А.С. Пушкин
Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди

На главную

Произведения А.С. Пушкина



            Три девицы под окном
      Пряли поздно вечерком.
      "Кабы я была царица, —
      Говорит одна девица, —
      То на весь крещеный мир
      Приготовила б я пир".
      - "Кабы я была царица, —
      Говорит ее сестрица, —
      То на весь бы мир одна
      Наткала я полотна".
      - "Кабы я была царица, —
      Третья молвила сестрица, —
      Я б для батюшки-царя
      Родила богатыря".

            Только вымолвить успела,
      Дверь тихонько заскрипела,
      И в светлицу входит царь,
      Стороны той государь.
      Во всё время разговора
      Он стоял позадь забора;
      Речь последней по всему
      Полюбилася ему.
      "Здравствуй, красная девица, —
      Говорит он, — будь царица
      И роди богатыря
      Мне к исходу сентября.
      Вы ж, голубушки-сестрицы,
      Выбирайтесь из светлицы.
      Поезжайте вслед за мной,
      Вслед за мной и за сестрой:
      Будь одна из вас ткачиха,
      А другая повариха".

            В сени вышел царь-отец.
      Все пустились во дворец.
      Царь недолго собирался:
      В тот же вечер обвенчался.
      Царь Салтан за пир честной
      Сел с царицей молодой;
      А потом честные гости
      На кровать слоновой кости
      Положили молодых
      И оставили одних.
      В кухне злится повариха,
      Плачет у станка ткачиха —
      И завидуют оне
      Государевой жене.
      А царица молодая,
      Дела вдаль не отлагая,
      С первой ночи понесла.

            В те поры война была.
      Царь Салтан, с женой простяся,
      На добра коня садяся,
      Ей наказывал себя
      Поберечь, его любя.
      Между тем, как он далёко
      Бьется долго и жестоко,
      Наступает срок родин;
      Сына Бог им дал в аршин,
      И царица над ребенком,
      Как орлица над орленком;
      Шлет с письмом она гонца,
      Чтоб обрадовать отца.
      А ткачиха с поварихой,
      С сватьей бабой Бабарихой
      Извести ее хотят,
      Перенять гонца велят;
      Сами шлют гонца другого
      Вот с чем от слова до слова:
      "Родила царица в ночь
      Не то сына, не то дочь;
      Не мышонка, не лягушку,
      А неведому зверюшку".

            Как услышал царь-отец,
      Что донес ему гонец,
      В гневе начал он чудесить
      И гонца хотел повесить;
      Но, смягчившись на сей раз,
      Дал гонцу такой приказ:
      "Ждать царева возвращенья
      Для законного решенья".

            Едет с грамотой гонец
      И приехал наконец.
      А ткачиха с поварихой
      С сватьей бабой Бабарихой
      Обобрать его велят;
      Допьяна гонца поят
      И в суму его пустую
      Суют грамоту другую —
      И привез гонец хмельной
      В тот же день приказ такой:
      "Царь велит своим боярам,
      Времени не тратя даром,
      И царицу и приплод
      Тайно бросить в бездну вод".
      Делать нечего: бояре,
      Потужив о государе
      И царице молодой,
      В спальню к ней пришли толпой.
      Объявили царску волю —
      Ей и сыну злую долю,
      Прочитали вслух указ
      И царицу в тот же час
      В бочку с сыном посадили,
      Засмолили, покатили
      И пустили в Окиян —
      Так велел-де царь Салтан.

            В синем небе звезды блещут,
      В синем море волны хлещут;
      Туча по небу идет,
      Бочка по морю плывет.
      Словно горькая вдовица,
      Плачет, бьется в ней царица;
      И растет ребенок там
      Не по дням, а по часам.
      День прошел — царица вопит...
      А дитя волну торопит:
      "Ты, волна моя, волна!
      Ты гульлива и вольна;
      Плещешь ты, куда захочешь,
      Ты морские камни точишь,
      Топишь берег ты земли,
      Подымаешь корабли —
      Не губи ты нашу душу:
      Выплесни ты нас на сушу!"
      И послушалась волна:
      Тут же на берег она
      Бочку вынесла легонько
      И отхлынула тихонько.
      Мать с младенцем спасена;
      Землю чувствует она.
      Но из бочки кто их вынет?
      Бог неужто их покинет?
      Сын на ножки поднялся,
      В дно головкой уперся,
      Понатужился немножко:
      "Как бы здесь на двор окошко
      Нам проделать?" — молвил он,
      Вышиб дно и вышел вон.

