| ||
|
Ныне исполняется тысяча лет с тех пор, как скончался Св. Кирилл, изобретатель Славянской грамоты, переводчик, вместе с братом своим Мефодием, Священного Писания, просветитель Христианскою верою всех Славянских племен более или менее. Тысячу лет многие из них пользуются благодеяниями Свв. Кирилла и Мефодия, и первое место между ними занимаем мы, Русские, удержавшие богослужение, введенное равноапостольными братьями во всей полноте и чистоте. В сию минуту в Божьем храме слышали мы глаголы живота, произнесенные впервые Свв. Кириллом и Мефодием за тысячу лет, как будто бы только вчера они были сложены. В собрании Славянского Комитета почитаем священным долгом помянуть в этот знаменательный день, хотя вкратце, "старыми словесы" великих Славянских первоучителей. Жизнь их представляет высокое, умилительное и назидательное зрелище; они поражают своими подвигами воображение и ум всякого мыслящего испытателя судеб народных и человеческих. Это почувствовали глубоко, выразили горячо самые первые причастники их учения. Сочинитель службы Св. Кириллу, живший, вероятно, вскоре после него в конце IX столетия, сравнивает прямо Славянского учителя, по случаю кончины его в Риме, со Свв. первопрестольными апостолами Петром и Павлом: "Блажен град, приимый третьего совершителя Божьего смотрения: той убо верховную светилу (Петра и Павла) останки наполняя явися блаженный сей: тем же и с ними повел ему Господь Бог пречестный покой прияти". Так точно и в новое время между учеными высшего образования воздали трудам Свв. Кирилла и Мефодия подобающую хвалу. Шлецер, иностранец, один из первых всесторонне образованных историков своего времени, начавший преобразование своей науки, принадлежащей к тому народу, который наименее способен чувствовать и ценить что-либо Славянское, — сказал, лет 70 тому назад, в заключение своих исследований о трудах Свв. Кирилла и Мефодия: "Приветствую вас, бессмертные изобретатели Славянской грамоты! Вы первые дерзнули грубый язык, имеющий множество ему только свойственных звуков, взять, так сказать, из уст народа и писать греческими буквами; в этом деле поступили вы как люди, отличным умом одаренные, и для каждого особенного звука, которого Грек не имел в своем языке, изобрели вы новые особенные знаки или буквы..." Римский проповедник говорил: "Верь слову Божию, возвещаемому тебе твоим священником, но точно ли его он возвещает, смотри сам, вот оно на твоем языке". Этого мало: перевод свой начинают Кирилл и Мефодий Новым Заветом, содержащим в себе такое только нравоучение и историю, которые понятны для всякого мыслящего человека при первом его выходе из грубого состояния. Из Ветхого же Завета выдают они на первый раз только Псалтырь, книгу полезную для возбуждения благоговения народного. Дальше Шлецер объясняет, каково было положение всего Запада в отношении к принятому христианству, сравнительно с миром Славянским. Вы понимаете, — говорит он, обращаясь к своим читателям, — что должны быть учители религии, учители народа или священники, которые могли бы и должны бы наставлять грубых невежд, исправлять порочных, утешать больных, приуготовлять умирающих; но римско-католические священники не могут говорить с ними, даже наружные обряды религии должны отправлять на языке непонятном для народа! Не возмущает ли это человеческого рассудка? Однако же это стерпел тупой Немец, германский Венд, Поляк, Датчанин, Швед; но не Моравский, Богемский и Панонский Славянин (прибавим: Болгарский, Сербский, Русский). Честь и слава Славянскому рассудку!" Шлецер рассматривал событие с общей отвлеченной, так сказать, философской, космополитической точки зрения и ценил его сравнительно с соответствующими событиями в истории прочих народов. Взглянем на него относительно Русской истории, относительно Русской жизни, как она, благодаря трудам Свв. Кирилла и Мефодия, слагалась, в каком положении находится теперь, и чем обещает в благоприятных обстоятельствах сделаться впредь. Богослужение на родном общевразумительном языке, скажу смело, есть краеугольный камень нашего нравственного состояния, залог нашего будущего развития и преуспевания, и вместе условие до сих пор нашего политического значения. Если Русский народ не совершенно загрубел, одичал, не лишился человеческого образа, ни вследствие двухсотлетних княжеских междоусобий, ни вследствие почти трехсотлетнего Монгольского ига, ни вследствие других враждебных событий, если не погасла в нас, несмотря ни на какие бури и вихри, внешние и внутренние, искра святого огня, способная в счастливое время воспылать, пролить свет и теплоту на пространства неизмеримые, то этим счастием обязаны мы богослужению на родном языке, учрежденному Свв. Кириллом и Мефодием. Нет цены, нет меры, нет счету