Глубокоуважаемый г. редактор!
Надеюсь, что вы не откажете мне в одной страничке «Нового Пути». Я считаю необходимым сказать несколько слов pro domo sua [о себе (лат.)]. «Новый Путь» весьма внимателен к моему ничтожеству. И Антон Крайний, и Романский, и Бартенев, и В.В. Розанов — (особенно В.В.) — в каждой книжке — иногда зараз в двух, трех статьях... (даже по поводу живодерни в Конотопе). Я, конечно, очень польщен таким вниманием (не иронизирую), — но хотелось бы только, чтобы мои оппоненты — были чуть-чуть внимательнее.
Не хочу полемизировать: укажу только на одну досадную невнимательность.
«Вся Европа плакала, — пишет В.В. Розанов, — когда рожденный приблизительно по предписаниям о. Михаила Домби-сын хирел», и т.д.
«О. Михаил не может и представить себе ужаса и отвращения родителей при открытии, что с выходом замуж их дитя получило только производителя Домби»...
Читатели сами просмотрят эти строки («Нов. Путь», окт. 242).
В.В. Розанов внушает нам, что брак Домби-отца для поддержания фирмы — «брак корысти», «брак-гадость» и т.д.
Зачем все это? Ведь если эти строки искренни, то это огромное непонимание.
Пусть в докладе я — неясен (это я сам заявлял после), но даже его достаточно, чтобы понять, как я смотрю на браки вроде брака Домби-отца. Для меня такой брак не менее «гадость», чем для В.В. Розанова.
Сколько раз заявлял я, что бесстрастие — какого я желаю — во всяком случае не отсутствие желания, не бессилие Домби-отца. Я говорил об «экстазе» единения, о радости этого экстаза. Говорил, что единение только тогда и может быть свято, когда оно бессознательно, т.е., как сказал бы Фет, «безумно».
Неужели — это брак Домби-отца?
Я только искал святых основ экстаза.
Пусть я неправ в понимании этих основ — это уже другое дело.
«Преодоление первородного греха именно здесь — в самом темном и скользком срыве, в центре пола». «Чистота в зачатии и рождении» — чистота не гигиеническая, как в Израиле, а психологическая — вот чего желали мы. Но ведь этого желает и Розанов». Словами в кавычках «преодоление и т.д.» г. Антон Крайний формулирует взгляд именно Розанова, но это наши мысли. Пусть оне отжили, «ветхозаветны» — как думает Крайний — об этом спорить здесь не будем.
И. Михаил
Примечание. Мы были очень довольны, получив это письмо о. Михаила. Но тогда для чего, в целом ряде статей (между прочим: «В поисках Лика Христова», читанных в Соляном городке), он подчеркивал, утверждал (хотя не разъяснял и не доказывал) ту мысль, что «святой брак есть брак бесстрастный, заключаемый в целях лишь арифметического умножения сынов церкви»? Это его точная мысль, проведенная в ряде статей. Иногда, при чтении их, приходила мысль об аптекарском, механико-биологическом браке, взамен наличного, «греховно»-страстного: именно, вместо обычного способа, не могущего не быть страстным, можно бы употреблять шприц Праваца, и для умножения «сынов веры» впрыскивать, что следует, супруге и супругам в сонном состоянии. Дабы рождаемое не было соединяемо «с похотью мужскою или женскою» (bete noire [отвратительное (фр.)] о. Михаила, по крайне мере прежнего). Между тем примечательно, что в мировой план рождения, без коего абсолютно оно не может совершаться, введены, как, очевидно, угодные Богу, элементы: 1) любования друг другом; 2) ласкания одним другого; 3) нежности; 4) восхищения; 5) доверия и, чем ближе к самому акту — 6) чувственного пожелания. Решительно невозможно, по крайней мере, в свободном состоянии, а не на заводе искусственного размножения, слияние полов без этих составных чувств. Они присущи даже ласкающимся животным, и еще шире развиты у человека (поэзия, песня, музыка). Всякий немалолетний знает, что соединение это даже механически невозможно (если не прибегать к шприцу Праваца) без сильнейшего прилива крови к половой сфере, что уже образует наличность чувственности, то, что обзывается у богословов порицательным словом «похоть» (не есть ли это уклонившийся от точности перевод греческого слова «επθυμια» — сильное пожелание, без укора и порицания в греческом термине?). Вот о. Михаилу, не кратко и уклончиво, но полными устами и вслух всего мира (как и надлежит мужественному христианину) и нужно прочитать вторичный ряд лекций в Соляном городке, lectiones corrigendas [исправленные лекции (лат.)], — где для слушателей, а потом читателей, не оставалось бы ни малейшего сомнения, никакой темноты или двусмыслия о том: как он смотрит — как на грех, безразличие или святость, на всю сумму этих и биологических, психологических, нервных и духовных, поэтических и эстетических, но непременно чувственно-окрашенных, волнений, вводящих человека (как дверь, притом как единственная и не подлежащая обходу дверь) уже в самый акт слиянности? А то ведь можно выговорить слово, «буркнуть» признание, в котором опасно отказать: а затем все оставить по-прежнему, все вековое, тысячелетнее отвращение к «тычинкам и пестикам» сынов человеческих, их плодотворной «пыльце», и в зависимости от этого — к «красивому стану» (слова Библии о Рахили) дев, ласковой их улыбке, чудесно приспособленным к материнству персям, и всему милому, грациозному их виду и грациозному же с ними обращению. Разумеем соответственное и о юношах, влекущих мужеством, красотой, отрытостью дев. Подробностью исчисления я хочу показать, что требуется не сухая, алгебраическая формула согласия, которая нас обманет, — а как бы пробуждение нового человека, новых ощущений в соглашающихся; дабы они, взяв арфу Давида, начали петь новые псалмы, «новую песнь раба Божия Моисея» (Апокалипсис) взамен суховатых и витиеватых лекций в Соляном городке. Нужен приток других волн крови к их мозгу — резюмируем все дело. Итак, о. Михаил сказал лишь первое слово, которое останется втуне без длинного ряда последующих.
В. Розанов.
Впервые опубликовано: Новый Путь. 1903. № 11. С. 188-190.
Василий Васильевич Розанов (1856—1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века.
|