            Мать и сын теперь на воле;
      Видят холм в широком поле;
      Море синее кругом,
      Дуб зеленый над холмом.
      Сын подумал: добрый ужин
      Был бы нам, однако, нужен.
      Ломит он у дуба сук
      И в тугой сгибает лук,
      Со креста снурок шелковый
      Натянул на лук дубовый,
      Тонку тросточку сломил,
      Стрелкой легкой завострил
      И пошел на край долины
      У моря искать дичины.

            К морю лишь подходит он,
      Вот и слышит будто стон...
      Видно, на море не тихо;
      Смотрит — видит дело лихо:
      Бьется лебедь средь зыбей,
      Коршун носится над ней;
      Та бедняжка так и плещет,
      Воду вкруг мутит и хлещет...
      Тот уж когти распустил,
      Клёв кровавый навострил...
      Но как раз стрела запела,
      В шею коршуна задела —
      Коршун в море кровь пролил.
      Лук царевич опустил;
      Смотрит: коршун в море тонет
      И не птичьим криком стонет,
      Лебедь около плывет,
      Злого коршуна клюет,
      Гибель близкую торопит,
      Бьет крылом и в море топит —
      И царевичу потом
      Молвит русским языком:
      "Ты царевич, мой спаситель,
      Мой могучий избавитель,
      Не тужи, что за меня
      Есть не будешь ты три дня,
      Что стрела пропала в море;
      Это горе — всё не горе.
      Отплачу тебе добром,
      Сослужу тебе потом:
      Ты не лебедь ведь избавил,
      Девицу в живых оставил;
      Ты не коршуна убил,
      Чародея подстрелил.
      Ввек тебя я не забуду:
      Ты найдешь меня повсюду,
      А теперь ты воротись,
      Не горюй и спать ложись".

            Улетела лебедь-птица,
      А царевич и царица,
      Целый день проведши так,
      Лечь решились натощак.
      Вот открыл царевич очи;
      Отрясая грезы ночи
      И дивясь, перед собой
      Видит город он большой,
      Стены с частыми зубцами,
      И за белыми стенами
      Блещут маковки церквей
      И святых монастырей.
      Он скорей царицу будит;
      Та как ахнет!.. "То ли будет? —
      Говорит он, — вижу я:
      Лебедь тешится моя".
      Мать и сын идут ко граду.
      Лишь ступили за ограду,
      Оглушительный трезвон
      Поднялся со всех сторон:
      К ним народ навстречу валит,
      Хор церковный Бога хвалит;
      В колымагах золотых
      Пышный двор встречает их;
      Все их громко величают,
      И царевича венчают
      Княжей шапкой, и главой
      Возглашают над собой;
      И среди своей столицы,
      С разрешения царицы,
      В тот же день стал княжить он
      И нарекся: князь Гвидон.

            Ветер на море гуляет
      И кораблик подгоняет;
      Он бежит себе в волнах
      На раздутых парусах.
      Корабельщики дивятся,
      На кораблике толпятся,
      На знакомом острову
      Чудо видят наяву:
      Город новый златоглавый,
      Пристань с крепкою заставой —
      Пушки с пристани палят,
      Кораблю пристать велят.
      Пристают к заставе гости;
      Князь Гвидон зовет их в гости,
      Их он кормит и поит
      И ответ держать велит:
      "Чем вы, гости, торг ведете
      И куда теперь плывете?"
      Корабельщики в ответ:
      "Мы объехали весь свет,
      Торговали соболями,
      Чорнобурыми лисами;
      А теперь нам вышел срок,
      Едем прямо на восток,
      Мимо острова Буяна,
      В царство славного Салтана..."
      Князь им вымолвил тогда:
      "Добрый путь вам, господа,
      По морю по Окияну
      К славному царю Салтану;
      От меня ему поклон".
      Гости в путь, а князь Гвидон
      С берега душой печальной
      Провожает бег их дальный;
      Глядь — поверх текучих вод
      Лебедь белая плывет.
      "Здравствуй, князь ты мой прекрасный!
      Что ты тих, как день ненастный?
      Опечалился чему?" —
      Говорит она ему.
      Князь печально отвечает:
      "Грусть-тоска меня съедает,
      Одолела молодца:
      Видеть я б хотел отца".
      Лебедь князю: "Вот в чем горе!
      Ну, послушай: хочешь в море
      Полететь за кораблем?
      Будь же, князь, ты комаром".
      И крылами замахала,
      Воду с шумом расплескала
      И обрызгала его
      С головы до ног всего.
      Тут он в точку уменьшился,
      Комаром оборотился,
      Полетел и запищал,
      Судно на море догнал,
      Потихоньку опустился
      На корабль — и в щель забился.

