемы только к запасному капиталу общества или к его имуществу, но никак не к имуществу акционеров! (Поворачивается и снова садится на свое место.)

Г а й е р (еще более раздраженным голосом). Я знаю-с... Я вот его предъявлю к господину Дарьялову; а теперь говорю: не хочу быть директором больше, и вот вам акции и бумаги все! (Пихает лежащие на столе бумаги и акции.) Я ухожу! (Встает с кресел и садится на одном из стульев в рядах акционеров.)

А б д у л — А г а (ему). Ты, барина, не пошвыривай очень! Это там ваши с ним дела.

Г а й е р (в окончательном азарте). Да, мои дела!.. Я имею дела! Я у Прохора Прохорыча на пять миллионов заводом правлю... Мне за каждую минуту жалованье платят!

А б д у л — А г а. Это дай те Бог и больше того! (Дарьялову.) Читай-ка нам, барина, лучше про наши-то дела.

Д а р ь я л о в (весь красный, встает и начинает говорить совершенно дрожащим голосом). Милостивые государи! К великому моему прискорбию, действительно я должен заявить почтенным членам собрания, что дела нашего общества находятся в критическом, или, точнее сказать, отчаянном положении. Единственным средством к поправке их или, по крайней мере, к некоторой поддержке цены на акции... это, как я полагал бы с своей стороны... если бы собрание мне разрешило выдать хоть три процента дивиденда из запасного капитала общества, который, не могу скрыть, таким образом иссякнет весь.

П р и х в о с н е в подмигнув своей партии и встав). Господин директор, я просил бы вас настоящее ваше предложение голосовать, чтоб узнать мнение большинства.

В это время встает Безхов-Муритский, все что-то писавший и считавший на бумажке.

Б е з х о в — М у р и т с к и й (останавливая движением руки Прихвоснева). Позвольте-с, я еще прежде желаю говорить! (Подносит исписанную им бумажку к самому почти глазу своему, который у него немножко еще видит, и, слегка потрясывая головой, обращается к Дарьялову.) Три процента дивиденда, я сосчитал, на все акции общества составят семьдесят тысяч! Так?

Д а р ь я л о в. Вероятно, так.

Б е з х о в — М у р и т с к и й (продолжая смотреть в бумажку). В отчете же прошлого года вы печатали, что запасного капитала у нас двести тысяч. Куда же сто тридцать уплыло? (Обращаясь уже к товарищам своим и лукаво им подмигнув единственно видящим глазом.) Так? Куда?..

Т е (оба в один голос). Да! Куда?

Д а р ь я л о в. Вы не дали мне договорить; я сейчас хотел объяснить, что деньги эти издержаны мной по случаю ужасных несчастий, постигших прошедший год наше предприятие: у нас сгорел завод и все хозяйственные при нем учреждения.

Г а й е р (гордо державший ногу на ноге и с каким-то презрением слушавший Дарьялова). Врете! Это не несчастье; завод был застрахован. Это еще польза обществу.

Д а р ь я л о в. Он застрахован был в весьма маленькой сумме.

Г а й е р. Врете, в большой! Я-то уж это знаю.

Д а р ь я л о в (только при этом пожимает плечами и снова продолжает свою речь). Потом недостача шерсти! А между тем я исполнял контракты и, чтобы не подвергаться взысканию неустоек, должен был шерсть перекупать из вторых и из третьих рук.

Б е з х о в — М у р и т с к и й (все еще стоявший на ногах и державший ухо по направлению к Дарьялову). Отчего же вы при таких несчастьях не созвали собрания, не заявили их и не испросили на ваши действия согласия общества?

Д а р ь я л о в. Я не мог этого сделать потому, что встретил их на месте, в степи, в орде кочующей.

А б д у л — А г а (вставая). Э, полно, барина, на степь-то воротить! Степь тут ни при чем! Ты вон в писулечках своих... читали мне в трактире... пишешь, что у тебя шерсти не хватило и овцы переколели. Сколько их у тебя колело?

Д а р ь я л о в. Сто тысяч.

А б д у л — А г а. Много это, много! Верно ли ты сосчитал?

Д а р ь я л о в. Верно! Я сам два раза заболевал этой ужасной болезнью. (Показывая на свою руку.) Вон следы выжигов.

А б д у л — А г а. Да хранит тя Бог! Сколько же ты продал овцы мулле? (Обращаясь к мулле.) Агей Оглыч, сколько ты компанейской овцы купил?

М у л л а (вставая). Компанейска овца мы купили пятьдесят тысяч.

Д а р ь я л о в. Вы могли и сто тысяч купить на базаре.

М у л л а. Нет, вся компанейска овца была начисто.

А б д у л — А г а (мулле). Кажи-ка шкурку-то, что привез.

М у л л а (вынимая из-под полы халата овечью шкурку и поднимая ее на глаза всех акционеров). Это тавро компанейское.

Д а р ь я л о в (совершенно растерявшись). Но может быть, и не компанейское!

А б д у л — А г а. Кажи тавро правленское — сличим.

Д а р ь я л о в. Правленское тавро затеряно.

Г а й е р. Покажите мне шкурку.

Ему показывают ее.

Г а й е р. Компанейское тавро.

А б д у л — А г а (Дарьялову). Так, барина, честные господа не делают.

Д а р ь я л о в (выйдя, наконец, из себя). Позвольте, господа, что такое: следствие, что ли, здесь надо мной производят, или я председательствую в собрании? Я желаю голосовать вопрос: угодно ли собранию разрешить выдачу дивиденда из запасного капитала или нет? Кто разрешает, тот встанет.

Прихвоснев и вся его партия мгновенно встают.

Б е з х о в — М у р и т с к и й (взглянув на вставших акционеров). Мы ихняго вставанья слушаться не будем. (Дарьялову.) Вон кучеров-то ваших нагнали! Я слеп, да вижу: он у меня сначала жил и к вам перешел, подтасовщик вы этакий и жулик!

Д а р ь я л о в. Вы не смеете мне так говорить!

Б е з х о в — М у р и т с к и й. Говорить я и не буду! А я вас палкой буду бить! (Стукает палкой своей об пол и затем обращается к товарищам своим, тоже вскочившим на ноги.) Палками его надо бить!

Т е (хватаясь за кинжалы). Мы вас палками и кинжалами будем бить!

Д а р ь я л о в. Кинжалами я вам не позволю бить! Эй, хожалый, шумят здесь!

X о ж а л ы й (входя). Господа, кричать не велено!

Б е з х о в — М у р и т с к и й. Я буду кричать! Он наши деньги все разворовал!

Д а р ь я л о в. Денег ваших я не разворовывал: я сам нищий! А когда вы так бесчинствуете, я закрываю собрание! (Встает и идет к дверям во внутренние комнаты.)

В с е   а р м я н е (следуя за ним). Нет, погоди! Мы тебя палками будем бить!

X о ж а л ы й (растопыривая пред ними руки). Позвольте, господа, шуметь и буянить нельзя!

В с е   а р м я н е (в один голос). Мы будем буянить!

Дарьялов в это время скрывается за дверь, а хожалый становится для защиты ее спиной к ней. Начинается всеобщий шум.

Т р у х и н а (подойдя к Софье Михайловне). Вы теперича, говорят, супруга ихняя! Вы им должны сказать, пошто же они нам этакие подлости делают.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (все время с большим волнением следившая за ходом собрания и по временам почти страстно взглядывавшая на Аматурова, встав, наконец). Ничего я не знаю! (Аматурову.) Аполлон Алексеич, спасите меня!

А м а т у р о в (тоже вставая). Пойдемте.

А б д у л — А г а (показывая армянам на Софью Михайловну). Хоть бы барыньку-то маненько аманаткой задержать!

А м а т у р о в (поднимая кулак). Убью всякого, кто подойдет ко мне!

П р и х в о с н е в (тоже охраняя Софью Михайловну). Так, господа, поступать с дамой нельзя-с! Нельзя!..

Оба они уводят ее в ту же дверь, в которую скрылся и Дарьялов. Шум еще более усиливается; одновременно армяне схватываются с Прихвосневым.

