В.В. Розанов
Сто лет поэзии и прозы

На главную

Произведения В.В. Розанова


Николай Энгельгардт. История русской литературы XIX столетия. Том первый. 1800-1850 (Критика, роман, поэзия и драма). С приложением синхронистической таблицы, хронологического указателя писателей и полной библиографии. С.-Петербург. 1902. Стр. 608.

"Девятнадцатое столетие кончилось и чувствуется осязательная необходимость подвести общий литературный его итог. Ведь истекший век собственно и создал русскую литературу. В нем явились у нас во всех родах словесности произведения, которые представляют вклад в мировую сокровищницу человеческой мысли, как запечетленные своеобразным народным гением, явились писатели, имена которых ныне повторяются всеми народами". В самом деле, XIX век и есть собственно единственный зрелый период русского словесного и даже мыслительного зиждельства. XVIII век должен быть рассматриваем как приуготовительный: он только ковал форму и, доведя ее до прозы Карамзина и Жуковского, сам умер, не создав ни одного легко читаемого, удобно читаемого произведения, которое бы мы сейчас взяли для наслаждения, а не для ученого и исторического изучения. Ряд веков до XVIII представляет совсем другую эпоху, другой мир, который мы изучаем как окаменелости в пластах земли, без всякого следа в них интереса для современной текущей жизни. Шекспир в Англии, т.е. XVI век, есть живой друг всех сейчас живущих образованных людей. Но XVI век в России, эпоха Грозного и Курбского, есть только друг Забелина, Буслаева и Тихонравова.

Таким образом, книга г. Энгельгардта обнимает всю живую, читаемую русскую литературу. Она разделена на десятилетия, и в первом томе обнимает первых полвека. На каждое десятилетие отведено около 125 стр.; и если мы подумаем, возможно ли на 125 страницах изложить, охарактеризовать и оценить все события литературной нашей жизни за девяностые, положим, годы, которые, мы видели, они находятся у нас в живой памяти, то, конечно, согласимся, что это вполне возможно и притом без пропуска всего сколько-нибудь значительного. Таким образом, объем книги автора, два тома и около 1200 страниц, вполне достаточен, чтобы дать сосредоточенное, выпуклое и вместе обстоятельное зрелище действительно привлекательной картины: что совершилось в России от Карамзина до Чехова и Горького. Г. Энгельгардт написал вполне привлекательную книгу, употребив на нее бездну трудолюбия и сделав все усилия, чтобы из 608 страниц каждая имела цель, содержание, двигала зрелище и критику вперед, нигде даже на минуту не переходя в празднословие, повторения или красноречие.

Вот что говорит автор об обзоре литературы по десятилетиям: "Сами поколения русские называли себя и характеризовали по десятилетиям. "Тридцатые" годы, "сороковые" годы, "шестидесятые" годы — все эти термины с определенным, всем понятным характерным содержанием. Этими терминами сразу определяется известное литературное десятилетие и в нашем воображении оно рисуется со своеобразным складом умов, покроем мысли и уровнем творчества. "Человек сороковых годов", "шестидесятник" — опять-таки образы совершенно яркие и всем понятные. Конечно, одни десятилетия ярче стоят перед нами, каковы 30-е, 40-е, 60-е, 70-е годы. Другие, как первое десятилетие века, 10-е, 20-е, 50-е, 80-е годы, конец века — более тусклы, кажутся нам переходными, мало оригинальными. Отчасти это на самом деле так, однако подробное изучение этих десятилетий вычертит перед нами особенную складку каждого". Автор указывает и в германской науке тенденцию к изложению хода литературы по десятилетиям; а нашей критике указывает VIII том (солдатенковского издания) Белинского, посвященный Пушкину, где к творчеству поэта применен великим критиком этот же самый простой и вместе самый научный метод обзора и рассмотрения — хронологический.

Действительно, время растет, и в нем растем мы. Пушкин тридцатых годов вовсе не то, что Пушкин — годов двадцатых. Таким образом, рубрика "десятилетие" подчиняет себе даже самые мощные дарования. Десятилетие есть, действительно, яркое "я" века и, характеризуя его, мы разом характеризуем множество лиц, мы группируем множество однородных явлений. Сверх этого, полагая движение литературы по десяткам лет, мы перестаем видеть в литературе сотню замечательных биографий и вводим в нее самое общество, человеческую массу, как подлинный родник идей, которые у литераторов не столько возникали, сколько получали последний чекан совершенства.

