| ||
|
Том II (1878-1880). С-Петербург. 1901. Ценное издание сочинений покойного Соловьёва подвигается довольно быстро, так что любитель его трудов, желающий оживить их у себя в памяти, едва кончает чтение одного тома, как уже получает в руки другой. Почти весь второй том занят "Критикою отвлеченных начал", этим едва ли не центральным сочинением в opera omnia [полное собрание сочинений (лат.)], представляющим собою, в каждой почти из сорока трех глав, блестящее изложение самой сущности, самого ядра которой-нибудь из знаменитых философий или какого-нибудь отдельного высоко значительного философского взгляда, и затем остроумный и блестящий, едва ли, однако, всегда глубокомысленный, разбор и опровержение или ограничение изложенной теории. Так, здесь разбирается идонизм, эвдомонизм, утилитаризм, этика Шопенгауэра, категорический императив Канта, экономизм и социализм, право и государство, церковь — как сферы нравственно-волевой деятельности человека; далее проходит критика философствующего реализма, философствующего натурализма, атомизма статического и динамического, сенсуализма, эмпиризма и позитивизма; наконец, автор переходит к рассмотрению рационализма и завершает полет своей мысли, а отчасти и воображения — в мистику поэтическую и религиозную. На этом обширном поле своего полета автор более "ширяет крыльями", чем осторожно пробирается, и само собою, разумеется, все исчисленные рубрики после его "Критики" стоят так же в целости, как и до 1880 года, когда вышла из печати эта "Критика". Но любителю остроумия и всяческого умственного блеска есть здесь богатая ниша для наслаждения, а кое-что из "критики" и западает ему глубоко и прочно в душу, в сомневающийся ум. В самом конце приложена статья: "Исторические дела философии", вступительная лекция в С.-Петербургском университете, прочитанная 20 ноября 1880 года. В ней автор задает следующий интересный вопрос: физика, механика, химия, физиология, наконец, юриспруденция — будучи науками и существуя для обрабатывающих эти науки физиков, механиков, химиков, физиологов, юристов, дают нечто и для жизни, для человечества, для толпы и улицы, а философия — существует ли она для одних философов, почти как забава и наслаждение личное, или также она живет и для "тела человеческого", организма человечества? И если да, то что именно очевидного она для этого человечества сделала? Вопрос поражает своей правдой, необходимостью и, между тем, он далеко не затаскан, вовсе не для всех очевиден в правоте своей. Дав очерк "дел философских" от "упанишад" Индии до нового гегельянства, автор так резюмирует ответ на свой вопрос: "Она освобождала человеческую личность от внешнего насилия и давала ей внутреннее содержание. Она низвергала всех ложных чужих богов и развивала в человеке внутреннюю форму для откровений истинного Божества. В мире древнем, азиатском и греческом, где человеческая личность по преимуществу была подавлена началом стихийно-природным, философия освободила человеческое сознание от исключительного подчинения этой внешности и дала ему внутреннюю опору, открывши для его созерцания идеальное духовное царство; в мире новом, христианском, где само это духовное царство, само это идеальное начало, приняв формы внешней силы, завладело сознанием и хотело подчинить и подавить его, философия восстала против этой изменившей своему внутреннему характеру духовной силы, сокрушила ее владычество, освободила, выяснила и развила собственное существо человека, сначала в его рациональном, потом в его материальном элементе. И если теперь в заключение мы спросим: на чем основывается эта освободительная деятельность философии, то мы найдем ее основание в том существеннейшем и коренном свойстве человеческой души, в силу которого она не останавливается ни в каких границах, не мирится ни с каким извне данным определением, ни с каким внешним ей содержанием, так что все блага и богатства на земле и на небе не имеют для нее никакой цены, если они не ею самою добыты, не составляют ее собственного внутреннего достояния". Как это хорошо и верно: сущность философии — в ее неудержимой автономии, и отсюда-то вытекает ее освободительная в человечестве миссия. Соловьёв продолжает: "И эта неспособность удовлетвориться никаким извне данным содержанием жизни, это стремление к все большей и большей внутренней полноте бытия, эта сила-разрушительница всех чуждых богов, эта сила уже содержит в возможности то, к чему стремится — абсолютную полноту и совершенство жизни. Отрицательный процесс сознания есть вместе с тем процесс положительный, и каждый раз, как дух человеческий, разбивая какого-нибудь старого кумира, говорит: это не то, чего я хочу, он уже этим самым дает некоторое определение того, чего хочет, своего истинного содержания". Последние строки нетверды, казуистичны, более представляют красивый оборот фразы, чем определенную мысль. "Эта двойственная сила и этот двойной процесс, разрушительный и творческий, составлял сущность философии, и вместе с тем составляет и собственную сущность самого человека. Таким образом, на вопрос: что делает философия? — мы имеем право ответить: она делает человека вполне человеком". Впервые опубликовано: Новое Время. Иллюстрированное приложение. 1902. 13 февр. № 9320. С. 10-11.
Василий Васильевич Розанов (1856 — 1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века. | ||
|