| ||
|
Почти все газеты обошла мина "прискорбного сожаления" по поводу выходки г. Родичева в Г. Думе. Какое-то страшное несчастие преследует кадетскую партию. Вопрос: не несет ли эта партия "осла в себе", а не "осла на себе?", как горделиво ссылается ее лидер, кивая на социал-демократов. Всего два года прошло, и где былая слава кадетов, когда они шли в первую Думу почти как единственные представители России? Какой триумф! И какое бегство! Мещанская мелочность "умников" и очевидная простоволосость "страстных темпераментов" — вот на чем проиграла партия свою роль перед Россиею. Всякий увидел, что тут сколько угодно профессоров среднего разбора и совершенно мелких журналистов, есть несколько блестящих адвокатов, но ничего, кроме этого и сверх этого. Таким ли людям становиться во главе обновляющего законодательства России? Им ли держать руль и управлять парусами государственного корабля во время шторма и даже крепкой зыби? Но где источник этого? Да очень понятно: конституционно-демократическая партия и не была, и не выдавала себя за государственную партию, она была только выразительницею общества. Крестные имена, данные ею и ее печатью первой и второй Думе, — Дума "народного гнева" и Дума "народного негодования" — словно сошли со страниц истории Луи-Блана о французской революции. Ничего здесь русского нет, ни словечка, ни манеры. Партия представляла общество: но общество уже в силу существа своего, этой раздробленности его членов, совершенно случайно группирующихся и перегруппировывающихся, не имеющих никакой принудительной между собой связи, — диаметрально противоположно существу государства, в котором все непременно, все принудительно, где царит "должное" и "обязанность", а не "приятное" и "удобное". Вот почему конституционно-демократическая партия не могла поднять на плечи себе государственной работы, железной, тяжелой; а ее критика русской государственности была совершенно ничтожна по предметам, по содержанию, будучи только дерзкою, нервною по тону. На все эти выкрики можно было дать один совершенно удовлетворительный ответ: "Обществу нужно одно, а государству — совсем другое", "приятное для общества —разрушительно для государства". Общество по существу своему есть анархическая сила, — анархизм которой ничему не грозит единственно потому, что оно плавает поверх народа, как сливки, что оно сыто, обеспечено и вообще не движется никакой горькой нуждою. Но распространите нравы общественной жизни, эти свободные, распущенные, сладкие нравы, на народную жизнь, где живет нужда, горе, — и вы немедленно получите восстание, взрывы, революционное клокотание, увидите кровь, насилие, истребление чужой жизни и чужого имущества. Когда первая и вторая Г. Думы с азартом требовали немедленного "осуществления свобод, обещанных манифестом 17 октября", то они существенным образом требовали распространения нравов общественной жизни на жизнь и быт 140-миллионного народа, со всеми степенями дикости и темноты, живущими в нем. Требовали они этого на несчастие себе: ибо, осуществись их желание, и события пошли бы таким образом, что от зачаточной культуры России камня на камне бы не осталось. Движение открылось знаменитыми "иллюминациями" и таким вандальством в культурных поместьях, о котором вспомнить омерзительно. А из Думы слали им поощрение. Падение государственной ренты встречалось ликованием по всей линии газет, и так как его невозможно объяснить ни из какой степени бессмысленности, то настоящей разгадки ликования следует искать в бешеной наживе, которая велась на бирже многими коммерческими тузами из "угнетенного племени", издававшими красные и полукрасные листки. Всему этому сочувствовала "культурная партия" кадет, наивные профессора, третьестепенные журналисты и беззаботные насчет всего адвокаты "Балалайкины", как окрестил их Щедрин. Россия, если бы пошла дальше под парусами и при руле кадетской партии, несомненно, пришла бы к полному крушению своей государственности. Теперь это очевидно для всякого. Очень печальная сторона нашей истории, что у нас выросла и окрепла действительно только бюрократия и только она технически умела в ведении государственных дел. Но ей недостает могучего земского ума, земской души. Сумеют ли показать в себе эту душу правые партии в Думе, пока очень неясно и даже сомнительно. Нервничанье, выкрики — во всяком случае плохие предвестники. По-видимому, хорошее представительство в России — не налицо, а в процессе формирования. По-видимому, много терпения у России потребует и эта Дума. Утешением может, однако, служить то, что представительство все-таки "формируется" и что явления, ежедневные в первых двух Думах, в третьей становятся скандальным эпизодом. Впервые опубликовано: Новое время. 1907. 22 нояб. № 11386.
Василий Васильевич Розанов (1856-1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века. | ||
|