В.В. Розанов
К вопросу о приходе

На главную

Произведения В.В. Розанова


Есть идеи, по-видимому, благовидные, во всяком случае незаметные или мало заметные в зле своем, которые умерщвляют жизнь как незаметный же микроб. Немножко лени, немножко преднамеренного и досадливого нежелания двинуться вперед, наконец, вечное самодовольство фарисея: "Господи, благодарю Тебя, что я не таков, как вон тот мытарь", и еще вокруг этих сереньких или темненьких мотивов прекрасный литературный стиль и всероссийская репутация — и, смотришь, красноречивый и добродетельный человек задавил самое правое, самое кровное, самое нужное движение... В статье, во многих отношениях замечательной, свящ. Силина ("Богословский Вестник", сентябрь), посвященной предположениям о восстановлении древнего прихода, приведено, между прочим, мнение о таковом восстановлении покойного С.А. Рачинского, известного педагога и до некоторой степени инициатора церковноприходской школы. Сам Рачинский близко стоял к сферам, от которых исключительно зависело восстановление нормальной жизни прихода: и в строках его мы можем найти объяснение, отчего восстановление прихода в древнем его значении встречало себе неодолимое препятствие. Вот рассуждение Рачинского:

"Предвижу, что читатель, даже сочувствующий общему смыслу моих предположений (о школе), возразит мне, что они неосуществимы, пока наш приход не получил более правильной организации, более определенных прав относительно выбора своих пастырей и внутреннего управления. Признаюсь, что не могу стать на эту точку зрения, хотя и не отвергаю ее относительной справедливости (как мягко! — В.Р.). Дело в том, что в этом случае, как во многих других, расширению наших прав, по крайнему моему разумению, должен бы предшествовать дружный приступ к исполнению наших обязанностей. Все ли сделано в наших приходах, что возможно при настоящих условиях? Сделано ли хотя что-нибудь? Где те признаки оживления нашей приходской деятельности, которые указывали бы на необходимость для нее большого простора? Увы, мы живем среди пустых рамок и, не думая их наполнять нашей деятельностью, жалуемся на их тесноту и требуем их расширения. Никакая организация, как бы она ни была совершенна, не может создать организма (?!), не может создать жизни (?), а всякая жизненная деятельность неминуемо создает органы ей свойственные, ей необходимые. Будем же хлопотать о первом, а второе приложится нам. Всякая общественная деятельность слагается из личных усилий, возбуждающих и поддерживающих друг друга. За отсутствием этих личных свободных починов, всякая организация является усыпляющею ложью или мертвящим насилием" ("Сельская школа", 4-е издание, стр. 53-54).

Итак, "организм" и "жизнь" не рождаются из организма же, а возникают от какой-то "деятельности", неизвестно где и как происходящей. Это пишет ботаник, знакомый, конечно, и с зоологиею. Для чего потребовалось, употребим его слова, — это "мертвящее насилие над истиною и усыпляющая ложь"? Кого надо усыпить? Совесть. Совесть и свою, и миллионов добрых русских людей, которые не могли же смотреть без некоторого изумления, что, в то время как в пользу церковно-приходских школ теснились и министерские, и земские, и, словом, казалось, все приносится в жертву оживлению у нас церковной жизни, — азбука этого оживления, церковно-приходская жизнь, почему-то не только не получает себе импульса, но ее всячески задерживают и прямо "кладут под сукно". Что такое? Откуда тормоз? Да ведь церковноприходские школы были "в своих руках": духовенство и чиновники духовного ведомства одни касались их. Приходилось, ради прихода, разжать кулак — и поделиться оживлением, деятельностью, заботами и кой-какими правами с прихожанами, мирянами, мещанами, мужиками, купцами, офицерами, чиновниками других ведомств, не "своего" уже. И "десница" скупо и неумолимо сжалась. Именно — неумолимо... Пришлось бы советоваться, объяснять свои мотивы; пришлось бы духовным лицам разъяснять и убеждать своих прихожан, чиновникам духовного ведомства — опять прихожан же, когда до сих пор была только нетрудная обязанность приказывать и наказывать за непослушание! Десница скупо сжалась; но прочитайте красноречивые объяснения — и скупость вам никак не придет на ум. Такой хороший слог... "Трудитесь вы, частные люди, наполняйте отведенный вам простор своею деятельностью!" Да чего наполнять? Кажется, переполнено! Ведь не на капиталы духовного ведомства, не на значительные монастырские суммы построены и сельские, и городские, да даже и монастырские храмы, а все на копеечку, все на пятаки, которые "кладут, кладут прохожие" на оловянную тарелку разных Власов. Поразительно, что все храмы на Руси воздвигнуты прямо на народные гроши, на простонародные, и что этот народ, мужики и Власы, не имеют никакого права коснуться до управления этими храмами, до хозяйства в них, не могут позвать сюда трезвого и бескорыстного священника вместо "назначенного" им нетрезвого и корыстолюбивого или равнодушного к службе! Это — в храме, буквально народом выстроенном! Единственный вид собственности, который "отчуждается" от собственника и строителя, как только он довел постройку до вожделенного купола и креста. "Крест есть? Все кончено? Готово?" — "Готово". — "Теперь, господа строители, отходите прочь: вещь наша. Мы ее освятим. А вы в праздник пожалуйте в гости".

— Аккуратно посещайте в праздник храм Божий, — приговаривает и Рачинский.

Да зачем приговаривать? И на паперти, и даже на улице — везде стоит народ в храмах по праздникам, до тесноты, до давки. Совершенно непонятно, какую еще "пустоту наполнить своею деятельностью" требовал Рачинский. Ведь что же еще мирянам осталось и оставлено, кроме как 1) построить церковь, 2) ходить к обедне, 3) исполнять все требы под страхом уголовной ответственности? Все и исполняют. На эту ревность народную, на этот пыл души неужели нельзя было ну хоть чуточку, хоть мизинчик отодвинуть из зажатой длани и дать свободно дохнуть тем Власам, которые уже верили никак не меньше, чем Рачинский? Да и что за святые там чиновники в "своем ведомстве", что за праведники секретари и столоначальники в консисториях, что им "вверить все можно", а деревенским Сидорам и Петрам "ничего доверить нельзя". Себя, конечно, всегда любим. Себя и свое. Себя и своих. Но это так в просторечии и зовется эгоизмом, и зачем же тут поднимать глаза к небу и говорить, что это все "для Господа"? Грустно. А так красноречиво...

Вот одна из хороших иллюстраций давнего вопроса и спора: что важнее, личное усовершенствование или улучшение общих условий жизни? Рачинский оправдал недеятельность, косность и, наконец, запрет на церковное движение ссылкой на этот вечный рецепт "душеспасения": "Усовершенствуйтесь вы, Иван, Марья, и все вам приложится". — "А вы, организация?" — "А мы полежим от получки жалованья до получки жалованья".

И все это со ссылкой на мораль!!!


Впервые опубликовано: Новое время. 1905. 15 сент. № 10610.

Василий Васильевич Розанов (1856-1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века.



На главную

Произведения В.В. Розанова

Монастыри и храмы Северо-запада