| ||
|
Наша левая печать, за неимением реального дела под рукою и за отсутствием действительного соучастия какому-нибудь реальному делу в России, изо дня в день занимается мелкою шумихою слов, способною поднять какое-нибудь возбуждение, протест и всякий шум. Конечно, для критики и осуждения есть много сторон в России: но не ими она занята, не больными сторонами нашей государственности и общественности. До реальных болей России ей нет дела; до опасностей для России — еще меньше дела этой печати, большею частью находящейся в руках инородцев. Она пробавляется предлогами, и она выражается в придирках. Поднять возбуждение против какого бы то ни было шага власти, забросить подозрение о всяком намерении правительства — такова мелкая и мутная водица, в которой плещется эта повседневная печатная злоба. К ней вполне применимы слова поэта об "опиуме чернил, разведенных слюною бешеной собаки". По существу и содержанию на нее можно было бы никогда не отвечать. Но малая гражданская воспитанность общества, способного верить всяким слухам, всякому "чтению в чужих сердцах", всяким инсинуациям и клевете, принуждает время от времени заниматься этой словесной мутью и обтирать с платья брызги бешеной пены. Целое лето и вот теперь осень эта печать шумит за обиженные родительские комитеты, хорошо сознавая, в какую густую людскую массу падают ее ядовитые и возбуждающие слова. У кого нет учащихся детей: и вот все эти родители своих детей, чувствуя себя в обиженном положении, читают с восторгом заступнические статьи в каком-нибудь еврейском лейб-органе. Они совершенно не догадываются, как дезорганизуют эти публицистические упражнения на педагогические темы учебное дело в России и отражаются уродующим образом на душе и поведении их детей. Печать дурного тона давно ведет постыдную игру около гимназистов и студентов, с верным расчетом: "на наш век хватит" — и не заботясь о будущности ни этих подростков, ни России. Родительский совет, слово, родительское указание на ту или иную печальную сторону преподавания, на недостаток учебников, на односторонность самых даже программ преподавания — могли бы быть драгоценны для отдельного учебного заведения, даже для всего учебного ведомства, для министерства. Но совет которых родителей? Увы, — трудовых родителей, которые до того поглощены работою и заботою дома и на службе, что им совершенно нет времени "объединяться в родительские комитеты" и даже некогда посещать заседания "родительских кружков", на что жалуются председатели петербургских родительских комитетов, "докладная записка" которых г. министру просвещения была помещена у нас в нумере от 19 сентября. Вот отсутствие-то их и не дает требуемого теперь министерством "кворума" комитетским заседаниям, которые бы хотели диктовать свою волю учебным заведениям и давать указания самому министерству. Министерство потребовало, чтобы лишь те родительские собрания признавались действительными и постановления их входили в силу, на которых присутствует не менее 2/3 всех родителей, т. е. большинство. Такое требование министерства вышеназванная "докладная записка" приравнивает к упразднению самих комитетов и родительских кружков и ходатайствует перед министром, чтобы заседания признавались действительными и их решения имеющими силу, если число заседающих равняется 1/5 всех родителей. Таково, вероятно, или приблизительно таково число являющихся на "родительские собрания" лиц. 1/5 — присутствует, 4/5 — отсутствует. 1/5 "являющихся родителей" просит и требует себе прав за всех остальных. Но совпадает ли их воля и компетенция суждения? Что такое эта 1/5? Это те обеспеченные и свободные от службы родители, которых среди общей массы родителей и наберется приблизительно 1/5, а 4/5 — это люди государственных и частных служб, добывающих ежедневным тяжелым трудом средства существования для семьи и плату за обучение детей. Совершенно не трудно догадаться, что их воля далеко не та, как незанятой делом 1/5 родителей, и совершенно иные она имеет воззрения на школу, на преподавание, на программу и предметы. Из требований и пожеланий "собирающихся родителей", — вот этой 1/5 части их, претендующей на "права", кое-что проникло в печать и далеко не обрадовало остальных родителей, "не