            Ветер весело шумит,
      Судно весело бежит
      Мимо острова Буяна,
      К царству славного Салтана,
      И желанная страна
      Вот уж издали видна.
      Вот на берег вышли гости;
      Царь Салтан зовет их в гости,
      И за ними во дворец
      Полетел наш удалец.
      Видит: весь сияя в злате,
      Царь Салтан сидит в палате
      На престоле и в венце
      С грустной думой на лице;
      А ткачиха с поварихой,
      С сватьей бабой Бабарихой
      Около царя сидят
      И в глаза ему глядят.
      Царь Салтан гостей сажает
      За свой стол и вопрошает:
      "Ой вы, гости-господа,
      Долго ль ездили? куда?
      Ладно ль за морем иль худо?
      И какое в свете чудо?"
      Корабельщики в ответ:
      "Мы объехали весь свет;
      За морем житье не худо,
      В свете ж вот какое чудо:
      В море остров был крутой,
      Не привальный, не жилой;
      Он лежал пустой равниной;
      Рос на нем дубок единый;
      А теперь стоит на нем
      Новый город со дворцом,
      С златоглавыми церквами,
      С теремами и садами,
      А сидит в нем князь Гвидон;
      Он прислал тебе поклон".
      Царь Салтан дивится чуду;
      Молвит он: "Коль жив я буду,
      Чудный остров навещу,
      У Гвидона погощу".
      А ткачиха с поварихой,
      С сватьей бабой Бабарихой
      Не хотят его пустить
      Чудный остров навестить.
      "Уж диковинка, ну право, —
      Подмигнув другим лукаво,
      Повариха говорит, —
      Город у моря стоит!
      Знайте, вот что не безделка:
      Ель в лесу, под елью белка,
      Белка песенки поет
      И орешки всё грызет,
      А орешки не простые,
      Всё скорлупки золотые,
      Ядра — чистый изумруд;
      Вот что чудом-то зовут".
      Чуду царь Салтан дивится,
      А комар-то злится, злится —
      И впился комар как раз
      Тетке прямо в правый глаз.
      Повариха побледнела,
      Обмерла и окривела.
      Слуги, сватья и сестра
      С криком ловят комара.
      "Распроклятая ты мошка!
      Мы тебя!.." А он в окошко
      Да спокойно в свой удел
      Через море полетел.

            Снова князь у моря ходит,
      С синя моря глаз не сводит;
      Глядь — поверх текучих вод
      Лебедь белая плывет.
      "Здравствуй, князь ты мой прекрасный!
      Что ж ты тих, как день ненастный?
      Опечалился чему?" —
      Говорит она ему.
      Князь Гвидон ей отвечает:
      "Грусть-тоска меня съедает;
      Чудо чудное завесть
      Мне б хотелось. Где-то есть
      Ель в лесу, под елью белка;
      Диво, право, не безделка —
      Белка песенки поет
      Да орешки всё грызет,
      А орешки не простые,
      Всё скорлупки золотые,
      Ядра — чистый изумруд;
      Но, быть может, люди врут".
      Князю лебедь отвечает:
      "Свет о белке правду бает;
      Это чудо знаю я;
      Полно, князь, душа моя,
      Не печалься; рада службу
      Оказать тебе я в дружбу".
      С ободренною душой
      Князь пошел себе домой;
      Лишь ступил на двор широкий
      Что ж? под елкою высокой,
      Видит, белочка при всех
      Золотой грызет орех,
      Изумрудец вынимает,
      А скорлупку собирает,
      Кучки равные кладет
      И с присвисточкой поет
      При честном при всем народе:
      Во саду ли, в огороде.
      Изумился князь Гвидон.
      "Ну, спасибо, — молвил он, —
      Ай да лебедь — дай ей Боже,
      Что и мне, веселье то же".
      Князь для белочки потом
      Выстроил хрустальный дом.
      Караул к нему приставил
      И притом дьяка заставил
      Строгий счет орехам весть.
      Князю прибыль, белке честь.