П р и х в о с н е в (им кричит). Мало ли, господа, с кем может быть несчастье: пожар... сибирская язва!

А р м я н е (тоже кричат). Мы ему дадим «сибирская язва»! Ты сам мошенник, коли за него.

П р и х в о с н е в. Я не мошенник, я держусь только справедливости.

О д и н   ч и н о в н и к (толкует другому). Помилуйте, не дали ни одного вопроса голосовать! Где же это бывает?

Г а й е р (в свою очередь кричит на него). Как вы смеете голосовать, когда вы все купленные!

Т о т   ж е   ч и н о в н и к. Просим вас не обижать нас: мы чиновники.

Г а й е р. Чиновники вы — хуже сапожника!

А б д у л — А г а (кричит). Тавро компанейское... Вся овца компанейская была!

М у л л а (кричит ему в ответ). Компанейская вся!

X о ж а л ы й (охраняя по-прежнему дверь, кричит с своей стороны). Господа, не шумите, пожалуйста, а не то я свисток дам: стражу позову!

Занавес падает.

ДЕЙСТВИЕ III

Небольшая, но очень мило убранная гостиная.

ЯВЛЕНИЕ I

На среднем диване пред круглым столом, на котором стоит прекрасный дорогой букет в вазе, сидит Софья Михайловна в шелковом платье и нарядном головном уборе. Она стала еще красивее, но заметно похудела и невесела. В этот день ее именины. На креслах помещаются приехавшие с поздравлением: юный Блинков, с очень маленькими усиками, пухлый, румяный и, как следует для утреннего визита, в черном сюртуке, и Прихвоснев, тоже какой-то вымытый, причесанный и также в черном сюртуке и даже в лаковых сапогах с пуговками. Оба они заметно модничают и тонируют.

Б л и н к о в (Софье Михайловне, слегка пришептывая). Вы изволили слышать Патти?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Уж три раза слышала! Я абонирована.

Б л и н к о в. Прекрасная певица, не правда ли?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Превосходная!

П р и х в о с н е в. Не нравится мне, господа, ваша Патти, что угодно!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Почему же?

П р и х в о с н е в. Души нет в пении!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Как нет души в пении? Поет так божественно, собой прелестна!

П р и х в о с н е в. Это так-с, собой прелестна; но чувства в голосе не слыхать. Как ее можно сравнить с Виардо; у той точно, что душа лилась в каждом звуке. Как это она пела: «Я все еще его... пламенно, что ли, люблю!» И этак, знаете, не совсем тоже чисто выговаривала по-русски,— прелесть что такое!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. В котором же это году была здесь Виардо?

П р и х в о с н е в. В пятьдесят третьем! Я старинный театрал!

Б л и н к о в (показывая на Прихвоснева). Он сам в балетах танцевал; танцмейстером был!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (с удивлением). Вы?

П р и х в о с н е в (немного сконфуженный). Да-с, по балетной части служил! Но всегда как-то к театральной службе не имел расположения, особенно в то время: строго очень было и безвыгодно! Я как тогда получил маленькую возможность бросить это дело, так сейчас же и бросил!

Б л и н к о в. Он в балетах только чертей и играл, ничего другого не давали — неловок очень!

П р и х в о с н е в. Не одних чертей, а и маркграфов иногда изображал! (Обращаясь к Софье Михайловне и, видимо, желая переменить тему разговора.) Супруг ваш так-таки совсем и уехал отсюда?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Он не то что уехал: он бежал! Его, говорят, хотели убить эти армяне или в тюрьму посадить — не знаю уж!

П р и х в о с н е в. А вас так и кинул без всяких средств?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Кинул без всяких средств. Даже всю посуду, всю мебель продал заранее, и, когда я проснулась поутру после его отъезда, приходят купцы и все взяли.

П р и х в о с н е в (как бы рассердившись даже). Футы, Боже ты мой!.. Муженьки нынче какие, хуже посторонних, право!

Софья Михайловна на это промолчала.

П р и х в о с н е в (размышляющим уже тоном). Как у вас умения хватило поустроиться потом?

Софья Михайловна и на это ничего не ответила. Блинков при этом как бы несколько краснел и старался смотреть по сторонам.

П р и х в о с н е в (тем же размышляющим тоном). Да-с, да!.. Жизнь человеческая! Кто знает, как и в какую сторону она повернет!

ЯВЛЕНИЕ II

Те же и Надя в чистеньком платьице, в хорошеньких ботиночках, причесанная. Она принесла на подносе две чашки кофе и сухари.

Н а д я (подавая Прихвосневу первому, с усмешкой). Здравствуйте, Петр Петрович!

П р и х в о с н е в (тоже с усмешкой). Здравствуйте, сударыня, здравствуйте! (Софье Михайловне, показывая ей на Надю.) Именинница тоже сегодня!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Да! А вы разве знаете ее?

П р и х в о с н е в. Как мне не знать-с, я вам ее и поставил. Аполлон Алексеич тогда заехал ко мне и говорит: «У Софьи Михайловны нет горничной, пришлите к ней какую-нибудь понадежнее».

Н а д я (подавая не без кокетства кофе Блинкову). Сухарей прикажете-с?

Б л и н к о в. Нет, благодарю.

Надя, подняв гордо головку, уходит.

Б л и н к о в (Софье Михайловне). Какая у вас горничная хорошенькая!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Очень хорошенькая...

П р и х в о с н е в (Софье Михайловне). Но довольны ли вы ею? Это главное.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Пока довольна. А я и не знала, что вы прислугу рекомендуете.

П р и х в о с н е в. Несколько уж лет этим занимаюсь, и у меня это на твердых основаниях устроено: как пришел кто из прислуги и записался, я первый вопрос ему: «Где изволил жить?» А потом через одного человека и разведаю, как и что он, а потому пьяницу, или вора, или с какими-нибудь другими качествами уж я не пришлю!

Б л и н к о в. Присылаете и вы. Рекомендовали же нам лакея, он через неделю все столовое серебро украл у нас.

П р и х в о с н е в (как бы даже вспылил). Это-с не он украл, а прежняя ваша прислуга, вот что-с! А на него, как на нового человека, свалили.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Но сколько же дел у вас? Вы и в акционерных собраниях... Помните это ужасное у мужа собрание? Потом мебель мне страховали.

П р и х в о с н е в. Агент-с я там! Я, собственно, агентирую по разным отраслям.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Наконец, у вас сад и кофейная ваша эта «Русская забава»! Так, кажется, она называется?

П р и х в о с н е в. Так-с. Нарочно, знаете, в русском духе ее назвал для привлечения купечества, а в сущности это salle de danse [танцевальный зал (фр.)] публика приедет, танцуют, выходят, одни — в сад, другие — в соседние комнаты!.. Кто требует себе прохладительного! Кто водочки выпьет! Кто закусит!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. И публика порядочная бывает?

П р и х в о с н е в. Отличная-с, первый сорт! (Показывая на Блинкова.) Вот он со своими друзьями каждый раз бывает.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (Блинкову). И весело вам там?

Б л и н к о в (как-то глупо смеясь). Не знаю-с, как другим, а нам весело! (Показывая на Прихвоснева.) Ему только счастья нет от газет! Пишут, что у него в саду ему же самому студенты бока намяли...

П р и х в о с н е в (опять вспылив). Что это за вздор какой вы повторяете! Не стыдно ли вам! Когда это было, в какое время?

Б л и н к о в. Я не знаю. Вы же судились и на суде еще заперлись и сказали, что никогда этого не было.

П р и х в о с н е в. Да, сказал, потому что действительно не было.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (наивно). Чего же не было?

П р и х в о с н е в (несколько заминаясь). Того, что я будто бы действием был оскорбляем. Это все выдумал господин писачка, который, прямо уже теперь скажу, приходил ко мне и просил двадцать пять целковых. Я ему не дал, вот он и написал на меня. Он еще погоди: я его притяну к суду; он посидит в Титовке! (Софье Михайловне.) Не верьте, сударыня, все это клевета, и вы не будете ли так добры, не посетите ли вы мой сад?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Аполлон Алексеич несколько раз меня звал; может быть, как-нибудь соберусь и приеду.

