| ||
|
Движения в общественном сознании не всегда бывают параллельны течениям народной жизни. В 70-х и 80-х годах, когда ученые Герье, Чичерин, Постников, М. Ковалевский, Цитович и друг, приобретали и теряли репутацию из-за одного отношения к поземельной сельской общине, едва ли эта община цвела достоинствами исключительной значимости. Аналогично мы можем думать, что и в наше время, когда община почти не находит защитников в литературе, едва ли что-нибудь особенно злое или несчастное происходит в ней. Волнения мысли общественной движутся в сторону "да" и "нет" явно без соответственных событий в народной жизни. Барон Тизенгаузен, прочтя в Русском собрании доклад об общине, вызвавший оживленные толки (см. отчет в сегодняшнем нашем нумере), выбрал очень уместную тему перерешения, в сущности, нерешенного и во всяком случае "не подписанного" и не получившего приговора вопроса. Совершенно основательно и вполне уместно, что в собрании говорили и резко говорили против сохранения общины, называя ее бессильным анахронизмом. Пусть выскажутся все стороны и выскажутся, не задерживая никаких слов. Но не менее важно, что среди резкой критики нашлись защитники общины, выставившие, например, такой ценный факт, как то, что министерство земледелия и государственных имушеств, отпуская уже много лет именно общинам лес в кредит, не имело случая раскаяться в доверии и еще в прошлом году на этой испытанной почве решило отпустить общинникам в кредит на 12 миллионов рублей леса. Кто исправно платит — хорошо хозяйничает; кто имеет кредит — не представляет собою разоренного хозяина. Насчет общинного механизма владения и управления землею, без сомнения, в последние годы усиленной критики общины были отнесены и такие явления, которые нимало с общиною не связаны. Тут и недороды, и пересыхание почвы, и мировой кризис при установлении монометаллизма, и, наконец, вступление на рынок таких производителей хлеба, как Америка, Индия и Австралия, — все положило свой "черный шар" в урну общине. Между тем она кряхтит, а все-таки везет, и чего-нибудь стоит то, что она везет русское хозяйство уже не один век. Указание на то, что если около 30 миллионов русских поданных живут по X тому, то для чего остальным ста миллионам быть в некультурных (?) формах обычного права и каких-то "народных понятий", — не выдерживает критики. Известно, что Аракчееву не нравилась деревенская жизнь, и он хотел, путем военных поселений, переформировать ее "в более культурную и производительную жизнь" полуполков, полусельчан. Но эта попытка униформности имела самый печальный конец. И вообще планы униформности гибельны в такой необъятной державе, как Россия. Малороссия у нас не имеет общины, все дворянство и купечество имеет личное земельное хозяйство и этого достаточно, чтобы рядом с ним удержать и общинное. Навсегда останется важнейший против общины аргумент, тоже повторенный во время дебатов на Собрании, что талант затирается самим принципом общинности, что личная хозяйственность и энергия, не получая достаточно вознаграждения при общинном владении землею, гибнут, стираются. Но вдумаемся в аргумент. Не есть ли аргумент этот в глубине вещей "теория кулака" и программа кулачества? Ибо лицо, именуемое в беллетристике и сатире "кулаком" и "мироедом", в экономической литературе зовется "талантом-предпринимателем", а в зоологической литературе называется "сильнейшею особью, которая поедает существование слабейших особей". Увы, страна, история и государство имеют миссию защитить и слабое. Все наблюдатели пишут, что раскольники живут зажиточнее и даже веруют пламеннее коренных православных. Но это не аргумент, чтобы перестать защищать и поддерживать "господствующую церковь". То же применимо отчасти и к "господствующей великороссийской общине", явлению слабому, ленивому, но ни в каком случае не худому и, наконец, ни в каком случае даже не хилому, ибо хилое и больное не живет века, не держит на спине своей народ огромнейшей державы. Община, действительно, мало культурна, ленива отчасти и, во всяком случае, не так интенсивна и энергична, как личное хозяйство, не только хорошего хозяина. Увы, "личный хозяин", если им случится быть пропойце и моту, спустит все гораздо скорее общинника. При "личном былом хозяйстве" сколько потомственных дворян проживаются и ликвидируют вековую свою связь с землею! Об этом забывают критики общины и, беря какого-нибудь преуспевающего купца-хозяина и ставя рядом с ним общинника, кричат: "Вот плоды общины — бедность! Ибо она покровительствует лености". Увы, ленивый во всяких условиях труда отыщет некое "покровительство" его склонности полежать на боку, а энергичный, действительно энергичный подымет голову и среди общины. В великорусских помещичьих имениях при крепостном праве везде была община, а самые деятельные купцы-предприниматели, сперва тысячники, а потом и "мильонщики", вышли именно из крепостных великороссов, которых господа "отпускали на выкуп" за некоторую, обыкновенно большую сумму. Так произошли многие наши знаменитые торговые и мануфактурные фирмы. Значит, почва общины не мешала подняться таланту. Не преувеличиваем значение этого факта, но пусть наши оппоненты и не уменьшают этого факта. Талант — и то не слабый, а средний, едва заметный талант община, может быть, насколько и принижает, во всяком случае не поощряет; но она во всяком случае кое-что делает, кое-как поощряет, даже приневоливает кой к чему окончательно худого, нерадивого, который без общины завтра бы очутился голяком, пролетарием, быть может, преступником. Кстати, очень бы интересно знать криминальную статистику в районах с общинным и с личным хозяйством. Мы больше критиковали общину, или писали ей гимны, или пишем о ней сатиру, чем помогаем ей. В том же Собрании очень ценны приведенные слова министра финансов, что вследствие отсутствия государственного "кредита для крестьян они переплачивают ростовщикам процентов более, чем уплачивают государству" (т.е. податей). Вот ужасное открытие, залечив которое мы получим совершенно новую почву для рассуждений о крестьянском хозяйстве и в том числе, очень может быть, и общине. Впервые опубликовано: Новое Время. 1902. 23 янв. № 9299.
Василий Васильевич Розанов (1856-1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века. | ||
|