В.В. Розанов
Царская милость учащейся молодежи

Телеграмма Государя Императора на имя министра внутренних дел о возвращении сосланных за студенческие беспорядки лишь прольет глубочайшую благодарность в сердца как этих сосланных, так и особенно семейств их, а во всем русском обществе эта чрезвычайная милость отзовется самым светлым чувством. Можно сказать, что если великие слова «Престол» и «Отечество» ставятся всегда рядом, то они соединяются, сливаются в одно слово, переставая быть двумя, хотя и близкими, но разделенными словами, в минуты таких особенных манифестаций царского милосердия. Здесь пульс биений народного сердца только повторяет движения царского сердца. И русские не любили бы так своей истории, если бы она не была богата минутами таких объединительных между престолом и народом радостей.

Указание Государя Императора на исцеляющее значение «попечения семьи» для молодых людей, подвергшихся увлечениям, уже во второй раз уясняет, где надо искать, так сказать, ключ студенческого вопроса. Все мы помним долгий период отрицательного, грубого и небрежного отношения учебной администрации к семьям воспитанников разных учебных заведений. Это было практикой педагогики, без всяких смягчающих около нее оговорок. Разлад между школою и семьею, с постоянным унижением второй, породил самые жестокие черты всегда возможных педагогических конфликтов. Питомцы мало хотели уважать школу и ее порядки, когда эта школа так высокомерно без всякого замаскировыванья, смотрела на их семьи, не всегда, может быть, образованные, однако всегда для них милые. Отношения к школе учеников стали холодны и формальны ровно в меру того, насколько были формальны и казенны отношения школы к родителям их. С потерею здесь интимности стали возможны всякие грубости, проявления неуважения, непослушание. Раз была испорчена соединительная среда между школою и семьей, в этой испорченной среде могли уже разыгрываться всякие истории, самого неожиданного свойства. Во вторичном указании Государя, один раз министру народного просвещения и ныне министру внутренних дел, на семью, как лучший естественный охранитель здоровья молодых сил, авторитет ее чрезвычайно поднимается.

В большинстве случаев студенты, замешанные в беспорядки, принадлежат к тем, семьи которых не живут в университетских городах, чем главнейше и объясняется их вовлечение в беспорядки. Об этом говорит и телеграмма Государя Императора, соединяющая распоряжение о временном недопущении виновных в университетские города с указанием, чтобы «возвращенные молодые люди оказались по возможности на попечении своих семей, в обстановке, приучающей к порядку». Если наказание, кроме карательного смысла, имеет и исправительный, то, конечно, невозможно придумать лучшей исправительной среды для увлеченных и виновных, как эта родительская среда, где и без объяснений они увидят, какую зияющую рану нанесли своею необдуманностью прежде всего самым дорогим себе людям. Сын есть всегда опора и надежда семьи, о чем он может забыть на минуту, в увлечении, в азарте; но решительно нельзя представить молодого человека в спокойном положении, который не почувствовал бы этого глубоко и не сознал бы великой своей ответственности и обязанностей перед стареющими родителями.

Участие в студенческих беспорядках столько носит в себе коллективности, здесь личность до такой степени подчиняется среде, что невозможно от вины личности восходить к определению ее испорченности, и непоправимой испорченности. Здесь есть чрезвычайный вред общему порядку вещей, нормальному течению учебной университетской жизни, но нет непременной неспособности виновных молодых людей к доблестному и прилежному занятию науками. Это есть эпизод, а не хроника в жизни университета, и, может быть, самое мудрое заключается в том, чтобы сделать это эпизодом же, а не постоянным фактом в биографии каждого виновного и всех виновных. Таким образом, с точки зрения самих университетов и, так сказать, отвлеченных требований, юриспруденции, милостивое решение Государя Императора, оставаясь великим актом сердца, вместе с тем не вносит сколько-нибудь тревожного колебания, в соотношение вины и наказания. Мера эта более всего педагогическая, как выражено в самой телеграмме: и она вводит эпизод, более педагогический, чем политический, в его надлежащие рамки.

Впервые опубликовано: Новое время. 1902. 7 дек. № 9613.

Василий Васильевич Розанов (1856-1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века.