| ||
|
При группировке предметов и уроков в училищах во всяком случае следовало бы иметь в виду две задачи: не тратить хотя бы у некоторого числа учеников силы вовсе непроизводительно и не помещать труднейшее впереди и раньше легчайшего, если это не вызывается какой-нибудь неустранимою нуждою. Просматривая напечатанные у нас вчера таблицы недельных уроков в гимназиях, как их проектировала комиссия директоров и, с некоторыми вариациями, проектировал ученый комитет, — нельзя не обратить внимания на положение греческого языка в четвертом классе и на взаимное отношение новых языков. Известно, что четвертым классом оканчивается прогимназия и что этим классом очень много бедных учеников, или учеников бессильных, завершают свое учение в гимназии. Удовлетворительно сданный экзамен в пятый класс дает целую серю прав и преимуществ как по отбыванию воинской повинности, так и по поступлению в многообразные практические училища различных ведомств. От этого самые бедные ученики и ученики самых слабых способностей употребляют все силы, чтобы перейти в пятый класс и не задержаться в четвертом, — как несколько позднее — перейти в седьмой класс и не остаться в седьмом. Классы четвертый, пятый и восьмой суть критические. И особенные нужды учеников этих классов должны бы быть приняты во внимание, если мы без нужды не желаем плодить довольно тягостную и во всех отношениях неудобную категорию житейских «несчастливцев». Поэтому программа именно этих критических классов должна быть особенно тщательно взвешена и в них без крайней нужды не должны начинаться новые предметы, не завершающие ничего из пройденного в предыдущих классах. Новые науки должны начинаться с пятого и седьмого классов: пусть лучше в седьмом или пятом классах по этим предметам будут прибавлены лишние уроки, лишь бы самые предметы эти не тяготили программы критического класса, являясь для выходящих из них учеников началом без продолжения, балластом памяти без применений и без нужды, предлежащим к забвению сейчас же по выходе из четвертого или шестого класса и при поступлении в ветеринарный институт или коммерческое училище. Вот почему включение в программу четвертого класса греческого языка мы не считаем удачным: или его надо отнести, как прежде, в третий класс, или перенести в пятый. Время, у него изъятое, могло бы быть отдано математике или новым языкам, принимая во внимание начало прохождения здесь геометрии (наука не новая в составе общематематических) и что с четвертого класса число уроков новых языков печально упадает с 5 (первый и второй классы) до 2-х (четвертый класс). Второе указание следует сделать по поводу новых языков. Немецкий и французский языки равно важны и желательны в гимназии. Но между ними есть та разница, что немецкий язык гораздо труднее по построению фразы и по грамматическим формам, а французский язык зато имеет особенности произношения, которые хорошо перенимаются в наиболее раннем возрасте, самом гибком в подражании, гибком в голосе. Вот отчего во всех отношениях выгодно изучение французского языка помещать раньше изучения немецкого, и ни в каком случае не наоборот. Из множества наблюдений также известно, что тот, кто раз начал изучать сперва немецкий язык, никогда не научается хорошему французскому произношению. Наконец, мы думаем, что недельная таблица, проектированная комиссией) директоров, имеет одно преимущество перед другою: она дала по крайней мере один урок во втором классе на чистописание. Если мы вспомним, какое множество учеников, весь низший круг их по средствам и по способностям, выходит из гимназии в этих двух начальных классах и потом определяется в разного рода торговую и конторскую службу, где с них единственно спрашивается «красивый подчерк», — мы поймем, что этот предмет, для ученого комитета самый маловажный, есть существенный. Правописание и красивый подчерк есть conditio sine qua non [Обязательное условие (лат.)], чтобы мальчика 13-14 лет приняли куда-нибудь в контору или торговую фирму для «письменных занятий». Впервые опубликовано: Новое Время. 1902. 15 июня. № 9438.
Василий Васильевич Розанов (1856—1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века. | ||
|