            Ветер по морю гуляет
      И кораблик подгоняет;
      Он бежит себе в волнах
      На поднятых парусах
      Мимо острова крутого,
      Мимо города большого:
      Пушки с пристани палят,
      Кораблю пристать велят.
      Пристают к заставе гости;
      Князь Гвидон зовет их в гости,
      Их и кормит и поит
      И ответ держать велит:
      "Чем вы, гости, торг ведете
      И куда теперь плывете?"
      Корабельщики в ответ:

            "Мы объехали весь свет,
      Торговали мы конями,
      Всё донскими жеребцами,
      А теперь нам вышел срок —
      И лежит нам путь далек:
      Мимо острова Буяна
      В царство славного Салтана..."
      Говорит им князь тогда:
      "Добрый путь вам, господа,
      По морю по Окияну
      К славному царю Салтану;
      Да скажите: князь Гвидон
      Шлет царю-де свой поклон".

      Гости князю поклонились,
      Вышли вон и в путь пустились.
      К морю князь — а лебедь там
      Уж гуляет по волнам.
      Молит князь: душа-де просит,
      Так и тянет и уносит...
      Вот опять она его
      Вмиг обрызгала всего:
      В муху князь оборотился,
      Полетел и опустился
      Между моря и небес
      На корабль — и в щель залез.

            Ветер весело шумит,
      Судно весело бежит
      Мимо острова Буяна,
      В царство славного Салтана —
      И желанная страна
      Вот уж издали видна;
      Вот на берег вышли гости;
      Царь Салтан зовет их в гости,
      И за ними во дворец
      Полетел наш удалец.
      Видит: весь сияя в злате,
      Царь Салтан сидит в палате
      На престоле и в венце,
      С грустной думой на лице.
      А ткачиха с Бабарихой
      Да с кривою поварихой
      Около царя сидят.
      Злыми жабами глядят.
      Царь Салтан гостей сажает
      За свой стол и вопрошает:
      "Ой вы, гости-господа,
      Долго ль ездили? куда?
      Ладно ль за морем иль худо?
      И какое в свете чудо?"
      Корабельщики в ответ:
      "Мы объехали весь свет;
      За морем житье не худо;
      В свете ж вот какое чудо:
      Остров на море лежит,
      Град на острове стоит
      С златоглавыми церквами,
      С теремами да садами;
      Ель растет перед дворцом,
      А под ней хрустальный дом;
      Белка там живет ручная,
      Да затейница какая!
      Белка песенки поет
      Да орешки всё грызет,
      А орешки не простые,
      Всё скорлупки золотые,
      Ядра — чистый изумруд;
      Слуги белку стерегут,
      Служат ей прислугой разной —
      И приставлен дьяк приказный
      Строгий счет орехам весть;
      Отдает ей войско честь;
      Из скорлупок льют монету
      Да пускают в ход по свету;
      Девки сыплют изумруд
      В кладовые, да под спуд;
      Все в том острове богаты,
      Изоб нет, везде палаты;
      А сидит в нем князь Гвидон;
      Он прислал тебе поклон".
      Царь Салтан дивится чуду.
      "Если только жив я буду,
      Чудный остров навещу,
      У Гвидона погощу".
      А ткачиха с поварихой,
      С сватьей бабой Бабарихой
      Не хотят его пустить
      Чудный остров навестить.
      Усмехнувшись исподтиха.
      Говорит царю ткачиха:
      "Что тут дивного? ну, вот!
      Белка камушки грызет,
      Мечет золото и в груды
      Загребает изумруды;
      Этим нас не удивишь,
      Правду ль, нет ли говоришь.
      В свете есть иное диво:
      Море вздуется бурливо,
      Закипит, подымет вой,
      Хлынет на берег пустой,
      Разольется в шумном беге,
      И очутятся на бреге,
      В чешуе, как жар горя,
      Тридцать три богатыря,
      Все красавцы удалые,
      Великаны молодые,
      Все равны, как на подбор,
      С ними дядька Черномор.
      Это диво, так уж диво,
      Можно молвить справедливо!"
      Гости умные молчат,
      Спорить с нею не хотят.
      Диву царь Салтан дивится,
      А Гвидон-то злится, злится...
      Зажужжал он и как раз
      Тетке сел на левый глаз,
      И ткачиха побледнела:
      "Ай!" — и тут же окривела;
      Все кричат: "Лови, лови,
      Да дави ее, дави...
      Вот ужо! постой немножко,
      Погоди..." А князь в окошко,
      Да спокойно в свой удел
      Через море прилетел.

