| ||
|
В условиях существования организма по временам происходит что-то такое, в силу чего он, и будучи молод по возрасту, являет все черты старости; напротив, целительные купанья и леченье возвращают и старым организмам бодрость и свежесть. С политическими организмами случается подобное же. Россия перед Петром Великим была бесспорно молода, даже очень; в науках проходила только грамоту, просвещением не "развращена" была, как и не была "соблазнена" ничьим увлекающим примером: и, несмотря на все это, молоденькая и неиспорченная страна глядела совершенным старичком. Старческие черты ее произошли от сонливости, недвижности и полного внутреннего самоудовлетворения. Боевой клич Петра, его "дубинка" и, конечно, более всего его гений разбудили старичка, расшевелили его. Старик преобразился в молодого. Мы пережили чрезвычайные события и, особенно, чрезвычайное волнение дум. Перемены векового и даже чуть не тысячелетнего смысла много превосходили и сущностью, и возможными плодами крестьянскую реформу 1861 года. Между тем крестьянская освободительная реформа, так сказать, "держала камертон" во все царствование Александра II, сообщив всему ему характер "освободительного" и окрестив его в это имя. Колебания были, но общий дух сохранился. "Царь Освободитель" был таковым и в болгарскую войну; в земской работе не только того двадцатипятилетия, но даже и до наших дней все еще живет далекое эхо 1861 года. Идеи живучи. Настроения не могут очень быстро переменяться. Поднятия народного духа трудны, но они зато и многоплодны. Не то переживаем мы теперь. С обществом нашим за этот год происходит что-то очень странное, а отчасти это странное наблюдается и в государственной машине, в правительстве. Все до того мертво, все до того инертно, и, главное, все до того безнадежно и малообещающе, как этого решительно не было даже в "дореформенные" времена. Обновление армии и флота в России и в Японии происходит таким образом, что у незнающего могла бы появиться мысль, будто Япония испугана каким-то небывалым поражением, а Россия успокоилась после неслыханного торжества. Перемены в землепользовании на почве закона 9 июня не могут, конечно, идти ни в какое сравнение с реформою 1861 г. Закон о "довременном освобождении" отбывающих по суду наказание ничто сравнительно с новыми судебными уставами императора Александра II, с судом устным и гласным, с судом присяжных. .. Все это, придвинутое одно к другому, являет такую громаду работы, инициативы, вдохновенности и, наконец, талантливости отдельных лиц, призванных к делу в шестидесятых годах XIX века, около которой наше "довременное освобождение" и закон 9 июня представляются чем-то карликовым. После замыслов созвать церковный собор мы оставили в непреобразованном виде даже духовную консисторию и не решаемся восстановить даже приход. Съезд монахов и миссионерский съезд были и останутся, кажется, единственными следами нашей церковной попытки "собраться"... Впрочем, по обнаружившимся результатам и съезжаться им решительно было не для чего. Россия до сих пор все еще не только не помолодела и не посвежела после 17 октября, но как будто значительно постарела и одряхлела. Правительство все боится бунта и "неудовольствия", а Г. Дума все боится, как бы ее не распустили, как комиссию. Эти две боязни, стоящие друг против друга, сковали все. Все по-прежнему: мелкий полицейский страх как принцип правительственной политики и мелкая парламентская лихорадка, мелочной испуг партий за власть доминируют над всем. Частные люди ничего не боятся, но зато и ничего не хотят. Все являет такой вид, будто Россия — великое столоначальство, а не великая империя. Все это малоуспокоительно и еще в меньшей степени отрадно. Впервые опубликовано: Новое время. 1909. 27 июля. № 11987.
Василий Васильевич Розанов (1856-1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века. | ||
|