| ||
|
Цифровые данные о бюджете министерства народного просвещения с 1872 г. по 1903 г., приведенные в напечатанном у нас вчера письме бывшего товарища министра финансов и товарища государственного контролера А.П. Иващенкова, едва ли могут вполне рассеять давнишнюю и привычную грусть русского человека, соединяемую с мыслью о нашем бюджете на образование. «Повышение за последние 11 лет почти вдвое» этого бюджета, на что он указывает, теряет свою яркость при соображении, что почти вдвое увеличился за это время и бюджет Империи; а цифра «40 миллионов», до каковой он «наконец дошел» в 1903 г., представляется весьма мизерною, если принять во внимание, что она взята из полутора миллиарда рублей, в том же году поступающих в государственное казначейство в общем итоге с населения Империи. А.П. Иващенков не откажется признать, согласно и с каждым беспристрастным судьею, что все же материальные интересы государства, весь мир его вещественных, экономических, хозяйственных нужд, забот и предприятий получает «роскошное удовлетворение» сравнительно с тем, какое получают его духовные, образовательные интересы. Невозможно представить себе, чтобы не был проведен «за недостатком бюджета» второй путь по какой-нибудь железнодорожной линии, где пассажиров и груза имеется вдвое, чем сколько может возить дорога. Что каждую осень по всей России слышится боль от недостаточности учебных заведений; что половине экзаменующихся в высшие технические училища (не министерства финансов) отказывается за неимением вакансий, а число вакансий увеличить нельзя за непоместительностью аудиторий и физических кабинетов; что, наконец, отказывают и в приеме в I, II и III классы гимназий как столичных, так и губернских, совершенно подготовленным ученикам, и отказывают опять же по той причине, что в классах сидеть душно, а учителю нет возможности вести урок с сорока учениками: все это факты, совершенно всем известные и страшно болезненные, а для России и несколько постыдные, в основе которых лежит несомненно мизерный бюджет министерства народного просвещения. Ибо невозможно же предположить, чтобы само министерство народного просвещения отказывалось открывать новые гимназии и прогимназии или параллельные классы в прежних, хотя бы на это у него и оказались свободные деньги. Прибавка бюджета министерства с 1882 по 1892 год только на 2 3/4 миллиона, когда с 1892 по 1902 год он возрос на 14 3/4 миллионов, показывает только, что целых десять лет министерство не росло вовсе, не развивалось, и притом искусственно: иначе чем объяснить скачок в 14 3/4 миллиона, сделанный в следующее десятилетие? Но этот скачок показывает только, до какой степени вообще застоялась, остановилась жизнь нашего учебного ведомства, и совершенно правдоподобно предположить, что скачок следовало сделать не в 14, а 24 и 34 миллиона. Очевидно, все это ведомство страшно запущено. О запущенности его в чисто педагогической области писали и пишут много; но, очевидно, сверх ее и, может быть, в основе ее лежит запущенность чисто денежной стороны, недостаточность средств. Кто не знает, что молодой человек, предназначенный готовиться в университет к профессорской кафедре, всего получает 600 р. в год: между тем это избранный, отличившийся питомец университета, будущая его надежда, в возрасте 28 лет, и, может быть, семейный. «Как мы сравнительно счастливы», — могут сказать помощники столоначальника и в министерстве финансов, и в государственном контроле, узнав об этой плачевной и почти смешной цифре. Между тем можно ли предположить, чтобы министру народного просвещения доставляло удовольствие почти морить голодом начинающих филологов и математиков. «Нет денег, что делать», — вероятно, отвечает министерство народного просвещения на указания подобных ненормальностей. Директор гимназии получает на тысячу рублей менее жалованья, чем председатель окружного суда; а учитель гимназии рублей на 500 менее, чем член суда или судебный следователь. Между тем эти параллельные должности, параллельная служебная опытность, совершенно равное образование; только педагогический труд считается тяжелее, что видно и из признания государства, которое определило срок выслуги пенсии в министерстве народного просвещения в 25 лет, а в министерстве юстиции в 35 лет. Итак: 1) образование равно, 2) опытность в службе равна, 3) линия деятельности одинакова, 4) труд тяжелее, а 5) жалованья меньше. И меньше не на какие-нибудь десятки рублей, а на сотни, на тысячи. Первые светила науки, которые составляют славу России перед всем светом, состоя преподавателями университета, не получают столько, сколько «начальники отделений», как в ведомстве финансов, так и в ведомстве государственного контроля: между тем никакой «славы России» эти начальники отделений не образуют. Совершенно простые смертные. Почему же они кушают с золота, когда первоклассные ученые кушают с олова. И можно бы с этим помириться, если бы и во всем свете делалось так. Но посмотрите, что в Англии получают профессора Кембриджа и Оксфорда, и сравните с тем, что получали наши Буслаевы, Тихонравовы, — и увидите, что у нас наука нищая. Невозможно все это не отнести, как к некоторой вине, к излишней в вопросах образования «прижимистости» министерства финансов не за время непременно управления С.Ю. Витте, а за все время его существования, впрочем, не обходя все-таки последние 11 лет. И таланты, и широкую предприимчивость недавнего министра финансов никто не будет, конечно, отрицать. Но остается налицо тот факт, что на недостаточность вознаграждения учительского труда было обращено в последние годы внимание даже с высоты Престола: и все же оно остается, каково было прежде. Печать не может вникать в сокрытые отношения министерств: «было ли испрашиваемо» и «получился ли отказ», или «отказа не было, потому что и испрашивания не было». От печати и общества это сокрыто, да и не весьма интересно. Печать и общество, родители детей, которых им некуда отдать, могут только формулировать очевидную для них действительность: «учиться негде, потому что учить не на что», «денег нет — верно, оттого, что денег не дано». А что ассигнования все-таки несколько растут, как указывает А.П. Иващенков, так ведь и вся Россия растет, и вопрос только в пропорциональности. Растет у нас все-таки и хлебопашество, выросло со времен Николая Павловича и все же страшно отстало, почти разрушено, потому что росло крайне непропорционально сравнительно с фабриками и железными дорогами. Нужно во всем наблюдать соотносительность роста: вот этого-то и не было в отношении министерства народного просвещения. И в то же время начали быстро расти, никто этого не оспорит, учебные заведения самого министерства финансов, развившись почти в отдельное учебное ведомство. Впервые опубликовано: Новое время. 1903. 11 сентября. № 9885.
Василий Васильевич Розанов (1856—1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века. | ||
|