| ||
|
Я. Сильд-Сильдинский. В душевном мраке. Рассказ. Издание литературного кружка слепых. Петроград, 1916. ...Все пишут и, наконец, стали писать слепые — от нужды, от воображения, от таланта... Если кому быть талантливым — то, конечно, слепому: никогда не рассеиваются, вечно одиноки, вечно «один с собою», вечно — ни «с кем». Какое дикое, какое фантастическое существование — «поневоле станешь писателем», как стал поэтом «слепой Гомер», и столько вообще на свете «слепых певцов»... Такие до сих пор попадаются с бандурами, сидящие при дорогах и поющие прохожим, — в Малороссии. Какое, в самом деле, непредставимое для нас, зрячих, существование, грустное, полное мирового недоумения: «Света Божия не видал», — того света, который почему-то все называют «милым». Не видал «милого»? — Поразительно и страшно. Теперь, когда «помощь» рвут во все стороны, беженцам, раненым, семьям убитых воинов, — слепые брошены или почти брошены «на Бога». Их забыли или полузабыли обычные их помощники, пособники. Между тем ведь слепой есть отроду «раненый» человек и его никак и никогда нельзя забыть. Тогда эти слепые соединились «в литературный кружок», — с целью самопомощи. Оказывается, именно теперь, в «забывчее время» (все отвлечены к войне), многие из их братии, не видя («не видя»!!! — для слепого) ниоткуда помощи, стали в отчаянии кончать самоубийством или сходят с ума, — и вот «для спасения своих погибающих братьев слепые сами вступили в тесную организацию и сами начали изыскивать пути к улучшению своего тяжелого быта». Так создался литературный кружок слепых, который принял на себя трудную задачу выявить в литературе скорбную фигуру униженного русского слепца... Задачу эту слепые разработали в крупном бытовом романе «Живые мертвецы», который, однако, не может появиться на свет «вследствие полного отсутствия средств у кружка». И пока — выпускается первый рассказ, г. Сильд-Сильдинского. Литературный труд слепого? — Что же, здравствуй, брат. Рассказ его правилен и изящен, — и хочется скорее упрощения, нежели усложнения или дальнейшей обработки. Сюжет его? Он так мрачен, что лучше не пересказывать: помешательство профессора-психиатра. В начале своей первой галлюцинации он сам говорит себе: «Что за чертовы рожи?! — это начало безумия; скоро одним сумасшедшим будет на свете больше. Всю жизнь лечил других, а теперь сам нуждаюсь в лечении. Врач, — помоги сам себе; помоги, пока не поздно». Он принимает успокоительное и сонные порошки, но они не помогают: сна нет, галлюцинации растут и его самого переводят в палаты душевнобольных. Признаюсь, сюжет мне не нравится. Есть ли что-нибудь необходимое или невольное «подобные сюжеты» для слепых? Не думаю и даже знаю. Лет 20 назад, на Петроградской стороне, я поднялся «наверх» конки и, сев и повернув голову, — увидел, что, ощупывая палочкой ступени, за мною поднялся слепой. Пощупав уже руками сиденье, он сел рядом со мной. Никого не было, конка еще не трогалась, и я с ним перекинулся словом. Он был молодой, лет 24-х, приземистый, некрасивый и самоуверенный. О последнем сужу по ответу, данному мне на вопрос, вытекший из «обозрения» его молодости: — Вот, ведь никогда не женитесь? — Не женюсь. Потому что не хочу. Я был изумлен. На мой вопрос о тяжести для всякой девушки связать судьбу свою со слепым мужем он, к величайшему моему изумлению, ответил следующее: — Что же слепота? Жене она не мешает. — Он нехорошо улыбнулся и продолжал: — Даже лучше, слепой не может за женой следить, и его легче обмануть, «на его глазах» (!!!) завести интрижку. Нет. У меня есть крошечные средства, и сколько даже предложений я имел — выйти за меня замуж! Но не хочу сам. «Боясь обмана?..» Странно, страшно. Ведь, в самом деле, — так. Ну, это — с дурною, без сердца. Авось он нашел «с сердцем», которая не будет обманывать? Не правда ли, как странно: слепой «любит», слепой «выбирает». Чем он выбирает. Мы невест выбираем глазами. А он? — Очевидно, по слуху. Мой рассказ действителен, и он показывает, как фантастично и неожиданно вообще существование слепого. О, они могут нам рассказать интереснейшие, вполне новые вещи... Вот почему сюжет первого слепого я не считаю удачным. Он не оригинален. Но «литературный кружок слепых» вполне оригинален и нужен. Так как слепые никуда не дойдут, а нужно до них дойти, то сообщаю их адрес: Петроград, Петроградская сторона, Малый пр., д. 83, кв. 13. Телефон: 89-56. Мне кажется, им нужно и позвонить и написать. «Слепые будут читать письма»... Просто нельзя понять существования. «Новостей, господа, — новостей», — хочется им сказать, «и — бодрости. Не унывайте. И вас будут читать. И даже за вас будут выходить замуж» (мой собеседник). А в самом деле, ведь окончательно «разрешить проблему существования слепого» заключается именно в том, чтобы выйти за него замуж. «Слепой и зрячий» интимно любят друг друга и всегда совместные — уже суть два зрячих. Слепоты больше нет. Она (при привычности) почти перестает быть неудобной, и, во всяком случае, она совершенно безопасна. Впервые опубликовано: Новое Время. 1915. 21 дек. № 14291.
Василий Васильевич Розанов (1856-1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века. | ||
|