| ||
|
При обдумывании, какие именно монополии можно было бы ввести для возмещения потери дохода казны от винной монополии, следует быть осторожным с теми видами торговли, которые уже давно исторически сложились, и сложились хорошо... Торговля и промышленность — громадные факты и факторы образования, культуры. Хорошая меховая фирма, хорошая кожевенная фирма, хорошая хлебная фирма, да это — красота и честь города, села, пригорода, речного района. Да об этом не надо говорить: конечно, «цивилизация» — не одни же книжки, газеты и журналы, не одни клубы и разговоры в клубах. Хорошая лавка, хорошая фабрика, мастерская — та же «страница» текущей, волнующейся «цивилизации», как и разные другие проявления культуры. Правительство наше это хорошо понимает, и с Петра Великого — «честило» купцов, фабрикантов, заводчиков: и медали, и звания, и все. «Господин купец» — не малая птица в отечестве. Они — храмоздатели, строители богаделен и больниц. Этого тоже нельзя забыть. Хотя, конечно, главное — товарообмен, «вещественное движение», какое они совершают. Купцы — как мускулы в теле. Ими «бежит» отечество, борется, отражает нападение. Физическая сила отечества — не военная, а мирная сила — для «домашнего употребления» почти вся в купцах и заводчиках. Но вот «монополия», которая сама мечется, — фармакопея. Прямо — испорченное дело, дело, приведенное через какие-то темные обстоятельства в смешной вид. Оно все — нерусское. Впечатление такое, как будто русские не пущены сюда, как это бывает с «одобрением учебников», когда некоторые, притом превосходные учебники, «не пускаются на рынок», хотя, казалось бы, каждому «свободно предоставляется составлять какой ему угодно учебник». Свобода-то свобода, а с другой стороны — «никак нельзя» или «ничего не выйдет»... Вот и думается: до такой степени естественно подумать о государственной монополизации торговли лекарственными веществами. Для страны такой неизмеримой, как Россия, давно следовало подумать об основании Фармакологического института. Это просто упущено, забыто за другими хлопотами, и достаточно на эту область указать, чтобы решительно каждый понял, до какой степени это естественно, необходимо и, наконец, для государства будет выгодно. Аптечная торговля приносит до 50% чистого дохода; наряду с аптеками в руки государства должны, конечно, перейти и аптекарские магазины, — причем последние составят, так сказать, первейшую и простейшую ступень к занятию мест и должностей в аптеках. Фармакологический институт должен быть обставлен обширно стипендиями, дабы быстро привлечь туда бедных учеников; и стипендии эти должны даваться представителям коренного населения, — преимущественно. Вообще пора подумать, пора государственно и исторически позаботиться, чтобы русский больной имел у себя на столике с лекарствами - изделия русских рук, своих рук. Изделия эти, нельзя не заметить, страшно испорчены, недоброкачественны, что не видно в столице, а из глухой провинции не всегда сюда «напишут». Мне приходилось жить два года в маленьком уездном городке Смоленской губернии, Белом, — с единственною в ней аптекою Лунца. И вот, — конечно, не было средств и знания проверить другие лекарства, но хина г. Лунца не была горька, а лишь слегка горьковата. Все знали это, все смеялись, — но слава Богу, что не было у смеявшихся и знавших тяжелого больного. Но при тяжелом больном или легком больном, — все равно ничего нельзя было поделать. И около постели тяжелого больного пришлось бы горько, горько плакать. «Ничего нельзя сделать, — вместо хины, очевидно, продается толченый мел, с слабой примесью, может быть, и хины». Но даже и в Петрограде как только тяжело больной, — врач указывает взять лекарство в трех-четырех избранных аптеках, а отнюдь не «тут поблизости», т.е. не зауряд в каждой. Совершенно нельзя спорить и, очевидно, по этому выбору самих врачей, что аптечное дело у нас испорчено как в смысле служебного персонала, так и в смысле недоброкачественности или слабокачественности товара, продукта. Около здоровья всего русского народа!!! Можно ли это допустить??? «Предприимчивость» — лучше всего, когда она идет из частных душ... Но и «идет» — мало; а когда она «бежит», «стремится», — вырывается с шумом и силою. А если она сочится чуть-чуть?.. Невозможно ждать!.. И если хладный сон несносен у частного человека, с которого и взыскивает за это только своя семья и близкие люди, то кто взыщет за этот хладный сон у государства? А кто-то взыщет и с государства, и взыщет тогда, когда поздно и нечем будет уплатить. Время петровской «дубинки» прошло; ну а потормошить за шиворот - и до сих пор не мешает. И обыватель вообще нисколько не в претензии, когда его будят и тормошат, и он гораздо нетерпеливее становится, когда правительство, которое должно быть «начеку», выказывает его же обывательскую склонность ко сну. Обыватель хочет «за себя» спать, но требует, чтобы отечество бодрствовало. Впервые опубликовано: Новое Время. 1915. 18 февр. №13987.
Василий Васильевич Розанов (1856-1919) - русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века. | ||
|