Когда С.Ю. Витте говорит, вся Россия слушает. Природный талант, огромный политический опыт, роль, сыгранная им в судьбах России, и в особенности в судьбах ее нового строя, — все это делает его фигуру далеко видною, едва он чуть-чуть приподнимается с места. Но столь большое внимание к чрезвычайно многому обязывает. С.Ю. Витте чуток к умственной, к государственной стороне этих ожиданий, и, можно сказать, "обязательства большого оратора" выполнены им в том отношении, что он не говорит по пустякам, по незначительным поводам, и что речь его всегда не только интересна, но и ценна, как некоторая государственная работа. Но в ожидания читающего люда, которым является все общество и теперь уже значительные частицы народа, входит не только умственная и государственная сторона, но и сторона нравственная, этическая. Общество — не стадо, не податная масса, но что-то более сложное и духовное, более тонкое: и, слушая речь человека, оно ищет в ней не только разума большого дельца, но и вибраций более тонких струн: оно ищет участливого тона, смотря по возрасту и положению говорящего. Вот к этой стороне ожиданий С.Ю. Витте или глух, или, что правдоподобнее, никак не умеет на них ответить, им удовлетворить. Недостаток этот, постоянно встречающийся в его речах, сказался особенно обширно в последней пространной его речи в Г. Совете. При всем умственном блеске и едкой основательности его замечаний по поводу заключительных пожеланий финансовой комиссии, слова его производят на душу довольно тягостное действие тем, что это вообще не есть тон друга новых государственных учреждений, в происхождении которых он играл такую роль, и как-то вообще здесь не чувствуется голоса сына своей родины. Новые учреждения, уже раз они даны, должны быть и сохранены, и развиты: это даже принцип консерватизма, чтобы все, что стоит, стояло как можно дольше и как можно лучше. Естественная малоопытность и неуспешность этих учреждений, так просто объясняемая фазою их возраста, не может поэтому давать повод к пренебрежительному и ироническому тону в обращении с собою или с результатами их работы. Что мы бережем, что любим, то мы должны уважать и говорить об этом бережно, с осторожностью. И хотя, конечно, является "либерализмом навыворот", — но, однако, именно либерализмом не очень высокой пробы третирование "импотентной работы" Гос. Совета и его отдельных комиссий. Тон делает музыку, и здесь музыка была решительно неблагозвучна, несмотря на непрерывный умственный блеск, проявленный в речи бывшим министром финансов. С высокомерием, которое приятнее было бы видеть в другом месте, а не в заседании Г. Совета, С.Ю. Витте передал о том, "как сегодня, встав поутру", он заглянул в бумаги, присланные ему на дом из Г. Совета, и сколько в одних вступительных словах этих бумаг он нашел поводов для критики и даже вышучиванья. Конечно, где слабость, там и изощряется критика. По существу, против критики С.Ю. Витте нечего и возразить, — кроме разве того, что она слишком микроскопична и рассматривает скорее "facon de parler" [манера выражаться (фр.)], нежели сущность дела. Ведь те "благопожелания", которыми пересыпано заключение финансовой комиссии, ничуть, конечно, не реальности, и так, без сомнения, не смотрела на них и сама финансовая комиссия, а просто "modus dicendi" [манера выражаться (лат.)], естественный оборот речи в годовом итоге работы, вроде "будьте здоровы" при прощании. Тут ни заслуги, ни преступления. Но благое пожелание, однако, и говорится, и выслушивается именно в добром, хотя, может быть, несколько и "импотентном" расположении и чувстве, и это не только в быту, но даже и в государственных отношениях. Нужно заметить, что "импотентность" происходит иногда от молодости, от младенчества: и Г. Совет, работающий в новом составе и под новым законом всего три года, имеет именно только эту импотентность юного возраста, не ставимую в упрек. Его "благожелания", в добром намерении выслушанные министром финансов, при содружественном отношении администрации с парламентским строем, могут или могли бы быть стимулом и вдохновителем финансово-административной деятельности. Наконец, не несет ли в памяти своей С.Ю. Витте те бесчисленные благие пожелания, которые изложены чуть ли не в сотне томов комиссии сведущих людей, заседавшей в первой половине текущего десятилетия? "Благие пожелания" не суть что-то, присущее лишь русскому парламентскому строю, не есть "modus dicendi" его одного, но когда они выслушиваются с достаточно авторитетной стороны, то являются началом огромных реформ. Переходя к частностям речи С.Ю. Витте, нельзя не улыбнуться той части ее, где вспоминается о столь благополучном состоянии русских финансов, что излишек дохода по продаже вина в какой-нибудь губернии уже вызывал беспокойство и даже "огорчал" главу финансов и питейного дела в России, и он, встречая подведомственное соответственное лицо, говорил ему: "Обратите внимание, там начинают много пить"... То же "благое пожелание", может быть и произносимое в тех видах, что на самом деле от разговора двух сановников крестьяне, положим, Воронежской губернии никак не могли начать меньше пить, а следовательно, не могли и привести к сокращению благополучного питейного дохода... "Благопожелания" могут быть прямодушные и наивные, как в парламентаризме, и могут быть с некоторою затаенною и заднею мыслью, как это, вероятно, нередко бывало в поседелом опыте старых непарламентских учреждений. Возвращаясь, однако, к блистательному положению наших финансов лет десять назад, когда мы не знали, куда девать золото, и вздыхали по лишнем выпитом вине, мы должны напомнить С.Ю. Витте, что именно к этой золотой или золоченой поре относится постройка на наши деньги железной дороги в не принадлежащей нам Манчжурии и великолепного порта Дальнего, или Ненужного, о котором Россия будет помнить не менее, чем "ненужную Амурскую дорогу", которая будто бы заставит много десятков лет вздыхать русский народ. Русский народ имеет большое пространство для своих вздохов и очень много поводов. Облегчить их если и может, то настоящая и серьезная борьба хоть в том же Государственном Совете.
Впервые опубликовано: Новое Время. 1909. 13 июня. № 11943.
Василий Васильевич Розанов (1856-1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века.
|
