Лес. Ночь.
С о в а
Ненавистное светило
Скрылось дальнею горой.
Мне приятен мрак ночной;
Широко расправлю крила,
Пролечу между дерев, —
Пусть услышат мой напев
Над пустынною могилой.
Х о р п т и ц
Как хорош совы напев
Над пустынною могилой!
В о р о н
Черен, как душа злодея,
В час полночи встрепенусь,
Выше леса подымусь;
С длинных крыльев хладом вея,
Рассеку ночную тьму,
Сяду, крикну на дому
Беззаботного злодея;
Пусть вздрогнёт он: житель скал,
Черный ворон прокричал.
Х о р п т и ц
Горе, горе! житель скал,
Черный ворон прокричал!
Э л ь ф а
Летите прочь; не пойте страшных песен.
С о в а
Разве лес обширный тесен?
Не мягка у нас трава?
Разве петь не могут песен
Черный ворон и сова?
Х о р п т и ц
Разве лес обширный тесен?
Не мягка у нас трава?
Разве петь не можем песен
Мы, и ворон и сова?
О р е л
Умолкните, питомцы мглы!
Иль быстрый, как полет стрелы,
Взовьюсь под громовые тучи,
Бедой над вами поплыву,
Сожму в когтях моих сову
И на зеленую траву
Посыплю пух ее летучий.
В о р о н
На радость нам дается ночь:
Орел, не улетим мы прочь
До поздней, темной полуночи.
О р е л
Молчи, искатель темноты!
Я дерзко устремляю очи
К светилу горней высоты;
На тучах гнезда я свиваю,
В раскатах грома я пою,
Браздой перуна обвиваю
Главу бесстрашную мою;
В заре купаюсь, и свободный
В степях надоблачных парю;
Так замолчи же, ворон черный,
Иль кровью перья обагрю.
Х о р п т и ц
В заре купается орел,
Он вьет гнездо в громовой туче,
Ему венок перун всежгучий,
И свод небес его удел;
Исчадья ночи, дети тьмы,
Перед орлом замолкнем мы.
(Улетают.)
Э л ь ф а
О, где мой рай, где светлые подруги,
Сотканные из радужных лучей?
Сладка их жизнь, и сладки их досуги!
Легче легких мотыльков,
Эльфы вьются над поляной,
Исчезают в вышине,
И в лучах зари румяной
Дружно резвятся оне.
Пища эльф — дыханье розы;
Их одежда — травки тень;
На листке Авроры слезы —
Их купальня в жаркий день.
Резвитесь вы! мне не резвиться с вами:
Тяжелая лежит на мне вина;
Хочу взмахнуть эфирными крылами,
Хочу лететь и слиться с облаками,
Но на землю влечет меня она!
О р е л
Эфирная дева, напрасны стенанья:
Наш лес безответный не слышит тебя.
Льешь слезы — их жадно глотает земля;
Вздыхаешь, но громче совы завыванья,
И ветер пустынный, и говор ручья.
Э л ь ф а
Подруги услышат! я знаю, оне
Свились надо мною в ночной тишине;
Я слышу их песни в дрожащем листке,
Я вижу, их очи блестят в ручейке.
Пусть ветры бушуют, пусть воет сова:
Подруги мне шепчут надежды слова.
Х о р н е з р и м ы х э л ь ф
Отчужденная от рая,
Плачет Эльфа молодая
О жилище светлых дев.
Справедлив владыки гнев!
Он сказал: пусть Эльфа стонет,
Пусть во сне и наяву
Слезы горестные ронит
На зеленую траву,
На листки пустынной розы,—
Зарумянится заря
И подымет девы слезы
К трону вечного царя.
Э л ь ф а
О! как мой слух лелеет голос милый!
Спуститеся, коснуться вас хочу;
О! дайте мне божественные крилы,
Взовьюсь и полечу!
Х о р н е з р и м ы х э л ь ф
Не смертным знать тайны природы,
В удел им дана слепота.
Пусть смотрят на землю и воды
И небо глазами крота.
Пусть смотрят на землю: увидят ли в ней
Живущее племя бессмертных огней?
Нет, гномы незримы для бренных очей.
Пусть смотрят на воды: поток-исполин
Клубится и скачет по скату долин,
И в нем златовласых не видят ондин.
Ты ж открыла смертной деве
Тайну бытия земли,
И судьбы, в правдивом гневе,
Приговор произрекли:
Эльфа, изгнана из рая,
Как гонимый ветром пух,
Как проклятый небом дух,
Невидимо в край из края
За вину свою блуждая,
На тоску осуждена.
Всюду с нежною любовью
Вновь родившихся она
Нянчить и любить должна;
Но нежный младенец, взлелеянный ею,
От ней же погибнуть судьбой осужден —
Таков непреложный закон!
Лес. Солнце всходит. Эльфа при колыбели.
Приветствую тебя, горящее светило,
Небесных тел краса, желанный гость земли,
Ты отягченну сном природу пробудило,
Тобою жизнь зажглась в бесчувственной пыли!
Приветствую тебя, прекрасное светило.
От восхода до заката
Полилися, потекли
Волны огненного злата,
Твердь небесную зажгли;
Отразились, запылали
На гранитном теме гор,
И слились, и разостлали
Пышный на землю ковер,
Ты спишь, дитя? сладка твоя дремота,
Не возмутит ее зловещий сон,
Не сокрушит томящая забота;
Чем, малютка, винен он?
Для чего родимой груди
Он лишиться осужден?
Закон суровый начертали люди;
Бог начертал естественный закон.
(Срывает ветку и обмахивает дитя.)
Спи, мой малютка,
Эльфа с тобой;
Эльфа отгонит черную мошку
Белой рукой;
В полдень заслонит
Тихо, тихонько
Веткой густой;
Спи, мой малютка,
Эльфа не дремлет,
Эльфа с тобой.
Смотрю, бывало, светлыми очами
И вижу всё: лечу, несусь
Под облака воздушными путями
И там с подружками резвлюсь,
То на цветке беспечная качаюсь,
То с соловьем перекликаюсь,
Маня его и притаясь.
Теперь нет крил, не вьюсь под облаками,
Не тешусь, легче ветерка летя.
Спи, малютка, спи, дитя,
Я душистыми листами
Устелю твою постель,
Я поставлю колыбель
Между свежими цветами,
С васильков сберу росу,
С ульев меду принесу,
Я росой тебя умою,
Сладким медом накормлю
И тихонько над тобою
Песенку спою.
Дитя просыпается.
Невинного как сладко пробуждеиье!
Не так ли первый человек взглянул
На солнце в первое мгновенье?
Опять заснул!
(1829)
Впервые опубликовано: Северные цветы на 1830. С. 39 (Ст. 1—126).
Александр Ардалионович Шишков (1799—1832) — русский поэт, писатель и переводчик, деятель русского романтизма, считался одним из лучших переводчиков Шиллера.
|
