В.В. Розанов
В училищном доме императора Александра II

Когда веселье выходит удачно, то нигде удача не бывает так красива, как у народной толпы. Массою своею она подхватывает вас и заражает своим настроением, могущественным и непосредственным. В настроении этом столько свежести и здоровья.

В училищном доме имени императора Александра II рождественская "елка" была разделена на два дня: и в один из этих дней я попал более чем в пятисотенную толпу еще почти совершенных детей, детей подрастающих, отроков и уже начинающих мужать девочек и мальчиков, и их веселых гостей. Маститый председатель училищной комиссии при городской думе Пав. Ан. Потехин расхаживал среди этой огромной детской толпы, радуясь на нее тою особенною радостью, какую может испытывать человек, видевший время, когда еще и не шевелилась мысль об этом широком, можно назвать — роскошном призоре и обучении, какое теперь дается, по крайней мере в Петербурге, детворе самых низших ярусов населения. И я вспомнил, гуляя по залу и осматривая классы, о мысли филантропов, что школа, особенно для детей бедных классов, не должна быть только местом учебы, но и некоторым местом идеального отдохновения, где, может быть, единственно они видят обилие света, воздуха и, наконец, человеколюбивое и образованное к себе отношение. Огромный зал, с роскошным деревянным, без штукатурки и красок, потолком, просторные классы с обилием в них света, со всяческими учебными пособиями, очевидно преданные своему делу учительницы и распорядители школы и вполне доверчивые к ним, смелые, мужественные дети: все говорило о каком-то детском учебном дворце, воздвигнутом — за это ей спасибо — городскою думою.

— Но, послушайте, откуда же столько детей в начальном училище?

— Их соединено здесь девятнадцать училищ, и вот-вот будет открыто двадцатое: особое отделение, куда будут выделены ученики и ученицы совершенно неспособные из всех училищ. Ради двух, трех, десяти таких учеников страшно задерживается все учение в классе. Учитель бьется с ними, и эти минуты проходят совершенно бездеятельно для остального класса. Приходится замедлять объяснения, убавлять задаваемые уроки. Весь класс хромает, потому что с ним идет десять природно-хромых мальчиков. Теперь они будут выделены особо, — и остальные пойдут нормальным, более скорым шагом. Для этих же будет издана особая программа, особые условия учения, с правом оставаться в школе большее число лет, чем назначено уставом.

В самом деле, везде у нас учение приноровлено к какому-то "среднему уровню", которого на самом деле не существует: ибо он разлагается скорее на очень способных, — и для последних темп учения тих; и на совершенно неспособных, для которых этот темп все-таки чрезмерно быстр. Конечно, когда множество учеников, надо разделить их на группы по живости дарования и проходить программу соответственным образом с каждою группою. Но благая эта мера невозможна в маленькой школе, и они обычно гибнут в педагогическом смысле.

— У вас учеников более тысячи, но откуда же они берутся, ведь не из района же Лиговки, Знаменской и Греческого проспекта?

— Отовсюду из Петербурга. Они имеют от города бесплатный проезд по конке, и расстояние не составляет препятствия. Зато соединение их в этом одном доме дает возможность применить здесь вещи, невозможные в маленькой школе. Возьмите медицинскую сторону: здоровье учеников находится под наблюдением нескольких врачей-специалистов, и они не только лечатся, в школе и на дому, в случае болезни, но школа наблюдает за развитием у них зрения, за полостью рта и зубов, приводя все в свой порядок, без упущения, в нужное время. У нас в числе врачей есть даже собственный дантист, — именно для наблюдения, а не для дергания уже негодных зубов. Но обратите внимание на поведение этой многосотенной толпы, которая в сущности взята от подонков населения. Тут дети ремесленников, прачек, дворников, людей "без занятий", всяческих.

Торжество продолжалось от 3 часов почти до 8, и было достаточно времени внимательно понаблюдать детей. Сверх крайнего оживления, не было ничего, и, к моему удивлению, не было даже того гама и шума, почти невыносимого для слуха, который я привык соединять с огромной ученической толпой. Во время небольшого театрального представления по одному слову инспектора училищного дома все передние ряды, до самых задних, садились на пол: и зрелище на сцене становилось видно всем до конца залы. Я не заметил в течение пяти часов никакого неповиновения и наказания. И когда спросил об этом, услышал удивительный ответ:

— В училище и нет вообще никаких наказаний. Если вы будете наблюдать внимательнее, вы увидите, что все до одного беспрекословно и с пониманием повинуются инспектору училища. Это опытный педагог, бывший ранее более 25 лет учителем в городских школах. Никто никогда не видел, чтобы он кричал на ученика или топнул ногою, а ведь ученики тут есть всякие. Все достигнуто умом, распорядительностью; тем, что не дается распоряжений, необходимость и польза которых не была бы видна самим ученикам. Можно сказать, ученики также воспитывают себя, как их всех — школа: и они помогают школе, а школа им. Все выходит легко, приятно, с взаимной помощью, без ломания характера, без жестокости со стороны школы.

— Как же у вас учатся мальчики и девочки? врозь? вместе?

— И вместе, и врозь, смотря по классу и летам. Применение совместного обучения дает удивительные результаты. Если мальчик шалун, с наклонностью к озорству, то достаточно посадить на парту рядом с ним девочку -и о прежних шалостях или грубости нет помину. Но мальчики в общем умом бойчее девочек, любознательнее: и это возбуждает в девочках соревнование. И для учения, и для поведения получаются результаты от соединения полов хорошие: все грубое, плоское, уличное отпадает тотчас, как только ученики чувствуют себя в комнате, а не в педагогической казарме, в семье, а не на улице, которую так напоминает собою толпа учеников.

Боже, до чего несчастны были мы в этом отношении лет тридцать назад! Что такое "учительница", "классная наставница", "подруга" по учению — мы и понятия не имели и вели себя в 12-13 лет, как казаки в Запорожье. Надругаться над какою-то отвлеченною "женщиною", "барышнею" составляло первое удовольствие.

Вошла женщина, барышня (как здесь) — и все рассеялось. Рассеялось перед миловидным, добрым, приветливым.

Впервые опубликовано: Новое время. 1904. 7 янв. № 10001.

Василий Васильевич Розанов (1856-1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века.