С.И. Солнцев
Общественные классы

До сих пор проблема общественных классов останавливала внимание больше социологов, чем экономистов, и привлекала к себе интерес больше социально-политических мыслителей, чем представителей социальной теории. Лишь в самое последнее время стал определенно выясняться чисто экономический характер категории социального класса и исключительно хозяйственная основа классового расслоения в обществе. Экономическая мысль стала вместе с тем все более и более обращать внимание на теоретический анализ явлений классового порядка и вводить идею общественных классов в круг своих экономических теорий. Но, собственно говоря, научная экономическая разработка явлений классового образования находится все же еще в зачаточном состоянии.

Для экономиста проблема общественных классов является, таким образом, в настоящее время чрезвычайно сложной и, во всяком случае, настолько сложной, что исчерпать ее во всей ее полноте в одной книге не было никакой возможности. В самом же начале разработки этой проблемы автору пришлось поэтому ограничить свою задачу некоторыми рамками.

Задача автора свелась к тому, чтобы, во-первых, раскрыть содержание важнейших моментов в развитии идеи социальных классов, поскольку последняя выявлялась в общественном сознании двух старейших стран мировой культуры — Англии и Франции с конца XVIII-го века и, во-вторых, установить и проанализировать основные учения об общественных классах, со второй половины ХIХ-го столетия начинавшие уже определенно складываться.

Остановиться на вопросе об общественных классах, хотя бы и в указанных скромных пределах, автора побуждало то обстоятельство, что проблема классов, за последнее время, особенно начиная с ХХ-го века, слишком настоятельно требовала своего освящения, вставая перед научным сознанием настоящего во всей своей значительности, важности и неотложности. В теоретическом познании проблема классов выдвигалась на первую очередь уже одним ростом и развитием социальной методологии, грозящей за последнее время не оставить камня на камне от господствующего индивидуалистического метода. Под влиянием развития нового "общественного" (классового) метода, идущего на смену индивидуалистического, в экономике выдвигался ряд важнейших вопросов, которые не могли найти в себе разрешения без предварительного выяснения процессов классового расчленения; в последнем автору пришлось осязательно убедиться еще в первой своей большой работе, посвященной заработной плате как проблеме распределения.

В намеченных выше рамках книга может носить характер не больше лишь как введение в бесконечно сложный, но вполне назревший вопрос о социальных классах. Но на большее автор и не претендует. Одного он хотел бы — это привлечь к данной проблеме внимание самых различных представителей социальной науки в нашей стране, чтобы последние могли совместными дружными усилиями, подходя к вопросу с самых различных сторон и направлений, дать, наконец, этой проблеме должное и всестороннее освещение.

Автор не может не отметить также и того печального обстоятельства, что условия военного времени, в каких ему пришлось собирать и разрабатывать материалы по избранной теме, далеко не благоприятствовали правильному течению работы. Библиотека Британского музея в Лондоне, где автор занимался в течение зимы и весны 1915/1916 года, для притока новейшей научной литературы в это время была уже собственно закрыта; многого в ней или не поступало вовсе, или уже не регистрировалось, вследствие сокращения штата служащих и экономии. Доставать же книги извне, например, из Бельгии, не было уже никакой возможности. Все это не могло не отразиться на работе, особенно при составлении текста, который формировался окончательно уже вдали от гостеприимного Британского Музея, в холодной Сибири.

Томск
Январь 1917 г.

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

С момента выхода "Общественных классов" в их первом издании (1917) до настоящего времени прошло ровно шесть лет. За эти годы (1917-1923) европейское общество в смысле выявления классовой борьбы и классовых столкновений пережило едва ли не самый бурный период за все время существования капитализма. В эти бурные и тяжелые дни в истории человечества, особенно в дни гражданских войн, сопровождавшихся страшным ослаблением и разрушением производительных сил, всем, кто интересовался теорией классов и классовых соотношений в современных государствах, пришлось над многим призадуматься, многое пересмотреть из того теоретического багажа, который сложился до мировой войны в европейской экономической и социологической литературе. Не могли не подвергнуться изменению и многие из теоретических позиций автора в вопросе об общественных классах, в связи с чем многое в книге требовало пересмотра, в некоторых случаях иной постановки и иного подхода, иного расположения материала и даже несколько иного общего тона.

Но в силу ряда обстоятельств автор оставляет книгу во втором ее издании без особо резкой переработки. Так, с одной стороны, книга в первом своем издании вышла как раз в дни революции 1917 года, когда русской общественной мысли было не до теоретических проблем; книга прошла поэтому почти незамеченной и не могла в достаточной степени привлечь к себе внимания критики. Отсюда — казалось бы, целесообразнее выждать сначала голоса всесторонней критики и затем уже приступать к коренному пересмотру предлагаемого материала. С другой стороны, для серьезного пересмотра проблемы общественных классов понадобилось бы знакомство с важнейшей литературой по этому вопросу, появившейся за последние годы на Западе, чего сделать автору не было до сих пор возможности; выпускать же книгу в радикальной переработке без знакомства с этой новой литературой, являлось бы делом малоцелесообразным.

В настоящем издании автор поэтому ограничился лишь незначительными изменениями как в смысле устранения ненужных повторений, так и кое-где в расположении материала.

Более всего заслуживала бы обработки первая половина книги — историческая часть. Эта часть, как автор сам сознает, наиболее слабая; но она и имеет характер лишь общего и беглого введения. Вообще, нужно сказать, вопрос о том, что из себя представляло в смысле классового строения докапиталистическое общество, — вопрос чрезвычайно сложный. Несомненно, социальный класс как экономическая категория представляет собою продукт очень длительного образования, результат длительного и очень сложного исторического процесса. В своем первичном зародышевом состоянии класс как экономическая категория зарождается еще в самом раннем периоде образования человеческого общества, в самый ранний момент зарождения "социальности", социальных отношений в человеческом общении. В развитом же виде "классы" выявляются лишь в капиталистическом обществе. Лишь в этом последнем их и следует изучать. Докапиталистическая же "классовая" жизнь и "классовая" структура будет понята лишь после того, как будет достаточно выяснена проблема классов капиталистического общества. В данном случае категория социального класса как экономическая категория ничем не отличается от любых других экономических категорий: категории ценности, капитала и пр. И нет ничего удивительного, если Бухарин в своей книге "Теория исторического материализма" (1922) находит в книге автора "крайне туманную постановку вопроса", поскольку в книге идет речь о классах в докапиталистическом обществе (см. у Бухарина с. 330). Сам критик этого тумана, однако, не рассеивает, когда пытается в своей книге раскрыть различие между понятием "класс" и "сословие" (с. 330-332).

В докапиталистическом обществе Бухарин видит множество "классов". В одном "третьем сословии" периода великой французской революции он находит "кашу из разных классов" (с. 330): у Бухарина "классы" здесь и мелкие торговцы, и ремесленники, и т.д. Такое понимание "класса" как экономической категории отнюдь не способствует выходу из сферы тумана, и после разъяснений Бухарина вопрос о классовом строении и "классовых" отношениях в период средневековья так и остался в тумане.

Кстати сказать, автор не может согласиться с Бухариным и по вопросу о "профессиях" в отличие их от "классов". Профессию Бухарин считает "исторической" категорией, полагая, что "профессия есть в то же время общественное отношение" (ibid., с. 332). Наоборот, в своей книге "Общественные классы" автор считает профессию категорией технической и поэтому отнюдь не исторической, полагая, что основа образования профессией — техническое разделение труда, специализация по определенным видам трудовой деятельности — присуща всякому человеческому общению любой формации. Для существования "профессий" вовсе не требуется особой закрепленности определенных специальных занятий за теми или другими лицами как членами общения, сообщества, как думает Бухарин. Закрепленность занятий связана лишь с кастовым строем. Уже в капиталистическом обществе профессиональная закрепленность может иметь характер относительной закрепленности. Сравнительно с феодальным, капиталистический строй гораздо меньше закрепляет занятия по определенным видам труда, по определенным специальностям, и, тем не менее, профессиональное расчленение также приложимо к капиталистическому обществу как и к кастовому строю. Нечего сомневаться в том, что будущее общество (идеальный коммунистический строй) точно так же потребует специализации знаний. Вполне возможно, что там будут некоторые виды деятельности, которые не потребуют длительной выучки и могут выполняться всеми и каждым. Но нельзя думать, что каждый сочлен будущей коммуны может быть одновременно и врачом, и сапожником, и ученым (например, естествоиспытателем). Есть специальности, которые требуют не только длительной выучки, но и длительных занятий после выучки: иначе длительность выучки не будет производительно оправдана. Есть специальные занятия, которые без вреда для общества или коммуны не допускают длительного перерыва для одного и того же специалиста или группы специалистов. Это настолько ясно, что не требуется примеров. А отсюда приходится с неизбежностью признать, что и для идеального коммунистического строя специализация и расчленение по специальностям в той или иной степени, но, во всяком случае, будут иметь себе место. А это и значит, что при коммунистическом общении будут "профессии", под которыми в собственном смысле слова и разумеется основное, главное занятие, к которому специально "призвано" данное лицо по своим силам, по своему складу, склонностям и дарованиям. И, в конце концов, профессия все же есть техническая категория, отнюдь не особого рода "социальное отношение", отнюдь не историческая категория. Сущность понятия, конечно, не в слове. Содержание же понятия "профессия" таково, что профессиональный раздел населения предполагает всегда и всюду раздел только технический, раздел по различным специальностям, не больше. Правда, различие специальности в общем трудовом процессе (производственном процессе) ведет к некоторому различию и в отношениях между лицами или группой, занятыми в этих специальностях, но не всякое отношение между людьми будет непременно "социальным" отношением. Отношения между людьми всегда есть и будут во всяком общении человека с человеком, социальное же отношение — историческая категория. Наконец, еще одно последнее замечание к настоящему изданию. Автор считал необходимым дополнить книгу краткой вставкой заключительной главы, содержащей схему классового строения современных капиталистических обществ. Делается это в целях большей законченности.

Январь, 1923
Петроград.
Автор.

