| ||
|
1. Вопрос о происхождении русского языка* и, в особенности, образования его наречий, далеко еще нельзя считать окончательно решенным. За последнее время новую постановку дал ему покойный академик Шахматов (ум. 1920 г.), следя за ростом языка и наречий в тесной связи с ростом народности и возникновением его племенных отличий. В свои положения, однако, он постоянно вносил поправки и дополнения, и еще нельзя сказать, какой законченный вид приняли бы они, если бы смерть не прервала его работы. ______________________ * "Язык русский, говоря терминами родства, приходится младшим братом языку старославянскому и племянником языку литовскому. (Истрин Известия 2. отд Акад. Наук. Т. XX (1920). С. 29). ______________________ В статье, помещенной в "Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона" (полутом 55-й (1899). С. 554-581), выходя из деления русского языка на три группы: Южную, Среднюю и Северную, Шахматов в таком виде изображает наречия Великорусское, Белорусское и Малорусское. Великорусское наречие — составилось из Северной группы и восточной отрасли Средней группы. Само оно делится на два поднаречия: 1. Северновеликорусское, окающее, и 2. Южновеликорусское, акающее. В окающем поднаречии различают два говора: восточный и западный — суздальско-владимирский и новгородский; в поднаречии акающем тоже два, и тоже восточный и западный: рязанско-тамбовский и приднепровский — в частях губерний Смоленской, Курской, Черниговской. Южновеликорусское наречие (акающее) некогда составляло с родственным ему наречием Белорусским одну диалектическую группу; от него оно и аканье свое заимствовало. На положении политического центра Москва объединила примкнувшие к ней области, восприняла говоры (севернорусские и вос-точносреднерусские) и племенные черты населения этих областей, и этим путем создала свое собственное наречие, соединив в нем звуковые черты главных наречий, сталкивавшихся у ее стен. Московский говор — это говор великорусского наречия, главный и типический его представитель. Центр новой народности, великорусской, Москва положила основание государственному и общему литературному языку — русскому. Примечание. Южновеликорусское поднаречие (акающее) перешло, в южном направлении, далеко за свои первоначальные пределы: оно разошлось по Воронежской губ., по Земле Войска Донского, зашло в Новороссию. Это результат колонизационного движения в эти края из бассейна реки Оки. Белорусское наречие — "это прямой потомок той ветви Среднерусского наречия, которая соседила издавна с польскими говорами и пережила вместе с ними некоторые общие звуковые явления (дзекание)". Позже оно вобрало в себя еще элементы северновеликорусские и северномалорусские. "Полоцкая область объединила среднерусские племена с некоторыми северными и южными русскими племенами в бассейнах Березины и Припяти", а "тесный союз русского ее населения с Литвой обеспечил рост нового государства. Благодаря ему окрепла белорусская народность". Малорусское наречие — подобно Великорусскому и Белорусскому, тоже не монолит: оно сложилось из Южной диалектической группы и, частью, из Средней. Главные племена малорусские состояли из двух групп: северной и южной. Их сочетание положило основание малорусской народности, причем, подобно тому, как "великорусская народность образовывалась в связи с политическим ростом государства в бассейне Оки, так точно начало развития народности малорусской стоит в тесной связи с государственной деятельностью Даниила (Галицкого) и его преемников: при них начало оседать население, пришедшее в брожение вследствие татарского нашествия". Эти попытки политического объединения Юго-Западной Руси и дали основу двум главным малорусским говорам: северно-малорусскому и украинско-галицкому, с центрами во Владимире-Волынском и в Галиче. Отличия Малорусского наречия от Великорусского и Белорусского значительнее, чем различие между великорусскими и белорусскими говорами. Те же положения высказаны Шахматовым и в статье "К вопросу об образовании русских наречий и народностей" (Ж. М. Н. Пр. 1899, апрель). "Здесь* А. А-ч для древнейшей эпохи предполагал распадение прарусского языка на три части: говоры южнорусские, легшие в основу малорусского наречия; среднерусские — в своей восточной ветви послужившие основой южновеликорусского наречия, а в западной — для белорусского; наконец, севернорусская часть прарусских говоров дала северновеликорусское наречие. Однако эта стройная гипотеза не удовлетворила взыскательного автора. Новые факты, накопленные диалектологией, и