В каждом десятилетии г. Энгельгардт рассматривает: 1) состояние критики, 2) роман и повесть, 3) стихотворческую форму, 4) драму и вообще театр, 5) литературные кружки. Введение обзора литературных кружков особенно значительно: ибо чуть ли не половина русской литературы выросла из "кружков", как известный кружок Станкевича, кружок воспитателей и воспитанников при московском благородном пансионе в конце XVIII века (откуда вышел Карамзин), кружок "Современника", петрашевцев (из которого вышел Достоевский) и пр. Для истории кружков автор должен был перечесть множество мемуаров, записок и сборников корреспонденции.

В конце тома приложена оригинально задуманная "Синхронистическая таблица литературы с 1800 по 1850 гг.". Приведем ее примеры: "1805г. † Шиллера. "Коринна". Первые басни Крылова, "Новый Стерн", "Дон-Кихот" в переводе Жуковского, "Фингал", "Поэт" Хераскова, "Элегия из Парни" Батюшкова". — "1820: "Meditations" Ламартина, "Философия права" Гегеля. Последний год литературной деятельности Батюшкова, "Руслан и Людмила". — "1849. † Шатобриана, "La vie de Boheme" Murger, "Dombey"*, "История Англии" Маколея, "Principles of political economy" J. Mill. — † Белинского, Гребенки, Губера. "Нахлебник", "Белые ночи". Салтыков сослан в Вятку". Просмотр этой таблицы чрезвычайно интересен яркостью даваемого впечатления и множеством соображений и сопоставлений, на какие он наталкивает. Напр., совпадают смерть Шишкова и Лермонтова с "Сущностью христианства" Фейербаха и с чтениями "О героях и героическом" Карлейля (1841 г.); окончательное разделение славянофилов и западников произошло в год появления "Химических писем" Либиха (1844 г.). В один и тот же год (1847 г.) произошли: на Западе — коммунистический манифест в Париже, а у нас — "Выбранные места из переписки с друзьями" Гоголя, "Хорь и Калиныч", "Обыкновенная история", "Ответ Москвитянину" Белинского, отъезд Герцена за границу и "Современник" Некрасова и т.п. Таким образом, тут можно разом видеть: в какой обстановке психологической и общественной появилось каждое замечательное произведение русской литературы, какие, так сказать, мировые впечатления жили, положим, у Тургенева в пору первого рассказа "Записок охотника".

______________________

* "Раздумья"... "Жизнь богемы" Мюрже, "Домби"... "Принципы политической экономии" Дж. Милля (фр.).

______________________

Трудолюбие автора и его осведомленность составляют лучшие черты книги. Напр., Чаадаеву посвящено 12 стр., что слишком достаточно, и здесь его личность и писания выведены в освещении цитат из Жозефа де-Местера, иезуита Гагарина, частью Бональда и Балланша, и личных от "Философического письма" впечатлений Пушкина, Ф.Ф. Вигеля (извлечение из письма его к митрополиту Серафиму), Буслаева, Герцена, Бенкендорфа, Шеллинга. Обстановка достаточная. Критика и поправки автора "Истории" выражаются в трех строках посмертно напечатанного письма самого Чаадаева к Александру Тургеневу: "Вы знаете, что, по-моему, Россия призвана создать грандиозное умственное движение, что наступит день, и она разрешит все вопросы, которыми болеет Европа" (стр. 450).

По множеству в ней старого литературного материла, чрезвычайно искусно подобранного и освещенного, книга эта, вероятно, станет настольным пособием для всякого, изучающего русское умственное и словесное движение за XIX век. Она привлекательна и не утомительна в чтении и в то же время это есть превосходный справочный compendium имен, фактов, библиографии и критики. А обширные вводные рассуждения о параллельных западноевропейских движениях (напр., классицизм и романтизм, стр. 232-246) подводят прекрасный фундамент под русский материал и делают еще более занимательным и поучительным ознакомление с ним. Однако к следующим изданиям, а еще лучше к концу второго тома, следует приложить: 1) оглавление, 2) алфавитный указатель имен с точным и подробным указанием страниц, на которых о каждом имени говорится. Это придаст книге ценное справочное удобство.


Впервые опубликовано: Новое время. 1902. 6 февр. №9313.

Василий Васильевич Розанов (1856-1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века.



На главную

Произведения В.В. Розанова

Монастыри и храмы Северо-запада