| ||
|
Есть мысли индивидуальные, и есть мысли коллективные, — есть вдохновения личные, и есть вдохновения целых эпох, "времен и сроков", как говорит Апокалипсис, — вдохновения племен и народов. Отвратительно, что вопрос об "аборте", т.е. о принудительном изгнании плода человеческого, перешел из преступного шепота в громкие обсуждения темы и наконец со "звоном и топотом" в целые якобы ученые "резолюции", на которые, конечно, государство никогда не обратит внимания, а церковь и не дозволит, и имеет полное право и даже все обязанности никогда не дозволить введение подобного закона в состав законодательства православного государства. Ибо это поважнее и попринципиальнее "правил о разводе", в которых она по недоумению так упорна. "Правила" именно суть "правила", т.е. дело удобства для жизни; но "ненаказуемость аборта" — это страшный противорелигиозный принцип. Это — "атеизм и безбожие" в действии, это — не книжка атеистическая, а жизнь безбожная; и, с моей точки зрения, жизнь какая-то дьявольская. Нельзя зимой сказать жильцу: "Пошел на улицу!" Вдруг ребенку, недоношенному, безмолвному, бездеятельному, но живущему и начавшему жить, сказать: "Пошел на улицу! Вон из меня! Нет тебе места во мне". И кто же это скажет? — Мать! "Посоветовавшись", вот видите ли, "с доктором"... Нет, господа, давайте развивать обратное вдохновение. "К детям! Больше детей! Давайте народу", — вот вдохновение здоровой нации, молодой нации. Будет нам, Русским, хиреть и подражать дряхлым нациям. А крик "к молодости", "к детям" непременно будет криком — "к материнству! к помощи матерям!". Из писем, полученных мною по поводу статей об аборте, особенно замечательным, мудрым и благородным я нахожу одно, где мать семейства рассказывает, что она внушила своим двоим сыновьям, когда они достигли 16 и 17 лет, что, "на мой (т.е. её) взгляд, — нет детей незаконных, и если им (т.е. юношам) случится по неосторожности или как-нибудь до брака стать отцами, то она этих детей будет считать именно их детьми и из приходящегося им наследства отделит часть этим детям", от кого бы они ни родились, от случайной встречи, мимолетного увлечения, от простолюдинки, от прислуги. Вот это — дело! Во-первых, это заставит быть поосторожнее молодых людей и не распускаться, а во-вторых, это и несчастных матерей побудит быть именно "родными матушками" своим детям, а не людоедками-потаскушками! Это ведь обыкновенная история: сегодня — романтическое увлечение; через год — с помощью врача "вытравление" и через два года — девица, ожидающая на панели кавалера. Сколько гибнут! Сколькие гибнут! И в центре всего — аборт. Этот преступный, ужасный "аборт", который по связи греха вслед за смертью ребенка влечет к гибели и его мать. Давайте развивать общее вдохновение к материнству и работать над подробностями "охраны и помощи материнству" на всех его ступенях и во всех его формах. Об одной из таких подробностей я хочу сейчас говорить. Меня посетила одна дама "не первой молодости", а потихоньку сказать — "первой старости", супруга большого чиновника министерства иностранных дел, которая, войдя, произнесла слова, поразившие меня ясностью и логикой: — Что нам делать, матерям семейств, сыновья которых уже на службе, а дочери — замужем, которые имеют средства, как не отдать остаток жизни и энергии материнству других женщин, не так счастливо поставленных, как мы... — Да! Да! — сказал я с увлечением. — Конечно!.. — А если "конечно", — прибавила лукавая женщина, — то напишите о нашей "Капле молока"... Название мне показалось сантиментальным и не очень понравилось, но она поспешила: — Успокойтесь! Дело не так элементарно, как кажется... Мы учим быть матерями, и у нас работают врачи... Русская женщина, из темноты народной, из нищеты народной, родив ребенка, не умеет его ни спеленать, ни, главное, накормить, хотя "своя грудь" у нее и есть... Не умеет! Не умеет!.. Я вспомнил постоянные "перекармливания" ребенка, — желудочные затяжные расстройства, и страшную смертность детей именно "от желудочка". Механизм этой гибели ужасен и прост: неосторожно мать уже через час (нужно — через два часа) покормила ребенка. Не успевши перевариться, молоко, на переварку коего у младенца не хватило сока миниатюрной его поджелудочной железы, — свертывается и закисает в желудке. От боли, при этом возникающей (младенец тогда "сучит ножками", т.е. корёжится), — ребенок кричит; тогда мать, желая его "успокоить", а отчасти и "заткнуть рот", — опять ему дает грудь; уже — через четверть часа после предыдущего кормления. Ребенок — гибнет! Он совершенно не переваривает масс принятого молока, в желудке у него не пища, а "черт знает что". Он умирает, а мать — ревет или скорее "делает другого", которого так же и этим же путем "спроваживает на тот свет". В нищете, в тьме, в работе и кратких физиологических удовольствиях, "последнем солнышке" у такой бедноты, у которой нет ни оперы, ни даже балалайки В.В. Андреева! — Вот! Вот! — сказала не столько юная, сколько пожилая моя посетительница. Мы учим, а не только раздаем каплю молока, т.