| ||
|
В связи с религиозно-метафизическими основаниями христианского учения, с одной стороны, и учения греческих и римских философов — с другой. Часть I. Исторический обзор литературы предмета. Полтава, 1912. Стр. XVIII + 609. То же. Часть II. Стр. 1190. Поистине колоссальный труд г. Чаленко, вращающийся в необозримой литературе как древних классиков, греческих и римских, так и новых ученых, но преимущественно германских, будет оценен и разобран в специальных богословских и церковных журналах и ни малейше не может подлежать «разбору» в краткой заметке, как настоящая. Но у труда этого есть сторона, на которую должно быть обращено внимание и в общей печати. Это — трудолюбие и необозримая начитанность в ученых литературах человека, живущего в провинциальной глуши, где нет ни университета, ни духовной академии, а есть только, вероятно, очень богатая, ибо очень старая, — библиотека в Полтавской семинарии; и есть близость Киева, города с книжными сокровищами университета и духовной академии. Но при железных дорогах «все вообще столицы» близки «к нам», т.е. к каждому. Подлежит указанию, и настойчивому указанию, полная возможность и оплакиваемой «глухой провинции» к вмещению в себе настоящих тружеников науки, с серьезными результатами их работы. Это — первое. А второе указание тоже очень ценно: «губернские города» наши, довольно серенькие и тусклые, довольно бездеятельные и умственно — непроизводительные, на самом деле могут выйти из этого бедного существования или из этого прозябания, нисколько не дожидаясь основания в них непременно «университета», через основание великолепной ученой библиотеки, умно подобранной и систематической. Вот об этих-то «губернских библиотеках» хочется поговорить, ибо каждый город может о них подумать, не дожидаясь «заботы из Петербурга» и «циркуляра от министерства». Библиотека в сущности и есть книжный университет. Есть библиотека — и совершенно могут быть местные ученые. А «местные ученые» есть уже совершенный свет и просвещение «на местах», который всей России бесконечно нужен, который заразит собою и начнет перерабатывать окружающую среду, подобно как благородный «червячок» перерабатывает почву и из бесплодной делает ее плодотворною. Ученые сами не знают этого благородного своего действия; а оно есть и целебно! Каждый проникается лучшею завистью, каждый тоскует за картами или «вином и женщинами», видя монаха ученого среди книг и редко-редко услышав его речь, так не похожую на речь «пижонов», «ловеласов» и тому подобной провинциальной зоологии. Сами ученые этого не замечают (по рассеянности), но этих ученых видит задумчивый гимназистик, при нем попридержит свои «речи» наехавший из столицы студент, — и, в общем, получится толк. Получится нравственный результат. Я помню превосходную воспитательную работу «Карамзинской библиотеки» в Симбирске, откуда все жители города брали на дом бесплатно книги, внеся только 3 рубля или 5 рублей залога, затем возвращаемого. Бесплатное для всех чтение, для кого угодно! Да это «образует» и «научает» город не меньше гимназии, и я воочию видел, ежедневно и еженедельно, как «учила» всех превосходная «Карамзинская библиотека». Вот такую-то «Ломоносовскую библиотеку» следовало бы завести архангельцам в Архангельске, «Кольцовскую библиотеку» в Воронеже, «Мининскую библиотеку» в Нижнем, «Буслаевскую библиотеку» в Пензе. Пошевеливайтесь-ка, города русские, пошевеливайся «боголюбивое купечество» и «благородное всероссийское дворянство»! Куда, куда девались изумительные библиотеки старых дворянских имений, с книжками в таких переплетах и с такими старыми гравюрками, что «взгляни и умри». Вот Смоленску следовало бы купить «за что угодно» драгоценную Татевскую библиотеку (Татево — имение Сычевского уезда) С.А. Рачинского, в несколько десятков тысяч томов, для положения там начала «Кутузовской библиотеке». Шевелитесь, господа, благородным шевелением: будет раскрывать кошельки только для «водочки» и для «барышни», раскройте портмоне «для книжки», для библиотечки! Итак, настоящая ученая библиотека работает в городе не меньше гимназии, а ассигнуется на гимназию около 30 000 рублей в год. Дабы не подпасть библиотеке «нашествию Вербицкой и Рубакина», во главе ее надо поставить ученого человека, т.е. естественнее бы всего, по закругленности общего образования и по родству с книжным миром, магистра или доктора русской истории. Ему 3000 жалованья; да отопление и вообще содержание в «опрятности» библиотеки тысячи три. Всего шесть тысяч. На приобретение новых книг ежегодно четыре тысячи. Через десять лет — 40 000 руб.! На них уже можно иметь 20 000 книг! Если исключить макулатуру «Вербицкой» и подобных, то есть если это будет 20 000 серьезных книг, то это уже прекраснейшая библиотека. Теперь — дом! Дом?? Господа купечество, неужели за домом постоите? В складчину? С выкупом у банка, заложенный? Это — десять тысяч, каменный! Неужели 10 000 не найдется «с миру по нитке»? А смотрите-ка результат: настоящий «храм науки» в Пензе, в Вологде, во всех богомольных русских городках, с 2-3, может, с 3-10 учеными, копающимися в фолиантах, на которых со спины смотрит завистливо гимназист. Да это, можно сказать, вспоминая масленицу, сам блин в рот лезет, и купцу остается только его проглотить, ну, разумеется, предварительно пораспоясав кошель. Эх, господа, деньги — бедность. Деньги золотом становятся только тогда, когда на них покупается вещь, а лучшая в мире вещь — это книга. Кстати, было бы желательно издание и широкое распространение списка таких достойных библиотек, как вот «Карамзинская» в Симбирске: и тогда такие достойные ученые люди, как вот г. Чаленко или как виленский историк г. Жиркевич, издавший это лето ученейший и практически нужный труд: «Пасынки военной службы», станут высылать за полцены в эти библиотечки-храмы свои благочестивые увражи... Впервые опубликовано: Новое время. 1913. 9 марта. № 13287.
Василий Васильевич Розанов (1856—1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века. | ||
|