П р и х в о с н е в. Сделайте милость! Билетов прошу не брать, а даром, и увидите, что у меня все чинно, прилично и на благородную ногу.

Б л и н к о в (Софье Михайловне). Когда вы будете, то позвольте пригласить вас на две кадрили и на мазурку.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (улыбаясь). Хорошо!

Б л и н к о в (раскланиваясь пред ней). А теперь имею честь кланяться.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (протягивая ему руку). Прощайте! Merci за букет.

Б л и н к о в. Если вам угодно, я другой еще привезу.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Нет, благодарю; я до цветов не большая охотница!

Б л и н к о в (Прихвосневу). До свидания!

П р и х в о с н е в (ему). Обед в «Славянском базаре» не забудьте, я не прощу вам его!

Б л и н к о в (смеясь). Не знаю, будете ли еще стоить! (Вторично раскланивается с Софьей Михайловной.) Мой поклон, madame! (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ III

Софья Михайловна и Поихвоенев.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. За что это вы с него обед в «Славянском базаре» требуете?

П р и х в о с н е в (смеясь). Да так, дурачимся! Счета разные с ним имеем! (Более уже серьезным тоном.) Прекраснейший молодой человек!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. А он, однако, все что-то над вами подтрунивал?

П р и х в о с н е в. Манера этакая глупая, купеческая; но все-таки должен сказать: ангельской души мальчик и при этом страшно богат.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Он, мне кажется, очень недалек?

П р и х в о с н е в. Ай, нет-с, напротив! В языке только не чист, а умный и, главное, любознательный; за границу нынешним летом сбирался было ехать, да тут грех с ним маленько случился.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Какой грех?

П р и х в о с н е в. Обыкновенно какой у молодых людей грех бывает: влюбился!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Вот как! В кого же это он влюбился?

П р и х в о с н е в. В вас!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (удивленная и пораженная). В меня?

П р и х в о с н е в. Да-с! До безумия! До сумасшествия! Ночи все не слит... Нервы даже расстроил себе! Водой теперь лечится.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Но где же он мог влюбиться в меня? Он всего два раза или три был у меня.

П р и х в о с н е в. Страсть мгновенно людьми овладевает! Плачет иногда, бедный! Жаль даже его!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (усмехаясь и слегка качая головой). В таком случае я еще больше убеждаюсь, что он глуп. (Покраснев немного.) Разве он не знает, что я люблю другого человека?

П р и х в о с н е в. Как не знать-с? Знает. Я даже говорил ему об этом, вы уж извините меня!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Я нисколько этого и ни от кого не скрываю.

П р и х в о с н е в. Что тут скрывать! Говорю ему, что вот что... «Что ж, говорит, этот другой не стоит любви Софьи Михайловны».

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (по-прежнему усмехаясь). Почему же он не стоит моей любви?

П р и х в о с н е в (замявшись немного). Потому что сам, что ли, не любит или мало вас любит...

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Из чего же Блинков заключает, что Аматуров мало меня любит?

П р и х в о с н е в (еще более запинаясь). Да там я не знаю; изменяет, что ли, вам...

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Мне Аполлон Алексеич изменяет?

П р и х в о с н е в. Блинков говорит, что изменяет.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. А как же Блинков может знать это?

П р и х в о с н е в. Знает уж, видно! Не скрывают в этом случае мужчины друг от друга.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (побледнев). Послушайте, Прихвоснев, вы шутите это или нет?

П р и х в о с н е в. Сударыня, смел бы я шутить? Я, конечно, глупо сделал, что сказал вам... Теперь вас только обеспокоил...

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (с рыданием в голосе). Нет, вы хорошо сделали, что сказали мне! Вы, как честный человек, должны были это сказать! Я сама замечала: он постоянно куда-то рвется от меня, куда-то все ему надо... Говорите, изменяет он мне или нет?

П р и х в о с н е в. Ей-Богу, сударыня, не знаю!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Нет, вы знаете это! Вы Должны это знать! Я на коленях вас буду умолять, буду целовать ваши руки! Ну, добрый, милый Прихвоснев, говорите! (Старается взять его за руки.)

П р и х в о с н е в. Что мне вам говорить, ей-Богу!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Умоляю вас, умоляю! Иначе я с ума сойду. У меня уж голова обесчувственела... Вот она, ничего не, чувствует!.. Ничего! (Хватает себя за голову и вся дрожит.)

П р и х в о с н е в (не на шутку струсивший). Ну, извольте, сударыня, я скажу вам... Только вы после, как-нибудь в сердцах, не скажите Аполлону Алексеичу, что от меня слышали.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (стремительно). Никогда! Клянусь вам: никогда! (Как бы машинально беря его за руку и выводя его на авансцену.) Если бы пытку мне даже делали, на медленном огне меня жгли, я никому не проговорюсь, что это вы мне сказали. Я скажу, что по городской почте мне написали... Говорите, есть у него любовница?

П р и х в о с н е в (с грустью пожимая плечами). Есть.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (по наружности как бы твердым и спокойным голосом). Кто она такая?

П р и х в о с н е в. Да так, обыкновенная.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Наемная, значит.

П р и х в о с н е в. Неужели из любви! Квартиру ей нанимает. Пожалуй, не хуже этой.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (с каким-то пылающим уже взором). Значит, когда я была больна, когда я умирала, он за всю-то любовь мою к нему ни одного вечера не хотел просидеть у меня, говорил, что ему по делам надо,— это он к ней ездил?

П р и х в о с н е в. Без сомнения-с. Пиры даже задавал там. Приедет со своими приятелями... Те тоже со своими аманками. Кутят. Песни поют. Бывал я иногда у них на этих собраниях.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (как бы смеясь). Вот что, как он веселился! Но только я теперь постараюсь сделать, чтобы ему не было уж больше весело там! Поедемте сейчас же и проводите меня к этой моей сопернице. Я хочу ее видеть!

П р и х в о с н е в. Полноте, сударыня, как это вам не стыдно: унижать себя и ехать к какой-нибудь дуре! Браниться, что ли, вы с ней будете!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. За что я буду с ней браниться? Чем она тут виновата? Я только хочу посмотреть, хороша ли она? Лучше ли она меня? Потому что я знаю, что я еще красивее многих женщин! (Глаза ее при этом полны слез.)

П р и х в о с н е в. Где ж ей быть, помилуйте, против вас!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Так за что же он предпочел ее мне? Может быть, она больше и сильней его любит, чем я. В таком случае я предостерегу ее, несчастную! Я скажу ей, что этому человеку ни души, ни сердца женского не надо. Я тоже любила его глубоко! Я жизнью готова была для него пожертвовать; но он ничего этого не оценил и ушел к другой женщине! Что же это такое? Прихоть! Разврат! Пусть эта госпожа знает, какой он негодяй и чувственник!

П р и х в о с н е в. Госпожа эта очень хорошо все это знает и нисколько об этом не беспокоится. Вы-то по благородству чувств ваших судите по себе...

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (колотя себя в грудь). Да! Я сужу по себе... В продолжение трех лет я в мыслях даже не подумала не только что разлюбить его, но даже немножко охладеть к нему, а он-то, он-то!.. Боже мой! Надя, дай мне бурнус и шляпку! (Уходит в соседнюю комнату.)

ЯВЛЕНИЕ IV

П р и х в о с н е в (почти в отчаянии разводя руками). Влопался теперь в эту историю — беда! И не расхлебаешь! А все этот дурак Блинков! Пристал, как с ножом к горлу: «Скажи да скажи про Аматурова Софье Михайловне: это скорей дело подвинет!» Вон оно как подвинуло! Баба бешеная, вцепится Аполлону Алексеевичу в глаза; он как-нибудь узнает или догадается, что я тут маненько химостил, и живой от него не уйдешь! Не смешно было бы, если б еще выгода какая-нибудь особенная открывалась, а то вздор: разве вот этот обедишко в «Славянском базаре». Очень он мне нужен!

