| ||
|
Г.С. Говоров издал брошюру: «Брачный вопрос в быту учащих начальной школы». Москва. 1903 года. «Вестн. Евр.» в библиографическом отделе майской книжки в статье под прозрачными инициалами «М.М.» дает довольно подробный отчет об этой брошюру и разбор вопроса, в ней трактуемого. Вопрос этот затрагивался и на страницах нашей газеты, и мы позволим себе остановить на нем еще раз внимание читателя. Г. Говоров, желая разрешить фактически вопрос, как следует с чисто педагогической стороны смотреть на семейное состояние учительниц и учителей, разослал с вопросными пунктами до 700 писем к лицам учительского звания. Ответ был получен от 70 человек: 13 учителей (из них 2 холостые и 10 женатых, 1 вдовец), и от 57 учительниц, из которых было: 44 девицы, 11 замужних и 2 вдовы. Из них высказались за предпочтительность брачного состояния учащих: 11 учителей (1 холостой + 9 женатых + 1 вдовец); 35 учительниц (10 замужних + 1 вдова + 24 девицы). Высказались не против брачного состояния учащих: 8 учительниц-девиц (возраст между 30-45 годами). 1 учительница замужняя. 2 учительница-вдова. Против брачного состояния учащих высказались: 3 учителя, из них один женатый, высказавшийся лишь против брака учительниц, и другой — высказавшийся против брака условно. 12 учительниц-девиц (из них 7 в возрасте за 30 лет). В общем: 80% высказалось за брак или не против брака, а 20% против брака. Так как опрос этот шел со стороны совершенно частного лица, и, следовательно, тот или другой ответ опрашиваемых ничем не угрожал им, то в этих ответах можно видеть не голос эгоизма, а рассуждение педагога. В особенности ценны показания замужних и женатых, которые вступили в брак едва ли перед учительством, а, вероятнее всего, уже пробыв некоторое время на должности учителя и учительницы в холостом и девичьем состоянии. Они имели внутренний опыт, которого не заменишь никаким рассуждением, которого не задавишь никаким внешним наблюдением: они знали мотивы своих занятий с детьми, напряжение энергии в этих занятиях, состояние своего духа во время классных занятий как в состоянии до брака, так и в браке. Среди вопросов, которыми задавался г. Говоров и которые он старался разрешить своими опросами, были следующие чисто педагогические: «Не влияет ли (безбрачное состояние) угнетающим образом на обычное состояние учащего? Не страдает ли от этого здоровье учащих? Не отражается ли при этих условиях безбрачие учащего вредно и на учебно-воспитательном деле его по школе?». Как письменные разъяснения лиц педагогического персонала, так и собственный анализ вопроса приводит г. Говорова к заключению, что развитие семейного состояния скорее желательно в учительском составе и могло бы сделаться предметом покровительства. Спокойствие настроения духа, твердость воли, исключение нервозности и всяких причуд и капризов характера, так нередких на почве холостого или девичьего состояния, — вот, нам думается, ценные педагогические дары, ради которых можно поступиться небольшими преимуществами, какие есть на стороне холостого быта. Учитель и учительница одиночки хуже для ученика, но они значительно выгоднее для содержателя школы, для школьной администрации. С одиночкою менее служебной возни. Одиночка податливее, послушнее, подвижнее. Это как перышко, поддающееся малейшему дуновению; вещь, которую легко переложить с места на место. Вот, в сущности, главные мотивы, заставляющие искать безбрачного учительского персонала. Посмотрите на городскую прислугу: и здесь «хозяева» всегда ищут безбрачных: меньше возни с ними и есть возможность ожидать от них исключительной преданности. При практическом разрешении вопроса следует иметь в виду, что дозволение учителям и учительницам брака еще отнюдь не содержит в себе всеобщего исполнения дозволенного. В брак будут вступать все-таки лишь некоторые. Далее, по вступлении в брак некоторые и сами оставят учительство: таковы будут все, кому учительское жалованье не составит абсолютно требующегося подспорья. Во всяком случае вопрос идет, в сущности, об