В.В. Розанов
Настоящее слово

Сегодня едва ли не впервые с думской трибуны сказано по аграрному вопросу то слово, с которого следовало бы начать обсуждение этого вопроса. Слово это сказано робко, с оговорками, с расшаркиваниями по адресу авторов радикальных аграрных проектов, но все-таки сказано достаточно вразумительно. Разумеем речь г. Капустина, который объяснил, что аграрный вопрос есть лишь часть другого вопроса, более общего и неизмеримо более важного, именно вопроса крестьянского, и что вне связи с этим последним вопросом земельная реформа сама по себе отнюдь не может считаться панацеей против нынешней экономической слабости и захудалости крестьянства.

К сожалению, г. Капустин недостаточно осветил ту мысль, которая в настоящем случае имеет кардинальное значение. Он только бросил эту мысль, что одна прибавка земли не разрешает всего вопроса, если другие условия экономической жизни крестьян останутся без коренных улучшений. Между тем в этой бесспорной истине вся оценка тех легкомысленных проектов, с которыми выступили левые партии, не исключая кадетов, и эта истина может быть доказана собственным опытом, который у всех перед глазами и о котором двух мнений быть не может.

В самом деле: как справедливо указал г. Капустин, если бы все земли частного владения в Европейской России были обращены на дополнительное наделение крестьян, то эта прибавка к существующим наделам составила бы весьма незначительную величину по расчету на душу населения. В подтверждение этой мысли мы можем сослаться на работу гг. Кутлера и А. Кауфмана в объяснительной записке к их проекту принудительного отчуждения, составленному в бытность их — первого — главноуправляющим землеустройством и земледелием, а второго — членом ученого комитета в главном управлении землеустройства и земледелия. Сделанные ими погубернс-кие расчеты показали, что в случае обращения всей частновладельческой земли в надел крестьянам размер душевого надела во многих губерниях оказался бы все-таки ниже того указного надела, который был принят при выходе крестьян из крепостного состояния. При осуществлении крестьянской реформы 19 февраля 1861 г. огромное большинство бывших крепостных крестьян получили наделы по этой указной норме, т.е. для многих губерний в большем даже размере, чем можно теперь выкроить с прирезкой крестьянам всей частновладельческой земли. И если бы такой размер наделов обладал сам по себе, помимо прочих условий, чудодейственной силой дать крестьянам благосостояние, обеспечить им экономическое и всякое другое преуспеяние, то каким образом могло бы случиться, что в настоящее время, спустя почти полвека после крестьянской реформы, мы не только не видим крестьянского благосостояния и процветания, а, напротив, видим ужасающую картину скудости, экономической слабости, доходящей местами до нищеты со всеми ее последствиями, о которых так красноречиво говорят ныне с думской трибуны? Очевидно же, что дело не в одном том, составляет ли крестьянский надел 3 — 4 десятины на душу, как было в большинстве губерний в момент объявления воли и как в большинстве губерний не может более быть даже при разделе крестьянам всей частновладельческой земли, или же этот надел составляет 2 — 2 1/2 и менее десятин. Это очевидно не только из того, что крестьяне после воли стали оскудевать и беднеть; это еще более очевидно из того, что и в настоящее время мы не видим крестьянского благосостояния и преуспеяния в тех местностях, где наделы, как, напр., у бывших государственных крестьян, и ныне по размеру не меньше указных наделов 1861 года. Как мы уже не раз указывали, наша действительность представляет немало и таких фактов, что на меньших наделах крестьяне меньше знают горя и нужды, чем на больших. Например, в Киевской губ., где душевой надел в среднем не выше 1 1/2 лес, крестьянское население в общем живет лучше, чем в Самарской губ., где средний душевой надел и теперь не меньше 4 1/2 дес. и где тем не менее неурожаи и голодовки являются хроническим явлением.

Откуда же эта уверенность, что, стоит передать крестьянам частновладельческие земли, которые далеко не везде могут довести размер душевого надела до указной нормы 1861 года, и крестьянство будет поставлено на ноги, излечится от экономической слабости и станет преуспевать? Если полвека назад наше крестьянство с указным наделом быстро покатилось под гору, так что уже в 70-х годах, т.е. всего через 10 лет, возник тревожный вопрос о причинах крестьянского оскудения, — где же ручательство, что теперь прирезка дополнительных наделов поставит крестьянство на путь благосостояния, если прочие условия экономической жизни крестьян останутся in statu quo?

Очевидно, такого ручательства нет и быть не может.

Эту именно мысль и выставил г. Капустин, указавший, что кроме дополнительного наделения малоземельных и безземельных, всеми признаваемого неотложной государственной задачей, необходимо и еще многое, в особенности необходимо распространение серьезного образования в крестьянской среде, могущего дать нужные земледельцу знания, необходимо поднятие культурности крестьянской среды, необходима правильная организация земледельческой промышленности в соответствии с условиями и требованиями рынка, необходима и соответственная торговая организация, которая обеспечивала бы земледельцу надежный сбыт его произведений. Необходимо, далее, всемерное содействие (кредитом, профессиональными школами, торговой политикой) развитию в крестьянской среде всякого рода промыслов и ремесленности, так как никакое увеличение наделов не восполнит той пустоты, которая является необходимой принадлежностью нынешнего крестьянского хозяйства, обрекающего десятки миллионов рабочего населения на полную праздность в течение 7-9 месяцев в году, что по самой дешевой расценке незанятых рабочих рук составляет ежегодно потерю не менее полумиллиарда рублей. Наконец, прибавим, если не самое главное, то одно из главнейших условий восстановления экономической силы крестьянства и всей страны — это подъем нравственных сил его, той внутренней энергии, которая двигает горами. А для этого надо как можно скорее выбросить из крестьянского быта весь тот законодательный хлам, которым опутывалась его жизнь и деятельность в истекшее полустолетие, в виде особых гражданских и уголовных законов, особых учреждений, административных и судебных, в виде всесторонней опеки над всем обиходом крестьянской жизни. Надо поспешить этими мерами, чтобы крестьянин почувствовал себя действительно свободным и правомочным гражданином родной земли. Не надо забывать, что не о хлебе едином жив человек. Мы все сделали, чтобы угасить дух в крестьянстве. Надо поднять его дух — и он лучше нас сумеет найти пути к своему благополучию, не ломая жизни, не покушаясь на благополучие других.

Впервые опубликовано: Новое время. 1907. 10 апр. № 11163.

Василий Васильевич Розанов (1856-1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века.