ЯВЛЕНИЕ V

Софья Михайловна в бурнусе и шляпке.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Поедемте, покажите мне дорогу. Я продам мои вещи и брильянты и заплачу вам за это.

П р и х в о с н е в (следуя за ней с понуренной головой, недовольным голосом). Ничего, сударыня, мне не надо! Миллионов бы не взял за это!

Уходят.

ЯВЛЕНИЕ VI

Н а д я (проворно выбегая из соседней комнаты). Батюшки, я не спросила барыню, скоро ли она приедет! (Отворяет окно и кричит.) Софья Михайловна, вы когда приедете, если спросит Аполлон Алексеич? Ну, и не отвечает ничего! Сердитая такая отчего-то! Но куда это она поехала? В город, должно быть, закупить что-нибудь для вечера. У меня самой сегодня бал будет. Шоколаду купила, стану шоколадом всех поить. Удивляюсь я, как это другие девушки простую водку пьют, я даже виноградного вина не могу; зато конфет или фруктов сколько хотите съем... Пуд бы, кажется, съела, если бы кто подарил! (Слышится звонок.) Аполлон Алексеич, верно, это приехал!..

Бежит отворять.

ЯВЛЕНИЕ VII

Входит проворно Аматуров, а за ним возвращается и Надя.

А м а т у р о в. Софьи Михайловны дома нет, и прекрасно! (Наде.) Пожалуйте сюда поближе ко мне.

Надя подходит.

А м а т у р о в (подавая ей небольшую коробочку). Прошу принять и не побрезговать!

Н а д я (с недоумением). Что такое, барин?

А м а т у р о в. Брошка и сережки с брильянтиками на именины тебе.

Н а д я (вся вспыхнув). С какой же стати это, барин?

А м а т у р о в. Так, подарить хочу.

Н а д я. Да, барин, я и надеть не буду сметь. Вдруг Софья Михайловна спросит меня, где я взяла. Я скажу, вы подарили. Она Бог знает что может подумать.

А м а т у р о в. Кто ж тебя заставляет сказать, что я подарил! Разве кто-нибудь другой тебе не мог подарить?

Н а д я. Это так, барин, но все как-то опасно...

А м а т у р о в. Нечего, нечего! Клади в карман!

Надя кладет коробочку в карман себе.

А м а т у р о в. Ну, а теперь еще я, моя прелестная, желаю с тобой переговорить: неужели тебе не противно жить в горничных?

Н а д я. Что уж, барин, хорошего! Точно, что самая противная должность!

А м а т у р о в. Но ведь ты портниха?

Н а д я. Портниха-с; но нам у хозяев, пожалуй, еще труднее жить-с. У меня даже грудь начала болеть, сидишь все согнувшись...

А м а т у р о в (перебивая ее). Я тебе не про хозяйку и говорю, а открой сама свою мастерскую. Полюби какого-нибудь человека с состоянием, он тебе купит швейную машину, даст на первое обзаведение и потом слегка станет тебя поддерживать — и живи, значит, на своей воле.

Н а д я. Разве, барин, такого человека на улице, что ли, найдешь...

А м а т у р о в. Да полюби меня, я тебе все это сделаю!

Н а д я. Вы? Ха-ха-ха! Вот это отлично, бесподобно! А барыню как же вы будете любить? Она по вас жива сгорела!

А м а т у р о в (вздохнув). Что делать, барыню я разлюбил! С сердцем своим не совладаешь.

Н а д я (качая головой). Ах, вы, мужчины, мужчины гадкие!

А м а т у р о в. Может, и гадкие! Но как же, полюбишь?

Н а д я. Нет, барин, никогда не буду согласна на это.

А м а т у р о в. Почему?

Н а д я. Потому, барин, что я лучше замуж пойду за равного себе.

А м а т у р о в. За какого за равного?

Н а д я. Хоть за какого-нибудь клубского лакея; он станет служить; а я буду жить на квартире.

А м а т у р о в. И будет к тебе этот клубский лакей приходить каждый вечер и колотить тебя.

Н а д я. Ну, а то, что вы, барин, говорите, разве лучше? Мало ли нас, дур, от того погибает!

А м а т у р о в. Это уж извини; я тебя не погублю, потому что это не простое волокитство с моей стороны, а я влюблен в тебя самым искренним образом.

Н а д я (усмехаясь). Мне, барин, смешно даже слышать, как вы говорите, что вы влюблены в меня. Вы вот любите барыню мою... Кучер ваш рассказывал, что у вас есть где-то там еще другая барыня.

А м а т у р о в. Положим, что я люблю твою барыню и что есть еще у меня где-нибудь другая барыня; но если я всех их брошу для тебя?

Н а д я. Не бросите, не посмеете! Это не то, что нашу сестру.

А м а т у р о в (прижимая руку к сердцу). Уверяю тебя честью...

Н а д я. А когда бросите, тогда и видно будет, а теперь я и разговору такого не хочу иметь с вами! Адье-с, мусье! (Кокетливо приседает ему и проворно уходит.)

ЯВЛЕНИЕ VIII

А м а т у р о в (оставшись один и как бы размышляющим несколько тоном). Ушла! Что это значит? В самом ли деле она prude [недотрога (фр.)] этакая или просто плутовочка; но как бы то ни было, удивительно, что у меня за характер: девочка эта сделалась теперь венцом всех моих желаний! Я полсостояния готов истратить на то, хотя наперед знаю, что она скоро наскучит мне; потому что, как делают вон другие мужчины, любить долго одну женщину я никогда не мог, скорей бы застрелился! И теперь вот еще черта у меня: Софью Михайловну я разлюбил совершенно; ее ласки и нежности просто невыносимы мне, но попробуй она сама отстранить меня от себя или, что еще хуже того, полюбить другого, мучиться ведь буду... терзаться... ревновать стану... мстить даже готов!

ЯВЛЕНИЕ IX

Входит Софья Михайловна. Выражение лица ее почти ужасное.

А м а т у р о в (увидев ее). А, вот и дорогая именинница наша! Поздравляю вас, с днем вашего ангела!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (слегка кивая ему головой). Очень вам благодарна!

Садится на диван и отворачивается от А м а т у р о в а. На глазах ее, несмотря на строгое выражение их, искрятся слезы.

А м а т у р о в (все это заметивший и уже несколько смущенным голосом). А насчет подарка, извини, мой ангел! Какой случай вышел! Третьего дня я заехал к ювелиру; вижу, один браслет — чудо что такое, в середине яхонт, а кругом на золотых цветочках изумруды. Денег со мной не было, а он довольно ценный, так что я решился заехать на другой день. Вообрази: приезжаю, а его уже купили... Я, впрочем, заказал тебе сделать точно такой же... Ты, надеюсь, подождать можешь?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Отчего ж не подождать! Могу, могу... (Как-то странно смеется.)

А м а т у р о в (это тоже заметивший и садясь на довольно отдаленное от Софьи Михайловны кресло, тем же смущенным голосом). Теперь-с второе дело, и опять денежное: милейший супруг ваш Бог знает до какой наглости дошел... Слышу ото всех, что он там богатеет, и вдруг вчера получаю от него письмо, в котором он почти приказывает мне немедленно выслать ему на какую-то временную перевертку шесть тысяч рублей серебром. Не говоря уже о том, что я никогда бы и ничем не желал ссужать подобного господина, но теперь даже лишен возможности сделать это, потому что наличные деньги, какие у меня были, я все ему отдал, а больше у меня таковых не имеется!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. И не посылай! Кто ж тебя заставляет?

А м а т у р о в. Прекрасно-с; но если он тебе начнет за это делать неприятности?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (гордо взмахивая на него глазами). А тебе что за дело до того?

А м а т у р о в. Дело, потому что мне твое спокойствие дорого.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Спокойствие мое дорого вам? А я и не знала этого! (Опять как-то странно смеется и постукивает ногой.)

