Мы живем в такое нравственно трудное время, а с другой стороны, потребность встать из того унижения, в каком мы стоим, до того жива и энергична, что теперь слово "проституция" уже не произносится шепотом, оно повторяется в дебатах ученых обществ, перешло на страницы журналов и газет. Наконец сострадание все преодолело, и мы недавно были свидетелями основания общества под высоким покровительством, которое задается целью предохранения девушек от впадения в позор и извлечения их из этого позора и где зазорное слово "проститутка" произносится среди самых изысканных и деликатных людей. Действительно, слово это почти равнозначаще: "пациентка". Болезни есть страшные, болезни есть зловонные; увы, со всеми ими нужно бороться. Плох тот медик, который брезгает пациентами.
Медиком в данном случае должно быть все общество. Ибо проституция есть болезнь в обществе, болезнь народная, болезнь страшная, подтачивающая в корне жизнь и бытие нации и с которою борьба совершенно неподсильна таким специальным учреждениям, как медицинский департамент и полиция. Они только констатируют факты, являются более зрителями болезни, нежели борцами с нею. Интересны очень в сообщении г-жи Покровской указания, как соединенные департаменты в 1868 и 1892 годах рассуждали об этом явлении. Еще в 1868 году говорилось: "Законодательство, признавая непотребство, обращаемое в ремесло, действием противозаконным (XIV т. свода, ст. 155—158) и отвергая, следовательно, всякое нормальное его существование, не может входить без явного себе противоречия в какие-либо соображения о порядке и способах его организации". Платок, наполненный чумными нарывами, спрятан был в карман. Но от этого непоздоровилось его владельцу. Уже в 1892 г. собрание первого и кассационого департаментов пришло к заключению, что "наказуемость за обращение непотребства в ремесло не соответствует действительной терпимости домов разврата". Платок с чумными вырезками мы вынули из кармана. Теперь мы его держим в руках и ничего не умеем с ним сделать.
А думать должны, и должны — все. Нерешенность вопроса об этом зле отчасти зависит от того, что он рассматривается вне связи с организмом зараженным. Как будто общество и народ стоят с одной стороны, а неприкосновенно с нему и где-то в стороне, в герметически запертом ящике лежит такое его сокровище. Между тем проституция сочится из общества и народа, это есть продукт его выделения, и потому именно, что общество и народ больны в данном отношении. В народе и обществе в каждый данный день, напр. сегодня, существует известное число единиц одного пола, которые еще совершенно чисты, но уже так поставлены в социальном организме, текут по таким его трубочкам, что завтра попадут в гнойные нарывы; и существуют другие единицы другого пола, которые тоже сегодня совершенно чисты, но уже так поставлены, что завтра пойдут и изопьют от зараженного источника. Существует огромный контингент девушек, которым и деваться некуда, как в проституцию. И существует столь же огромный контингент мужчин, которым и взять неоткуда женщину, как из проституции и проституционным способом. Да, вот где, пожалуй, корень зла, самый первый, самый главный: что мы уже установили в идее своей проституционный способ отношения мужчины к женщине, т.е. товарно-физиологический. Мы об нем не сказали вслух, а подумали и молча приняли его во внимание. Затем мы на него стали рассчитывать, тоже ничего не говоря вслух, при разных расположениях. Например, мы вслух говорим: "Ранее отбывания воинской повинности подлежащий ей не может вступать в брак", а молча добавляем или в молчании сообразили: "Эти четыре года он может пробавляться и проституцией". Это нигде не записано. Это безмолвно. Видимость соблюдена, а грозная чума, спрятанная в карман, потекла по всему телу народному, заразила тело народное.
Другой факт. Сбежала у мужика жена и 18 лет пребывает в бегах или, еще лучше, сделалась проституткою. Женщина-врач Покровская констатирует, что около 20% формальных, т.е. зарегистрированных полициею, проституток суть в то же время формальные, по отметке в паспорте, замужние женщины. Может быть, этот мужик, муж проститутки, и смиренный, хозяйственный человек, вполне способный к здоровой семейной жизни. По совершенной невозможности для него и по дороговизне доказать прелюбодеяние жены-проститутки он числится просто в разряде неудачных семьянинов, и вслух мы произносим о нем: "Верно, он покорно несет свое невольное вдовство и пребывает в высоком состоянии воздержания", а про себя и шепотом добавляем: "Может быть, он и пользуется проституциею, но это уже его слабость и нас не касается". Сюда к двум исчисленным разрядам военных, которым запрещен брак, и так называемых "соломенных вдовцов" прибавьте воспитанников высших учебных заведений и рабочих, занимающихся отхожими промыслами, и вы получите коренной, так сказать, табор потребителей проституции.
Коренная ее причина — не в девушках.
Частые случаи самоотравления их в зазорных домах достаточно определяют душевное и физическое их состояние. Причина в мужчинах, а не лично в них, но, так сказать, социально в них: огромные разряды их или не имеют права, или не имеют возможности к семейной правильной жизни. Распущенность нравов, разврат в собственном смысле уже развился обок с этим главным руслом. Дурной дом, как притон принудительно холостых людей, стал мало-помалу и притоном людей безалаберных, испорченных, бесхарактерных. В настоящее время действительная нужда и презренный кутеж уже свились в один клубок. Нам думается, если государство не в силах и едва ли вправе побороть нужду, то оно и вправе и может уничтожить и устранить в дурных домах всякий дебош. Но самая главная мера должна быть, конечно, в развитии, расширении, поощрении семьи. Государству почему-то предоставлено только валандаться с проституцией, а священный институт семьи у него изъят: государство не вправе разрешать от своего имени ни одной семьи, и, например, тот же "соломенный вдовец", на оценку государства совершенно правоспособный семьянин, не допускается к правильной семье известными правилами о разводе. Нужно с этою действительностью покончить. Или проституцию должно взять в свое ведение и управление и лечение то ведомство, которое управляет браком, или оно должно передать брак в руки государства, передать ему уполномочие разрешать семью, ибо только через это государство получит надежнейшее средство побороть страшный народный недуг.
Впервые опубликовано: Слово. 1903. 26 февраля. № 46.
Василий Васильевич Розанов (1856-1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века.
|