е. в сущности большие количества молока двумстам младенцам. Это — дети работниц! Куда же их денут матери, уходя на работу; а остаться с ребенком — значит лишиться работы и средств пропитания. Мы подбираем таких ребят, "оставляемых на хозяек", а в сущности — ни на кого, на "случай", на "Бог сбережет", и заменяем такому ребенку — мать. Но мы зовем к себе и мать и обучаем ее "первому материнству": кормить, купать, пеленать, давать помощь в легких случаях заболевания... У нас, кроме того, "Ясли"... Еще что-то такое говорила. Я ничего не понимаю. — Напишите! — Как я "напишу", когда ничего не понимаю. — Вы — философ и понимаете, что "400" больше, чем "200", и если у нас удвоятся средства, то мы будем кормить "400" — таких последних в населении детей, которые вообще почти все умирают... Большинство умирает... У нас "Ясли", и мы принимаем и детей девушек... — Конечно! — Напишите! — Что же я "напишу"??? — У нас будет "Концерт" ("Концерт капли молока"! — воображаю!) с вашим любимым В. В. Андреевым, — и если придет "много" слушателей, а еще лучше — "очень много", то наши средства удвоятся, и мы будем выкармливать... 300, 400 или 500... Наши средства, т.е. энергия и желание, — неистощимы... Но конечно, денежно мы можем пожертвовать только "сверхсметное" бюджета каждого года... Я понимал: и банки "собираются" не "из своих средств", а через "акции", т.е. через маленькие взносы публики (покупка акций). — Да покажите мне хоть одного "вскормленного ребенка"?! Она вынула и показала бутуза, написавшего каракулями на фотографии своей особы какую-то "благодарность маме-кормилице". — Хорошо. Но куда же вам посылать "средства" и "помощь"? — Председательнице, Наталье Александровне Хомяковой, С.-Петербург, Пантелеймоновская, дом 5. Это — председательница. Я — ее помощница. Вот — женщина-врач. Еще есть врачи. Вот — "Устав", вот — "Отчет"... Еще тут — записочка, объяснения и карточки наших питомцев... — Боже мой, но куда же все это "читать" и "смотреть". У меня от "просмотров" глаза ослепли и от "писания" руки онемели. Нет, я философ и "сразу" все понимаю: во-первых, надо рождать, и как можно больше; с радостью рождать можно только при надежде, что дети "выживут"; и "выжить" они могут действительно, если помогут "извне", "посторонние", -вот такие обеспеченные дамы, как г-жа Хомякова, и вы, и многие, прописанные у вас "членами". Дети, детвора — народное богатство. Это — живой приток сил в страну: все равно что приток пара в паровик и в машину или "открытие новых россыпей золота"... Золото, золото падает с неба... сказал о дожде на ниву А.Н. Майков. С еще большим правом мы это можем сказать о детях. Вся страна должна радоваться этим волнам рождающихся, и, не будь я старик и только философ, а не поэт, — сложил бы гимны "крикунам из чрева матери". Теперь же скажу прозой: "Что вы орете так, едва выклюнувшись на этот свет? Испуганы ли жизнью будущей? Хотите ли борьбы? Или просто требуете грудь матери? Вот вам сейчас даст здорового шлепка мамка или бабка, потому что на сем свете без шлепков не водится и всякий человек, рождаясь, поступает под "начало" и "власть"... Ага, испугались, притихнули. Ничего, — это потом наступят сумерки жития, и труд, и экзамены... Пока растите, живите и, пожалуйста, поменьше хворайте. До семи лет от вас ничего не требуется, кроме здоровья и отличного расположения духа". На "расположение духа" детки вообще склонны. "Экзамен небольшой". В "Отчетах" и прочее я прочитал аргументы в пользу обильной и здоровой рождаемости: 1) для государства; 2) для воинской повинности, и проч., и проч., это мне не кажется поэтичным, разные "статистики"... Бог наслал на царя Давида моровую язву, когда он вздумал "считать население", т.е. произвести первую перепись населению Иерусалима... "Ты считаешь, а Я твой итог испорчу". "Считать" вообще опасно — людей. Жизнь — это пророчество, это — поэзия; а какая же "поэзия" с расчетом? Рождаемость должна быть именно вдохновенна, здоровье — вдохновенно же, "капля молока" — вдохновенна и помощь ей — вдохновенна. Ибо во "вдохновении", в отличие от "прозы", есть какая-то радость, есть внутреннее упоение. "Навалим вот разом — и победим". В данном случае — победим смерть, смертность. Со "статистикой" какое же упоение, какой восторг... Так, господа, и поступайте: "Каплю молока" надо разлить по всей России; в Петербурге непременно надо расплескать ее по всем районам, особенно — рабочим, фабричным, по пригородным... Пусть матери самые бедные и рабочие не тяготятся детьми своими. Я заглянул в некоторые "пожертвования" и вижу, что везде дается то даровая квартира, куда бы собирались матери и приносились дети, то — обстановка для квартиры, кой-какая мебелишка, и для детей — одежонка, матрацы. Взнос единовременно 75 руб. избавляет от последующих ежегодных взносов. Много есть больших пожертвований, до 300 рублей. За разъяснениями, с требованием "Устава" и "Отчета", можно обращаться как к председательнице, г-же Хомяковой, так и к ее помощнице, Надежде Петровне Балас, СПб., Литейный просп., д. 30. Ну, господа, — телега вообще едет, и не дурно едет: но, чтобы колеса не скрипели и не будили годовалых бутузов, — надо их смазывать и смазывать. Всякая помощь здесь каплет каплею действительно в самое нужное и живое дело: накормить и оздоровить почти брошенного младенца, которого родила мать в страхе и тоске: "что она с ним будет делать? куда его денет" — на те часы, когда ее требует к себе работа. Станем "за мать" около младенца: и Бог нам поможет. Впервые опубликовано: Новое время. 1914. 13 марта. № 13650.
Василий Васильевич Розанов (1856-1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века. | ||
|