| ||
|
Что церковный раскол, разорвавший христианскую Церковь на две враждебные половины, Восточную и Западную, русским народом воспринят был и в сознание его, как своего рода обязанность отмежеваться от противномыслящих, отречься от общения с ними в области религии, вошел не сразу, а постепенно, — понятно вполне; но значит ли это, что круги, руководящие церковною жизнью, в своих действиях, тоже пока еще не сделали из этого соответствующего вывода? Католические писатели не отрицают, что митрополиты из греков тогда же, непосредственно вслед за официальным разрывом, повели линию антилатинскую, но утверждают, будто русское духовенство различия между "католичеством" и "православием" еще не делало никакого, что в течение всей второй половины XI столетия, даже еще в начале XII века, разница в обряде совсем не мешала культурному общению Востока с Западом, даже в области церковной. Лишь с десятых — двадцатых годов XII столетия политические и церковные нелады Византии с Римом, в частности, богословский спор 1113 года о филиоквэ и опресноках (происходивший в Константинополе), соглашения не давший и лишь разжегший умы, создали настоящее отчуждение Руси от Рима Владимир Мономах обращается за разъяснениями к митрополиту Никифору (1104 — 1121), и тот в ответ, пишет послание (первое в ряду других) о "латинской прелести", а затем шлет и второе послание Волынскому князю Ярославу Святополковичу, владения которого соприкасались с "латинскою" Польшею. Собственно, с этой только поры началась открытая полемика в России против латинства. Раньше же наблюдаются факты иного рода: 1. Ни в Киеве, ни в Риме не кажется необычным и ненормальным обращение киевского князя Изяслава I к папе Григорию VII с просьбою воздействовать на польского короля и помочь ему вернуть киевский стол. 2. Св. Маркиан из Регенсбурга посылает в Киев за сбором милостыни, и князь, бояре, население наделяют посланцев богатыми дарами. 3. Житие Антония Римлянина называет родителей святого, живших в Риме, благочестивыми православными (против этого можно возразить: то же Житие говорит, что они держали себя православными втайне). 4. В 1091 году из Рима вернулся "Федор, грек митрополит", и привез с собою много мощей. 5. Частые браки русских князей и княжен с королями, королевичами и королевами "латинской" Европы. При заключении этих браков вопрос об обряде, о перемене веры никогда не затрагивался; современные хроники ни разу не обмолвились указанием на затруднения религиозного характера, равно как ни разу не привели случая, когда венчание сопровождалось также и переменою веры. Очевидно, обряды, хотя и были разные, препятствием к брачному союзу не служили. Будь это иначе, какой прекрасный предлог представлялся бы Генриху IV бросить папе Урбану II упрек в защите и покровительстве "еретичке" (когда его жена Евпраксия-Аделаида бежала от императора-мужа и обратилась за помощью к папе)! или Коломану — найти себе оправдание в отказе жить со своею женою (он был женат на Евфимии, дочери Вл. Мономаха)! 6. Как особенно сильный довод в пользу своего тезиса католические писатели выставляют установление русскою православною Церковью празднование перенесения мощей Николая Чудотворца из Мир Ликийских в Бари (9 мая). Перенесение мощей состоялось в 1087 году; празднование в Италии установлено в следующем, 1088 году, а в России вскоре после того, при Ефреме, еп. Переяславском, управлявшем Киевскою митрополиею. Ему, русскому родом, с психикой негреческой, ничто не мешало находиться в духовном общении с римскою Церковью. Церковная служба Николаю Чудотворцу, состав ленная тогда в России и приуроченная к 9-му мая (в Минеях) воспевает перенесение, как событие радостное для всего христианского мира (см. Leib, Rome, Kiew et Byzance, passim: полный титул книги см. в Приложении № 17). Голубинский (ИРЦ, т. I, пол. вторая, с. 399) происхождение празднества перенесения мощей объясняет радостным сознанием, что святые мощи попали из нечистых рук мусульманских, хотя и не в православные, но все же христианские руки. Кроме того, "можно думать (говорит он), что православные греки итальянские, приходившие в Киев для торговли с другими итальянцами, уверяли русских, будто перенесение случилось по их желанию и при их содействии н будто св. Николай пожелал лежать в неправославной Италии именно ради их — православных". А.А. Дмитриевский (Православное русское паломничество на Западе. Труды Киев. Дух. Акад. 1897, февраль) оспаривает мнени Е. Нестеровского (Литургика. Курск, 1895), будто праздник 9-го мая "у нас в России установлен киевским митрополитом Ефремом в 1097 году" — служба святителю Николаю не русского, а западного происхождения: начальные слова тропаря на праздник 9 мая: "Приспе день светлого торжества, град Барский радуется и с ним вселенная вся ликовствует" — непонятны в устах восточного песнопевца. Чему тут радоваться народу православному: видеть мироточивые мощи святителя "в латинстве"?! Объяснение Голубинского не может быть принято: отношение русских в ту пору к латинам под влиянием греков было далеко не безразличным и снисходительным, и места для "ликовствования" быть не могло. Таким образом, вопрос о происхождении службы Николаю Чудотворцу остается "неразгаданным и открытым" (с. 216-217). См. в "Памятниках Др. Письменности": архим. Леонид, Житие и чудеса св. Николая Мирликийского и похвала ему. 1862, № 32; его же: Посмертные чудеса св. Николая. Служба. 1868, № 72; Шляпкин. Русское поучение XI века о перенесении мощей Николая Чудотворца (1881, № 10). Впервые опубликовано: Курс русской истории в 3 тт. Прага, 1931-1935. Т. 1.
Шмурло Евгений Францевич (1853-1934) русский учёный-историк, член-корреспондент Российской академии наук, профессор Санкт-Петербургского и Дерптского университетов. 4-й Председатель Императорского Русского исторического общества. | ||
|