очень небольшом проценте семейных учительниц, которые ни в каком случае не могут составить обузы для города таких могущественных средств, как Петербург. Если даже предположить (чего особенно боится рецензент «Вестн. Евр.»), что иная семейная учительница попросит пособия на детей, то нужно же иметь в виду, что город имеет приюты, филантропические заведения. И не одинаково ли для него, не одинаково ли в мировой экономии, что дать хлеба и помощи ребенку с улицы, ребенку прачки, кухарки, работницы, или дать это самое ребенку интеллигентной труженицы? «Пожалуй, — иронизирует рецензент, — городу придется в иных случаях позаботиться и о содержании мужа, не говоря уже о детях, о найме для них кормилиц, нянь и т.п.». Не будем так сухи и не будем считать всего по счетам. Город несомненно должен желать от учительниц не просто формального труда в классах, «отсиживания» положенных уроков, а труда чистосердечного, доброго, одушевленного. Но это надо вызвать и заслужить. И можно это заслужить, только не отталкивая от себя сухо и черство некоторых интимных сторон подчиненных людей. «Как аукнется, так и откликнется». «Аукает» здесь город, а «откликается» учительница. А всю музыку слушают городские дети. Нам представляется дело брака, вопрос семьи настолько личным, интимным, и когда он в каждом индивидуальном случае уже завязался (привязанность, любовь) столь непререкаемым, что самое вмешательство в него, не говоря уже о запрещении, не может идти ни с какой стороны. Вопрос этот вообще трактуется грубо, механично, и нельзя этих эпитетов не отнести как к постановлению петербургской думы, так и к защите ее рецензентом «Вестн. Евр.». Он сводит все к примеру Европы, забывая, что мы, русские, имеем право своей инициативы, в каждом вопросе — собственной мысли. Следовало бы обратить внимание, — пишет он, — что в Германии оспариваемый порядок замещения учительских должностей исключительно лицами безбрачными существует целыми десятками лет, а немцам трудно отказать в понимании условий благоустройства школьного дела, особенно в области народной школы. На вопрос одному из заведующих инспекцией берлинских народных школ: на основании какого закона в Германии делают такое установление, он объяснил нам, что на это и не нужно никакого закона, так как поступление на службу учащего есть результат его договора с городом, какой может заключать и частное лицо, не нарушая никакого закона: а именно — взять воспитательницу для своих детей и заявить ей, что в случае вступления ее в брак, она должна будет уступить место другой; то же самое делает и город: учительница, вступая в должность, подписывает Revers, дает подписку, что она в случае выхода замуж известит о том инспекцию, а затем городской магистрат выдаст ей вперед за три месяца жалованье с пожеланием всего лучшего в браке. Такой порядок установлен в Пруссии и Германии. Правила определения на должность учительниц, утвержденные петербургскою городскою думою, только повторяют то, что давно установлено в Германии, за исключением награды учительницам, выходящим замуж, — в виде свадебного подарка, и что, по моему мнению, также следовало бы усвоить и у нас. Спасибо на пожелании, все-таки добром. Мы бы обратили, однако, внимание на то, что в древности был обычай тоже свободного и частного договора — «закладничества», по коему экономически и юридически необеспеченный человек «закладывал» свою «волюшку» богатому и властному человеку. Договор был совершенно частный и личный, непринужденный, свободный. Всякий мог подписать его и не подписать. Однако дозволило бы государство теперь такие договоры? Нет. Почему, однако? Потому, что свобода есть сознанная драгоценность, «святое право». А вот о браке и семье этого нельзя сказать. И от этого-то его все и обижают. «Луна на ущербе» — вот с чем его хочется сравнить. Но как станет темно всем, когда она исчезнет вовсе. Впервые опубликовано: Новое время. 1903. 4 июня № 9786.
Василий Васильевич Розанов (1856—1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века. | ||
|