I. ВВЕДЕНИЕ

1. МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ В СОЦИАЛЬНОЙ НАУКЕ

Каждая социальная проблема, занимающая и волнующая общественную мысль, имеет свою судьбу, тесно связанную с историей развития социального знания вообще. Существуют социальные проблемы, которые обычно появляются сначала в виде смутной, едва оформленной идеи, но впоследствии вырастают до самостоятельной социально-научной дисциплины широкого социального значения. Можно думать, что такая именно судьба ожидает проблему общественных классов. Возникши в конце XVIII-го века в форме неопределенной идеи классового расчленения общества, получивши себе затем ко второй половине XIX-го столетия богатое и глубокое идейное содержание под влиянием, главным образом, развития социалистической мысли, проблема классов постепенно начинает привлекать к себе внимание со стороны всех отдельных отраслей социальной науки, превращаясь постепенно скорее в отдельную самостоятельную социальную дисциплину вроде "социальной гистологии", или "социальной морфологии", или иной социальной науки с не установившимся еще названием, — науки, поставившей предметом своего исследования классовое расчленение и классовое строение человеческого общества в прошлом, настоящем и будущем*.

______________________

* См.: Rene Worms. Philosophie des sciences sociales. Vol. III. Conclusions des sciences sociales. 1907, стр. 64 и 65.

______________________

Нельзя не заметить, что в области общественных наук интерес к проблеме классов возрастал по мере развития в этой области социального метода, выступавшего на смену индивидуалистической точки зрения, индивидуалистического метода с индивидуалистическим характером исследования социальных явлений. Если индивидуалистический метод исходил из индивида, его интересов, мотивов его поведения, то социальный метод, наоборот, исходит при исследовании и объяснении социальных явлений из общества и составляющих его социальных групп. Представители индивидуалистического метода пытаются извлечь руководящие принципы для построения социальных законов общественной жизни из индивидуальной психологии человеческой личности, ставя ее исходным пунктом социального исследования, как единицу человеческого общества. Представители же социального метода все свои построения основывают на анализе общественной структуры в ее целом и, главным образом, на анализе общественных групп, их сталкивающихся интересов, их антагонизма, их борьбы.

Современная общественная наука во всех своих подразделениях полна борьбы между сторонниками индивидуалистической и социальной точки зрения. Эта борьба особенно заметна в области экономической науки, где и до сих пор еще преобладает индивидуалистическое течение с австрийско-психологической школой во главе. Но и социальный метод исследования, главнейшей выразительницей которого является школа исторического материализма (марксизм), не только не сдается, но и постепенно завоевывает себе все большее и большее распространение, захватывая в сферу своего влияния одну за другой различные дисциплины социального знания. Жизнь и наука идут в данном случае плечо в плечо. С одной стороны, борьба социальных групп, на которой основывает марксизм свои социально-теоретические построения, все более и более разгорается и обостряется, выходя далеко за пределы национальных территорий, приводя к мировому конфликту крупнейшие из существующих государств и угрожая современному капитализму общей мировой катаклизмой. С другой стороны, представители самых различных течений современной социальной науки все более и более начинают проникаться сознанием важности социальной борьбы классов и необходимости изучения этой социальной проблемы. "Весь мир полон шума классовой борьбы, — говорит один из экономистов, весьма далекий от марксизма по своим социальным воззрениям, проф. Пеш, — теория же последней до сих пор не закончена в своих самых основных положениях и определениях; здесь идут еще споры о понятии социальных классов, о их происхождении, о законах их развития..."*.

______________________

* Н. Pesch. Lehrbuch der Nationalokonomie. 1909. Freiberg in Breisgau. Zweiter Band, стр. 733.

______________________

Внимание и интерес к проблеме общественных классов, как мы заметили, неразрывно связаны с развитием социальной точки зрения в общественных дисциплинах. Указать на необходимость классового анализа при изучении социальных явлений было первым и основным этапом в развитии социального метода. Обычно родоначальниками и основоположниками его считаются Родбертус, Маркс и Энгельс, видевшие в классовом антагонизме и борьбе социальных классов важнейшие элементы при изучении социальных явлений. "Если мы желаем правильно понять феодальное хозяйство, — говорит Маркс в "Нищете философии", — мы должны рассматривать его как способ производства, основанный на антагонизме. Мы должны показать, каким образом внутри этого антагонизма производилось богатство, каким образом развивались производительные силы параллельно антагонизму (Widerstreit) классов, каким образом один из этих классов, олицетворяющий дурную сторону, являвшийся носителем отрицательных черт общественного строя, непрерывно рос вплоть до того момента, пока не созрели материальные условия его освобождения"*.

______________________

* Karl Marx. Das Elend der Philosophie. Antwort auf Prudhons "Philosophic des Elends". Deutsch von E. Bernstein und Kautsky, mit Vorwort und Noten von Fridrich Engels. Stuttgart, 1885. Druck und Verlag von I. Dietz, стр. 117.

______________________

Эти слова Маркса указывают на то, что классовый антагонизм и борьба классов для Маркса являются, прежде всего, методом исследования, при помощи которого только и возможно понять ту или иную систему общественного хозяйства. С точки зрения этого "классового" метода, объектом социального исследования являются не мотивы поведения отдельных лиц, но побуждения широких масс, или, точнее, различных антагонистических социальных групп, составляющих общество. Последними причинами исторических событий являются, по словам Энгельса, не идеи и не побуждения отдельных лиц, но побуждения широких народных масс; эти же последние выступают в лице отдельных групп или классов, возникших на основе хозяйственной организации данного исторического общества*. "Если дело сводится к тому, — говорит Энгельс в другом месте, — чтобы узнать деятельные силы, влияющие сознательно или бессознательно — чаще бессознательно — на стимулы исторически действующих людей и служащие в последнем счете действительными движущими силами в истории, то не так важно знать основные побуждения отдельных лиц, хотя бы и самых выдающихся, как важно знать стимулы, приводящие в движение большие массы, целые народы или целые классы народа и вызывающие не мимолетные, скоропотухающие вспышки, а настойчивые движения, приводящие к великим историческим переворотам"*.

______________________

* См.: Sozialistische Akademiker. 1895, стр. 373.
** Fr. Engeb. Ludwig Feuerbach und der Ausgang der klassischen deutschen Philosophie. Stuttgart, 1910. Verlag von I. Dietz. Funfte Auflage (первое в 1888), стр. 46.

______________________

Такую же общественную точку зрения на экономические явления развивал и Родбертус. Современная экономическая наука, по его мнению, подчинилась преувеличенному индивидуалистическому направлению времени; она разорвала на клочки то, что в силу разделения труда составляет неразрывное целое и социальное единство, то, что может получить существование только при предположении этого целого, и хотела перейти от этих клочков, от индивидуального участия единичных лиц к понятию целого*. Для Родбертуса осветить правильно социальную жизнь может только социальшя точка зрения, только социальный метод. "Все политико-экономические понятия, — говорит он в письме к Вагнеру от 31 мая 1875 года, — пропитаны идеей общения, ибо все они исходят от единства социального организма, а не от атомов его, не от индивидуального организма... Национальные потребности имели бы совершенно иное содержание, если бы эти индивидуумы не были связаны в социальный организм... Даже ценность есть такое же общественное понятие, в котором душа социального характера... Если социальная экономия этого долго не замечала, то единственно потому лишь, что она до понятия общества доходит от понятия индивидуума, лишь шаг за шагом, от частного к общему... Мы до настоящего времени не могли избавиться от индивидуалистических воззрений, и в этом именно и заключается причина нашей сдержанности и робости, нашего отвращения к правильному общественному пониманию социальной жизни человечества. Не подлежит сомнению, что этот индивидуалистический фокус-покус в конце концов превратится в ничто и что только тогда общественная наука сделает самые стремительные успехи"**.

______________________

* См.: Dr. Karl Rodbertus-Jagetzow. Zur Beleuchtung der sozialen Frage. Theil I. Unveranderter Abdruck meines zweiten und dritten sozialen Brifes an von Kirchmann. Zweite Auflage, herausg. von Moritz Wirth. Berlin, 1890, стр. 40-41.
** Ad. Wagner. Einiges von und fiber Rodbertus. Tiibinger Zeitschrift. 1878, Heft I.

______________________

Такого рода социальная точка зрения необходимо вела исследователя к идее общественных классов. Если при исследовании социальной жизни нельзя было исходить от индивида, то нельзя было исходить и от общества как от какого-либо органически целого организма. Приходилось общество разлагать на сплоченные общением и взаимоотношением типические общественные группы (классы), различные по своим интересам.

Требовались, однако, большие усилия в области социально-методологической мысли, чтобы идеи классового расчленения общества, антагонизма и классовой борьбы как важнейшие элементы социального метода могли получить себе развитие и укрепиться в социально-научном познании. Чтобы эти идеи могли приобрести себе методологическое значение, необходимо было, прежде всего, обратить внимание на роль и значение социальных групп в общественном строении и затем признать в этих социально-групповых образованиях (общественных классах) простейшие и основные элементы общества, являющиеся исходными при изучении социальных явлений.

В разработке этого последнего пункта, важного для развития социальной методологии и классового метода, приняли участие социальные исследователи-теоретики самых различных научных школ и направлений в различных странах. Среди них укажем на австрийского социолога Людвига Гумпловича, на американского социолога Смоллаи, особенно на французского философа-методолога Артура Боэра, посвятившего данному предмету основательное исследование, под названием "Les classes sociales" (Paris, 1902).

Важнейшая заслуга Гумпловича в том, что он во всех своих исследованиях восстает против индивидуалистического метода, исходящего в своем анализе социальных фактов из поведения отдельных индивидов; Гумплович считает такой метод ненаучным и не соответствующим характеру социальных явлений. "Было бы невозможно, — говорит он в "Der Rassenkampf", — при современном состоянии человеческого познания вывести закономерность процесса истории из необходимого способа действий и поведения отдельных индивидов; это сведение к отдельным индивидам и их свободной или несвободной воле, этот атомистический способ исследования даже и не необходим для установления основы естественной истории человечества; в данном случае необходимо иметь дело и опираться на такие элементы, которые бы подчинялись "вечным железным" законам"*.

______________________

* Dr. Ludwig Gumplowicz. Der Rassenkampf. Soziologische Untersuchungen. Innsbruck, 1883. Verlag der Wagner'schen Univer. — Buchhandlung, стр. 36, 37.