            Князь у синя моря ходит,
      С синя моря глаз не сводит;
      Глядь — поверх текучих вод
      Лебедь белая плывет.
      "Здравствуй, князь ты мой прекрасный!
      Что ты тих, как день ненастный?
      Опечалился чему?" —
      Говорит она ему.
      Князь Гвидон ей отвечает:
      "Грусть-тоска меня съедает —
      Диво б дивное хотел
      Перенесть я в мой удел".
      - "А какое ж это диво?"
      - "Где-то вздуется бурливо
      Окиян, подымет вой,
      Хлынет на берег пустой,
      Расплеснется в шумном беге,
      И очутятся на бреге,
      В чешуе, как жар горя,
      Тридцать три богатыря,
      Все красавцы молодые,
      Великаны удалые,
      Все равны, как на подбор,
      С ними дядька Черномор".
      Князю лебедь отвечает:
      "Вот что, князь, тебя смущает?
      Не тужи, душа моя,
      Это чудо знаю я.
      Эти витязи морские
      Мне ведь братья все родные.
      Не печалься же, ступай,
      В гости братцев поджидай".

            Князь пошел, забывши горе,
      Сел на башню, и на море
      Стал глядеть он; море вдруг
      Всколыхалося вокруг,
      Расплескалось в шумном беге
      И оставило на бреге
      Тридцать три богатыря;
      В чешуе, как жар горя,
      Идут витязи четами,
      И, блистая сединами,
      Дядька впереди идет
      И ко граду их ведет.
      С башни князь Гвидон сбегает,
      Дорогих гостей встречает;
      Второпях народ бежит;
      Дядька князю говорит:
      "Лебедь нас к тебе послала
      И наказом наказала
      Славный город твой хранить
      И дозором обходить.
      Мы отныне ежеденно
      Вместе будем непременно
      У высоких стен твоих
      Выходить из вод морских,
      Так увидимся мы вскоре,
      А теперь пора нам в море;
      Тяжек воздух нам земли".
      Все потом домой ушли.

            Ветер по морю гуляет
      И кораблик подгоняет;
      Он бежит себе в волнах
      На поднятых парусах
      Мимо острова крутого,
      Мимо города большого;
      Пушки с пристани палят,
      Кораблю пристать велят.
      Пристают к заставе гости;
      Князь Гвидон зовет их в гости,
      Их и кормит, и поит,
      И ответ держать велит:
      "Чем вы, гости, торг ведете?
      И куда теперь плывете?"
      Корабельщики в ответ:
      "Мы объехали весь свет;
      Торговали мы булатом,
      Чистым серебром и златом,
      И теперь нам вышел срок;
      А лежит нам путь далек,
      Мимо острова Буяна,
      В царство славного Салтана".
      Говорит им князь тогда:
      "Добрый путь вам, господа,
      По морю по Окияну
      К славному царю Салтану.
      Да скажите ж: князь Гвидон
      Шлет-де свой царю поклон".

