| ||
|
Предначертания, выраженные в Высочайше утвержденных предположениях управляющего министерством народного просвещения, ни в чем существенном не расходятся с преобразовательной работою, как она начиналась и уже довольно значительно определилась в министерство Н.П. Боголепова и генерал-адъютанта П.С. Ванновского. Очевидно, русских детей признано возможным учить именно только тому, чему хочет и действительно нужно учиться России. В этом отношении в последние годы общественное сознание высказывалось так настойчиво, так убедительно, ссылаясь на нужды страны, на природные предрасположения русского ума, на необходимость будущим гражданам быть практически полезными своей родине, что продолжать упорствовать в выработке из сплошной массы русского образующегося юношества только одних филологов было бы прямо-таки неудобно. Уже Н.П. Боголепов, профессор римкого права и, следовательно, человек превосходного классического образования, не нашел ни возможным, ни нужным удерживать прежний классицизм. Ныне управляющий министерством, также человек высокой классической школы, по-видимому, не расходится с этим мнением. Таковое двойное решение, высказанное разновременно классиком-юристом и классиком-филологом, сообщает необыкновенную твердость поступательному передвижению нашего образования с классических основ на реальные. Ни малейше это не будет обозначать загрубения школы. Можно ли сказать, что наши женские институты дают грубое воспитание, что это суть грубые школы. Вне одностороннего римско-греческого классицизма есть дисциплины, есть предметы изучения и методы их передачи, при помощи которых можно сообщить воспитанникам самую высокую и умственную и даже эстетическую культуру. Мы сослались на женские институты не ввиду высоты их программы, а чтобы указать на очень важную вещь, что отрицание или ослабление классицизма отнюдь не есть синоним меркантильного или только технического загрубения, водворяющегося в школу. В министерствах покойного Н.П. Боголепова и в теперешнем чрезвычайно важным преимуществом перед всеми смежными и предыдущими министерствами является то, что во главе ведомства в их лице поставлены люди, знающие по личному опыту, по прежней личной службе все шипы и тернии педагогического мира, педагогического быта, педагогического механизма деятельности. Большая разница быть позванным в главнокомандующие, побывав офицером и полковником, или прямо очутиться в команде, не понюхав прежде порохового дыма. Ныне из фанатиков одностороннего классицизма никакого реального представления не имеют о таких величинах учебного ведомства, как «учитель», «ученик», «учебник», «урок», и похожи на вождя, который не знает ни солдата, ни строя службы, а знает только то, что ему надо «победить». Только этим неведением можно, напр., объяснить до последней степени задавленное положение учителя, который был за все ответственен перед учениками и родителями, перед обществом, а между тем ничего не мог сам предпринять в своем деле, видоизменить что-нибудь в преподавании; стоял как машина, а отвечал как человек и страдалец. На днях у нас было приведено в корреспонденции из Берлина, сколько тратит одна Пруссия (не Германия) на свои городские и сельские училища и каково получаемое там учителями и учительницами содержание. Около почтенных этих цифр жалованье наших учителей и весь бюджет министерства народного просвещения представляется чем-то археологическим, точно взятым из XVIII века, а не XIX-XX века. Таким образом, не только в тонко одухотворенной стороне, но в самых грубых частях, как жалованье и бюджет, министерство просвещения точно у нас «забыто Богом и людьми». Заботы об учителе, как равно и об ученике, начинаются только с Н.П. Боголепова. Вот такая-то органическая переработка целого ведомства, похожая на переработку судов деревянного флота на стальной, и предстоит министерству народного просвещения, где все архаично по быту, строю, по психологии и организации, начиная с учителя и кончая учеником. Со всех сторон идет уже много лет сетование: «Мы не имеем вовсе ни просвещения, ни воспитания, у нас нет просвещенного общества, кружков, мало просвещенных отдельных людей». Общество наше сделало шаг назад во вкусах, в избираемом любимом чтении, в темах разговора и бесед сравнительно с сороковыми и пятидесятыми годами. Если припомнить фигуры историка Соловьёва, Кавелина, если припомнить интересы Москвы к чтениям Грановского, всю шумную разнообразную и возбудительную деятельность Погодина, то мы увидим, какую оживленную и умную физиономию представляло собою тогда русское читающее и учащееся общество и насколько тускнее оно сейчас. Конечно, причины этого очень сложны; но одною из больших причин этого, несомненно, является огромная разница, например, между гимназиями Уварова и Толстого, между двумя этими министерствами. Впервые опубликовано: Новое время. 1902. 8 авг. № 9492.
Василий Васильевич Розанов (1856-1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века. | ||
|