______________________

Такие элементы, находит Гумплович, в истории человечества имеются, именно элементы, с которыми действительно можно считаться и которые неизменно и неотвратимо следуют "вечным железным законам". В области истории человечества только такие надежные элементы и могут служить научным субстратом и субъектом объективного и точного наблюдения и исследования, и развитие и движение их подлежат таким же постоянным законам, как движение планет или развитие организмов. Эти элементы, по Гумпловичу, суть различные этнические и социальные группы, из которых состоит человеческое общество. Тот, кто хоть немного доверится политической истории дня, должен знать, думает Гумплович, что всякая политическая жизнь и ее учет (Calciil) всегда базируются на поведении социальных групп, (а равным образом также и этнических). А почему? Да потому уже, что поведение отдельных индивидов учету не подлежит, поведение же групп легко учесть, безразлично, будут ли таковыми группами весь народ, или нации, или классы, или сословия; закономерность поведения таких групп учесть нетрудно. "И если мы пожелали бы, — говорит Гумплович, — подойти к исторической науке, к естественной истории человечества, мы должны принять во внимание эти социальные группы, должны наблюдать и исследовать их происхождение и развитие, их различные виды и образование, их движение и эволюцию; лишь при этих условиях мы можем достигнуть успешных результатов"*.

______________________

* Dr. Ludwig Gumplowicz, ibid., стр. 38.

______________________

Мысль о том, что предметом социального исследования являются не индивиды, а "социальные группы", проходит красною нитью через всю социологическую мысль Гумпловича. "Мы считаем, — говорит он, — отдельными реальными элементами в социальном процессе природы не отдельных лиц, а социальные группы; в истории мы будем исследовать, таким образом, не закономерное поведение индивидов, отдельных лиц, но, если так можно выразиться, закономерное движение групп"*. Предметом социального исследования могут быть, по мнению Гумпловича, только социальные образования, социальные группы (Gemeinschaften), — безразлично, будут ли они покоиться на организации господства и подчинения или на общности определенных материальных интересов или даже духовных интересов; эти социальные группы возникают в ходе исторического естественного процесса в различных комбинациях, строятся одна на другой, взаимно перекрещиваются и перепутываются в зависимости от тех или иных компликаций, лежащих в основе их интересов и в отношениях зависимости**.

______________________

* Ibid., стр. 39-40.
** См.: ibid., стр. 172.

______________________

В "социальной группе" Гумплович видит "первичный элемент (Urelement) социальной эволюции и простейший фактор естественного процесса истории"; эти группы создаются, по его представлению, и обуславливаются общими главнейшими жизненными интересами (Machtinteressen); сколько таких главных интересов, столько же и соответственных социальных групп; и так же, как одной личности может принадлежать несколько стремлений, так и личность может принадлежать к нескольким группам, периферии которых поэтому взаимно пересекаются или же включены одна в другую. "Исследование этих отношений различных социальных групп, если оно сделано достаточно беспристрастно и серьезно, должно привести, — говорит Гумплович, — к поразительному выводу, что эти социальные группы, как сложные целые, образуют единицы, участвующие в ходе событий, как род высших индивидуальностей (собирательных), и что гораздо легче понять поведение этих групп и их действия, чем поведение отдельных индивидов... И, если мы последуем за этой мыслью, все человеческие события и действия, составляющие содержание человеческой истории, развернутся перед нами в совершенно новой перспективе. Перед нами раскроется новый кругозор, и вместо неправильной, непонятной путаницы индивидуальных стремлений и действий мы будем иметь перед глазами социальные группы, движения и действия которых управляются удобопонятными, до очевидности ясными, простыми мотивами. Таким образом, мы получаем возможность подвести их поведение под известные высшие законы и найти в нем известную закономерность. Эта закономерность так резко обнаруживается в этих исследованиях, что мы можем с большой вероятностью, даже с уверенностью определить действие каждой социальной группы при любых данных обстоятельствах, следовательно, достигнем цели всякой точной естественной науки: предвидения будущих событий. Но чтобы достигнуть этой цели, — думает Гумплович, — необходимо должна быть принесена жертва; — тяжелая жертва, по крайней мере, в глазах всех историков, историков культуры и философов права. На алтарь своего познания социология приносит в жертву человеческую личность. Этот венец творения, главный фактор исторических событий, как думают историки, управляющий подобно монарху или министру судьбами народов по своей воле, несущий перед судом истории полную ответственность за свои поступки и получающий со стороны историков то одобрение, то порицание, спускается в социологии до ничего не значащего нуля! В полнейшую противоположность представлениям историка, с точки зрения социологического метода исследования, даже самый могущественный государственный деятель есть лишь слепое орудие в невидимых, но сильных руках своей социальной группы, к которой он принадлежит и которая, в свою очередь, следует непреодолимым социальным законам природы... Итак, не личность, творящая социальные условия себе на радость и пользу, по своей свободной воле и хорошо обдуманному плану, — предмет социологии; напротив, предметом социологии является скорее система движение социальных групп, повинующихся столь же вечным, неизменным законам, как солнце и планеты; движение этих социальных групп, их взаимные отношения, обоюдная борьба их и единение, столкновение и разобщение могут быть объяснены и даже заранее определены путем познания этого высшего закона, господствующего над социальной системой мира"*.

______________________

* Dr. Ludwig Gumplowicz. Soziologie u. Politik. Leipzig, 1892, стр. 53, 54, 72-73.

______________________

Гумплович, как мы видим, выступает горячим и решительным сторонником социальной точки зрения при исследовании социальных фактов. Исходным пунктом социального исследования и социального познания является, по его мнению, не личность, а социальная группа. Он думает, что только анализ социальных групп в любом обществе может привести к истинному познанию законов социальной жизни.

Эта роль социальных групп в процессе социального бытия получает себе признание и среди новейших социологов. Социальный процесс, являющейся в своем целом предметом социологии, по словам Смолла, есть "беспрерывное образование групп вокруг определенных интересов и беспрерывное проявление взаимодействия между этими группами"*. В образовании социальных групп Смолл видит первичный, начальный момент социального процесса в собственном смысле, в отличие от процесса биологического, причем в этом процессе, подобно растению, тянущемуся по направлению к солнечным лучам, одни лица и группы тянутся друг к другу, находя общие интересы; другие, наоборот, отталкиваются друг от друга, встречая интересы противоположные; отсюда одни группы и лица стараются жить в ассоциации, в тесном взаимном общении, сохраняя в то же время к другим ассоциациям отношения антагонизма**. Подобно Гумпловичу, и Смолл всю социальную науку сводит к исследованию процессов образования и формирования социальных групп и их соотношений, становясь, таким образом, в защиту социального метода при изучении социальных фактов.

______________________

* Albion W. Small. General Sociology. An exposition of the main development in sociological theory from Spencer to Ratzenhofer. Chicago-London, 1905, стр. 209.
** См.: ibid., стр. 209.

______________________

Но наиболее серьезную попытку обоснования "классового" метода в социальном исследовании, т.е. сведения изучения социальных фактов к анализу социальных классов как простейших основных элементов общественного целого мы находим у Артура Боэра, в его книге "Les classes sociales"*.

______________________

* Arthur Bauer. Professeur de philosophic "Les classes sociales". Analyse de la vie sociale. Paris, 1902.

______________________

Характерно, что Боэр является отнюдь не сторонником исторического материализма; наоборот, по характеру и складу своего социального мировоззрения он близок к психологической школе. Это показывает, что сами "психологисты" в лице наиболее беспристрастных своих представителей ищут выхода из тесных рамок своего индивидуалистического метода, в основе которого лежит личность с ее поведением, а не социальные группы.

Книга Боэра — исключительно методологическое исследование. Основная мысль ее в том, что развитие отдельных индивидов и государств слишком сложно, чтобы быть доступным научному предсказанию, т.е. установлению точных законов их развития, но что таковое возможно относительно социальных классов; общественная наука возможна лишь постольку, поскольку она опирается на социальные факты, открытые для наблюдения; последние же приводят к раскрытию истины только тогда, если они являются результатом деятельности общественных классов, вытекающей из присущей каждому классу "природы" и из отношений каждого класса к другим классам и к внешнему миру. Только изучая такие социальные факты, мы приобретаем общие понятия, ибо в них особенности индивидов нейтрализуются и исчезают. И если удается точно формулировать такие общие понятия, мы можем раскрыть социальные законы, т.е. остающиеся постоянными отношения, лежащие в основе действий и соотношений социальных классов. Только оставаясь на пути исследования классов, социальный исследователь может уйти от бесплодной метафизики и наивной эмпирики.

Прежде чем искать более всего приложимых к социальной науке методов напрашивается, говорит Боэр, вопрос, поддаются ли социальные факты научному изучению. Боэр не сомневается в положительном решении этого вопроса, но находит, что социальная жизнь, сама по себе непосредственно воспринимаемая, дает для нашего познания весьма грубую материю, крайне грубый, сырой материал, который должен подвергнуться предварительной переработке и после этого уже делается доступным познаванию*. В данном случае Боэр придает большое значение тому важному обстоятельству, что социальные факты обладают тенденцией к постоянным, неизменным соотношениям, что они доступны сведению их в определенные ряды, к определенному порядку. Правда, нет никакой возможности при современных данных нашего познания свести к закономерности поведение отдельных индивидов со всеми их особенностями и своеобразием. Но это, по мнению Боэра, и не нужно для социальной науки: если ни человечество вообще, ни отдельные индивиды не поддаются научным требованиям, необходимым для установления из социальных фактов социальных законов, то все же имеется такой объект для социальной науки, который открыт для научного изучения; этот объект — социальные классы**.

______________________

* См.: Arthur Bauer, ibid., стр. 48.
** См.: ibid., стр. 56.

______________________

Знать — замечать сходства. Группируя индивидов по сходным чертам и получая, таким образом, социальные группы, или социальные классы, мы этим самым приходим, говорит Боэр, к представлению о типе, который является общим представлением и, так сказать, схемой для данной социальной группы. Установлением же такого рода типов мы получаем те необходимые условия, которые требуются для научного исследования: это, прежде всего, тип общий; он очищен от всех частичных особенностей, которыми отличаются между собой отдельные индивиды; он содержит в себе лишь общие черты; а благодаря всему этому такой тип, упрощенный и очищенный от всех ненужных особенностей, получает привилегию научных понятий, открытых для научного исследования. "Только социальные группы дают прочную основу для обобщений". Поэтому, думает Боэр, социальный исследователь должен считаться со всеми значительными группами, входящими в состав общества.

