| ||
|
Г-н Н. Русов, автор романа «Озеро» и полуфантастических очерков «Отчий дом», напечатал новый роман — «Любовь возвращается». Уже в «Отчем доме», маленькой фантазии на блуждающие темы, сказалось здоровое чувство автора: поворот юного духа от декадентских вывертов и от разбойно-сутенерских ухваток и вкусов господ «в косоворотках» к провинции и к старине. В двух ослепительно ярких сценках он нарисовал здесь зал заседаний «Религиозно-философского общества в Петербурге», при электрическом освещении, и — полуосвещенную комнату своей старой няни, где он подслушал ее простую, верующую, старую молитву. В двух этих сценках сказался весь автор теперешнего романа — «Любовь возвращается». Роман посвящен жизни глухой провинции, с ее деревянными заборами, крепкими кладовыми, долгими чаепитиями, медлительными нравами, где эти «нравы» хорошо выстаиваются и чисто кристаллизуются. Любовь, собственно, не «возвращается», как неверно надписал автор свой роман: любовь всегда жила здесь, никогда не уходила. Любовь все здесь освещала и все согревала. Чистые юноши должны ехать в «уезд» и «губернии» искать идеалисток-девушек, не с идеалистическими «словами», а прежде всего с девственно-чистою натурою, спокойно созревшею в спокойной тиши; и то же можно сказать об утомившихся и обманутых жизнью столичных девушках, — где они могут найти верность, дружбу и вообще «судьбу вдвоем». Всякий, кто подолгу живал в провинции и слушал чутким ухом молодую жизнь там, — знает, что, конечно, провинция сохранила чистый идеализм любви и доверие к этому высочайшему проявлению человеческой личности. Отрываясь на минуту от темы, но отчасти и комментируя ее, передам крошечный диалог, который мне привелось подслушать — terrible dictu [страшно сказать (лат.)] — у буфета крошечного елецкого театра. Налив чего-то сладкого, двое молодых людей купеческого вида чокались. Один и говорит другому: — Видел пару гнедых у подъезда? — Как же! — И называет собственника их. — Помнишь бал прошлой осенью? Называет фамилию сестры моего ученика, милого Коли Г. Что же оказывается (из разговора): проходя по залу, она уронила цветок и не заметила. Его поднял незаметно кавалер, увы, из купчиков. Другой, «простой купец», у которого родитель имел «лавку красного товара», подошел и говорит приятелю: «Уступи мне цветок». Тот отвечает: «Ладно, если ты уступишь мне пару новых своих гнедых». И купчик отдал пару восхищавших его гнедых, чтобы получить цветок, который держала в руках любимая девушка, и жизни ему — один день. Да, но цветок он мог хранить в книге всю жизнь. Это — слышанное (не выдумываю). А сколько видел и знаю чудеснейших романов в провинции, и почему-то именно в уезде, а не в губернии. Должно быть, теснее жизнь, близко все знают друг друга. Вот еще эпизод. Умирает инспектор студентов в Петербурге, старый холостяк. Он уже прошел много «любвей», но помнит эту старую, провинциальную. Говорит жене брата, которая будет хоронить его: «Достаньте (вот оттуда-то) лайковую перчатку». Она достала. Ветхая, пожелтевшая перчатка, девичья. «Когда я умру, потихоньку положите ее мне в гроб... Это — тридцать лет назад». Так что, господа, любовь существует. Только вы не знаете, где ее искать. Г. Русов очень правильно рассмотрел, где искать. Чистый и деликатный его роман не имеет особенно выдающихся достоинств, но он, как небольшое суденышко, имеющее крепкий парус и верный руль, не обманет читателя и не отравит часов чтения. Превосходное знание уездного быта, средней полосы России, сказывается в каждой странице. Ничего — экзотического, ничего — нервного. Нигде «ведьма не едет на помеле» и «черт не толчет в ступе», как в любовных историях новейшего времени, в сущности, зародившихся непременно на Невском и оканчивающихся непременно в «гостинице для приезжающих», хотя бы автор писал об Англии или об Америке, о Тамбове или об Одессе, о князьях, о духовенстве или о поэтах. В сущности, ведь всегда автор пишет о себе самом, а бедным «новым авторам», очевидно, не дается на зубок другая рыбка, как с Невского, и он все ее одну наряжает во все наряды и помещает во все места. История происхождения этих типов и этих историй довольно простая... Г. Русов, несомненно провинциал, «оправдывает любовь» просто тем, что изображает ее верно, и изображает у людей, изображает «в нашей России», а не у собак со специфически купринско-арцыбашевско-каменской «псарни». Ну, Господь с ними. Роман прочтется всей Россией с удовольствием. Советуем автору не спешить; советуем настоятельно пореже выпускать романы. Творчество вовсе у него не «бьет ключом». Оно «кап-кап», и чем дольше рукопись полежит в столе у автора, тем читателям его будет лучше. Впервые опубликовано: Новое время. 1913. 10 февраля. № 13261.
Василий Васильевич Розанов (1856—1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века. | ||
|