А м а т у р о в. Но что ж тут смешного и что у тебя за тон сегодня? Сердишься, что ли, ты на меня за что-нибудь?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Спроси свою совесть, есть ли мне за что на тебя сердиться или нет, да сам и отвечай на этот вопрос!

А м а т у р о в. Спрашиваю и решительно отвечаю, что не за что: я сегодня такой же, каким был и вчера.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Да, я знаю, что ты сегодня такой же негодяй, каким был вчера и третьего дня!

А м а т у р о в (перебивая ее). Софья Михайловна, остерегитесь в ваших выражениях!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Таким именем тебя назовет еще и другая женщина! Я сейчас была у другой твоей любовницы! На, смотри, кому ты дарил этот портрет! (Показывает Аматурову его фотографический кабинетный портрет.) Она также не хочет держать его у себя и пускать тебя к себе.

А м а т у р о в (сильно смущенный). Я в этом нисколько не нуждаюсь!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Не лги уж, пожалуйста! Ну, разлюбил, приди скажи! По крайней мере, честным человеком бы остался; но в тебе даже откровенности ко мне, искренности в отношении меня не было.

А м а т у р о в (несколько оправившись). Позвольте, Софья Михайловна! Искренности и в вас в отношении меня никогда не было.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Где? В чем? Говори!

А м а т у р о в. Да вот с пустяков взять: вон на столе у вас букет стоит. Я не ревную и не спрашиваю, кто вам его подарил.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Напрасно! Я тебе сейчас скажу: букет этот подарил мне молодой Блинков, страстно в меня влюбленный.

А м а т у р о в. Вот видите, что оказалось на поверку, да и в другом во многом...

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. В чем еще другом? Говори!

А м а т у р о в. Что ж говорить? Я никогда не хотел напоминать вам об этом.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Нет, я требую, чтобы ты напомнил, если уж начал!

А м а т у р о в (как бы сам с собой). Хороша искренность! В то время, как Бог знает в какой любви меня уверяли, вы отличнейшим образом действовали в пользу кармана своего супруга. Вы думали, что я не понял ничего этого; но я, к несчастью, все это уразумел.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Да, действовала в пользу кармана своего супруга! Но знаешь ли ты, жадный скупец, отчего и почему я это делала? Я делала это, чтобы спасти любовь нашу: еще накануне муж хотел услать меня в деревню и разлучить нас, а я тогда жить без тебя не могла, да полагаю, что и ты тоже.

А м а т у р о в. Если жить без меня не могли, то гораздо бы проще было прямо уехать от мужа.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Конечно! Так бы вот он сейчас и пустил меня! Смирненького какого нашли! Он бы и через полицию вытребовал меня к себе. Впрочем, я все-таки сознаюсь, что я тут подло и бесчестно поступила, но я не знала вас: я думала, что я дороже для вас тридцати тысяч, в чем прошу у вас извинения, а еще более в том, что и потом продолжала обременять вас собою и жить на ваш счет, чего уж, конечно, теперь ни одной минуты себе не позволю! Надя!

ЯВЛЕНИЕ X

Надя, все время подслушивавшая у дверей, вбегает.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Поди принеси мне из спальни мою красненькую коробочку.

Надя уходит.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (Аматурову). Ничего не беру из вашей квартиры, возьму только свои приданые брильянты и еще раз прошу у вас прощенья, что заставила вас тратиться на себя.

Надя возвращается и подает Софье Михайловне ящичек.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (ей). Поди найми мне извозчика! Недалеко тут в номера!.. Я сейчас туда переезжаю.

А м а т у р о в (желая ее успокоить). Софья Михайловна, перестаньте же безумствовать и глупости делать! Если действительно была с моей стороны маленькая ветреность, то, заверяю вас, она уж более не повторится! Помиримтесь! (Хочет было приблизиться к ней.)

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (отстраняясь от него). Не подходи или иначе я убью тебя!

А м а т у р о в. Ну, убивайте, когда хотите. (Подходит было к ней.)

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (кидая в него портрет). На, вот тебе портрет твой отвратительный!

А м а т у р о в (отскакивает от нее). Сумасшедшая женщина!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (с окончательно раздувшимися ноздрями, Наде). Найми извозчика и поедем со мной!

А м а т у р о в (Наде, тоже взбешенным голосом). Не езди, Надя, оставайся здесь, и уж не служанкой, а бары ней!.. Это все и вся квартира принадлежат тебе, и три тысячи годового дохода.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (строго Наде). Едешь или нет?

Н а д я (со слезами в голосе). Барыня, я в номерах жить не могу!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Ха-ха-ха! И тут уж есть! (Быстро поворачиваясь к Аматурову.) Человек ты или зверь? Ты исключенье из людей! Чудовище какое-то!.. Что же это такое, Господи?!. (Поднимает в ужасе руки.)

Аматуров, обозленный, стоит на одной стороне авансцены, а Надя, очень смущенная, на другой.

Занавес падает.

ДЕЙСТВИЕ IV

Общественный сад с отдельными столиками и плетеными стульями около них. На заднем плане виднеется довольно красивое в русском вкусе здание с надписью «Русская забава». В саду около кустов стоят несколько лакеев в вытертых черных фраках и с металлическими номерами на груди. Летний вечер.

ЯВЛЕНИЕ I

Блинков в модном пиджаке и Прихвоснев в летнем гарусном пальто и соломенной шляпе сидят около столика, ближайшего к авансцене на правой стороне.

Б л и н к о в (по обыкновению, слегка пришептывая). Сколько времени уж, брат, прошло, а дело на аршин не подвинулось!

П р и х в о с н е в (поучительным тоном). Терпение и терпение!

Б л и н к о в. Пожалуй, терпи! Она вон все плачет!

П р и х в о с н е в. Непременно-с должна плакать.

Б л и н к о в. Стало быть, она по этом Аматурове плачет?

П р и х в о с н е в. Нисколько-с, нисколько!

Б л и н к о в. О ком же она плачет?

П р и х в о с н е в. О своем положении! Вы не знаете, а я ей последние брильянтишки ее продал! И она сегодня приедет сюда за деньгами.

Б л и н к о в (уже горячась). Кто же ее заставляет? Разве я не могу ей помочь и держать на всем готовом?

П р и х в о с н е в. Вона какую маленькую штуку выдумал: «держать на готовом»! Она не простая девушка, а женщина благородного звания, свой гонор и амбицию имеет!

Б л и н к о в. А отчего она у Аматурова жила на его счет?

П р и х в о с н е в. То другое-с было! По любви началось! А потом, когда случай такой вышел: муж бросил! Теперь же думает: любила одного, но тут выходит, надо любить другого — как этому вдруг сделаться! С какой-нибудь Надей, спросите-ка Аматурова, сколько он хлопотал! Сначала ни квартиры, ни вещей Софьи Михайловны, ни даже жалованья в три тысячи целковых брать не хотела, ушла от него, и только уж месяца через три, как ей очень невтерпеж пришлось жить в горничных, мы разными ее катаньицами, гуляныщами и винцом сладким сманили...

Б л и н к о в. Меня, значит, Софья Михайловна уж и не полюбит никогда?

П р и х в о с н е в. Да полюбит! Господи, погодите немножко! Она мне сама говорила: «Я в него еще всматриваюсь, серьезное ли он чувство ко мне имеет».

Б л и н к о в. Еще бы не серьезное, мне ничего не жаль для нее!

П р и х в о с н е в. Знаю-с! Но вот она увидит это, поймет и оценит! Кто-то, однако, приехал! (Глядит вдаль.) Батюшки, Аматуров с Наденькой своей! (Блинкову.) Вы с ним встречались после его разлуки с Софьей Михайловной?

Б л и н к о в (не совсем спокойным голосом). Встречались!

П р и х в о с н е в. И что же, ничего?

Б л и н к о в (тем же неспокойным голосом). Ничего, кажется!..

ЯВЛЕНИЕ II

Входят Аматуров и Надя, франтовски одетая.

А м а т у р о в (Прихвосневу, который его почти раболепно встречает). Вот и мы к вам на гулянье приехали!