Могут сделать упрек, что при таком методе исследования будут изучаться не социальные факты, а социальные классы. Но, отвечает на этот возможный упрек Боэр, последнее могло бы быть лишь тогда, если бы классы рассматривались как нечто инертное, лишенное деятельности и жизни; но мы видим обратное: самый факт и процесс образования и формирования социальных классов указывают на их особенную активность и на то, что они являются непрерывным источником социальных явлений; больше того, самые эти социальные явления точно определены способом деятельности, свойственным каждому социальному классу, который остается постоянным при неизменяющихся условиях самой деятельности класса; изучая социальные классы, мы, таким образом, изучаем и социальные факты, явившиеся результатом деятельности самих классов. На примере богатства или собственности Боэр проясняет свою мысль: богатства, собственность, его виды, его изменения — вот те экономические явления, которые играли в обществах во все времена весьма важную роль; но вместо того, чтобы изучать богатство (собственность) само по себе, можно изучать обладателей этого богатства, их различные классы, изменения, которым подвергается каждый тип собственника богатства в зависимости от воздействия и влияния на него каждого другого типа или класса; в результате и в том и в другом случае вопрос изучения по существу остается одним и тем же; в последнем случае, однако, где изучение ведется с точки зрения социальных классов, является то громадное преимущество, что наблюдатель-исследователь схватывает явления в их причинности и находится поэтому в самых выгодных условиях для установления научных отношений. "Изучение классов, — заключает Боэр, — представляет для научных изысканий очень обширное поле и в то же время и очень надежное"*.

______________________

* Arthur Bauer, ibid, стр. 67, 68.

______________________

Для каждой науки говорит Боэр, метод исследования сводится к тому, чтобы открыть наиболее всего приложимые средства для образования общих понятий и установления законов. Для достижения этого необходимы, по мнению Боэра, следующие условия: 1) разложить общество на его различные классы, 2) изучить характерные тенденции каждого класса и 3) изучить изменения, происходящие между классами. Когда изучены эти взаимодействия и взаимные влияния классов, можно придти к установлению определенных постоянных соотношений между классами, которые являются действительными социальными законами. Когда изучены, говорит Боэр, простейшие элементы общества — социальные классы, нетрудно уже изучить и более сложные группы, т.е. сами общества.

Можно не соглашаться с разработкой поставленной Боэром проблемы, можно не разделять его учения о социальных кассах как таковых и его анализа этих классов (об этом будет речь ниже), но сама постановка проблемы, сделанная Боэром, заслуживает внимания. К признанию важности изучения общественных классов Боэр приходит как методолог-философ. Он делает шаг вперед после Гумпловича. Если Гумплович только указывает на значение изучения социальных групп и их образования, то Боэр пытается дать теоретическое обоснование проблемы социальных классов как метода социального исследования. Если у Маркса и Энгельса проблема классов была на первом плане социологической проблемой, а потом уже методологической, сводясь к идеи борьбы классов, заполняющей всю историю человеческих обществ, то у Боэра эта проблема классов является, прежде всего и главным образом, методологической проблемой. В последнем весь интерес и значения исследования Боэра.

То ценное, что дал в данном отношении Боэр, может быть сведено к следующим положениям:

1) вне изучения социальных классов не может быть мыслимо никакого сколько-нибудь научно обоснованного исследования социальной жизни во всех его проявлениях;

2) общество как таковое не может быть научно изучено, прежде чем не изучены общественные классы в их соотношениях и взаимодействии;

3) научному наблюдению и исследованию могут подлежать лишь такие социальные факты, которые являются в результате действия и взаимодействия социальных классов;

4) единственно научным методом социального исследования может быть только метод, исходным пунктом и основой которого является изучение социальных классов как простейших элементов, составляющих общество.

Мы видим, таким образом, какое значение может иметь изучение общественных классов для социальной науки. Мы видим, как тесно и неразрывно связан социальный метод исследования или социальная точка зрения в противоположность индивидуалистической с проблемой общественных классов, с изучением социальных явлений, с точки зрения жизни, действий и взаимодействий классов.

И Гумплович, и Смолл, и Боэр видят высокое методологическое значение проблемы социальных классов собственно лишь в применении ее к социологии. Но то, что имеет силу по отношению к социологии и социальным фактам в их общем соотношении, имеет ту же силу и одно и то же методологическое значение и по отношению к отдельным социологическим дисциплинам, изучающим отдельные проявления социальных фактов в области экономической, правовой, государственной и проч. Если методологически невозможно понять общественную жизнь в ее целом без изучения социальных классов, то необходимо заключить, что методологически невозможно понять и общественно-хозяйственную жизнь вне анализа общественных классов. Такой же вывод одинаково приложим и к области права, государства, этики и т.д.

Для политической экономии проблема общественных классов и ее изучение имеет, однако, особенное значение как в области теории, так и в области политики. Важнейший и основной отдел экономической науки, отдел о производственном процессе и производственных отношениях общественного хозяйства может быть понят в надлежащем значении и выяснен в истинном свете только на основе социального метода, т.е. с точки зрения общества как общественного целого и основных элементов его — общественных классов. Основные категории производства: категорий ценности, прибавочной ценности, капитала — могут быть выяснены только тогда, когда ясны взаимоотношения между теми основными общественными группами или классами, которые так или иначе участвуют в общественном производстве. Если для исследователя не ясны категории хозяина и работника и их взаимоотношений, ему никогда не понять сущности ни прибавочной ценности, ни капитала. Процессы накопления капитала и образования его точно так же не могут быть выяснены, прежде чем не изучен процесс образования общественных классов и их взаимоотношений. Частнохозяйственная же точка зрения при изучении производственных отношений может привести к совершенно превратному представлению о характере процесса общественного производства, может привести к категориям, не имеющим никакого отношения к процессу общественного хозяйства.

Еще очевиднее значение проблемы общественных классов в области явлений распределения и вообще в учении об общественном доходе и его различных видах. Самое понятие распределения в общественно-хозяйственном смысле предполагает распределения между общественными классами; чтобы понять и выяснить процесс распределения и его сущность, необходимо поэтому иметь ясное представление об общественных классах, между которыми распределяется общественный продукт или доход. Правда, индивидуалистическая школа в политической экономии пытается понять явления распределения в смысле распределения между отдельными индивидами общественного хозяйства, в смысле распределения per capita7*, или на единицу площади, или на единицу капитала; но представителям этой школы не удается ни на волос подвинуть вперед изучение распределительных процессов хозяйственной жизни, с точки зрения своего индивидуалистического метода, неприложимого к социально-экономическим явлениям и потому ненаучного*. Бесконечное разнообразие, неустойчивость и пестрота взаимно перепутывающихся хозяйственных настроений и индивидуальных интересов, наблюдаемых в мире хозяйственных явлений среди отдельных хозяйственных субъектов, в силу уже самых элементарных требований научной методологии, должно вести экономического исследователя к необходимости отвлечения от этой бесконечной пестроты и неустойчивости и к перенесению поля исследования от наблюдения над индивидами к изучению движения социальных групп или классов; только в этом случае может исчезнуть все случайное индивидуальное, нетипическое.

______________________

* См. посвященную выяснению этого вопроса нашу книгу "Заработная плата как проблема распределения". СПб., 1911 г.

______________________

Важное значение изучения общественных классов еще более ярко всплывает далее, в области социальной и экономической политики, где приходится оценивать и вырабатывать те или иные экономические и социальные мероприятия, чтобы способствовать тому или иному направлению в различных областях хозяйственной жизни и быта. Индивидуалистическая точка зрения здесь уже совершенно непригодна, так как, оставаясь на почве частно-индивидуальных интересов, невозможно оценивать и направлять хозяйственную жизнь по течению, наиболее рациональному и целесообразному, наиболее соответствующему интересам общественного целого. Последние же никогда не будут точно понятны и уяснены, если не сделан предварительный анализ того, в каком отношении находятся предпринимаемые меры и устанавливаемая оценка к заинтересованным классам. Этого, однако, мало: необходимо еще ясное представление о жизненных тенденциях развития каждого из общественных классов, о их поднимающемся или падающем значении и роли в общественном хозяйстве, о их положительной или отрицательной работе в общественном прогрессе.

Чтобы, например, в области аграрной политики обладать надлежащим народно-хозяйственным критерием, еще недостаточно знать о том, каково экономическое значение мелкого землевладения в общем народно-хозяйственном развитии; для этого необходимо еще ясное представление о том, какое место занимают мелкоземлевладельческие общественные группы (крестьянство) в социальной борьбе, происходящей между основными социальными классами современного общества: буржуазией и пролетариатом. Лишь при таких условиях аграрный политик в состоянии дать истинную оценку тем или иным сельскохозяйственным мероприятиям в области крестьянской жизни.

В мире же социальной политики изучение общественных классов необходимо особенно в нашу эпоху быстро нарастающих обострений и столкновений между классами. "Мы живем, — говорит шведский профессор Фальбек, — под режимом классовой борьбы больше, чем в какую-либо предшествующую эпоху. Чтобы счастливо миновать этот кризис, мне кажется, знакомство с классами как таковыми, их составными элементами в их взаимодействиях и соотношениях абсолютно необходимо"*.

______________________

* Fahlbeck Pon tus. Les classes sociales. Bulletin de l'lnstitut international de Statistique t. XVIII. I-re livraison. Paris, 1909, стр. 190.

______________________

Мир социальных отношений сложен чрезвычайно. Эта пестрота отношений увеличивается еще более тем обстоятельством, что человеческое общество разбито на множество отдельных территориально разграниченных государственных ячеек, своеобразных и различных во многих отношениях; народно-хозяйственная область отношений благодаря этому осложняется еще новыми отношениями международных сношений и борьбы за мировой рынок. И в данном случае так же, как и в предыдущих, в руках социального исследователя должен находится надежный критерий, который направлял бы исследование и служил бы прочной основой для анализа. Такой основой и являются социальные классы с их антагонистическими интересами и различными соотношениями.

Таким образом, проблема общественной классов имеет важное методологическое значение в области социального знания, являясь той основной, на которой социальные отношения получают себе научное освещение.

2. ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ЗАРОЖДЕНИЯ ИДЕИ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ

Прежде чем учение об общественных классах могло получить себе сколько-нибудь заметное развитие и вырасти в ту или иную теорию, необходимо было, чтобы в общественном сознании предварительно выросла, хотя бы сначала и в неопределенной форме, сама идея об общественных классах, идея о том, что общество не однородно по своему составу, но что оно раскалывается на то или иное число разнородных составных частей или социальных групп, стоящих в известном между собою соотношении. Для возникновения такой идеи социального, расчленения, т.е. идеи социальных групп или общественных классов, само собой разумеется, необходимы были известные исторические предпосылки.