исторические исследования языка постепенно заставляют его углублять и изменять указанную схему. Уже в своих литографированных лекциях (СПб., 1910 — 11) он старается более точно формулировать высказанный раньше взгляд, "что в северном Поднепровье в эпоху общерусского единства различались три племенные группы: северная группа, отошедшая впоследствии к северу; восточная, отошедшая на восток; и западная, оставшаяся на прежних местах... Четвертую группу составляли южные племена, занявшие среднее, а затем южное Поднепровье" (19). Со временем, под давлением кочевников, восточнорусы с юго-востока стремятся в прежние свои пределы в, верхнем Поднепровье и, слившись с оставшимися здесь племенами, образуют Белорусскую народность; и южнорусы, несколько потесненные с юга, объединив все южные племена, дают народность Малорусскую; восточнорусы и севернорусы оказывают взаимное влияние друг на друга и образуют Великорусскую народность (23). Во введении к "Очерку древнейшего периода истории русского языка" (Птр. 1915) А. А-ч уже решительно утверждает, что "общерусский праязык выделил из себя первоначально три наречия -южное, северное и восточное" (VIII). В белорусском наречии тут он видит уже не западную ветвь среднерусских говоров, а "соединение северной группы южного наречия с западной группой восточного"; да и великорусское наречие рассматривает как соединение северного наречия с восточной группой восточного наречия. В том и другом не придется усматривать ветви распавшегося общерусского праязыка, а необходимо будет признать образование эпохи, наступившей вследствие влияния одних наречий на другие в дальнейшей жизни языка. Во "Введении в курс истории русского языка" (Птр. 1916, 46) он приходит к заключению, "что прародиной русского народа была территория антов, следовательно, область между Прутом и Днестром". Отсюда анты были потеснены аварами в современную Волынскую и северную часть Киевской губернии. Эта область и стала колыбелью русского племени и русской прародиной (ib. 58). Исторические условия, вызвавшие движения среди русских племен, послужившие причиной образования теперешних наречий, и окончательную группировку их автор дает в своей последней печатной работе "Древнейшие судьбы русского племени" (Птр. 1919). Восточное славянство, когда-то зашедшее далеко на восток, в VI веке автор помещает в бассейне среднего Днепра (22), где оно очутилось под давлением авар. Радимичей и вятичей, о которых летописец сообщает, что они пришли от ляхов, Шахматов заставляет двигаться в бассейн верхнего течения Днепра и к Оке, сделать что они опять были вынуждены аварами. Теперь же расширяется, по мнению А. А-ча, польское влияние на западные окраины, населенные дреговичами, радимичами и даже кривичами (38). В образовании великорусской народности придается огромное значение тем русским племенам, которые под властью хазар жили на юго-востоке Руси, в бассейне нижнего течения Дона и Азовского моря, и двинулись отсюда на северо-запад под давлением полчищ печенегов и половцев. Язык их уже называется восточно-русским или степным (64). Так постепенно складывался взгляд А. А-ча на распадение общерусского пранарода и его праязыка на взаимоотношение русских племен и их языка, на образование теперешних наречий". ______________________ * Все дальнейшее изложено словами проф. Карского. А.А. Шахматов как историк русского языка. "Известия 2 отд. р. яз. и сл. Рос. Акад. Наук". Т. XXV (1920). С. 81-82. ______________________ II. История наречий есть, одновременно, и история образования тех народностей, которые говорят этими наречиями. Образование отдельных ветвей русской народности Нидерле представляет в таком виде: 1. Русская народность, первоначально единое целое, дробится на три ветви: Западную, Южную и Восточную. 2. Восточная ветвь (ее места: Припять и средний Днепр), в свою очередь, дробится на две группы: Северную и Южную. 3. Северная группа тянется на Север и Северо-Восток (верхний Днепр, Ильмень и верхняя Волга); Южная группа — к Югу и Юго-Востоку (Черное море и Дон). 4. Несколько позже дреговичи и радимичи (главным образом они), соседи поляков, подвергшиеся, в языке, влиянию польской речи, вклинились в Восточную ветвь, образовав между ее Северной и Южной группами, до той поры смежными, чересполосицу, нейтральную зону. Из этой-то нейтральной зоны выросла впоследствии Белоруссия. 5. Новгородские славяне и кривичи (Северная группа Восточной ветви), вобрав в себя некоторую часть Центральной зоны, положили основание Великороссии. 