П р и х в о с н е в. Очень-с рад, очень! (Кланяется Наде.) Какая вы, Надежда Дмитриевна, прелесть стали! Чудо что такое!

Н а д я (перебивая его). Пожалуйста, без насмешек.

П р и х в о с н е в. Какие насмешки! (Аматурову.) Я вот этта как-то встретил вас: едете вы на ваших рысаках... сбруя горит, экипаж отличнейший, сами молодцом сидите, около вас (показывая на Надю) этот ангелочек... Просто народ ахает и рот разевает, глядя!

А м а т у р о в (самодовольно). Действительно, у меня эта пара недурная! (Проходит и вместе с Надей садится около столика на левой стороне авансцены.)

П р и х в о с н е в (следуя за ним). Чем прикажете потчевать?

А м а т у р о в. Нам пока ничего не надо, а об лошадях похлопочите: велите вашему кучеру их отпрячь, чтобы по-выстоялись они немного, и овса им дайте.

П р и х в о с н е в. Сами, значит, правили, в одноколке приехали?

А м а т у р о в. Сам. Но, однако, спешите, не раздабаривайте.

П р и х в о с н е в. В минуту все устроим. (Уходит.)

А м а т у р о в (надев пенсне и осматривая сад, говорит Наде.) Это, кажется, господин Блинков?

Н а д я. Он... То-то, я думаю, у вас как в сердце закипело! Так бы и съели его сейчас!

А м а т у р о в (с усмешкой). Напротив!

Н а д я (перебивая его). Уж сделайте милость, не запирайтесь! Досадно уж!

А м а т у р о в (с той же усмешкой). Почему ж досадно?

Н а д я. Да как же! Прежде Софья Михайловна вас любила, а теперь, говорят, его любит.

А м а т у р о в. И на здоровье ей! Вот мы сейчас даже оприветствуем друг друга! (Громким голосом и кивая головой Блинкову.) Здравствуйте, Блинков.

Б л и н к о в (вскакивая с места и несколько трусливо). Ах, здравствуйте!.. Как ваше здоровье?

А м а т у р о в. Ничего, живем... Не хотите ли в следующее воскресенье на бегах потягаться на рысаках?

Б л и н к о в (скаля от удовольствия рот). Извольте-с. У нас нынче новый каурый рысак есть.

А м а т у р о в. А мы на старом еще поплетемся. С Софьей Михайловной Дарьяловой часто видаетесь?

Б л и н к о в (опять струсив). Нет-с, нечасто.

А м а т у р о в. А как этак?

Б л и н к о в. Да так... иногда бываю-с. А вы видаетесь?

А м а т у р о в. Нет, мы не видаемся. Прежде уж часто видались, надоели друг другу.

Б л и н к о в. Вот что-с! До свиданья! (Встает и хочет уйти.)

А м а т у р о в (ему). Куда ж это вы?

Б л и н к о в. На бильярде в кофейную (показывает головой на заднее здание) иду поиграть! (Скрывается.)

А м а т у р о в (слегка усмехаясь). Убежал, каналья. Думает, верно, что я стану претендовать на него; а я рад, очень даже, что он утешил безутешную...

Н а д я (щуря глаза). Ах, как вы злы на Софью Михайловну, ужасно! Сейчас и насмешничать над ней! Что и надоели друг другу и что утешил безутешную!

А м а т у р о в (уже серьезным голосом и с ударением). Ну, я еще мало на нее злюсь! На нее следовало бы больше злиться за все ее деянья против меня.

Н а д я. Какие же деянья ее против вас были?

А м а т у р о в. Да вот хоть бы то, что меня ревновала, никуда от себя не пускала, только что не на цепочке держала; а сама в это время под сурдинкой любовника другого приобрела себе.

Н а д я (с удивлением). Какого любовника? Что вы выдумываете?

А м а т у р о в. А Блинкова этого?

Н а д я. Да если она и полюбила его, так после того, как вы ее кинули.

А м а т у р о в (вспылив даже). Что ты мне говоришь: после! У ней на именинах стоял букет от него. Они давно уж, я думаю, обожают друг друга!

Н а д я. Где ж давно? Он всего два раза у ней и был тогда... На моих глазах все это происходило.

А м а т у р о в. При тебе два раза, а вот, может быть, в этом же саду, у этого мерзавца Прихвоснева, каждый день видались; но все это — люби она там кого ей угодно, сколько угодно; но, главное, как она смела бросить мне портрет в лицо!.. Она прямо тут рассчитала, что она женщина и что я ничем не могу отплатить ей за то... Не хлыст же взять и самое ее отдуть! Мы не в том веке живем.

Н а д я (грозя ему пальчиком). Погодите, Аполлон Алексеич, постойте! Отчего ж вы на другую, которая у вас была вместе с Софьей Михайловной, не сердитесь? Та тоже вас оставила!

А м а т у р о в. Та оставила меня благороднейшим образом; она возвратила мне мой портрет и написала мне письмо, чтоб я больше к ней не ездил.

Н а д я. Нет, не потому! Не проведете меня.

А м а т у р о в. А почему же?

Н а д я. А потому, что и теперь еще к ней ездите.

А м а т у р о в (заметно смущенный этими словами). Пустяки какие! Когда же я езжу?

Н а д я. Знаю я, знаю!.. И подстерегу даже вас и тоже в лицо вам брошу — помело даже! Я злая тоже.

А м а т у р о в (продолжая оставаться несколько смущенным). Ты можешь кидать. Ты другое дело!

ЯВЛЕНИЕ III

Входит Препиратов, мрачный, сильно похудевший.

П р е п и р а т о в (одному из лакеев басом). Одолжите мне, любезный, чаю!

Л а к е й. Сейчас-с! (Уходит.)

Препиратов, обернувшись в сторону к Аматурову, начинает всматриваться в него. Тот на него тоже смотрит.

А м а т у р о в (про себя). Где я видел этого господина, не помню!

П р е п и р а т о в (к нему и по обыкновению басом). Я, кажется, имел удовольствие встречаться с вами в собраниях компании «по выщипке руна из овец».

А м а т у р о в (припомнив). Ах, да! Там! Действительно! Вы, кажется, адвокат?.. Господин Препиратов, если я не ошибаюсь?

П р е п и р а т о в. Точно так! (Подумав немного.) Что же, эта компания так и лопнула?

А м а т у р о в. Совершенно.

П р е п и р а т о в (нахмурив брови). А где же этот обманувший всех господин директор?

А м а т у р о в. На юге себе благоденствует. Пароходством своим управляет и еще, говорят, новое какое-то предприятие затевает! В двухстах тысячах считают.

П р е п и р а т о в (глубокомысленно качнув головой). Какая безнаказанность!

А м а т у р о в. Да, нынче плутовать можно, кто умеет прятать концы. Вон и по вашей адвокатуре есть ведь тоже это?

П р е п и р а т о в (грустным голосом). Есть! К великому сожалению, должен сознаться, что есть.

А м а т у р о в (всматриваясь в него). Но вы что-то очень похудели? Страдаете чем-нибудь?

П р е п и р а т о в (мрачно). Грудью! В молодости я учился в семинарии, и нас тогда сильно там истязали... Классы были почесть нетопленные; сами профессора сидели в шубах, мы в своих халатишках — простуда, значит! Потом дурное питание: я все время ученья ел только так называемые купоросные щи, то есть из одной протухлой капусты, без всего! Наконец наказания несоразмерные: ежели мало-мальски в уроке не тверд, профессор подкликнет тебя к себе: «Дай-ка, говорит, твои аксиосы!» — и таскает, таскает тебя за волосы; а бросит, его же поблагодари, что наказал.

А м а т у р о в. Что за варварство такое!

П р е п и р а т о в. Жестокое проходили воспитание...

Л а к е й (подходит к нему). Чай готов.

П р е п и р а т о в. Благодарю! (Идет к столику, за которым усевшись, начинает с мрачным выражением пить чай.)

А м а т у р о в (снова относясь к нему). А скажите: у той госпожи, с которой я вас видел, вы до сих пор поверенным?