Когда, как и где зародилась идея общественных классов и каковы исторические предпосылки ее возникновения?

Как известно, всякие группировки предметов, явлений или отношений происходят на основе той общей формулы, что сходство соединяет, а различие расчленяет. Возникновение классового расчленения предполагает поэтому появление в обществе каких-то таких социальных различий между общественными слоями, которые резко отделяют эти слои одни от других, причем каждый такой обособленный и расчлененный социальный слой, в свою очередь, внутри себя спаивается уже на основе сходства, объединяющего всех членов данного слоя в обособленное целое. И чем быстрее идет процесс внутри группового соединения и уплотнения, тем яснее налицо выступает факт общего социального расчленения и обострения различий между социальными группами. И наоборот: чем быстрее и острее идет процесс расчленения между слоями, тем сильнее сплачивается каждый слой внутри себя. Мы имеем дело здесь, таким образом, с социальными процессами различного характера: с одной стороны, с процессом дифференциации или распадением всего общества на различные составляющие его части; с другой стороны, с процессом интеграции, с соединением и уплотнением, происходящим внутри каждой из распавшихся частей общества. Мало того, по мере роста социальной дифференциации происходит нарастание связи и взаимной обусловленности и между дифференцированными частями общества в смысле роста той "органической солидарности", в отличие от "механической", о которой говорит в "De la division du travail social" Дюркгейм. "Социальный прогресс, — говорит Дюркгейм, — не состоит в непрерывном разложении; наоборот, чем дальше, тем сильнее у обществ глубокое сознание себя самих и своего единства"*. Рост такого единства и такого рода интеграции еще не означает, однако, что в обществе сглаживаются различия между различными слоями. Растущее единство приходится понимать лишь как растущую связанность и взаимность, но не как рост социальной солидарности. Нас здесь интересует, однако, не самый процесс дифференциации общества, а лишь момент ее возникновения.

______________________

* Em. Durkheim. De la division du travail social. Paris, 1893, стр. 187,188.

______________________

Начало процесса социальной дифференциации относится к глубокому историческому прошлому. Если историки человеческой культуры и отмечают на заре человечества существования первобытных "обществ" с коммунистическим, социально недифференцированным строем жизни и хозяйства, то существование таких "обществ" относится собственно к доисторическому периоду общественной жизни. Вся же действительная история человеческого общества может рассматриваться как процесс беспрерывного социального дифференцирования, образования социальных групп, их взаимного обособления и внутреннего уплотнения и объединения. Самый переход от простого общения между человеческими индивидами, или состояния стадности, к обществу, к социальности, должен был характеризоваться и обусловливаться именно процессом образования социальных различий и появлением социального неравенства. Нередко это обстоятельство и служит соблазном для социологов понимать социальные (общественные) отношения просто как отношения неравенства.

Во всяком случае, можно сказать, что с момента возникновения общества и общественных отношений уже начинается и процесс общественной дифференциации. В истории человечества этот процесс совпадает обыкновенно с разложением первобытной общины, вызываемым развитием производственной техники в первобытном хозяйстве. К этому моменту первобытная община достигает такой степени производительности труда, при которой образуется "избыточный продукт", т.е. производство дает больше продукта, чем нужно для простого восстановления вложенного в производство и прошлого живого труда*.

______________________

* Ср.: F. Stuart Chapin. An Introduction to the study of social evolution. The prehistoric period. New-York, 1913, гл. IV, стр. 294 и дальше.

______________________

Образование избыточного продукта является поворотным пунктом в жизни первобытной общины. С этого момента является возможность для части общины не вкладывать своих сил в трудовой процесс для создания материальных ценностей, необходимых общине. С этого момента часть общины, освобождаясь от трудового участия в общинном производстве, может сохранить за собой лишь общее руководство социально-трудовым процессом и, обладая, таким образом, досугом, заняться делами управления общиной, организацией обороны и нападения, наукой, искусством и проч.; технически все это приводит к разделению труда и образованию профессий, социально — к образованию классов.

Итак, можно сказать, что образование избыточного продукта, появившегося благодаря изменению производственной техники в первобытном хозяйстве, явилось важнейшей исторической предпосылкой образования социальных классов.

Возникает вопрос, свойственно ли классовое расслоение и обществу докапиталистическому или же социальные классы — категория только капиталистического строя. И далее. Если социальные классы находят себе место уже в докапиталистическом хозяйственном строе, то рождается ли идея общественных классов уже в этом последнем или же идея классов возникает в общественном сознании лишь при капиталистическом производстве?

Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо остановится несколько на характере классового расчленения. Обычно смешивают или профессию и сословие, или сословие и класс, или то и другое, и третье. Шеффле, Визе, Овербергу, Баумгартнеру, проф. Филипповичу и многим другим сословное расчленение представляется ничем иным, как расчленением, возникшим на основе различия профессий*. Между тем сущность явлений профессионального расчленения общества и сословного отнюдь не тождественны. Тот и другой ряд явлений лежат в совершенно различных плоскостях. Расчленение по профессиям — это расчленение чисто технического характера; профессиональное расслоение имеет дело с образованием различных в обществе групп, которые разделяет не различие взаимных отношений их друг к другу, а различие отношений их к объекту деятельности (сельское хозяйство, индустрия, транспорт и проч.).

______________________

* Dr. A. Schaffle. Bau und Leben des socialen Korpers. Erster Band. Tubingen, 1875, стр. 288-289 — Ср. его же: Dritter Band: Spezielle Sozialwissenschaft, erste Halfte. Tubingen, 1878, стр. 90. ("Сословный строй мы понимаем как расслоение по различию профессий, классовый — как расслоение по владению".) — Dr. Leopold von Wiese. Einfuhfung in die Sozialpolitik. Leipzig, 1910, стр. 36-39. — Baumgartner. Staatslexicon, 3 и 4 издание, т. V, 1912, статья "Stande". ("Под "Stand" мы понимаем группу лиц внутри какого-либо народа, которая связана общей профессией") — Van Overbergh. La classe sociale. Bruxelles, 1905, стр. 190. Dr. Eugen von Philippovich. Grundriss der Politischen Oekonomie. Erster Band. 8 Aufl., Tubingen, 1909, стр. 95-96.

______________________

Такого рода техническое расслоение может доходить до огромного количества видов, подвидов, различных мелких подразделений; но среди бесконечного числа этих подразделений не образуется еще лестницы неравенства. Отсюда: профессия — категория техническая; это — категория естественно-технического порядка. Она присуща человеческому общению и доисторического периода и всех последующих стадий. Это — категория неисторическая, не социального порядка. Расслоение по профессиям как чисто техническое расслоение входит одинаково во все виды и типы социальной организации. С сословным расслоением оно отнюдь не должно быть смешиваемо.

Сложнее разграничить сословное от классового расслоения. Но как в первом, так и в последнем, во всяком случае, речь идет уже о различиях во взаимных отношениях, о различиях социального характера. То и другое расслоение, однако, существенно различны, имея различные базы, на которых они покоятся. Сословное расслоение — это область явлений и отношений правно-политического порядка; это расслоение на основе правно-политических разграничений, правно-политических различий; последние образуют лестницу социального неравенства в области правно-политических отношений с различными ступеньками, начиная с самой верхней, содержащей всю полноту прав и всяческих привилегий, и кончая самой нижней, где отсутствуют права и где нередко одни только обязанности. Социально неравные группы сословного расслоения выявляются таковыми и возникают не на почве отношений социально-трудового процесса, не на почве отношений хозяйства, а на почве, главным образом, отношений права и государства. Сословие — правно-политическая, юридическая категория и как таковая историческая категория, она может иметь различные формы проявления в зависимости от исторических условий, в которых развиваются отношения права и государства.

В отличие от сословного, классовое расслоение возникает на основе экономических отношений; область классового расслоения — область общественно-хозяйственных отношений; это расслоение на основе различий социально-хозяйственного свойства. Класс в данном случае — уже не техническая и не юридическая категория, а экономическая и, следовательно, также историческая категория. Здесь мы также имеем лестницу социального неравенства отношений, которая в общем, в абстракции, сводится к двум основным различным общественным группам-ступеням: одной — вкладывающих в общественное производство свою рабочую силу и труд, другой — не работающих, но лишь распоряжающихся рабочей силой и продуктом производства. В конкретной действительности между этими двумя ступенями расположено множество самых разнообразных социальных групп-ступеней, тяготеющих к двум основным. В распределительном процессе их выявляется столько, сколько имеется вообще различных видов общественного дохода. В потребительно-меновом процессе этих социально различных групп еще больше.

Все три перечисленных вида общественной дифференциации исторически далеко не совпадают, не развиваются одновременно. Лишь техническое расслоение по профессиям проходит через все стадии социальной эволюции; оно всегда будет иметь место, где совершается процесс воздействия человека на природу на почве разделения труда. Наоборот, сословное расслоение обнимает собою период только простого товарного производства, т.е. — в общих чертах — строй античного и феодального хозяйств. Сословный строй этого периода покоится всецело на общественно разрозненном, мало общественно связанном строе отношений простого товарного хозяйства, где производство организуется больше ради потребления, а не ради производства; где связь между хозяйственными ячейками крайне незначительна; где производители разъединены стенками частных хозяйств; где обмен ограничен узким кругом и тесными рамками; и где вея почти сфера хозяйственных отношений носит характер частнохозяйственных отношений, а не социально-производственных. При таких условиях общественно-хозяйственной жизни докапиталистического общества вся социальная связь, которой скрепляется целостность и сила любого народа, любого общества, переходит в область сословной организации и сословных взаимоотношений. Но по мере роста народно-хозяйственной связи развития общественных отношений сословный строй теряет значение, и когда сословная организация стала на дороге развивающегося капитализма, она была сметена последним и разрушена, и, таким образом, сословное расслоение в новом общественном строе отпало.

