| ||
|
Вот тебе ответ на длинное письмо твое, любезный друг! — Ты несправедливо судишь о нашей публике. Правда, что многие у нас читают только по середам и субботам и скорее узнают о привозе голстинских устриц и лимбургского сыра, нежели о появлении новой басни Крылова или баллады Жуковского; правда, — что многие дамы наши ничего не хотят знать, кроме известий о модах и элегий Ламартиновых, и Эмилии не говорят о литературе даже за котильонами; — правда, что большая часть провинциалов наших наслаждается только Брюсовым календарем и письмовником Курганова, а разговор ведет О сенокосе, о вине,
Правда, что чтение не сделалось еще у нас такой необходимостию, как у иностранцев, кои откладывают деньги на книги вместе с деньгами на главные житейские необходимости; но правда и то, что во всех сословиях нашего народа круг людей благомыслящих мало-помалу распространяется, что сии люди принимают живое участие в общем деле человеческого образования, жаждут познаний и с удовольствием смотрят на всякое литературное произведение, которое в известном отношении может служить термометром сего образования в отечестве. Таким людям посвящается "Московский вестник". "Но неужели в упоении самолюбия мечтаешь, — говорит мой друг, — удовлетворить требованиям таких людей?" Нет, я слишком хорошо знаю,
"Московский вестник" издается не одним мною, но многими занимающимися русскою литературою, кои быв движимы чистым усердием к общему благу, решились соединить свои усилия воедино при сем издании и принести жертву на алтарь отечественного просвещения. Скажу теперь несколько слов о плане нашего журнала в дополнение к сделанному объявлению, которое иные назвали недостаточным, другие педантичным, третьи*... но оставим их! ______________________ * См. "Северную пчелу". 1826. № 156. ______________________ Все книги можно разделить на три разряда: одни заключают в себе собственно познания, излагаемые в виде системы или науки; другие суть произведения ума не познающего, а творящего; третьего рода книги заключают материалы и пособия для наук. Журнал есть книга общая, которая в разных отделах своих вмещает все помянутые разряды книг: из этого следует ясно, что он, превосходя их разнообразием, уступает им в полноте и целости. С тою же точностию, с какою разделили мы книги, означим и отделы журнала. К первому отделу "Московского вестника" принадлежат произведения ума творящего, причисленные ко второму разряду книг. Это изящная словесность. Она потому предшествует наукам, что человек по природе свое прежде творит, действует, нежели познает. На том же основании дано в "Изящной словесности" первое место стихотворениям. За сим отделом следует второй, к которому относятся познания, систематически излагаемые, или науки. Ясно, что сюда не войдут ни документы, ни произведения исторические, как материалы для познания, принадлежащие особому отделу. Статьи по части наук своим порядком и связью должны всегда согласоваться с простым понятием о науке вообще, как-то затерянным в нашем ученом мире. Изо всех наук мы ограничились теориею изящных искусств, историей (в ее общем и частном значении), нравоучением и общими понятиями из наук естественных. Сии познания все связаны между собою и, судя по воспитанию нашему, всего более согласуются со способами и вкусом читающей публики. За науками следует критика как применение правил или истин вообще к произведениям ума и к его исследованиям. Это есть отдел собственно журнальный, ибо у нас до сих пор нет книг критических. К критике же относится и библиография в тесном значении, как простое изложение содержания книги. Мы положим общим правилом: разбирать только те сочинения, которые своим полезным или вредным влиянием достойны критики. Наконец, в четвертый отдел журнала или в смесь входит третий разряд книг, нами упомянутый. Это материалы для наук, из коих по черпает подтверждение своим истинам и натуралист, и историк, и философ. Таковы путешествия, документы исторические, розыскания, известия о изобретениях, о происшествиях важных, анекдоты и пр. Участвующие в издании журнала разделили труды между собою: одни, например, взяли труды по части истории и будут знакомить читателей со всеми историками-художниками и историками-систематиками*. Из первых будут они предлагать образцы повествования; при вторых покажут, чем они способствовали к усовершенствованию истории как науки. Другие предоставили себе теорию изящных искусств, критику и т.д. ______________________ * Нужно ли заметить здесь, что история есть двоякая: искусство и наука? Историки-художники: Ливии, Макиавелли, Юм, Карамзин и проч. Историки-систематики: Шлецер, Гердер, Аст, Геерен и проч. ______________________ Мне поручена редакция сего журнала, то есть я, отвечая за все издание, должен приводить доставляемые и всеми нами одобренные статьи в порядок для помещения в книжках; указывая сотрудникам на статьи для журнала нужные; смотреть за слогом*. ______________________ * Под всеми своими статьями я буду подписывать свое имя М.П. ______________________ Вот что почел я за нужное сказать в оправдание своего объявления перед взыскательною публикою. Теперь скажу несколько слов о маске всепредставляющей, которая необходимо нужна, как ты думаешь, для большей части читателей: я с удовольствием буду помещать насмешки над невежами, над всезнайками и проч. и всякую критику, самую язвительную, на самого себя, на своих сотрудников, друзей и недругов и пр. и пр. Таков наш план, наша цель, наши средства. Впервые опубликовано: Московский вестник. 1827. Ч. 1. № 2.
Михаил Петрович Погодин (1800-1875) русский историк, публицист, прозаик, драматург. | ||
|