            Гости князю поклонились,
      Вышли вон и в путь пустились.
      К морю князь, а лебедь там
      Уж гуляет по волнам.
      Князь опять: душа-де просит...
      Так и тянет и уносит...
      И опять она его
      Вмиг обрызгала всего.
      Тут он очень уменьшился,
      Шмелем князь оборотился,
      Полетел и зажужжал;
      Судно на море догнал,
      Потихоньку опустился
      На корму — и в щель забился.

            Ветер весело шумит,
      Судно весело бежит
      Мимо острова Буяна,
      В царство славного Салтана,
      И желанная страна
      Вот уж издали видна.
      Вот на берег вышли гости.
      Царь Салтан зовет их в гости,
      И за ними во дворец
      Полетел наш удалец.
      Видит, весь сияя в злате,
      Царь Салтан сидит в палате
      На престоле и в венце,
      С грустной думой на лице.
      А ткачиха с поварихой,
      С сватьей бабой Бабарихой
      Около царя сидят —
      Четырьмя все три глядят.
      Царь Салтан гостей сажает
      За свой стол и вопрошает;
      "Ой вы, гости-господа,
      Долго ль ездили? куда?
      Ладно ль за морем иль худо?
      И какое в свете чудо?"
      Корабельщики в ответ:
      "Мы объехали весь свет;
      За морем житье не худо;
      В свете ж вот какое чудо:
      Остров на море лежит,
      Град на острове стоит,
      Каждый день идет там диво:
      Море вздуется бурливо,
      Закипит, подымет вой,
      Хлынет на берег пустой,
      Расплеснется в скором беге —
      И останутся на бреге
      Тридцать три богатыря,
      В чешуе златой горя,
      Все красавцы молодые,
      Великаны удалые,
      Все равны, как на подбор;
      Старый дядька Черномор
      С ними из моря выходит
      И попарно их выводит,
      Чтобы остров тот хранить
      И дозором обходить —
      И той стражи нет надежней,
      Ни храбрее, ни прилежней.
      А сидит там князь Гвидон;
      Он прислал тебе поклон".
      Царь Салтан дивится чуду.
      "Коли жив я только буду,
      Чудный остров навещу
      И у князя погощу".
      Повариха и ткачиха
      Ни гугу — но Бабариха,
      Усмехнувшись, говорит:
      "Кто нас этим удивит?
      Люди из моря выходят
      И себе дозором бродят!
      Правду ль бают или лгут,
      Дива я не вижу тут.
      В свете есть такие ль дива?
      Вот идет молва правдива:
      За морем царевна есть,
      Что не можно глаз отвесть:
      Днем свет Божий затмевает,
      Ночью землю освещает,
      Месяц под косой блестит,
      А во лбу звезда горит.
      А сама-то величава,
      Выступает, будто пава;
      А как речь-то говорит,
      Словно реченька журчит.
      Молвить можно справедливо,
      Это диво, так уж диво".
      Гости умные молчат:
      Спорить с бабой не хотят.
      Чуду царь Салтан дивится —
      А царевич хоть и злится,
      Но жалеет он очей
      Старой бабушки своей:
      Он над ней жужжит, кружится
      Прямо на нос к ней садится,
      Нос ужалил богатырь:
      На носу вскочил волдырь.
      И опять пошла тревога:
      "Помогите, ради Бога!
      Караул! лови, лови,
      Да дави его, дави...
      Вот ужо! пожди немножко,
      Погоди!.." А шмель в окошко,
      Да спокойно в свой удел
      Через море полетел.

