| ||
|
«Случаи гибели людей на дачных поездах близ Петербурга... повторяются всегда при одновременном прибытии двух встречных поездов на одну и ту же станцию», — пишет хроникер, описывающий ужасный случай гибели г-жи Кавезиной, 17 лет, под колесами локомотива Балтийской железной дороги 7 июля. Однажды мне случилось чуть не попасть под колеса подобного же поезда и при таких же условиях. Выйдя на станцию, где поезд стоит минут пять, и захватив в буфете два пирожка, я вышел и торопливо, и рассеянно на платформу, чтобы, перейдя рельсы, сесть в свой вагон поезда, стоявшего на второй паре рельсов. «Отойдите, отойдите», — сказал, растопыривая руки, сторож: и в ту же секунду выдвинулся прямо перед носом локомотив и поезд на первые рельсы. Если бы я чуть-чуть быстрее шел, или особенно — бежал, я не удержал бы инерции и очутился под паровозом, даже увидев его вовремя. То же случилось бы, если бы чуть-чуть я был рассеяннее, или разговаривал бы с кем-нибудь, или просто шел бы в свой вагон немножко поодаль от этой сажени пространства, где сторож растопырил свои руки. Полное свинство выражалось в том, что подходивший поезд, и в такую критическую для пассажиров минуту, даже не звонил, как это бывает на больших станциях при маневрировании поездом, не свистел, — и, словом, нимало не предупреждал публику, не звал к себе ее внимания, а шел на толпу людей, испуганно разбежавшуюся перед его колесами, и шел очень быстро, энергично. Что это за способ предупреждения: «Пожалуйста, посторонитесь». Около машин должны быть и машинные способы предупреждения: свисток, звон, повелительный и пугающий, издали слышный. На рельсах или поблизости к ним могут быть глухие, слепые, больные, слабые ногами, очень старые и слабые люди, или малолетние, или очень впечатлительные, которые, имея движение перейти через рельсы и увидя перед носом поезд, конвульсивно бросятся вперед, а не назад — и погибнут. Ведь если «лучший капитан» общества «Надежда» направил, с перепуга, горевший пароход тоже вперед, а не назад, к явной гибели людей, то чего же ожидать от публики, специально не готовившейся маневрировать так и этак среди движущихся поездов, и когда для размышления нет все-таки минуты, бывшей в распоряжении капитана «Петра Первого», а есть только секунда, в каковую проходит поезд 5-10-12 сажен рельсов?! «Полное свинство», — сказал я и об отсутствии звонка, и, наконец, особенно о том: да для чего же одновременно и вплотную подходить к крошечной станции, на минутную остановку, двум поездам, когда так легко второму подходящему поезду или чуть-чуть задержавшись — дать уйти первому поезду, или остановиться, не доходя нескольких сажен до станции, или во всяком уже случае — стать на вторую пару рельсов при занятой первой, а не на первую, когда по ней непременно должны сейчас пойти и уже идут садиться в свой поезд пассажиры. Лошадь-дура — и та не лезет на человека. Смешно, когда мудрое железнодорожное начальство сует разумные поезды прямо вам на голову. Смешно и — кроваво. Тут — небрежность и никакого оправдания. За такие вещи следовало бы штрафовать, и жестоко штрафовать, уже не стрелочников, а чинов повыше, начиная с господ «начальников движения» дорог. Бесконечно жаль несчастную Кавезину, и кровь стынет при картине ее гибели, которая ведь могла и завтра может сделаться картиною гибели кого-нибудь из наших родных и нас самих. Впервые опубликовано: Новое время. 1903. 17 июля. № 9829.
Василий Васильевич Розанов (1856—1919) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века. | ||
|