П р е п и р а т о в (с окончательно помрачившимся взором). Нет-с, она другого уже поверенного имеет! Мы с ней более года, как разошлись.

А м а т у р о в. Вследствие чего же?

П р е п и р а т о в. Вследствие того, что она женщина неблагодарная и развращенная.

ЯВЛЕНИЕ IV

Те же и Софья Михайловна. Она появляется из ворот сада. За ней, едва поспевая, следует Блинков.

Б л и н к о в (ей негромко и торопливо). Я вас все тут у ворот дожидался... Аматуров здесь в саду сидит.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. А мне что за дело до того! Он может сидеть и бывать где ему угодно! (Подойдя к столу направо и обращаясь к Блинкову.) Муж приехал и был у меня.

Б л и н к о в (побледнев). У вас даже был?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Да, но не застал меня дома. Я нарочно уехала из дому... Позовите ко мне поскорее Прихвоснева, чтоб он отдал мне мои деньги, я сейчас же уеду.

Б л и н к о в. Куда-с?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Не знаю еще и сама, куда.

Блинков хотел было идти, но из кофейной вышли Прихвоснев и Дарьялов.

П р и х в о с н е в (искренним голосом). Ей-Богу, Ираклий Семеныч, вашей супруги здесь нет.

Д а р ь я л о в (взбешенным голосом). Что вы мне говорите! Я по пятам почти ее ехал! (Увидав Софью Михайловну.) А это что?

П р и х в о с н е в. Сейчас только, вероятно, приехала.

Д а р ь я л о в (передразнивая его). Приехала сейчас! (Как бы несколько в сторону.) Мошенники!

П р и х в о с н е в. Вы не ругайтесь, а не то я велю вас вывести!

Д а р ь я л о в. Как же, вывести тебе меня!

П р и х в о с н е в. И выведу, да! (Сам, впрочем, уходит в кофейную.)

Д а р ь я л о в (осматривая публику). А, и господин Аматуров здесь! Вся компания, значит, в сборе. (Жене.) Почему ты не приняла меня давеча?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (твердым и как бы спокойным голосом). Давеча меня дома не было.

Д а р ь я л о в. Но я оставил тебе записку, где писал, что приеду в восемь часов, отчего ж ты меня не подождала?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Я нарочно уехала, чтобы ты не застал меня.

Д а р ь я л о в (в бешенстве повторяя). А, нарочно!.. Ну, погоди, я еще после с тобой поговорю! Прежде с этим господином! (Подходя к Аматурову почти с сжатыми кулаками.) Послушайте, что за подлости вы делаете против меня?

А м а т у р о в (тоже вставший на него, гордо и грозно выпрямившийся и как-то зловеще поигрывая своим хлыстиком). Какие-с?

Надя не знает, куда и глядеть; она то опускает глаза в землю, то взмахивает их па Софью Михайловну, которая стоит неподвижно, как статуя. Препиратов мрачно прислушивается к начинающейся ссоре.

Д а р ь я л о в. Такие, что... за каким-то там дьяволом представляете векселя на меня! Я должен был для этого за семьсот верст прискакать!

А м а т у р о в (насмешливо). За таким, чтобы деньги получить, которых вы мне не платите. Я вовсе не желаю, чтобы вексель мой пропадал!

Софья Михайловна при этом презрительно улыбнулась.

Д а р ь я л о в (почти крича). Не на меня же вы должны представлять его ко взысканию, а должны обращаться к моей поручительнице, к жене моей!.. Вон она сидит тут с вами — хоть съешьте ее!

А м а т у р о в (опять усмехаясь). Месяц уж давным-давно истек после срока, да и во всяком случае я должен был бы первоначально обратиться к вам.

Д а р ь я л о в. Нет-с, не ко мне, извините! Я законы знаю! Я жену нарочно поручительницей и поставил, чтоб она первая платила вам! Это вы с ней дела делали, с ней и разделывайтесь.

А м а т у р о в (как бы даже в удивлении). Если вы так рассчитывали, то ошиблись! И всего лучше, я полагаю, наш спор может разрешить господин Препиратов как юрист! (Обращаясь к Препиратову.) Скажите, имею ли я право после пропуска месячного срока обращаться к г-же Дарьяловой, как к поручительнице?

П р е п и р а т о в (откашлянувшись и басом). Если месячный срок истек, то никакого.

Д а р ь я л о в (опешенный и обращаясь к Препиратову). То есть как же? Кто же теперь в настоящую минуту должен платить господину Аматурову: я или жена?

П р е п и р а т о в. Вы!

Д а р ь я л о в. А жена так-таки и ничего?

П р е п и р а т о в. Ничего! Через месяц после срока, если вексель не подан был ко взысканию, с поручителей спадает всякая ответственность.

Д а р ь я л о в (в бешенстве махая руками и покраснев, как рак.) Это черт знает что! Это грабеж дневной! Там устроили какие-то шушуканья между собой, пришли, сами предложили мне денег под вексель! Я человек военный: всех тонкостей в этих делах не знаю!.. Просто как на большой дороге ограбили!

А м а т у р о в (приподнимая немного хлыст и сильно возвысив голос). Кто вас грабил? Вы всех грабили и тысячи людей обворовали, и я вытяну с вас свои деньги.

Д а р ь я л о в (передразнивая несколько его). Вытяну! Вытяну! Да!.. Да!.. Как вам не вытянуть! Развратитель этакий! Вкрался в честный дом, разрушил семейное счастье да векселя там какие-то заставил подписать ему!

А м а т у р о в (все более и более наступая на Дарьялова). Разве я вас заставлял подписывать? Вы сами просили взять с вас вексель, и я чистые деньги отдал вам под него.

Д а р ь я л о в (немного уже отступая.) Не для меня же вы их отдавали, а для жены... Пять лет его женщина любит, как дура какая-нибудь, а он грошами какими-то не хочет пожертвовать за то. Только одни жидоморы так делают.

При последних словах Софья Михайловна вздрогнула даже всем телом.

Д а р ь я л о в (жене). Извольте сейчас же заставить господина Аматурова изорвать свой вексель на меня!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (насмешливым голосом). Не послушает он, я думаю, теперь меня!

Д а р ь я л о в. А не послушает, я в деревню увезу тебя.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (по-прежнему насмешливо). И то, полагаю, не поможет, да в деревню я и сама с тобой не поеду.

Д а р ь я л о в. Нет, поедешь, будь покойна. Если я силой посажу в вагон, так поедешь.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Никогда ты не посмеешь этого сделать. Никогда!.. Я талисман против тебя имею могущественный... сильный...

Д а р ь я л о в (насмешливо). Талисман она там имеет.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Да. Талисман... талисман... (Протягивая в сторону руки и как бы ища кого-то.) Послушайте, этот... Блинков...

Блинков приближается к ней.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Есть с вами деньги и большие деньги? А если нет, то съездите сейчас за ними.

Б л и н к о в (обрадованным голосом). Со мной-с теперь чек... Сегодня ездил в банк получать...

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Ну, и хорошо это. Потрудитесь вы теперь же заплатить (показывает на Аматурова) этому господину тридцать тысяч и сделайте так, чтобы вексель его на мужа принадлежал мне. Можно это?

Б л и н к о в (сконфуженный и обрадованный) Я думаю, можно-с.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (Препиратову). Делается так?

П р е п и р а т о в (по-прежнему мрачно стоявший около своего стула). Всегда так и делается и совершенно законно будет.

Б л и н к о в (подойдя к Аматурову). Угодно вам получить чек?

А м а т у р о в (насмешливо). Сделайте одолжение.

Блинков пишет чек, а Аматуров — расписку в получении денег; тем и другим они обмениваются между собой; затем Блинков подает расписку Софье Михайловне.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Благодарю. (Мужу.) Ты вот смеялся над талисманом против тебя, а он у меня оказался. (Показывает ему расписку Аматурова.) С ним ты меня, надеюсь, не повезешь в деревню, а иначе я деньги взыщу.

