| ||
|
Буслаев, вслед за Шлецером (Нестор, II. С. 765), Погодиным (Исследования, I. С. 179), Соловьевым (История России, I, прим 187), считает источник скандинавским: 1) Сказание о смерти Олега ничто иное, как отголосок исландской саги о норвежском герое Орваре Одде. Орвару Одду колдунья предсказала 300 лет счастливой жизни и смерть от коня. Орвар умерщвляет коня, свергнув его в глубокий ров и насыпав над ним курган. Через 300 лет, вернувшись в Норвегию, он находит большие перемены: места, раньше зеленевшие, поблекли и засохли; рассыпался и курган, обнаружив голову коня. Орвар ворочает голову копьем, а из нее выскакивает ящерица и смертельно жалит его в пятку. — 2) Ольга сжигает древлянских послов в бане — "казнь очень обыкновенная в северных скандинавских сагах". Гедеонов горячо оспаривает Буслаева, утверждая, что как эти два сказания, так и два других, попавших в скандинавские саги: о мести Рогнеды и о Яне Усмошвеце, — славянского происхождения. Между русскими сказаниями и скандинавскими сагами "есть все отличие оригинальных проявлений народного духа, от сухого, искусственного подражания неискусных литературных промышленников. Рассказ о смерти Олега не может принадлежать скандинавам уже потому, что до XII столетия они не знали верховой езды. Сказание об Ольгиной мести — народная поэма о покорении Древлянской земли. Как в Илиаде гнев Ахиллеса и разрушение Трои, так в русской поэме мщение Игоревой вдовы и сожжение Коростеня, являют все поэтические условия народных преданий и глубоко связанных с народною жизнию. Скандинавских сказочников поразило одно — военная хитрость; они пользуются ею при рассказе о взятии всевозможных городов, даже таких, которых не знают по имени; одного только не могли они придумать: средства к получению из осажденного города голубей и воробьев. Фридлев ловит ласточек под Дублином; Гаральд смолит целый лес под стенами неизвестного сицилийского города. — Сказание о мести Рогнеды — другое высокопоэтическое произведение народной фантазии... Сказание о Яне Усмошвеце, соединенное в предании с основанием Переяславля, без сомнения, перенесено из древнейших времен в эпоху Владимира; если только еще не перешло к нам от вендов, о чем, кажется, следует заключить из западнославянской формы имени Ян; быть может, и Переяславль какой-нибудь западный Preslawl. Как бы то ни было, это сказание стало русским народным, подобно прочим; и оно отличается поэтическою простотою рассказа, оригинальною естественностью подробностей. В скандинавской переделке преувеличения доходят до уродства; где русский богатырь вырывает у разъяренного быка "кожю с мясы, елико ему рука зая", скандинавский силач вырывает заднюю ногу быка с лядвеею, и бык ударяется так сильно передними ногами в землю, что они уходят в нее по колена" (Варяги и Русь. СПб., 1876, ч. II, прим. 197). У Гедеонова приведены для сравнения тексты русский, летописный, и латинский. Характерно, что и в Азии, у монголов, сохранилось подобное же предание. Легендарное жизнеописание Чингис-хана рассказывает, как последний, обложив со своим войском непокорный стан племени Джуршид, "потребовал у осажденных в кочевье небольшую дань: 10 000 ласточек и 1000 кошек. Каждой ласточке и каждой кошке на хвост привязали по клочку хлопка, зажгли, ласточки полетели в свои гнезда, кошки бросились на свои крыши, и все запылало". (Всев. Иванов. Мы. Харбин, 1926. С. 83). Ср. еще: А.И. Лященко. Летописные сказания о смерти Олега Вещего. Известия отд. р. яз. и слов. Акад. Наук. 1921. Т. XXIX (1925). С. 254-288. Впервые опубликовано: Курс русской истории в 3 тт. Прага, 1931-1935. Т. 1.
Шмурло Евгений Францевич (1853-1934) русский учёный-историк, член-корреспондент Российской академии наук, профессор Санкт-Петербургского и Дерптского университетов. 4-й Председатель Императорского Русского исторического общества. | ||
|