В.В. Розанов
Новый закон о старообрядцах

Сегодня в «Правительственном Вестнике» опубликован обширный закон о старообрядцах и иных сектантах наших, после которого все эти миллионы людей, веками гонимые или теснимые, могут произнести свое: «Ныне отпущаеши раба Твоего»... Сколько терпения, какие муки религиозной совести и, наконец, грубые физические страдания в виде определенных наказаний, унижение юридическое, разорение экономическое должны были выносить эти люди только за то, что они упорно отказывались переменить хотя бы йоту в облике старинного русского человека, как он молился Богу в Киеве и в Москве. Вольтерианцы времени Екатерины II, нигилисты 60-х годов, полные и откровенные атеисты — все это не вызывало тени того гонения против себя, как верность «до йоты» обрядам и, словом, всем способам молитвы и спасения, каких до точности держались признанные святые Русской Церкви митрополиты Иона, Петр, Алексий, св. Сергий Радонежский и, словом, сонм всех святых до 1666 года, т.е. почти всех русских святых. Было над чем задуматься всему русскому народу перед решением собравшихся на собор 1666 — 1667 гг., из которых, каково бы ни было их иерархическое значение, еще ни один не был все-таки святым. Главного критерия «угодности Богу» за ними не было, а стало быть, не было и настоящего церковно-народного авторитета, — того авторитета мощей, чудес и других видимых знаков, какому одному привык непререкаемо верить народ. Все дело совершилось в «административном порядке», по трафарету: «приказано» — «исполнено» в области вековой народной святыни. Народ ответил: «Нет, церковь не приказ! Церковный строй и дух — не приказный дух и строй». И — поплатился! Закон справедливо ставит старообрядцев впереди всех других отделившихся от православия или не слияемых с ним вероучений: действительно, все другие секты суть только разновидности одного, в сущности, толка старообрядчества: «беспоповщины». Не руководимая священниками, попами, эта ветвь старообрядцев ушла в безграничное разнообразие личного и иногда фантастического творчества. Появились «бегуны», «морелыцики», «не-моляки», «глухая нетовщина» и другие, иногда крошечные и всегда страшно фанатические секты. Появились «хлысты», «штундисты», «баптисты» — секты мистические и рациональные. Но закон имеет и должен иметь дело всегда с наибольшею массою, — и новый закон по справедливости озаглавлен как относящийся до «старообрядцев» и уже попутно и вслед за старообрядцами дающий права гражданства и вообще признание и другим сектантам, притом не только сущим, но и имеющим вновь образовываться в будущем. Не следует, однако, забывать, что без многомиллионного и в высшей степени культурно и политически ценного старообрядчества едва ли законодательство и администрация озаботились бы этим быстрым и многообъемлющим признанием вообще свободы вероисповедания за всеми сектами, за всем вообще сектантством: ни штундисты, ни хлысты не вызвали бы нового закона просто потому, что государство мало имеет причин считаться с ними, принимать в особенное внимание их мелочные и экстравагантные нужды или желания. Таким образом, не будет несправедливым, если мы скажем, что именно старообрядцы великим терпением своим и стойкостью добились свободы религиозной совести вообще для русских, для России. Этой заслуги их и этой бытовой мощи никак нельзя забыть.

Они были лишены не только прав вероисповедных, но и гражданских. Не было допущено не только знаменитое «оказательство», т.е. они обязаны были «быть», но не «оказываться», жить какою-то подземного жизнью, — но и в этой потаенной, подземной жизни за ними признавалось только зоологическое существование, без прав гражданских. Так как не признавалась их церковная иерархия, то не признавались и таинства, совершаемые их «лжепопами» по милой официальной терминологии: поэтому врачующиеся были как бы небрачующимися и, напр., с переходом в православие которого-нибудь одного из супругов он мог вступать в новый брак, нисколько не считая себя связанным «староверческим браком» с «староверкою». Можно представить, какие семейные истории на этой почве разыгрывались. Закон ничего не щадил и не останавливался ни перед какою циничною приманкою, вроде обирания жен, покидания их и детей своих от них, чтобы только сманить хотя единую «овцу» или одну «ревизскую душу» в лоно православия. Совершенно удивительно, что наша духовная власть нимало не гнушалась такими способами привлечения к себе и принимала если не с радостью, то с жадностью этих обманщиков, плутов и ренегатов.

Весь этот смрад теперь кончился, — смрад веры, быта, юриспруденции и администрации. Кто, можно сказать, не обмарался о старообрядцев, соблазняемый их беззащитностью и легкой поэтому возможностью запустить пальцы в их пух. Кто тут не наживался около этого золотого дна.

Нельзя не поражаться, как, беспощадно разоряемые и оптом, и по мелочам, старообрядцы, однако, постоянно богатели: точно им Бог посылал!

Крупнейшие русские состояния и солиднейшие фирмы, торговые и промышленные, — зауряд-старообрядческие. Богатство явилось результатом того, что, лишенные внешней юридической защиты, они стали под защиту внутреннего нравственного закона, выработав быт такой строгости и стойкости, такой скромности и бережливости, какого и помину не было у членов «господствующего исповедания». Постоянный труд, трезвость, сбережение своего «одноверца», солидность и прочность семейного уклада жизни, и все это не единолично, а общею массою, не спорадически, а всегда, сделалось такою золотою рудою, из которой старообрядцы добывали гораздо более сокровищ, чем сколько успевали вычерпать у них всякие «опекатели» и «соглядатаи», духовные и гражданские.

Теперь конец всему этому: и старообрядческие церкви и соборы засияют золотыми маковками среди православных на видных улицах и площадях наряду с католическими, лютеранскими и кальвинистскими, которым всегда давалось необъяснимое преимущество перед родною верою киево-московского типа и склада. И заживут свободною жизнью эти родные нам старообрядческие общины, которых мы всегда чувствовали братьями, хотя их и не пускали, как якобы «блудных сынов», «на глаза» наши (пресловутое «оказательство»). Придите же, сядьте среди нас, братья наши: мы не пойдем к вам и с вами, но мы будем горячею радостью радоваться, куда бы вы ни пошли к своему счастью. Ибо верим мы, что, как и в истекшие века, вы всюду понесете дорогой русский дух, дорогой старый русский дух. Вы прибавите Москвы и Киева к Петербургу: и это слишком вовремя.

Впервые опубликовано: Новое время. 1906. 18 октября. № 10991.

Василий Васильевич Розанов (1856-1919) - русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века.