| ||
|
Проф. Никольский задает ряд вопросов, вызываемых неожиданно выплывшим предположением или мыслью преобразовать наше духовное управление. В ней много основательного, но кое-что требует оговорки и разъяснений. Тридцать два священника, как нам известно, подали заявление вполне самостоятельно, без подсказываний и внушений. Весьма печально, что они не подписались, и мы уверены, что это будет исправлено, и, конечно, чем скорее, тем лучше. Проф. Никольский спрашивает, почему же молчат 70000 священников? Неизвестно, почему молчат. По давней привычке к молчанию. Но во всяком случае всеобщее молчание не лишает никого права говорить, заявлять, просить. Начинать должен кто-нибудь, и честь тому, кто начал. Инициативу мы всегда призывали, отчего ее отвергать в данном случае? Нам в общих чертах известно и происхождение «32-х голосов», выделившихся из общего молчания. Дело в том, что петербургское духовенство было поставлено в довольно угнетенное положение порицаниями общества за этот дух то лести, то официальных бездушных слов, какие оно произносило в настоящих тяжелых обстоятельствах родины. Группа молодых священников, из которых большинство посещало бывшие «Религиозно-философские собрания в Петербурге» и на них тоже выслушало много нелестного по адресу исторической роли духовенства, стала говорить на «Пастырских собраниях петербургского духовенства» о необходимости священникам дать больше сердца и слова теперешним событиям. Группа эта выделилась из Пастырского собрания, жестко-консервативного по своему составу и взглядам, стала собираться самостоятельно и начала обдумывать положение духовенства. Вопрос: «Почему мы не говорим», быстро сменился сознанием: «Да мы отвыкли говорить, да мы не смеем говорить; мы задавлены и общим злом отечества, чиновничеством». Отсюда до «Записки 32 священников» уже один шаг. Священники оттого и не подписались, что робели подписаться; что шаг, ими делаемый, содержал в себе долю служебного риска и мог повернуться весьма и весьма для них неблагоприятно, тем более что почти без исключений это священники молодые, «незаслуженные». Таким образом, дело это подспудно совершенно чисто! Заметим, что оно и довольно самоотверженно, потому что пока решительно ничего не обещает белому духовенству, священству. Они работали на универсально-церковной почве, тогда как все дело может свестись к интересу одного монашества. Страх за это, весьма основательный, звучит и в почтенной статье профессора Никольского. Заметим, что, выступив довольно резко против монашеских поползновений, против возможного «папизма», и он поднял мужественный голос: ибо ведомство, в котором сам служит, есть монашеско-чиновническое, причем и сами чиновники вот уже лет двадцать всюду выдвигают вперед монахов, хотя в наше время и держат их под «наблюдением». «Уж лучше чиновники, чем монахи» — вот resume протеста проф. Никольского. Но ведь еще ничего в реформе не началось, ничего не сделалось? Неужели с монашествующими нет нам справы, как через чиновников? А полемика, знания, ученость, правда? Сам профессор Никольский ссылается, что по «апостольским правилам», соблюдать которые дает обещание каждый епископ, принимая свой сан, «епископ должен быть единыя жены мужем». Текст этот в том отношении важен, как указывает и проф. Никольский, что он обнаруживает запутанность и противоречия вообще канонических правил, которые в одном веке говорили «да» о том, о чем в другом веке говорили «нет», и разнятся не только между собою, но и противоречат прямым, категорическим предписаниям апостолов, как равно и примеру их личной жизни (некоторые из них, именно апостолы Петр и Иаков, были женаты). Вообще вслед за восстановлением патриаршества, и именно под мотивом этого восстановления, должна сейчас же начаться самая страстная, ибо она будет реально-страстною, полемика о смысле высшей духовной власти в церкви, высшего в ней авторитета: почему он должен принадлежать монашеству? Отчего править делами и получать высокую честь может только инок, который в самых обетах иночества от всего этого отрекся? Протопресвитер И.Л. Янышев на «Религиозно-философских собраниях» вслух всех слушателей говорил громко, что еще в XVIII и XIX веке между православными епископами некоторые были не иноки, немонахи. Известный Иоанн, епископ смоленский, написал целую книгу «О монашестве епископов» в защиту этой весьма слабо-защитной истины по поручению митрополита Филарета, а самое поручение это было дано, когда вопрос об отделимости епископата от монашества был сделан с высоты Престола. Филарет, покровитель черного духовенства и теснивший белое, и поручил разработку этого вопроса знаменитому умом (и жестокостью) иерарху. В некрологе еп. Иоанна Н.П. Гиляров-Платонов, человек совершенно компетентный в данной области, говорит о книге «О монашестве епископов» как наполненной бессильными натяжками, умолчаниями о фактах и софизмами. Вообще хотя миряне, все светские люди, привыкли видеть на епископском посту монаха, но это только мирская привычка, это — зрелище от постоянно повторяемого злоупотребления, которое несведущим людям и начало представляться законом, хотя закону оно именно противоречит (вышеприведенные слова апостола, выраженные со словом «должны»). Епископство (и патриаршество) есть должность, есть управление обширными делами, которое в самой сердцевине разрушает самые идеальные мотивы иночества: скромность, удаление от мира, уединение; и безусловно, оно не имеет с ним другой связи, кроме фактической и случайной. Иночество — одно. А епископство и патриаршество — это совершенно другое! «Совместительство» их долгие века было; вызывало всегда бездну протестов; вызывало порчу самого иночества соблазном власти и богатства и порчу епископата через отделение и противоположение им себя белому, семейному духовенству и также миру и мирянам. Но, к счастью, все это привычка, а не закон; все это нисколько не принцип. Все это не сразу, но твердо может начать поворачиваться в совершенно обратную сторону. Как одну из дробинок этого поворота нельзя не приветствовать и статью проф. Никольского, которая в этой второй половине своей заслуживает всякого сочувствия. Впервые опубликовано: Новое время. 1905. 28 марта. № 10439.
Василий Васильевич Розанов (1856—1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века. | ||
|