собирающихся". Конечно, каждый может смотреть в астрономическую трубу, но увидит в нее нужную планету только астроном; конечно, и родителям не воспрещается иметь всякие суждения о воспитании и обучении детей, но пригодны будут только взгляды тех, кто этим воспитанием по-настоящему занят, по-настоящему предан, по-настоящему страдает за своих детей и о своих детях. Уже из одного того, что родительские комитеты поднимают и усиливаются поднять шум в печати, от которой как можно дальше должна стоять всякая здоровая школа и все здоровые дети, уже из этого можно заключить, что в данном случае смотрят в астрономическую трубу вовсе не астрономы. В самом деле, родительские комитеты ничего общего с педагогикою не имеют. Все их разглагольствования, или по крайней мере те, о которых дошли сведения в печать, суть почти без исключений неисчислимые перебирания газетного и журнального вороха мыслей и пожеланий, без единого живого наблюдения, приносимого из дома над своими детьми и которое было бы для школы драгоценно, для учителей вразумительно, для самого министерства полезно. На самом деле "заседания комитетов" являются очень мало "собраниями родителей", а главным образом — собранием "общественных деятелей", которым в то же время случилось быть и родителями и которые из своего родительства сделали придирку вторгнуться в запретный для "общественных деятелей" мир школы, урока и класса. Они входят в этот детский и учительский мир с шумом, грубостью и требованиями, которым подчиниться — значило бы превратить школу в улицу. Отдаленно и бессознательно это и имеют в виду "родительские комитеты" и их непедагогичные "председатели". Ничем не засвидетельствовав своих педагогических способностей, никому не внушив уважения к своему воспитательному дару и даже к своему общественному такту, они оповещают всю печать о том, что сокращение их "комитетских прав" может отозваться неблагоприятно на "взаимном понимании учеников и учителей", закрыть ту "отдушину", через которую уходило всякое взаимное недовольство и раздражение. Как родители, конечно, они говорят не о довольстве и раздражении учителя, а своих детей, т.е. учеников: и эти слова получают вид угрозы учебным заведениям и министерству, и так прочтутся не только учителями и министерством, но и самими детьми, гимназистами. Можно представить действие такой угрозы, — действие на детей в направлении распущенности и грубости с учителями; можно оценить педагогический такт председателей родительских комитетов в Петербурге, которым в то же время несчастным образом пришлось быть и "родителями". Так как не нужно доказывать и разъяснять, должны ли родители внушать детям доверчивое и любящее отношение к наставникам и учителям, притом каковы бы они ни были. При всяких дурных качествах учителей, — с этим учителем должны иметь дело сами родители, но никогда не должны они перепоручать это дело ученикам и детям, ни — даже делать их свидетелями своих разговоров, споров и неудовольствия. Это именно клуб, а не школа; улица и ее приемы, а не учебное заведение и его приемы. Самым опубликованием в печати своей "докладной записки" председатели родительских комитетов засвидетельствовали о своей полной педагогической неподготовленности и неспособности; а пересыпав эту "записку" терминами вроде "кворума из 1/5 голосов", "кворума из 3/4 голосов" и т. под. терминами Г. Думы, они выдали затаенное и забавное желание сделать из своих "родительских комитетов" какой-то маленький парламент около гимназий, где директор и учащий персонал играли бы роль министров и бюрократии, а гимназисты, очевидно, роль "народа", грозящего неприятностями и забастовками по указаниям и мановению парламентариев-родителей. Но, говоря словами г. Коковцова, у нас "слава Богу — парламента нет", и конечно трижды нет его для малышей и школы. Все это неуместно и неумно. Г-н Кассо, по-видимому, провел "3 июня" для родительских комитетов: и маленькой "Родительской Думе" остается только самораспуститься. Нечего плакать, нужно уходить домой и вот дома серьезно-серьезно заняться воспитанием детей. Впервые опубликовано: Новое Время. 1911.21 сент. № 12761.
Василий Васильевич Розанов (1856-1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века. | ||
|