| ||
|
Токвиль, Монталамбер, Риль, Штейн — западные славянофилы. Все они, по основным убеждениям и по конечным своим требованиям, ближе к нам, чем к нашим западникам. Как у нас, так и во Франции, Англии, Германии, на первом плане один вопрос: законно ли самодержавное полновластие рассудка в устройстве души человеческой, гражданского общества, государства? Вправе ли рассудок ломать и коверкать духовные убеждения, семейные и гражданские предания — словом, исправлять по-своему жизнь? Тирания рассудка в области философии, веры и совести соответствует на практике, в общественном быту, тирании центральной власти. La manie de tout administrer, de tout reglementer, de substituer partout une regie deduite d'un principe abstrait a la tradition et a la libre inspiration [Страсть всем управлять, все регламентировать, подставлять на место предания и свободного вдохновения правило, выведенное из отвлеченного принципа (фр.)]. Власть относится к обществу, как рассудок к душе человеческой. Законное чувство тоски и пресыщения, вызванное самовластием рассудка и правительства, лежит в основании стремлений Монталамбера, Токвиля и "Русской Беседы". Но вот разница: Токвиль, Монталамбер, Риль и другие, отстаивая свободу жизни и предание, обращаются с любовью к аристократии, потому что в исторических данных Западной Европы аристократия лучше других партий осуществляет жизненный торизм. Сам Монталамбер только признаёт, и то с прискорбием, что демократическое начало имеет на своей стороне удивительный перевес. Напротив, мы обращаемся к простому народу, но по той же самой причине, по которой они сочувствуют аристократии, т.е. потому, что у нас народ хранит в себе дар самопожертвования, свободу нравственного вдохновения и уважение к преданию. В России единственный приют торизма — черная изба крестьянина. В наших палатах, в университетских залах веет всеиссушающим вигизмом. Другая разница: в Европе и торизм, и вигизм выросли от одного народного корня, развились в одной народной среде. У нас вигизм привит извне. Он подтачивает и отравляет жизнь, но он бессилен создать что бы то ни было. По недостатку народного корня у нас школьный и правительственный вигизм не был и никогда не явится творческою силою. Это сознают все, кроме университетских книжников и коронных чиновников. Итак, борьба вигизма с торизмом в области веры, философии и в администрации у нас гораздо сложнее, чем на Западе, ибо в России она захватывает в свой круг еще новую борьбу народного быта с безнародною, отвлеченною цивилизацией. Впервые опубликовано: информация в поиске.
Самарин Юрий Федорович, (1819-1876) — известный писатель и общественный деятель, русский публицист и философ. | ||
|