В.В. Розанов
Самозащищающиеся корпорации

На главную

Произведения В.В. Розанова



Об учебных занятиях в университетах, конечно, так же невозможно сейчас говорить, как и о деньгах в опустевшей кассе. «Их нет», приходится констатировать. Кроме того, совершенно очевидно, что восстановить извне, при помощи, например, репрессий или передачи управления университетов из рук профессоров в руки министерской администрации, нет возможности. Учебные занятия есть выражение умственной активности, и принудить к ним так же невозможно, как заставить петь арию, как приказать писать стихи. Даже если вообразить применение величайшего принуждения, мы только получим согнанную в одну комнату толпу. Но это не студенты и не университет, это толпа, и просто только толпа, которую нужно сейчас же распустить за незнанием, для чего она собралась и что это такое?

Совершенно очевидно, что не остается ничего другого, как, вооружившись терпением, ожидать, следить и помогать выработке в самих университетах, в составе профессоров и студентов, так сказать, собственных же своих органических противоядий. Анархия если и сладка для истомленных членов связанного тела первые часы и дни свободы, то, затягиваясь дольше, она вызывает нестерпимое раздражение во всех, кто близко с ней соприкасается. Наступает здоровая реакция после пережитой лихорадки, наступает такое неодолимое движение к покою и порядку, которое раздавливает всякое сопротивление. И это движение к установлению порядка, как не навязанное извне, а внутри вырабатывавшееся, как вырабатывавшееся после нравственных испытаний, почти доходящих до физической боли, необыкновенно устойчиво, прочно, плодотворно и ничем решительно не заменимо. Чтобы вызвать это движение — стоит потерпеть. Уже сейчас в Московском университете, пережившем очень трудные дни, мы наблюдаем энергическую работу самого учебного организма к выработке в себе таких «противоядий». Голос профессоров зазвучал таким твердым тоном, в нем слышатся такие нотки негодования против коноводов хаоса, какого давно никто не слышал. Наконец ряды слушателей разделились на два стана: на желающих сделать из университета орудие политического возбуждения и на «академическую половину», желающую, чтобы университет служил тому, для чего он основан. Профессора, продолжающие читать лекции, и слушатели, продолжающие их слушать, когда им в лицо раздаются угрозы и кругом стоит невообразимый шум и беспорядок, все это проявление такой учебной и ученой твердости и стойкости, какой еще вчера не было. Совет профессоров Петербургского университета сделал совершенно необходимое представление о том, чтобы для рабочих митингов, с примесью лишь доли студентов, было отведено где-нибудь помещение в стороне от университета, ибо этот последний они просто и физически заняли для своих дебатов, чему, конечно, профессорская коллегия никак не могла воспрепятствовать по отсутствию для этого и физических, и всяческих средств. Таким образом, среди смуты и беспорядка, какой мы переживаем, невозможно упускать из вида то огромное приобретение, какое уже дала, всего в один месяц своего существования, университетская автономия. «Товарищи»-студенты, которые в Московском университете обещались бить нагайками своих «товарищей»-студентов, да, кажется, и своих наставников-профессоров, конечно, уже не есть больше ни ученики этих наставников, ни товарищи этих товарищей. И людям с нагайками и без нагаек, конечно, нужно и осталось только разойтись или обратиться к кому-нибудь третьему, чтобы он их развел, дав каждому свое особое место. Так как «академическая» часть студентов и профессоров остается на своем университетском месте, а «студенты с нагайками», очевидно, куда-то с этого места съехали, может быть, съехали и в лучшее место, но во всяком случае не университетское, то и нужно, дав им это лучшее место, какой-нибудь манеж для митингов, во всяком случае и непременно освободить от них университет. Но — терпение на несколько минут: пусть именно сами профессора и пусть именно спокойная часть студенчества попросят освободить себя от соседства с нагайками, криками и шумом. Первое же прикосновение внешней посторонней силы все здесь испортит и остановит начавшийся процесс оздоровления. Пусть этот процесс окрепнет, созреет и дойдет до конца. Если мучительно читать по телефону переданное сообщение о насилиях студентов над читающими лекции профессорами, то можно вообразить те чувства, какие испытывали сами профессора при этом насилии. Этого опыта ничем нельзя заменить. К зрелости мы придвигаемся каждою минутою опытами безобразия и терпения. И эта зрелость всходит в каждой душе. «Нагайка» — это ultima ratio. Когда люди не отступили и не разбежались перед нею, взявшимся за нее остается только положить позорную вещь на место. Есть свое «habeas corpus» не только у лиц-граждан, но и у корпораций гражданских, каков университет. Самозащита есть проявление жизни в каждом живом существе; право на самозащиту имеет каждый гражданин и каждая корпорация, если еще не наступило удушливое черное рабство, идущее от старых деспотов или от новых деспотов — это все равно.


Впервые опубликовано: Новое время. 1905. 8 октября. № 10631.

Василий Васильевич Розанов (1856—1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века.


На главную

Произведения В.В. Розанова

Монастыри и храмы Северо-запада