Д а р ь я л о в (не глядя на нее и притоптывая ногой). Очень ты мне нужна!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Конечно. (Обращаясь к Аматурову.) Вам мне следует еще заплатить те деньги, которые вы мне последний год передавали; я сочту, сколько их, и заплачу вам.

А м а т у р о в (по-прежнему насмешливо, но внутри, видимо, терзаемый совестью). Слушаю-с.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (как бы с просветлевшим на мгновение лицом). А мне теперь одна фантазия пришла: мне кутить хочется!.. (Блинкову.) Прикажите Прихвосневу, чтоб он дал нам ужинать и вина человек на шесть, на семь.

Б л и н к о в. Сию секунду-с. (Убегает.)

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (всем). Останьтесь со мной поужинать. Может, в жизни мы никогда уж и не встретимся. (Аматурову.) Согласны, Аматуров, хоть в память того, как мы когда-то с вами ужинали?

А м а т у р о в (грустно улыбаясь). Если вы желаете того.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (Наде). Поужинай, Надя, и ты со мной.

Н а д я (совсем опуская глаза). Извольте-с.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (мужу). А ты останешься?

Д а р ь я л о в (грубо и насмешливо). Можешь ужинать и без меня!

Софья Михайловна садится за один из столиков, за который также садится и Аматуров. В продолжение всей последующей сцены он заметно расстроен и все кусает себе губы. Наде тоже, как видно, очень неловко сидеть с Софьей Михайловной.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (Препиратову). Присядьте и вы к нам.

П р е п и р а т о в (басом). Благодарю вас! Я не ужинаю. (Остается ни своем месте.)

ЯВЛЕНИЕ V

Те же и Блинков с Прихвосневым, а за ними лакеи вносят ужин и вино и ставят все эго на стол. Блинков садится рядом с Софьей Михайловной, а Прихвоснев около него.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (подвигая гостям своим блюда). Кушайте... А мне дайте еще проплакаться... Слез уж много накопилось. (Закрывает себе лицо руками.)

Все смотрят на нее с удивлением и даже некоторым страхом.

(Вдруг открывая лицо, хватая бокал и обращаясь к Блинкову.) Налейте мне вина и всем налейте!

Блинков наливзет.

(Поднимает бокал.) За здоровье всех лореток, кокеток и камелий! (Гостям своим.) Что ж вы не пьете? Вы только их и любите нынче! Они вам милей всякой честной женщины, и не почему другому, как потому, что менее затрагивают ваш эгоизм: их можно бросить каждоминут-но, без всякого зазрения совести, хоть умри она от того, и сейчас же найти другую, лучше, моложе... красивее!.. Пейте. (Выпивает залпом бокал свой.)

Вслед за ней и прочие выпивают вино свое, и при этом один только Прихвоснев негромко восклицает: «Ура!»

А м а т у р о в (грустно-насмешливым тоном). Вы, может быть, не хотите ли, как Лукреция Борджиа, отравить нас?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (устремляя на него проницательный взгляд). А хорошо было бы... хорошо! И с вас начать первого... Впрочем, где же всех перетравить! Все вы такие: и здесь все сидящие и там вон! Но зачем же уж вас так во всем винить? Вон он (показывает на мужа) бил меня, когда я не хотела участвовать в некоторых проделках его.

Д а р ь я л о в (ходивший в глубине сцены). Когда ж это было?

С о ф ь я   М и х а й л о в н а. Было! Не запирайся! (Снова обращаясь к Аматурову.) Но вы... Вы, пожалуй, еще хуже его были против меня. Я вас любила как высшее какое-то существо... Я думала, что вы уврачуете вашим участием все душевные страдания мои, которые у меня накопились от жизни с этим человеком... (Показывает опять на мужа.) Но вы... Я не говорю уже об изменах, а когда вы, может быть, и верны еще были мне, вы всегда видели во мне какую-то чувственную игрушку вашу... Помните, сколько раз я плакала и говорила вам, что я женщина, а не животное и хочу, чтобы меня любили не за одно красивое лицо. Вы мне отвечали на это одними полусловами. Вам, кажется, смешно было слышать такое мое желание... А этот (показывает на Блинкова) совсем уж меня, как вещь какую простую, купить хочет! (Строго Блинкову.) Но только я не дамся вам!.. Вы меня не купите! Я не хочу вас обманывать: вы мне гадки!.. Нате вам ваши деньги! (Бросает ему расписку Аматурова.)

Блинков, совсем растерявшийся, берет эту расписку.

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (вставая). Хотела было с добрым чувством проститься с вами, но и того не могу. (Идет к выходу.)

Все прочие тоже встают из-за стола.

Н а д я (слушавшая Софью Михайловну с потупленным лицом, вдруг бежит за ней). Софья Михайловна, возьмите и меня с собой, хоть опять в горничные!

С о ф ь я   М и х а й л о в н а (оборачиваясь к ней и каким-то мрачным голосом). Зачем?.. Разве ты спасешься куда-нибудь от этих людей? От них уйдешь, других встретишь, и, может быть, полгода, год какой-нибудь поборешься, но в конце концов опять будет то же! Иначе жить нельзя, пойми ты это! Не порок!.. Как вот он же выучил меня этой фразе! (Показывает на Аматурова.) Не порок, а добродетель должна умолять, чтоб ей позволили существовать! (Окончательно мрачным голосом.) Я иду на презрение, на нищету и на что-нибудь еще худшее, а тебе разве хочется того?.. Да и зачем это делать? Смотри: вас тут уважают, вам весело тут, привольно, нарядно! Оставайся!.. (Машет рукой и уходит.)

Надя остается в глубине сцены сильно смущенною.

А м а т у р о в (на авансцене). Это Бог знает что такое! Бред какой-то!

Б л и н к о в (почти плачущим голосом). За что это на меня Софья Михайловна рассердилась, сам не знаю.

Д а р ь я л о в (снова с каким-то рассвирепелым лицом). Но кому же все-таки я должен теперь остаюсь? (Блинкову.) Вам, что ли?

Б л и н к о в. Ничего не мне-с! Я вот сейчас разорву расписку господина Аматурова! (Рвет расписку, которую ему подала Софья Михайловна.)

Д а р ь я л о в. (Аматурову). Вам, значит?.. Не доберусь— какая путаница вышла!

А м а т у р о в (ему с досадой). Убирайтесь вы с вашим долгом! Очень он мне нужен! Я так тогда подал в сердцах ко взысканию... Я завтра же напишу в суд, что вы мне заплатили. (Блинкову, кидая ему чек его.) Возьмите и вы ваш чек назад.

Б л и н к о в (каким-то почти героическим тоном). Нет, уж вы его взяли и получите по нему. Это извините... Софья Михайловна хоть и говорит, что я хотел ее, как вещь, купить! Я не хотел того! Я только влюблен был в нее, в этом каюсь.

В это время раздается выстрел.

В с е (в один голос). Что такое?

Вбегает лакей.

Л а к е й (перепуганным голосом). Госпожа, что вышла сейчас, застрелилась на дорожке.

Б л и н к о в   и   Н а д я (совсем опешенные). Господи!

П р е п и р а т о в (значительно мотнув головой и в сторону). Я ожидал этого!

А м а т у р о в (побледневший, как полотно). Но где же и откуда она могла взять пистолет?

Б л и н к о в (от страха окончательно пришептывая, так что едва можно понять, что он говорит). Она давно его носила, говорила все, что вас хочет застрелить!

Все бегут в ту сторону, откуда раздался выстрел.

Д а р ь я л о в (оставшийся еще на сцене и тоже, как видно, сильно пораженный). Какова соколиха?.. А?.. Какова?..

П р и х в о с н е в (совсем склоняя голову перед публикой). Странная женщина, особенно в наше просвещенное время.

Занавес падает.

Впервые опубликовано: Русский вестник. 1875. № 1. Январь.

Алексей Феофилактович Писемский (1821-1881) русский писатель, драматург, редактор журнала "Библиотека для чтения".


На главную

Произведения А.Ф. Писемского

Монастыри и храмы Северо-запада