Сообщенный у нас слух о заботах Императорского Российского общества спасания на водах увеличить число спасательных пунктов по берегам Финского залива и на островах в нем побуждает сказать несколько слов об опасностях на воде, и как с этими опасностями бороться. Весна и лето этого года дали несколько трагических случаев гибели или чрезвычайной близости к гибели людей на Волге, на Неве и на Луге. И в случаях этих не только отсутствовала помощь спасательных пунктов, но нельзя представить себе, каким образом эти пункты помогли бы людям, если бы даже они и были на месте катастрофы. Спасать с берега тонущих, напр., на середине Волги, в ее широкой части, очень мудрено. Явно, что помощь подоспеет поздно. И притом, где ставить эти спасательные пункты? Берега морей русских в сложности с берегами русских рек до того необразимы, что, очевидно, спасательные станции придется ставить не столько для того, чтобы помочь гибнущим на водах, сколько потому, что назначены и ассигнованы средства на столько-то станций, которые нужно поставить на берегу и для этого приходится избрать все равно какой-нибудь берег. И сколько времени основанной станции придется ждать "случая погибели"? Не будут ли люди на ней со своими спасательными снарядами походить на рыбака, сидящего с удочкой на совершенно безрыбном месте? Ибо "тонущий на воде" есть вообще чрезвычано редкий случай, есть результат столкновения нечаянностей, которые потому и носит имя, что они совершенно непредвидимы. Выйдя на берег реки или моря с ожиданием увидеть тонущего, можно простоять всю жизнь и не увидеть такового. Тонущий может оказаться в расстоянии двух верст, откуда его не видно и голоса его не слышно. Таким образом, спасательные пункты если и работают, то не больше, не чаще и едва ли удачнее, чем всякий рыбак или лодочник, какой попадется на месте несчастия. Почти не бывает случаев, чтобы к замеченному тонущему не бросились на помощь люди, иногда сами не умеющие плавать, и вопрос спасения большею частью есть вопрос о том, чтобы несчастие произошло на чьих-либо глазах. Но в этом отношении спасательный пункт так редок сравнительно с общим числом копошащегося на берегу люда, что в 99/100 случаев увидит и спасет тонущего случайный человек на берегу или на воде, а не нарочно поставленный для этого сторож. Между тем есть сторона этого дела, где совершенно бессильны случайные добровольцы спасения. Это — общие распоряжения и общая распорядительность, инициатива которых может происходить только от общества вроде Императорского Российского общества спасения на водах, с авторитетом, с возможною властью, безусловно — с контролем. Совершенно очевидно, что спасение должно идти не с берега или не с него главным образом, а с того места, предмета, судна, где произошло несчастие. Никто "с берега" не тонет, а тонет во время большого ли, малого ли плавания, и орудия спасения или мастера спасательного искусства и должны находиться на плавающих судах. Помощь должна быть на пароходе, барке, корабле, лодке; она должна браться с собою в путь, а не ожидаться, что если в пути что-нибудь приключится, что там, может быть, встретится спасательный пункт и на нем сторож с пробковым поясом наготове. Гибель парохода "Луга" произошла от таких причин, которые совершенно были предвидимы заранее, а Императорское общество спасения на водах могло бы, если бы сюда была направлена его зоркость, не допустить движений столь плоскодонного судна или потребовать для него более опытного, по крайней мере, совершеннолетнего рулевого. В случаях несчастия с пароходами происходит такая паника, которая более всего и губит пассажиров. Между тем ее не было бы, а с тем вместе и возможность спасения разом удесятерилась бы, если бы каждый пароход перед отправлением осматривался специальным инспектором от Императорского общества спасения на водах и получал пропуск на море не ранее, как после удостоверения инспектора, что столкновение, пожар или пробоина от камня не вызовут общей или значительной гибели людей, достаточно снабженных средствами спасения. Одна уверенность в достаточной вместимости и легком спуске шлюпок (бывали катастрофы, когда их было невозможно спустить) и даже в обилии пробковых поясов, но уверенность заранее, еще до выхода в море и притом общая и наглядная, могла бы предупредить смятение при всякой случайности. Нам думается, что команда каждого, особенно морского парохода должна проделать хоть один маневр спасения полного комплекта имеющихся на нем людей, со спуском во сколько-то минут всех шлюпок, со спуском их во время шторма, с выбросом на поверхность воды спасательных средств и пр. Маневр может заключаться в полном очищении судна в течение десяти минут от живого своего населения, каковыми для опыта могут быть матросы с других судов или добровольцы-чернорабочие. Вообще тем путем, как испытываются вновь построенные мосты ранее открытия по ним общего движения, могут проделываться и эти испытания, в которых команда научилась бы и присмотрелась, что и в каком порядке и с каким расчетом времени следует предпринимать в случае катастрофы. Великая у нас паника не только пассажиров, но и команды, хотя бы даже и военной (как было на пароходе "Владимир"), происходит от новизны положения, в первый раз в жизни испытываемого, к которому никогда не было подготовления, не было никакой о нем мысли и никакого его представления. Наступал полный хаос; гибель пассажиров при парализованности почти хозяев и начальников судна. Вот такие-то обширные распорядительные меры, род филантропического инспектората над плавающими судами и должны бы, думается, войти в программу забот и деятельности названного общества. Тогда оно более, нежели сейчас, оправдывало бы высокое свое наименование.
Впервые опубликовано: Новое время. 1902. 20 июля. № 9473.
Василий Васильевич Розанов (1856-1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века.
|