Период капиталистического производства (товарного производства в расширенных размерах) уже не знает ни сословий, ни сословной организации. "Сословный дух" в нем остается лишь в виде последних остатков старого общества и то лишь в наиболее отсталых странах. В капиталистическом обществе сословия отмирают, правно-политические ограничения отпадают. В современном бессословном обществе государство достигает правно-политической свободы, хотя и не достигает вполне политического равенства; здесь все уравнены в гражданских правах и личных обязанностях; неравенство здесь есть уже неравенство лиц, а не сословий*. На место сословного расслоения в капиталистическом обществе выступает уже в чистом своем виде классовое расслоение, классовый строй. "Всюду, где цивилизация достигла более или менее высокой ступени развития, мы можем заметить, — говорит Фальбек, — две различные фазы в истории развития классов. В первом периоде социальные различия накапливаются и, так сказать, выкристаллизовываются без посредствующих переходных стадий и с очень ясными легальными различиями. Во втором периоде стены различий падают и легальные различия исчезают... Первый период рождает касты и сословия, санкционируемые религией и правом; второй — классы в собственном смысле, свободно конституируемые"**.

______________________

* См.: В. Ключевский. История сословий в России. М., 1913, стр. 14 и 15.
** Pontus Fahlbeck. Les classes sociales. Bulletin de l'lnstitut intemationale de statistique, t. XVIII, 1-re livraison, Paris, 1909, стр. 192.

______________________

Итак, классовый строй становится на смену сословного. Но это еще не значит, что классовое расслоение общества рождается лишь с капиталистическим строем хозяйств. Класс как экономическая категория существует уже с того момента, как только возникает социально-трудовой процесс с обособленными в нем экономическими различными общественными группами, т.е. с момента образования избыточного продукта и обособления между группой непосредственных производителей и группой командующих руководителей, т.е. обособления между хозяином и работником. И таким образом общественные классы и классовое расслоение присущи одинаково, как докапиталистическому обществу с простым товарным производством, так и новому обществу, с капиталистическим хозяйственным строем. Разница лишь в том, что в простом товарном хозяйстве с его слабо выраженными и малоразвитыми общественно-хозяйственными отношениями классовые категории хозяина и работника как социальные категории не получали ясного социального проявления; эти категории здесь проявлялись в таких формах, социально-производственная сущность которых затемнялась различного рода нехозяйственными наслоениями, главным образом, правно-политического характера. В античном хозяйстве, например, отношения хозяина и работника выступали в форме отношений господина и раба так же, как в феодальном хозяйстве — в форме отношений феодала и крепостного. Но социально эти категории почти ничем не были связаны. Отношения между господами и рабами так же, как и между феодалами и крепостными, не выходили за пределы частно-хозяйственных отношений. Социально связанных отношений между ними в сущности не было, так как общественная связь между отдельными хозяйствами того времени была вообще довольно слаба. Но все же сословный строй античного мира, который зиждился именно всецело на неразвитости социально-производственных отношений античного общества, не мог не отражать на себе классовых различий двух общественных отношений: хозяина и работника, господина и раба, работающих производителей и неработающих распорядителей.

Последнего рода отношения нашли свое выражение в борьбе между сословиями. Сословие обездоленных (плебс, мелкое крестьянство) обычно воплощало в себе настроения и отношения неимущего класса производителей; оно вело "освободительную" борьбу как бы за всех угнетенных; в то время как отношения господствующего класса имущих целиком воплощались в высшем сословии крупных земельных собственников (знати, патрициев). Это еще не говорит, однако, и за то, что класс как социально-хозяйственная категория в античном обществе сливался с сословием, т.е. что каждое борющееся сословие являлось по своим хозяйственным отношениям в сущности вполне определенным социальным классом, лишь облеченным в костюм правно-политической категории сословия. Отнюдь нет. Сословная борьба древнего мира показывает нам, что класс производителей (рабы) оставался, например, почти вне общественной жизни, что борьба сословная происходила только между "непроизводительными" группами античного общества. "В древнем Риме, — говорит Маркс, — классовая борьба происходила исключительно внутри привилегированного меньшинства, между свободными богачами и свободными бедняками, тогда как вся производительная масса населения, рабы, представляла собою лишь пассивный пьедестал для борющихся сторон"*. Сословная борьба, повторяем, в своих конфликтах отражала борьбу классов, вскрывая социальные антагонизмы общественного хозяйства, основанного на отчуждении общественного продукта от его производителей. Как ни слабо, но в борьбе сословий все же выступало социальное неравенство производительных отношений, выражавших в неравенстве распределения и неравенстве потребления, а также и в факте постоянного вытеснения одной частью населения, частью имущих крупных собственников, другой части малоимущего населения, постепенно падавшего в ряды пролетариев, — свободных, но с полуголодным существованием и одной ногой стоявших на пороге к потере свободы и к полной зависимости. Можно сказать поэтому, что в борьбе сословий античного общества звучит уже социальная борьба классов, хотя эта борьба и принимает своеобразную форму сословной борьбы, единственно возможную по тому времени форму, которая, хотя бы и косвенно, могла отразить на себе социально-хозяйственные отношения.

______________________

* К. Marx. Der Achtzehnte Brumaire des Louis Bonaparte. Dritte Aufl. Hamburg, 1885. (Первое в 1869). Vorwort, стр. VI.

______________________

То же самое приложимо и к сословной борьбе средневековья. И в ней отраженно просвечивалась социальная борьба классов. И здесь борьба шла под флагом "освободительного движения" от ига и господства сильных. И здесь, как и в античной борьбе, во главе "освободительного" движения стояли наиболее бесправные сословия (горожане и крестьяне). Третье сословия выступало, как известно, в борьбе с феодалами под знаменем борьбы за свободу, равенство и братство, принимая на себя защиту слабого против сильного, бесправного и обездоленного против привилегированной и имущей части населения. И здесь, следовательно, отражалась борьба классов, неравенство социальных отношений. "Выросшее на развалинах феодализма, — говорят авторы, "Коммунистического манифеста", — современное буржуазное общество не уничтожило различия классов. Оно только поставило новые классы на место старых, выработало новые способы угнетения и новые виды борьбы".

Итак, отвечая на поставленный выше вопрос, мы приходим к тому, что социальные классы, являясь экономической категорией, вырастающей на основе социально-производительных различий, находят себе место как в докапиталистическом (античном и феодальном), так и в капиталистическом обществах. Само собой разумеется, что и те характерные черты социальной дифференциации, которые вырастают на основе социально-производственных различий, именно — социальный антагонизм и социальная борьба между классами, свойственны одинаково как докапиталистическому обществу, так и капиталистическому. Но, как мы видели, в период простого товарного производства классовая борьба выступает в форме борьбы сословий; в капиталистическом же обществе, где сословия исчезают, она выступает уже в своем чистом виде, не затемненном правно-политическими отношениями. Основные отношения в производственно-трудовом процессе — руководство и трудовое исполнение, господство и подчинение, поступление общественного продукта в руки нетрудовой части общества, присвоение избыточного продукта непроизводителями, богатство немногих и полуголодное существование трудящихся масс — имеют место, хотя бы и в различных формах, на протяжении всей человеческой истории. В историческом процессе развития менялись способы производства, менялись формы социальной борьбы, менялась социальная организация, но общий характер отношений между двумя основными слоями общества оставался неизменным от первичной ступени социальной дифференциации и до новейшей крупнокапиталистической; менялись формы, сущность отношений сохранялась, так как сохранялись сущность и характер производственных отношений, построенных на антагонизме. "Повсюду, — читаем мы в "Капитале", — где средства производства находятся в монопольном владении одной части общества, работник — свободный или не свободный — должен прибавлять добавочное рабочее время к тому рабочему времени, которое необходимо для поддержания его жизни, чтобы произвести средства существования для владельцев средств производства, будет ли таким владельцем афинский καγαθoς этрусский теократ, civis romanus, нормандский барон, американский рабовладелец, валахский боярин, современный лендлорд или капиталист"*.

______________________

* К. Marx. Das Kapital. Kritik der politischen Oekonomie. Erster Band. 5-te Aufl. Hamburg, 1903. Buch 1, стр. 196.

______________________

Эта историческая беспрерывность и лишь внешний трансформизм указанных социальных отношений покоится не в чем ином, как лишь в общем характере развития производительных сил, остающемся до известной степени одинаковым для различных исторических стадий социальной эволюции. Недостаточная развитость производства, производственной техники, надо полагать, обусловливало и обусловливает и до сих пор факт социального неравенства, наличность в обществе отношений господства и подчинения. Пока будет иметь место эта недостаточная развитость, сохранятся неизменными и отношения между социальными группами и существование их обособленности.

Если классы и классовое расслоение присущи одинаково и докапиталистическому обществу и капиталистическому, то не возникает ли идея общественных классов уже в античной общественной мысли, так как в античном обществе имелись уже и социальное неравенство, и антагонизм, и классовая борьба?

Действительно, мы находим, что античная общественная мысль в лице своих отдельных выдающихся представителей: философов, общественных деятелей того времени, народных вождей и борцов за угнетенные массы обездоленного населения — уже отдавала себе некоторый отчет в социальном расчленении античного общества, устанавливая в нем и наличность социального антагонизма и социальную борьбу между антагонистическими элементами общества. Даже в еще более ранние эпохи, еще на заре человеческой культуры, вопросы социального неравенства тревожат человеческую мысль. Уже в легендах и мифах древних народов, среди религиозной мистики того времени, отразились искания человеческой мысли, мучившейся над разрешением великой тайны социального неравенства*. "Хотя деление на классы, — говорит уже цитированный нами проф. Фальбек, — принадлежит к наименее исследованным еще областям в жизни народов, оно, однако, всегда было предметом человеческого размышления. Красноречивым свидетельством подобного рода исканий являются мифические объяснения происхождения различных классов и смысла их существования"**.

______________________

* В своем небольшом исследовании "The primary causes of social inequality" (Helsingfors, 1909) Ландман передает одну из таких легенд, существующую у народов Тенерифа, следующего содержания: "В начале мира Бог создал нескольких мужчин и нескольких женщин и дал им столько стад, сколько было нужно для их существования. Но по истечении некоторого времени были созданы еще несколько мужчин и женщин, которым, однако, Бог ничего уже не дал. Когда последние стали просить о своей доле, Бог им сказал: "Служите другим и они дадут вам все, в чем вы нуждаетесь"". Отсюда, прибавляет это предание, и произошли господа и рабы, или знатные и простой народ (стр. 77, Gunnar Landmann). Известны также придания об образовании индийских каст.
** P. Fahlbeck. Les classes sociales. Bulletin de l'lnstitut international de Statistique, t. XVIII, 1-re livr., Paris, 1909, стр. 190.