для этого их вековечного благодеяния. Здесь все нравственное, сердечное, умственное до сих пор сокровище Русского народа — говорю о большинстве. "Господи помилуй", "Отче наш" — вот где вся его мудрость, вот где его насущный благодатный хлеб, которым он тысячу лет питается из рук Свв. Кирилла и Мефодия, и который спасает от голодной смерти его тело и его душу. Здесь вся его теология, философия, мораль, поэзия, медицина. Какие происшествия составляют сущность Русской истории, главные наши эпохи? Основание государства, Принятие христианской веры, Столица Москва, собравшая Русскую землю, Донское побоище, Освобождение России от Поляков, Полтавская победа, Сожжение Москвы в 1812 году, — и самое к нам близкое, самое радостное, животрепещущее, — это освобождение двадцати пяти миллионов крепостного народа! Великие события! Так вот между этими великими событиями богослужение на своем языке занимает первое место, рядом со введением христианской веры при Св. Владимире, — относительно благодетельного действия на совокупность всего Русского народа в продолжение истекшего тысячелетия. И не только занимает оно одно из первых мест, но условливает все прочие, служит им или основанием, или утверждением, и распространением. Так например, в сражении на Куликовом поле душою восставшего народа был Св. Сергий, а рукою — Дмитрий Донской; так в освобождении Москвы от Поляков Гермоген, Иосаф, Дионисий, Палицын участвовали столько же как Пожарский, Минин и Сусанин, возбуждая народ восстать за дом Пресвятой Богородицы. Вот что сделали для Русского народа Свв. Кирилл и Мефодий. А несчастные Болгары и несчастные Сербы, стонущие века под игом варваров? Чем поддерживается их убогая жизнь, чем питаются их надежды, чем облегчается их несносное бремя? Славянским Кирилловским богослужением, кроме которого у них нет уже совершенно ничего. Кирилл и Мефодий — первые, и увы, по сих пор последние истинные панслависты, — должны быть символом общего обновления. Славянский церковный язык, язык Священного Писания, их наследие, должен сделаться средоточием связей всех Славянских племен, основанием их единства, условием их своеобразного развития, средством возбуждения к новой жизни, к освобождению от всякого ига, духовного и вещественного — язык, прошедший цело и невредимо чрез все испытания, чрез все пожары и наводнения, чрез все войны и нашествия, несмотря ни на какие козни, ухищрения и сатанинские усилия врагов, достигший высокой степени совершенства по всем почти наречиям в творениях великих писателей. Язык — это наше сокровище, наша крепость, наша честь и слава, опора нашей национальности, якорь нашего спасения, залог наших успехов. При начале Славянской истории, по какому-то таинственному предопределению, одним и тем же рукам досталось рассыпать одни и те же святые семена по всем странам Славянским. О, если бы теперь, исполняющемуся тысячелетию, эти семена, прозябшие в продолжение многих веков, в родимой почве, дали свой плод, если б везде раздались вещие звуки, и встрепенулось одинаково сердце у всех разномыслящих братьев! О, если бы возродились они все в едином любовном чувстве, и сознали себя единым родственным семейством, единым народом! Вот была бы достойная награда нашим бессмертным учителям, вот на что бы они откликнулись, кажется, с высокого неба и ниспослали бы нам долу отеческое благословение. Вот было бы вместе и сладчайшее утешение, лучшее выражение нашей признательности трудам, усилиям и заботам дорогих покойников, которых мы в последнее время, одного за другим, отнесли в могилу — Шафарика, Ганку, Зубрицкого, Коляра, Сметану, Челаковского, Аксаковых, Киреевских, Хомякова, Шевырева вслед за Милутиновичем, Юнгманом, Линде, Венелиным, Иннокентием, Прешлем, Добровским. Помянем здесь на празднике Славянской любви и Мицкевича с Лелевелем, оплакивая их роковое ослепление. Увы! Никто из них, умирая, не мог воскликнуть с Симеоном: Ныне отпущаеши, Владыко, раба Твоего по глаголу Твоему с миром, яко видiьша очи мои спасение Израиля! Увы! Все они скончались в душевных муках, не видя единого луча надежды, истекая кровью, точившеюся из сердца. Будем же, братья, молиться молитвами святых Кирилла и Мефодия все вместе, без различия вероисповеданий, прощая друг другу и враг врагу, будем молиться едиными усты и единым сердцем милосердому Богу, да не до конца Он прогневается, ниже во век враждует. Будем молиться, да снизойдет к нам мир, и будет из всех Славянских племен, хотя в нравственном и духовном смысле, едино стадо и един Пастырь! Опубликовано: Погодин М.П. Речи, произнесенные М.П. Погодиным в торжественных и прочих собраниях, 1830-1872. М., 1872. С. 451-456.
Михаил Петрович Погодин (1800-1875) русский историк, публицист, прозаик, драматург.
| ||
|