| ||
|
На заграничных железных дорогах движение несравненно быстрее, нежели на наших, но пассажиры пользуются там меньшими удобствами. Таких мягких сидений, как у нас в вагонах 2-го класса, свободного выхода на площадку вагона, т.е. на свежий воздух, перехода из вагона в вагон на ходу поезда, множества приспособлений для спанья и ручного багажа, как в наших поездах, там нет и помину. Пассажира там везут как кладь, заперев в ящик вагона, и сколько бы он ни задыхался и ни протестовал, ему не откроют дверцу вагона, которая открывается и запирается только во время стоянки поезда у станции, и только на это время. У нас можно свободно и с удовольствием ехать в 3-м классе, тогда как на австрийских, французских и итальянских линиях рискнуть сесть в 3-й класс можно только в том случае, если мириться со всяческими неудобствами. Так мы привыкли, а ко всякой привычке публики приходится волей или неволей привыкать и администрации дороги. Зато русские мирятся с тихим ходом поездов и с тем, что иногда пассажиру по нужде приходится постоять. На Балтийской дороге даже во 2-м классе множество публики не находят себе места и стоят от Петербурга почти до Нарвы. Вообще, в вагонах устанавливаются свои нравы, свой маленький и временный быт, который трогать незачем иначе, как вводя улучшение, и чувствительное улучшение. Напр., следовало бы сократить частый осмотр билетов у пассажиров, что особенно неудобно ночью, когда они спят. Достаточно осмотреть билет, когда пассажир сел; затем кондуктор может пришпилить на стекле сиденья марку с обозначением станции, до которой едет пассажир, форматом марок конных железных дорог, и уже оставить сидящего на этом месте пассажира в покое до той станции, на которую он едет. Съезд представителей русских железных дорог очень основательно отклонил подробную регламентацию касательно ручного багажа. Она вызвала бы чрезвычайные нарекания и неудовольствия пассажиров, если и неосновательные, то выходящие из стародавних привычек. Русский берет в вагон много. Вещи лежат под лавкой, на полках, в сеточках, и еще, кроме того, держатся на руках. Тут и чемоданчики, и узелки, и провизия, и костюм. Одна необходимость снять в вагоне большую шубу зимою уже заставила с самого же начала администрацию наших дорог позаботиться простором и приспособлениями для клажи и вешанья в вагонах. Летом эти крючочки и полочки пошли для картонок со шляпами, преимущественно дамскими. Но вот на что следовало бы администрации дорог обратить внимание. Багаж может быть очень тяжел и вместе никому не мешать, потому что может быть поставлен, по небольшому объему, под лавку. Он может быть легок — и страшно теснителен для публики, так как около него приходится держаться соседям осторожно. Сюда принадлежат женская, особенно дамская рухлядь, всякие покупки и наряды. Наконец, есть багаж, так сказать, несовместимый: летом в вагон III класса входит партия рабочих крестьян с пилами, топорами, рубанками, около которых дамским картонкам приходится тяжко. Нужно заметить, по деликатности русского мужика, ему с пилою и рубанком аршинной длины еще более неловко около картоночек, которые он боится и не хочет раздавить и вместе видит, что почти фатально не может их не раздавить, ибо все эти вещи «летящие, как пух от уст Эола...». Обеим сторонам неудобно и в совмещении их нет никакой надобности. Подобно тому как у нас группируются пассажиры по «курению» и «не курению», входя уже в поезд, так их можно распределять по вагонам «с грубою кладью» и «легкою кладью». И с другой стороны: в вагон может сесть 30 человек сплошь с большим багажом, а в соседний также 30 человек, но вовсе без багажа. В первом произойдет страшная теснота, во втором — почти ненужный лишний простор. Решает почти все дело станция отправления, где определяется основной контингент пассажиров в поезде. На этой станции перед каждым вагоном стоит кондуктор, отбирающий билеты, — и вот здесь и может происходить группировка пассажиров по багажу, дабы на каждый вагон приходилось не более половины пассажиров с багажом в три ручные вещи. Тогда очень значительный багаж, даже больше теперешнего, может разместиться совершенно удобно, ибо он разместится по целому поезду. Впервые опубликовано: Новое время. 1902. 22 июля. № 9475.
Василий Васильевич Розанов (1856-1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века. | ||
|