6. Южная ветвь дала основу будущей Малороссии. 7. Впоследствии, отчасти уже на глазах истории, эти три отпрыска русской народности: Белорусская, Великорусская и Малорусская, испытали на себе влияние примеси этнически чуждых ей литовских, финских и тюрко-татарских элементов (Niederle. Manuel de l'antiquite Slave. Tome I. P. 1923. p. 230-231). III. Иную группировку русских племен предлагает Спицын (Расселение древнерусских племен по археологическим данным. Ж. М. Н. Пр. 1899, август, 301-304. Карта к этой статье в "Записках Р. Арх. Общ.". Т. XII. С. 407). Материалом для суждений автору служат данные курганных раскопок. Курганы данной местности отличаются от других большей или меньшей высотою насыпи, устройством погребальных камер; присутствием или отсутствием погребального костра; предметами, там находимыми: их разнообразием, ценностью, степенью искусства, с каким они были выделаны, и т.д. На основании этих отличий автор делит древнерусские племена на три большие группы: 1. Юго-Западная: 1) Волыняне; 2) Поляне; 3) Древляне — на юге; 4) Дреговичи — на севере; 2. Северная: 1) Новгородцы; 2) Кривичи: псковские, полоцкие и смоленские; 3. Восточная: 1) северяне; 2) Радимичи; 3) Вятичи (321, 327, 331). "Летописи не говорят о существовании особого русского племени — Ростовского. Да его и не было. Была лишь Муромо-Ростовская область со смешанным русским населением, своего рода сибирская украйна" (334 — 335); причем "ядро населения Ростовской области составили новгородцы и кривичи" (336). Примечание. "Как о местоположении, так и древностях уличей и тиверцев не имеем никакого понятия" (325). Выводы: 1. "Все показания летописи о расселении древнерусских племен вполне совпадают с археологическими наблюдениями. В собственно русских древностях (главным образом XI века) намечается столько же археологических типов и районов, сколько летопись перечисляет древнерусских племен. Географическое положение этих районов соответствует указаниям летописи о местах расселения племен каждого в отдельности" (338-339). 2. "Группировка древнерусских племен, представленная разысканиями филологическими (Шахматов. К вопросу об образовании русских наречий и русских народностей. Ж. М. Н. Пр. 1899, IV) не совпадает с группировкою на основании данных археологических. У нас в первую группу входят волыняне, древляне, поляне и дреговичи, во вторую — кривичи с новгородцами и ростовцами, в третью радимичи и вятичи под главенством северян. По схеме академика Шахматова первую группу (малоруссы) составляют волыняне, тиверцы, древляне, поляне и северяне; вторую (белоруссы) дреговичи, радимичи и вятичи; третью (великоруссы) кривичи и новгородцы. По культурным данным XI века, радимичи и вятичи обособлены от дреговичей; сами дреговичи далеко не составляют какого-либо культурного центра и целиком примыкают к своим южным соседям. Вообще, археологические изыскания не видят в XI веке особого белорусского племени, если не считать таковыми радимичей и вятичей, на что вряд ли мы имеем основание" (339). Литература. Сверх указанного см. еще: Срезневский. Мысли об истории русского языка. СПб., 1849; изд. 2-е. Это "общий очерк развития русского языка сравнительно с другими славянскими языками" (Шахматов). — Житецкий. Очерк звуковой истории малороссийского языка. Киев, 1876. — Соболевский. Очерки из истории русского языка. Киев, 1884. — Крымский. Филология и Погодинская гипотеза (Киевская Старина. 1898, № 6), сторонник обособленности малорусского языка, со ссылками (в подтверждение своего мнения на Миклошича, Даля, П. Лавровского). — Шахматов. Русский язык, его особенности. Вопрос об образовании наречий. Очерк отношений развития литературного языка. История русской литературы до XIX в. Под ред. Грузинского. Т. I. С. 39-63 (1916). — Он же. Краткий очерк истории малорусского (украинского) языка. "Украинский народ в его прошлом и настоящем". Т. П. С. 664-707. — Булич. Малорусское наречие. Энц. слов. Брокг.-Ефр.; полут. 36 (1896); указана литература. — Он же. Белорусское наречие. Нов. Энц. слов. Т. VIII; указана литература (по 1912 г.). — В.М. Ляпунов. Единство русского языка в его наречиях. Одесса, 1919. — A. Meillet. L'intro-duction а l'etude comparative des langues indoeuropeennes. P. 1903. Впервые опубликовано: Курс русской истории в 3 тт. Прага. 1931-1935. Т. 1.
Шмурло Евгений Францевич (1853-1934) русский учёный-историк, член-корреспондент Российской академии наук, профессор Санкт-Петербургского и Дерптского университетов. 4-й Председатель Императорского Русского исторического общества. | ||
|