В.В. Розанов
Университетская реформа

<Правительственное сообщение от 26 августа>

На главную

Произведения В.В. Розанова


Правительственное сообщение от 26 августа, почти накануне обычного начала занятий в высших учебных заведениях, дает надежду на то, что наконец-то будет введена в свое нормальное русло жизнь высшей школы в России, столь потрясенная и искаженная за последние годы, а в эту зиму и совершенно остановившаяся. Нельзя рассматривать это явление иначе, как горе для всей России, которая отягощена горестями и помимо школы, и как глубокое расстройство, внесенное в тысячи отдельных русских семейств. Отсрочка или отмена занятий в учебном заведении — это удлинение срока учения для юноши и девушки на год, т.е. отдаление на год их трудоспособности и, следовательно, лишний год труда, легший или положенный на старые плечи родителей. В одной семье это переносится легче, в другой труднее, и есть семьи, где это вовсе непосильно для родителей больных и дряхлых. Нет сомнения, что год отмены занятий в учебных заведениях для очень многих молодых людей практически свелся к перспективе жизненного труда в более низшем ярусе общественного положения, чем к какому они предназначали себя и действительно к нему способны. В отдельных случаях, в изолированных семьях, которые промолчат о себе, это горе, без сомнения, отразилось уже самым жгучим, нестерпимым образом. Министерству народного просвещения следовало, не созывая долгих комиссий, каковых было уже достаточно много созываемо в предыдущие годы, этой же весною дать решительные и ясные преобразования университетского строя, которые умиротворили бы и учащий и учащийся персонал высших учебных заведений. И это было вполне возможно, так как учебный вопрос и в разных комиссиях, и в печати обсуждался постоянно и собственно все в нем доведено до ясности.

Свобода преподавания, самостоятельность профессорской корпорации, обеспечение за нею административно-педагогического авторитета, — вот простые пожелания, к удовлетворению или неудовлетворению которых свелось все дело. Что такое директор гимназии, ректор университета или важный сановник департамента министерства народного просвещения? Увы, все люди сделаны из одного теста, с примесью разницы таланта и образования. Эта "разница" почти всегда лежит плюсом у солидного и пожилого профессора университета сравнительно с каким угодно департаментским чиновником. С точки зрения государственной, с точки зрения исторической какая была выгода, даже какая была простая возможность ставить ум, опыт и дар управления у чиновника которого-нибудь из петербургских департаментов непременно выше, чем дар, опыт и ум казанского или харьковского профессора?! Само собою разумеется, что если бы не несчастная и чисто отвлеченная идея централизации, то правительство давным-давно остановилось бы на мысли даровать университетам и вообще высшим учебным заведениям возможно большие права самоуправления и внутреннего суда. Лучших управителей и судей оно не имеет в Петербурге, не имеет в своих канцеляриях, уже по тому одному, что университет есть общий резервуар, откуда черпают все канцелярии и черпает Петербург. Странно думать, что студент, сегодня поступивший на гражданскую службу и завтра получающий известный чин, будет почему-то умнее судить и "правительственнее" рассуждать, нежели его старый учитель-профессор, да к тому же и ровно такой же человек, как он! Мы все забываем, и чуть ли не забыло само министерство народного просвещения, что профессора служат у него на службе и что они уже суть чиновники или даже сановники, только сверх этого очень ученые, начитанные и вместе тихие кабинетные люди. Почему университеты с 2-3 тысячами студентов не предоставить их управлению, не возложить вполне на их руководство? Если земский начальник судит и управляет почти безотчетно 2 тысячами мужиков, т.е. все-таки граждан, и семьянинов, то отчего 70-100 человек магистров и докторов решительно всех человеческих наук не могут судить и управлять двумя-тремя тысячами молодых людей, которых они могут знать поименно и нужды и интересы которых слишком определенны, узки и сравнительно легко удовлетворимы?!