______________________

В античном сознании идея социального неравенства находит себе уже несколько более определенное выражение. Уже Платон говорит о современном ему государстве, что "такое государство необходимо представляет из себя как бы два государства: одно составляют бедные, другое — богатые, и все они живут вместе, строя друг другу всяческие козни"*. Известный Менений Агриппа точно так же находил, что "не только у нас и не в первый раз беднота восстает против богачей, низшие против высших, но, можно сказать, во всех государствах, как в мелких, так и в больших, существует враждебная противоположность между большинством и меньшинством"**. Такую же идею борьбы между богачами и неимущими мы находим и у римского историка Саллюстия, который по поводу антипатий низших масс народа к революционным замыслам Каталины замечает, что "это направление вообще свойственно самой природе всего этого класса (т.е. низшим слоям народных масс). Ведь всюду неимущий относится к собственнику с завистью и недоброжелательством; он увлекается зачинщиками смут, ненавидит существующее и стремится к новым порядкам. Будучи проникнут недовольством своим положением, он жаждет всеобщего переворота; мятеж и возмущение питает его; ему нечего опасаться потерь при этом перевороте, так как ведь бедноте нечего терять"***.

______________________

* Платон. Поλιτεία, 8-ая книга. См.: Пёльман. История античного коммунизма и социализма, ч.1-ая, стр. 83, СПб., 1910. (Общая история европейской культуры, т. II-ой).
** См.: Пёльман, ibid., ч. II, стр. 560.
*** Sallustius. Catilina, гл. 37; в русск[ом] перев[оде] Врублевского (СПб., 1891); см.: Pohlmann, ibid., стр. 556.

______________________

Но все приведенные проявления античной общественной мысли оставались лишь не больше, как отдельными проблесками идеи классов, которая в докапиталистическом обществе не могла вылиться в определенную форму, укрепиться в общественном сознании и получить дальнейшее движение и развитие. Для последнего еще недостаточно созрели в докапиталистическом хозяйстве общественные отношения. Хотя и в античном обществе существовал "социальный вопрос", хотя и было здесь сознание о "двух государствах в государстве", хотя и были социальные конфликты между имущими и неимущими, но, тем не менее, во всем этом еще недостаточно было данных для того, чтобы идея классов могла найти себе прочное место в общественном сознании. Хотя борьба сословий античного общества косвенно и была отражением антагонизма производственных отношений, но непосредственно в ней не слышно было жизненных интересов действительных производителей, действительных представителей трудового элемента общества, которые бы противостояли своим антагонистам, собственникам средств производства; эти производительно-трудовые элементы римского общества — рабы — оставались здесь вне сферы социальных отношений и социальной борьбы. Идея общественных классов могла выявиться лишь тогда, когда производители-работники как класс выступили на социальную арену. Последнее могло произойти после того только, когда производители могли быть объединены самим характером производственной техники новой эпохи; когда пала замкнутость частных хозяйств; когда производственные отношения в своих общественных проявлениях потеряли закрывавшую их правно-политическую оболочку; когда сословная группировка отпала и классовое строение общества пришло на смену сословного строя в своем чистом виде, уже ничем не затемненном. Все это могло произойти только с падением феодального общества, когда на развалинах старого феодализма начинали уже вырисовываться контуры мощного и грандиозного здания капитализма. Впервые это произошло в наиболее развитых странах той эпохи — в Англии и Франции, где в конце XVIII-го века идея общественных классов впервые нашла себе зарождение и толчки для дальнейшего развития.

Итак, историческими предпосылками зарождения идеи общественных классов служили, как мы находим, следующие обстоятельства:

1) образование избыточного продукта вследствие развития первобытной техники и последовавший за этим рост социального неравенства по всем линиям общественных отношений;

2) переход от простого товарного хозяйства к капиталистическому и отмирание сословной организации;

3) выступление на арену социальной борьбы объединенного новой производственной техникой класса непосредственных производителей, что впервые произошло лишь в конце XVIII-го века (во Франции и Англии).

Мы видим, что первые контуры проблемы социальных классов могли стать выявляться лишь с конца XVIII-го века и то лишь в наиболее передовых для того времени странах, каковыми были Англия и Франция. Вот почему важнее всего было бы проследить судьбы в развитии проблемы классов именно на этих странах. В нашу задачу, однако, не входит представить полностью историю развития этой проблемы. Мы ограничимся лишь некоторыми важнейшими моментами, сыгравшими более или менее видную роль в образовании теории общественных классов. Такими важнейшими моментами в истории развития идеи и учения о классах мы находим: для Англии — эпоху, во-первых, промышленной революции, с ее ближайшими результатами, вызвавшими в общественной мысли Англии первые зародыши социалистического учения; во-вторых, эпоху выступления ранних английских социалистов и демократов 30-х годов XIX-го столетия; для Франции — эпоху великой революции, учение французских социалистов-утопистов и французских историков эпохи реставрации, а также труды парижского социологического общества (в 1903 г.), специально посвященные проблеме общественных классов. К раскрытию этих моментов в развитии проблемы классов мы и переходим.

II. ВАЖНЕЙШИЕ МОМЕНТЫ В РАЗВИТИИ ИДЕИ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ

1. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции

I. ИДЕЯ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ В ЭПОХУ ВЕЛИКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Для истории зарождения идеи общественных классов Франция является наиболее интересной страной, так как здесь, в конце XVIII-го столетия, те исторические предпосылки, о которых мы говорили выше, вошли в жизнь страны особенно бурно, всколыхнув и побудив к деятельности все социальные силы народа. Ни в одной стране не проявилось так ярко, как здесь, столкновение старых и новых начал, разрешившееся великой французской революцией. Последняя же сопровождалась таким высоким напряжением мысли французского общества, что в ней не могли не отразиться идеи всех тех начал, которые вырастали и строились на развалинах феодализма и сословного строя.

Прежде всего, во Франции разложение простого товарного хозяйства, воплотившееся в феодализме, и внедрение в хозяйственную жизнь страны нового строя — капитализма как системы товарного производства в расширенных размерах достигли к концу XVIII-ro века уже значительной степени. К моменту великой французской революции мы находим во Франции и зачатки крупной промышленности, и довольно солидный по размерам банковый капитал с крупными операциями, и раньше незнакомую простому товарному производству, определенно выступившую в шелковой, например, индустрии капиталистическую фигуру предпринимателя, и довольно солидные массы промышленного пролетариата со всеми его особенностями: низкой заработной платой, безработицей, необеспеченностью существования, стачками, стремлением к самоорганизации, столкновениями с предпринимателями и т.д. Правда, особенно развитого производства Франция XVIII века еще не имела, но во многих наиболее промышленных центрах, в таких городах, как Париж, Лион, Нант, Бордо, Марсель, уже десятки тысяч рабочих имели возможность входить в соприкосновение и общение друг с другом и вырабатывать общие формы борьбы, проникаясь растущим сознанием своего сплоченного целого. Париж насчитывал к моменту великой революции от 100 000 до 150 000 рабочих; в одних только "благотворительных мастерских" на Монмарте скопилось их к концу 1789 года около 22 тысяч*.

______________________

* См.: Maxime Kowalewcki. La France economique et sociale a la veille de la revolution. Les Campagnes. Paris. Giar et Briere. 1909,1.1, стр. 42 и др. — E.B. Тарле. Рабочий класс во Франции в эпоху революции. Исторические очерки. Часть первая. СПб., 1909, стр. 4, 64.

______________________

Что прежняя разобщенность производителей к этому времени рухнула и что промышленные рабочие, помимо самой технической структуры нового типа производства, уже имели множество различных возможностей и толчков для взаимного общения и объединения, на это указывают находившие в широких размерах место, накануне и во время революции, рабочие стачки и рабочие союзы. Общее беззащитное и тяжелое положение рабочего и общие интересы рабочих одной и той же промышленной ветви, одного и того же предместья, района, города толкают быстро их друг к другу, пробуждая и развивая создание их общности. Стачечное движение 1791 года охватывало плотников, кузнецов, слесарей, башмачников, столяров, типографских рабочих, каменщиков, кровельщиков; в Париже к нему примкнуло до 80 000 человек; стачка, по свидетельству парижского муниципалитета, охватила рабочих разнообразных профессий; рабочие ежедневно собираются в очень большом количестве, столковываются, выносят постановления; эти постановления разносятся рабочими по мастерским, сообщаются там и увлекают рабочих, не примкнувших еще к забастовке, к прекращению работать*.

______________________

* Е.В. Тарле, ibid., стр. 151-153.

______________________

Стачки XVIII-го столетия носили во Франции точно такой же характер, как и теперь: те же были у них, главным образом, экономические основы (низкая заработная плата), те же поводы, те же формы — с бойкотом, со сниманием с работы, с уличными движениями, нередко с бурными проявлениями, с взаимопомощью на случай прекращения работ и т.д.; те же, как и теперь, были у правительства и предпринимателей и приемы борьбы со стачками; наказание было лишь несколько суровее, доходя до виселицы для участников и вождей*. "Рабочие, — говорит по этому поводу Пикар, — приходили к чувству классовой принадлежности уже одним тем, что многие производства объединялись в крупные предприятия, отчасти же тем, что им приходилось вместе бороться против притеснений, жертвами которых они были"**.

______________________

* См.: Picard Roger. La theorie de la lutte des classes a le veille de la revolution franigaise. (Revue d'economie politique. Septembre-Octobre 1911, № 5), стр. 625,626. — E.B. Тарле. Рабочий класс во Франции. Часть первая. 1909, стр. 137 и др.
** Picard Roger. La theorie de la lutte des classes a le veille de la revolution franchise, ibid., стр. 626.

______________________

Наконец, значительную роль для пробуждения идей пролетариата как социального целого и обособленного играли во Франции рассматриваемой эпохи и рабочие союзы, которые, по словам Пикара, "несмотря на запрещение властей и преследования, были всегда многочисленны и деятельны". Наиболее красноречивым подтверждением тому, какую силу, значение и рост имели в конце XVIII-го столетия рабочие организации во Франции, указывает суровое законодательство того времени, направленное против рабочих союзов и стачек. Можно отметить в данном случае, наприм[ер], les lettres patents от 2 января 1749 года, которыми запрещалось рабочим своевольно оставлять фабрику и переходить на другую фабрику, а также препятствовать работодателям какими бы то ни было способами и где бы то ни было, дома или заграницей, безразлично, набирать себе рабочих*. Но еще более характерными в данном отношении является закон Ле Шапелье 14 июня 1791 года; первая же статья этого закона провозглашает уничтожение всякого рода корпораций для граждан одной и той же профессии. Анализируя этот закон, Тарле находит, что он "проведен был с сознательной вполне определенной целью уничтожить для рабочих возможность каких бы то ни было организаций не только в будущем, но и в настоящем, нанести стачкам, длившимся с апреля и в июне (1791) еще не прекратившимся, — окончательный удар"**.

