В.В. Розанов
В министерстве народного просвещения

Речь министра народного просвещения к чинам подчиненного ему ведомства не содержит пышных обещаний, к каким мы привыкли от быстро сменявшихся глав этого министерства при вступлении их на высокоответственный пост. Но в таких пышных обещаниях и нет и поистине не было надобности. "Поменьше слов, побольше дела" — это давно должно бы служить в этом совершенно расстроенном министерстве девизом всех сверху донизу, администрирующих, учащих и всех учащихся. Совершенно невозможно требовать деловитости, сдержанности, дисциплины и прилежания от юнцов между 13 и 17 годами, когда этих качеств не обнаруживают седовласые директора гимназий, члены окружного и министерского управления и, наконец, ближайшие советники и сотрудники министра. Дезорганизация министерства шла у нас не снизу, а сверху. Высшие чины ведомства почувствовали себя растерянными и не скрыли своей растерянности ввиду трудных, но, однако же, исполнимых задач своих. И естественно, что этой растерянностью воспользовались как те люди, со стороны которых было выгодно поднимать муть и смуту в молодых умах, так и те лица в самом министерстве, в управляющем и учащем слое его, которым вообще предпочтительнее было служить среди смуты, когда рамки закона и ответственности расширяются, слабеют, когда безделье и дело уравниваются. Тогда в министерстве наступила полная расслабленность, ликвидация всех дел и задач, кроме жалованья и штатов, и какое-то странное и громкое признание начальствующих и воспитывающих, что они ничего не умеют и ничего не могут. Подобно мертвому телу, министерство народного просвещения пухло, лопалось, трещало на всю Россию от напора таких элементов, которые с ученьем и образованием ничего общего не имели, которые всем этим игнорировали, все это презирали и все топтали самым бесцеремонным образом. К величайшему несчастию и полному недоумению, в чинах министерства нисколько не чувствовалась вся униженность этого положения, столь очевидного со стороны. Все представлялось зависевшим "от внешних причин", а не от их бездарности, от "общего положения государства", а не от того, что они вот полвека не умеют ни учить, ни воспитывать, ни даже составить связно и хорошо программы училищ.

Пресловутые "собирания комиссий" и "съездов", о чем упоминает в своей речи г. Шварц, едва ли не были одним из самых ярких показателей того, что чины министерства сами не видели перед собою простых задач своих и перед лицом общества все постарались переложить на плечи этих многоголовых, безличных и довольно безответственных комиссий, которые, поговорив и посудив, естественно, разошлись, а министерство столь же "естественно" сдало многочисленные протоколы этих комиссий в исторический архив своего существования. В настоящее время совершенно очевидно, что самое избрание этих комиссий и съездов было со стороны министерства отодвиганием от себя, отодвиганием в неопределенное будущее задач преобразования и улучшения, которое оно решительно не знало, как выполнить. Здесь сказалось все бессилие и вся бездарность нашей правящей бюрократии. Едва от бюрократов потребовали живого и нового дела, они беспомощно ответили: "Мы ничего не можем, мы ничего не умеем".

Результаты комиссий и съездов, как это упоминает в своей речи г. Шварц, лежат беспомощно и недвижимо в архивах министерства.

Отовсюду доходят известия, что воспитанники — и, между прочим, студенты высших учебных заведений — так усердно взялись за ученье, как этого не было не только в течение пяти последних лет, но не было и задолго ранее. Пора безделья и шума, очевидно, до такой степени всем опротивела, она легла таким слезным бременем на плечи родителей учеников, что сами ученики, очевидно, оживились к некоему лучшему самосознанию. Всякое увлечение имеет свою реакцию: и можно рассчитывать и надеяться, что реакция в сторону науки и академизма будет так же длительна, обширна и глубока, как было сильно увлечение в сторону разговоров и политики. Школа, несомненно, перед выздоровлением. И дай Бог, чтобы г. Шварц оказался около нее искусным, осторожным и твердым медиком.

Впервые опубликовано: Новое Время. 1908. 6 февр. № 11460.

Василий Васильевич Розанов (1856-1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века.