            Князь у синя моря ходит,
      С синя моря глаз не сводит;
      Глядь — поверх текучих вод
      Лебедь белая плывет.
      "Здравствуй, князь ты мой прекрасный!
      Что ж ты тих, как день ненастный?
      Опечалился чему?" —
      Говорит она ему.
      Князь Гвидон ей отвечает:
      "Грусть-тоска меня съедает:
      Люди женятся; гляжу,
      Не женат лишь я хожу".
      - "А кого же на примете
      Ты имеешь?" — "Да на свете,
      Говорят, царевна есть,
      Что не можно глаз отвесть.
      Днем свет Божий затмевает,
      Ночью землю освещает —
      Месяц под косой блестит,
      А во лбу звезда горит.
      А сама-то величава,
      Выступает, будто пава;
      Сладку речь-то говорит,
      Будто реченька журчит.
      Только, полно, правда ль это?"
      Князь со страхом ждет ответа.
      Лебедь белая молчит
      И, подумав, говорит:
      "Да! такая есть девица.
      Но жена не рукавица:
      С белой ручки не стряхнешь
      Да за пояс не заткнешь.
      Услужу тебе советом —
      Слушай: обо всем об этом
      Пораздумай ты путем,
      Не раскаяться б потом".
      Князь пред нею стал божиться,
      Что пора ему жениться,
      Что об этом обо всем
      Передумал он путем;
      Что готов душою страстной
      За царевною прекрасной
      Он пешком идти отсель
      Хоть за тридевять земель.
      Лебедь тут, вздохнув глубоко,
      Молвила: "Зачем далёко?
      Знай, близка судьба твоя,
      Ведь царевна эта — я".
      Тут она, взмахнув крылами,
      Полетела над волнами
      И на берег с высоты
      Опустилася в кусты,
      Встрепенулась, отряхнулась
      И царевной обернулась:
      Месяц под косой блестит,
      А во лбу звезда горит;
      А сама-то величава,
      Выступает, будто пава;
      А как речь-то говорит,
      Словно реченька журчит.
      Князь царевну обнимает,
      К белой груди прижимает
      И ведет ее скорей
      К милой матушке своей.
      Князь ей в ноги, умоляя:
      "Государыня-родная!
      Выбрал я жену себе,
      Дочь послушную тебе.
      Просим оба разрешенья,
      Твоего благословенья:
      Ты детей благослови
      Жить в совете и любви".
      Над главою их покорной
      Мать с иконой чудотворной
      Слезы льет и говорит:
      "Бог вас, дети, наградит".
      Князь не долго собирался,
      На царевне обвенчался;
      Стали жить да поживать,
      Да приплода поджидать.

            Ветер по морю гуляет
      И кораблик подгоняет;
      Он бежит себе в волнах
      На раздутых парусах
      Мимо острова крутого,
      Мимо города большого;
      Пушки с пристани палят,
      Кораблю пристать велят.
      Пристают к заставе гости.
      Князь Гвидон зовет их в гости.
      Он их кормит, и поит,
      И ответ держать велит:
      "Чем вы, гости, торг ведете
      И куда теперь плывете?"
      Корабельщики в ответ:
      "Мы объехали весь свет,
      Торговали мы недаром
      Неуказанным товаром;
      А лежит нам путь далек:
      Восвояси на восток,
      Мимо острова Буяна,
      В царство славного Салтана".
      Князь им вымолвил тогда:
      "Добрый путь вам, господа,
      По морю по Окияну
      К славному царю Салтану;
      Да напомните ему,
      Государю своему:
      К нам он в гости обещался,
      А доселе не собрался —
      Шлю ему я свой поклон".
      Гости в путь, а князь Гвидон
      Дома на сей раз остался
      И с женою не расстался.

            Ветер весело шумит,
      Судно весело бежит
      Мимо острова Буяна,
      К царству славного Салтана,
      И знакомая страна
      Вот уж издали видна.
      Вот на берег вышли гости.
      Царь Салтан зовет их в гостя,
      Гости видят: во дворце
      Царь сидит в своем венце.
      А ткачиха с поварихой,
      С сватьей бабой Бабарихой
      Около царя сидят,
      Четырьмя все три глядят.
      Царь Салтан гостей сажает
      За свой стол и вопрошает:
      "Ой вы, гости-господа,
      Долго ль ездили? куда?
      Ладно ль за морем иль худо?
      И какое в свете чудо?"
      Корабельщики в ответ:
      "Мы объехали весь свет;
      За морем житье не худо,
      В свете ж вот какое чудо:
      Остров на море лежит,
      Град на острове стоит,
      С златоглавыми церквами,
      С теремами и садами;
      Ель растет перед дворцом,
      А под ней хрустальный дом:
      Белка в нем живет ручная,
      Да чудесница какая!
      Белка песенки поет
      Да орешки всё грызет;
      А орешки не простые,
      Скорлупы-то золотые.
      Ядра — чистый изумруд;
      Белку холят, берегут.
      Там еще другое диво:
      Море вздуется бурливо,
      Закипит, подымет вой,
      Хлынет на берег пустой,
      Расплеснется в скором беге,
      И очутятся на бреге,
      В чешуе, как жар горя,
      Тридцать три богатыря,
      Все красавцы удалые,
      Великаны молодые,
      Все равны, как на подбор —
      С ними дядька Черномор.
      И той стражи нет надежней,
      Ни храбрее, ни прилежней.
      А у князя женка есть,
      Что не можно глаз отвесть:
      Днем свет Божий затмевает,
      Ночью землю освещает;
      Месяц под косой блестит,
      А во лбу звезда горит.
      Князь Гвидон тот город правит,
      Всяк его усердно славит;
      Он прислал тебе поклон,
      Да тебе пеняет он:
      К нам-де в гости обещался,
      А доселе не собрался".

