| ||
|
Из 5-6 "Речей" и "Дневников" каждого нумера своего журнала кн. Мещерский хоть одну непременно посвятит теме: "Почему меня не любят". И недоумевает, недоумевает по этому поводу. Вот уж сколько лет недоумевает. Между тем достаточно ему было бы дать кому-нибудь не из "друзей" прочесть последнюю "Речь консерватора", чтобы этот неличный его друг, а вообще третий человек, разъяснил основательно, "почему его не любят". ..."Разумеется, разные ультралибералы, земцы, Шиловы, Петрункеви-чи и комп., возбуждающие противоправительственную смуту и прикрывающие своею протекциею разных социалистов на земской службе, терпимы на земской службе не должны быть". И т.д. Это — в "Речи консерватора", а в "Дневнике" к этим именам он прибавляет г. Стаховича и... г. Нарышкина, ныне сенатора, а недавно товарища министра земледелия и государственных имуществ. Подумаешь, Петрункевич, Шипов и Стахович не скромные деятели, каждый в своем земстве, а какие-то три кита, на которых стояла Россия, а теперь дрожит, потому что киты эти начали поворачиваться. Кн. Мещерский решительно призывает Россию бороться с этими тремя господами и, судя по числу отводимых столбцов газеты и по частым возвращениям редактора все к "вопросу о Петрункевиче и Шилове" (а в прошлом году "к вопросу о Стаховиче"), это для него гораздо важнее залежей хлебов на железнодорожных станциях, упадка центра, неясности отношений к Японии и всяких других вопросов. Маленькая Россия, великие Петрункевич и Шипов. И так много могут сделать два человека в России. А еще говорят, у нас нет великих людей, недостает инициативы и мало простора личности. Г. Стахович чуть не погубил Россию в прошлом году. Ни гессенская муха, ни австралийский хлеб, ни падение на пшеницу цен не причинило столько вреда, как его доклад на миссионерском съезде в Орле, состоявший в предложении перестать преследовать сектантов. А между тем Россия — это такая громада действительности, а "мнение" есть "мнение". Кн. Мещерский именно не видит и не знает внутренности России, а между тем считает себя призванным вершить или предрешать политику "внутренних дел". Вся его "политика" и сводится к забвению дела, к небрежению всего делового в России и к вечной погоне за "мнениями". И гоняется, гоняется, ловит воздух; и как только ноги и горло не устали у 80-летнего старца. И не думайте, что это — обмолвка, что это случайно. Около темы, "почему я не нравлюсь", есть в каждом нумере непременно один, а то и два дневника на тему: "Как они живы", "Почему они целы", "Почему же их не засадят", и с прописью en toutes letters [всех букв (фр.)] имен Стаховича, Петрункевича и Шилова. И это тянется месяцы, год. А можете ли вы представить себе остальное содержание газеты? "Гражданин" читается немногими, а потому мы позволим себе дать минуту смеха губернским и уездным обывателям. В последнем нумере, напр., помещены: "Разбойничий набег". (Стр. 16). "105-летний воин". "Ретивый адвокат, или из молодых да ранний". "Мать, загрызшая свою дочь". "В древнегреческих нарядах". "Дружба животных". "Исследование фауны реки Оки". "Меры против алкоголизма". "Интересная находка". (Стр. 20 и след.). В "голове" этого — "Речи консерватора", "в хвосте" — "Дневники" от среды до субботы. Это слишком странно даже для 80-летнего; это мог бы издавать только "105-летний воин". И вот отчего "вас — не любят", а "Петрункевич, Стахович, Шипов и Нарышкин" гуляют на воле, чему вы все удивляетесь и удивляетесь. А знаете, как набирается, печатается и корректируется газета. Вот образец: "Так, вероятно, был скрыт и найденный боншетр раочими коелек" (стр. 21, перед самым "Дневником"). Впервые опубликовано: Новое время. 1903. 17 дек. № 9982.
Василий Васильевич Розанов (1856-1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века. | ||
|