| ||
|
С благоговением я снял с полок несколько книг в кожаных полуразвалившихся переплетах, хранимых «через тридцать лет» (в течение тридцати лет), говоря синтаксисом XVIII века. Книги сии суть: Российская грамматика Михаила Ломоносова. Печатана в Санкт-Петербурге. При Императорской Академии Наук. 1755. В малую 8-ю долю листа. Перед заглавием картинка: солнце в лучах, внутри коего инициал имени Елисаветы Петровны, с короною над буквою. Под ним два гения (головки с крылышками) дуют изо всех сил. Еще ниже три символических полунагих фигуры (муз? божеств?) стоят за спинкою кресла. В широком кресле сидит, в лавровом венке и со скипетром, императрица Елизавета. Перед нею на круглом столе, покрытом скатертью, развернутая книга с заглавием «Российская грамматика». Перед столом «народ» или «учащиеся»: безбородые фигуры времен Петра и Елизаветы (по костюмам) и с краю бородатая фигура времен Московского царства. На столе: циркуль, наугольник (прямой угол из дерева), древесная листва и плоды; у подножия стола — два мальчика-гения записывают в книги, должно быть, «деяния Елизаветы» или имена славных ее сподвижников. После титульного листа — лист с посвящением: «Пресветлейшему Государю Великому Князю Павлу Петровичу Герцогу Голстейн-Шлезвигскому, Стормапрскому и Дитмарсенскому, Графу Олденбургскому и Делменгорстскому и прочая, Милостивейшему Государю». Собрание разных сочинений в стихах и в прозе Господина Коллежского Советника и Профессора Михаила Ломоносова. Книга первая. Второе издание с прибавлениями. Печатано при Императорском Московском Университете 1757 года. В 4-ю долю листа. Перед титульным листом великолепный портрет Ломоносова: гордое, вдохновенное и пренебрежительное (высокомерное?) лицо повернуто в сторону (придумывает рифму? творит мысль стиха?). Одет в великолепный расшитый кафтан того времени. На листе бумаги, положенном на стол, вывел заглавие стихотворения: Ода
Под портретом подпись: Московский здесь Парнас изобразил витию,
На столе, фигурном, без скатерти, стоит глобус и раскиданы циркуль и транспортир. В шкафу, стоящем влево, на полках реторты и вообще принадлежности химии. Сзади, через окно, виден сельский ландшафт. На титульном листе изображена: гора Парнас, на вершине коей четырехстолбный храм. Около него Пегас, поднявшись на задних ногах и тоже «вдохновенно отогнув в сторону голову», готовится полететь и уже почти летит. Внизу, — полунагой Аполлон, в лавровом венке и сандалиях, играет на лире. По скатам Парнаса — деревья, кусты и травы. Впереди текста и впереди самого оглавления книги помещено: «Предисловие. О пользе книг церковных в российском языке». Это — знаменитое рассуждение, разучиваемое у нас в гимназиях. Книга содержит: переложение псалмов 1, 14, 26, 34, 70, 143, 145; «Ода, выбранная из Иова», «Утреннее размышление о Божием Величестве», «Вечернее размышление о Божием Величестве при случае великого северного сияния». Затем — 12 од «торжественных» и «похвальных». Далее — 44 «надписи» (к статуе Петра Великого, — 5 отдельных надписей), «Надгробная Святому благоверному Князю Александру Невскому» и современные, на разные случаи. Еще далее — 6 «Слов публичных», из них: «О пользе химии», «О электрических явлениях на воздухе, с изъяснением», «О происхождении света», «О рождении металлов». Позволим себе привести выдержку из 3-го «Слова» — о Петре Великом: «И по окончании трудов военных, по укреплении со всех сторон безопасности целого отечества, первое имел (Петр Вел.) о том попечение, чтобы основать, утвердить и размножить в нем науки. Блаженны те очи, которые божественного сего Мужа на земле видели! Блаженны и треблаженны те, которые пот и кровь свою с Ним, за Него и за Отечество проливали и которых Он за верную службу в главу и в очи целовал помазанными Своими устами... Но мы, которые на сего Государя при жизни воззреть не сподобились»... И т.д. Какая красота, какая сила слова!!! И в заключение знаменитое стихотворное рассуждение: «Письмо о пользе стекла к Высокопревосходительному господину Генералу Поручику, Действительному Ея Императорского Величества Камергеру, Московского Университета Куратору и орденов Белого Орла, святаго Александра и святыя Анны Кавалеру, Ивану Ивановичу Шувалову, писанное в 1752 году». Это поистине великолепное издание следовало бы во всей благородной обстановке тех дней, т.