Правительственное сообщение совершенно ясно и твердо говорит о "предоставлении коллегиям профессоров возможной самостоятельности в деле управления каждым высшим учебным заведением, в руководстве учебным в нем строем и в охранении правильного и спокойного течения академической жизни". Это все, что нужно, что требовалось и из-за чего шел спор. Прискорбных учебных событий прошлого года не было бы, если бы жизнь учебных заведений уже давным-давно не получала совершенно ненужных раздражений и возбуждений со стороны, то из Петербурга, то от попечительских канцелярий, то в виде мелочной придирчивости к какому-нибудь профессору, то в виде малопонятной, а то так и совсем бессмысленной возни с каким-нибудь неугомонным студентом. Все студенческие истории рождались из совершенного сора, из упорной чьей-нибудь неуступчивости, из властолюбия и притязательности какого-нибудь чиновника, мнящего себя сановником, и, словом, из мелочей, вовремя не потушенных и разгоравшихся в большой пожар, видный для всей России, смущающий всю Россию. Учебная жизнь у нас решительно исковеркана. И решительно пора в ней прийти с мерами быстрыми, здравыми, думая о благе отечества и забыв чванливость отдельных мундиров. Побольше государственной мудрости, поменьше чиновной мелочности.

Во всяком случае правительственное сообщение об университетской реформе нельзя не признать актом высокого значения для умиротворения нашей академической жизни. Реформа, как мы уже отметили выше, объявлена на началах внутреннего самоуправления университетов с предоставлением профессорским коллегиям самостоятельности в деле управления вообще и в особенности в руководительстве учебным строем и охранении правильного и спокойного течения академической жизни. Таким образом, правительство приняло ту самую программу университетской реформы, за которую высказались советы университетов и которая переносит тяжесть университетского вопроса с учебной "бюрократии" на профессорские корпорации.

Нельзя, конечно, ожидать, что возвещенная реформа обладает чудодейственной силою сразу водворить вожделенный мир и порядок в глубоко потрясенной и расстроенной академической жизни. Профессорским коллегиям потребуется приложить немало усилий, чтобы на еще дымящемся пепелище старого порядка создать новый порядок вещей, достаточно крепкий, чтобы внушить к себе доверие и воссоздать тот высший авторитет, который своею внутреннею силою подчинил бы себе взбудораженную, выбитую из колеи, утратившую дисциплину молодежь. На все это нужно время, нужны усилия и — что всего важнее — нужны большой такт и серьезные творческие силы в профессорской среде, которой при столь неблагоприятных условиях предстоит возродить академическую жизнь и ввести ее в спокойное русло. Но за всем тем объявленная реформа, при настоящих обстоятельствах, дает наиболее удобный выход из того невозможного положения, к которому пришли наши университеты и все другие высшие учебные заведения при прежнем порядке, опиравшемся исключительно на внешний авторитет. Как бы ни были слабы профессорские корпорации, обессиленные долгими годами этого прежнего порядка, но все-таки они обнимают собою высший интеллект страны, и как ни мало проявлялось их влияние в ходе и направлении академической жизни, но в обществе не умерла мысль о том, что именно им должна принадлежать руководящая и направляющая роль в этой жизни. Общественные же настроения, как справедливо отмечено в сегодняшнем правительственном сообщении, весьма сильно отражаются и в настроении учащейся молодежи. Поэтому введение в строй высшей школы столь популярного у нас начала профессорской автономии должно встретить сочувственный прием не только со стороны учащих, но и со стороны учащихся, а это и есть важнейшее условие успеха реформы, иначе говоря, — достижения того желанного умиротворения академической жизни, ради которого предпринята реформа.

Немного государственных задач имеют большую важность, чем эта — восстановить нормальное отправление нашей высшей школы. Неудачные попытки осуществить эту задачу мерами административного характера очень ее осложнили. Но хотелось бы верить, что избранный ныне путь к разрешению этой настоятельной задачи мерами совершенно иного характера окажется настолько счастливым, что и самые трудности задачи будут превозможены.


Впервые опубликовано: Новое Время. 1905. 27 авг. № 10591.

Василий Васильевич Розанов (1856-1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века.



На главную

Произведения В.В. Розанова

Монастыри и храмы Северо-запада