            Тут уж царь не утерпел,
      Снарядить он флот велел.
      А ткачиха с поварихой,
      С сватьей бабой Бабарихой
      Не хотят царя пустить
      Чудный остров навестить.
      Но Салтан им не внимает
      И как раз их унимает:
      "Что я? царь или дитя? —
      Говорит он не шутя. —
      Нынче ж еду!" — Тут он топнул,
      Вышел вон и дверью хлопнул.

            Под окном Гвидон сидит,
      Молча на море глядит:
      Не шумит оно, не хлещет,
      Лишь едва-едва трепещет.
      И в лазоревой дали
      Показались корабли:
      По равнинам Окияна
      Едет флот царя Салтана.
      Князь Гвидон тогда вскочил,
      Громогласно возопил:
      "Матушка моя родная!
      Ты, княгиня молодая!
      Посмотрите вы туда:
      Едет батюшка сюда".
      Флот уж к острову подходит.
      Князь Гвидон трубу наводит:
      Царь на палубе стоит
      И в трубу на них глядит;
      С ним ткачиха с поварихой,
      С сватьей бабой Бабарихой;
      Удивляются оне
      Незнакомой стороне.
      Разом пушки запалили;
      В колокольнях зазвонили;
      К морю сам идет Гвидон;
      Там царя встречает он
      С поварихой и ткачихой,
      С сватьей бабой Бабарихой;
      В город он повел царя,
      Ничего не говоря.

            Все теперь идут в палаты:
      У ворот блистают латы,
      И стоят в глазах царя
      Тридцать три богатыря,
      Все красавцы молодые,
      Великаны удалые,
      Все равны, как на подбор,
      С ними дядька Черномор.
      Царь ступил на двор широкий:
      Там под елкою высокой
      Белка песенку поет,
      Золотой орех грызет,
      Изумрудец вынимает
      И в мешочек опускает;
      И засеян двор большой
      Золотою скорлупой.
      Гости дале — торопливо
      Смотрят — что ж? княгиня — диво
      Под косой луна блестит,
      А во лбу звезда горит:
      А сама-то величава,
      Выступает, будто пава,
      И свекровь свою ведет.
      Царь глядит — и узнает...
      В нем взыграло ретивое!
      "Что я вижу? что такое?
      Как!" — и дух в нем занялся...
      Царь слезами залился,
      Обнимает он царицу,
      И сынка, и молодицу,
      И садятся все за стол;
      И веселый пир пошел.
      А ткачиха с поварихой,
      С сватьей бабой Бабарихой
      Разбежались по углам;
      Их нашли насилу там.
      Тут во всем они признались,
      Повинились, разрыдались;
      Царь для радости такой
      Отпустил всех трех домой.
      День прошел — царя Салтана
      Уложили спать вполпьяна.
      Я там был; мед, пиво пил —
      И усы лишь обмочил.

      1831


Впервые опубликовано в сборнике: Стихотворения Александра Пушкина Третья часть. СПб., Типография департамента народного просвещения. 1832. С. 130-181.

Пушкин Александр Сергеевич (1799-1837) русский поэт, драматург и прозаик. Член Российской академии (1833).



На главную

Произведения А.С. Пушкина

Монастыри и храмы Северо-запада