е. с соблюдением формата, цвета и всех качеств бумаги, шрифта и драгоценных портрета и виньетки, — переиздавать стереотипно ad usum scholarum [для школьников (лат.)]. Но наше параличное министерство просвещения (сегодня день стыда его!) ни о чем не догадается, никогда ни о чем не догадывалось. Краткой (sic) Российской (sic) Летописец с родословием. Сочинение Михаила Ломоносова. В Санкт-Петербурге при Императорской Академии Наук 1760 года. В малую 8-ю долю листа. Посвящен великому князю Павлу Петровичу. Эти, самим Ломоносовым изданные, книги нельзя почти читать: их можно только целовать, с пылью, на них насевшею, с пятнышками на страницах, с хлопочками тонкой, износившейся в веках кожи на переплете. Тут — все древность, все — золото, везде — след забот, ума Ломоносова. Следующие книги уже можно читать. Краткое руководство к красноречию. Книга первая, в которой содержится РИТОРИКА, показующая правила обоего красноречия, то есть ОРАТОРИИ и ПОЭЗИИ, сочиненная в пользу любящих словесные науки трудами Михаила Ломоносова, Императорской Академии Наук и Исторического Собрания Члена, Химии Профессора. Шестым тиснением. В Санкт-Петербурге, при Императорской Академии Наук. 1791. Это — перепечатывающийся учебник, — обыкновенный школьный. И наконец: Покойного Статского Советника и Профессора МИХАЙЛЫ (sic) ВАСИЛЬЕВИЧА ЛОМОНОСОВА собрание разных сочинений в стихах и в прозе. В Типографии Императорского Московского Университета 1778 года. Три книги. С трагедиями «Тамира и Селим», «Демофент», с героическою поэмою «ПЕТР ВЕЛИКИЙ», и т.д. и т.д., всякие прелести... * * * Так трудился, думал, печатался наш славный «Михайла Васильевич», — около Петра как бы его младший брат по гению или его сын по вдохновениям и неустанности, по оживлению, склонности к пирам и наукам, к дерзости и надеждам, к войне (с академиками), к борьбе и вечному строительству России и для России. Имя — прекрасное, праведное, почти святое по всестороннему одушевлению, в то благодатное время, когда у всех почти русских Восторг внезапный ум пленил. Что было за время... Какие они были все счастливые, в буклях, париках, в золоте кафтанов, с мечами, с гусиными перьями, с чернилицами и астролябиями. Поистине: Ступит на море — море кипит. Так шли «походом» они на Запад за Русь, «брать штурмом» просвещение, «сравниваться» с Европой и, конечно, «завтра превосходить ее»... Бодрое племя: где ты зародилось? Ты родилось в дворцах и в деревнях, в морозах и в зное неизмеримых равнин Родины, от Астрахани и до Архангельска. Тебя родили цари и мужики: и вся ты с «ура!» двинулась вперед, на завоевание наук, искусств, стихотворчества, великолепной гордой прозы, «химии» и «похвальных слов». Да, «похвальных слов»: гиганты чувствовали кровь в жилах. Не то, что нынешнее племя. И били вдребезги чернильницы, пиша все «оды» и «оды». Стоили «од» и писали «оды». Естественно. Натурально. Склонимся перед памятью великих. Соберем их книжечки. Эти старенькие, ветхие, священные книги. То «начало Руси», духовной, умственной, волнующейся, огненной... Казалось, она вся «подражательна»: о, как в действительности она была оригинальна и самостоятельна, самобытна — и нова в истории. «Шире ворота», — сказала Русь всемирной истории: и с колокольчиками, бубенцами, с лихим ямщиком на облучке, с пушками и самопалами въехала в Германию, Францию, Голландию и Англию. И «отворили» ей ворота... Прошли ворота... Но, лихо въехав, мы неожиданно встретили какие-то пески. Пески, пески... желтые, однообразные. Тонет тройка в них, храпят лошади. Ямщик чешет затылок: или остановиться, или поворотить даже «вспять»?.. И сам ездок — не то дремлет в тарантасе, не то видит какой-то мутный сон, не то отчего-то опьянел и глубоко равнодушен к «вперед», «назад», «влево» и «вправо». «Куда-нибудь»... Так пронеслось два века. Так мы живем и жили, под музыку «грустной песни ямщика»... Впервые опубликовано: Новое время. 1911. 8 ноября. № 12809.
Василий Васильевич Розанов (1856—1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века. | ||
|