______________________

* См.: ibid., стр. 626.
** E.B. Тарле. Рабочий класс во Франции в эпоху революции. Часть первая. СПб., 1909, стр. 179.

______________________

Такого рода законодательство не могло не способствовать еще большему расхождению и расслоению между рабочими и капиталистами-предпринимателями, раскрывая резкую противоположность и вызывая непримиримую враждебность между этими классами. Законодательство только обостряло классовый антагонизм. "Промышленное законодательство старого режима, — говорит по этому поводу Пикар, — диктовалось стремлением обеспечить хозяйственные интересы богатых и общественное спокойствие; оно не могло поэтому допустить ни каких бы то ни было тормозов для производства, ни нарушения со стороны рабочих порядка. Соответственно с этим у рабочего отнято было чуть ли не всякое право свободного распоряжения своей рабочей силой; отношение его к предпринимателю закреплено было полицейскими нормами; в глазах же государственной власти, поскольку она считается с ним, он имеет только обязанности. Этим духом полны все законодательные и административные нормы, относящиеся к промышленной деятельности накануне революции. При конфликтах, возникавших между предпринимателями и рабочими, правительство всегда принимает сторону первых против последних"*.

______________________

* Picard Roger, ibid., стр. 626.

______________________

Мы видим, таким образом, что во Франции конца XVIII-го века было достаточно исторических предпосылок, чтобы могло вырасти представление о двух основных и важнейших в общественной жизни страны того времени социальных классах, друг к другу враждебных и со взаимно антагонистическими интересами. Правда, идея этих общественных классов не сразу приобрела себе определенность выражения; она высказывалась и развивалась в различных формах, лишь постепенно выясняясь и выявляясь по мере развития самих социальных отношений.

Выражение идеи общественных классов с ее основными элементами — противоположностью интересов и классовой борьбой, — мы находим в дореволюционной и революционной французской литературе XVIII-го века как у энциклопедистов и философов, так и у экономистов и публицистов, авторов всевозможного рода народных брошюр, вылившихся, главным образом, в форме наказов (cahiers), составленных во время выборов депутатов в Генеральные Штаты.

Всю относящуюся сюда литературу можно охарактеризовать, в общих чертах по трем направлениям, по которым развивалась во Франции, как и всюду вообще, идея общественных классов. Каждое из этих трех различных направлений подходит к идее классов с различных точек зрения: одно находит классовые различия в неравенстве потребления; другое приходит к идее классового расчленения из факта неравного распределения; третье, наконец, наиболее глубокое, имеет дело с классами, как они проявляются в производстве.

Первое направление, с идеей потребительных классов, в обществе видит лишь богатых и бедных, т.е. одних — утопающих в предметах потребления, и других — с крайне недостаточным потреблением. Писатели этого направления находятся под непосредственным впечатлениям окружающей их нищеты широких народных масс, с одной стороны, и богатства немногих — с другой; содержание в таком представлении было неглубокое, но сильная сторона выступлений в этом направлении лежала в резкой критике общества, задерживающего переход к капитализму, и резком противопоставлении двух крайних полюсов, которые намечались в новом обществе, вырастающем из развалин феодализма; здесь важно было уже одно то, что идея антагонистических, враждебных и социально различных во многих отношениях общественных групп определенно ставилась на вид и, таким образом, входила постепенно в общественное сознание.

Второе направление, с идеей распределительных классов, наиболее характерное и самое распространённое для рассматриваемой эпохи; здесь сделан уже дальнейший шаг от потребления к распределению; здесь идея общественных классов принимает уже несколько более содержательную форму представления о тех, кто живет только на наемную плату (salaries), и тех, кто живет на нетрудовые доходы; здесь приходится уже делать более глубокий, чем раньше, экономический анализ и касаться тех оснований, по которым каждая из общественных групп претендует на получение доли из общественного дохода.

Третье, наконец, направление, с идеей производственных классов, хотя пока ещё и глухо, но все же подходит здесь к самой основе идеи классов; оно ищет антагонизма в производстве и делит общество на группы по их роли в производстве: на тех, с одной стороны, которые направляют работу, и на тех, которые выполняют ее, являясь производителями в собственном смысле слова. Это последнее направление ввиду еще недостаточно развитых в эту эпоху производственных отношений, характерных для капиталистического хозяйства, могло лишь не больше, как более или менее близко подходить к производственной идее классов, могло касаться ее в самых общих чертах, которые оно подмечало в развивающихся отношениях; его заслугой было то, что оно ставило идею классов на основу новых, более глубоких явлений производства, на основу отношений труда и капитала, на основу прибавочной ценности, и указывало впервые на новые явления и отношения капиталистического хозяйства*.

______________________

* См.: Picard Roger, ibid., стр. 624.

______________________

Все эти различные направления у французских писателей кануна великой революции, конечно, были не резко выражены и отнюдь не являлись у самих авторов центром внимания их мысли. В отдельных проявлениях, однако, проследить их до некоторой степени можно. Так, например, представителем первого направления, развивавшего идеи потребительных классов, можно считать аббата Жана Мелье, писавшего до появления физиократов, в начале XVIII-го века; близко к той же позиции, хотя и в другой социальной плоскости, стояли из философов и энциклопедистов Вольтер и Рейналь. Среди представителей второго направления, мы находим из энциклопедистов Дидро и Гельвеция, далее Мабли и физиократов школы Кенэ. Наконец, среди выразителей третьего направления можно считать Кантильона, Тюрго, Неккера, Ленге и многочисленных, большей частью анонимных авторов народных брошюр времени самой революции, интересных тем, что в них впервые резко проводится идея о том, что "третье сословие" далеко не покрывает собой рабочий класс и что интересы последнего не только обособлены от интересов третьего сословия, но и прямо противоположны последним*.

______________________

* Большинство указаний в этом отношении мы находим у того же Roger'a Picard'a, ibid., стр. 627 и дальше.

______________________

Знакомство с представителями всех этих направлений нам показывает, как постепенно развивалась и углублялась во французской общественной мысли идея общественных классов, вырастая сначала из потребительного неравенства и затем дошедши до производственной основы.

Начнем с первого течения, представителем которого является Жан Мелье, причем как здесь, так и при изложении других французских писателей будем останавливаться только на наиболее характерных для нас моментах, так как течения общественной мысли Франции накануне революции хорошо изучены и достаточно известны.

Жан Мелье — писатель, вышедший из крестьянской рабочей среды, хорошо знакомый с ужасами деревенской нищеты и гнетом французского крестьянства XVIII-го века. В своем "Завещании", написанном еще в первой трети XVIII-го века и много лет ходившем по рукам в рукописных экземплярах, Мелье говорит о двух неравных частях, на которые раскололось французское общество его времени, — частях борющихся и взаимно ненавидящих; это, с одной стороны, небольшая кучка богатых и знатных, с другой стороны, массы бедных, попавших под ярмо первых. Существует громадная несоразмерность, говорит Мелье, между различными сословиями и жизненными условиями людей, из которых одни родились как будто лишь для того, чтобы тиранствовать над другими и иметь все удовольствия в жизни и удобства; другие, наоборот, чтобы быть несчастными, презренными рабами и проводить всю свою жизнь в труде и нищете*. Мелье восстает не только против тиранов, но и, главным образом, против церкви и христианства. Религия, говорит он, которая называет тиранию хорошей, в то время как она существует во вред народу, не может быть истинной, идущей от Бога**. Религию и веру в Бога Мелье считает изобретением сильных, придуманным ради того, чтобы держать народ и личность на узде, в зависимости и невежестве. С этой точки зрения Мелье на церковь смотрит как на одно из важнейших препятствий в развитии человека к свободе. Описывая тяжелую картину старого режима во Франции — тяжести и гнет абсолютизма, его бесчисленного чиновничества, дворянства, духовенства, Мелье восстает против частной собственности, на принципе которой построен хозяйственный и правовой строй. Ничего нет более низкого, более презренного, чем французский крестьянин, пишет Мелье. Крестьяне — рабы сильных и дворянства, между тем только они создают последним все не только необходимое для них, но и то, что идет для их прихотей и капризов***. В современном ему обществе Мелье видит два класса: к одному классу богатых принадлежат: короли и принцы, дворянство и духовенство, а также банкиры, откупщики и все вообще богатые бездельники, существующие со своей дворней и лакеями на труды другого класса. Этот второй класс — французские крестьяне****. Историю возникновения первого класса Мелье сводит к истории насилия, ограбления, беззастенчивого угнетения, эксплуатации*****.

______________________

* См.: Le testament de Jean Meslier, Cure d'Etrepigny et de But en Champagne decede en 1733. Amsterdam, 1864, в 3 томах; т. II, стр. 169. — Более раннее издание — под названием "Testament de Jean Meslier". Novelle edition — датировано 15 марта 1742 года. Третье издание в 1789 г. Затем в 1838 и 1864.
** См.: Jean Meslier, ibid., t. II, стр. 287.
*** См.: ibid., стр. 223-224, 178-179.
**** См.: ibid., стр. 223.
***** См.: ibid., стр. 175.

______________________

Между тем, думает Мелье, все люди по природе равны. Все имеют равное право на жизнь*. Каждому дана естественная свобода наслаждаться благами земли и иметь в них долю, но это естественное право всех людей на земле не находит осуществления; напротив, богатые живут на годовую ренту, которая не что иное, как труд других. Лишь в устранении частной собственности Мелье видит возможность восстановления естественного права, естественной свободы и наступления "золотого века".

______________________

* См.: ibid., стр. 170.

______________________

В учении Мелье мы видим, таким образом, довольно резкое противопоставление богатого и бедного классов; мы находим у него и идею антагонизма и идею борьбы между этими двумя неравными частями общества, расколовшегося благодаря частной собственности и эксплуатации сильными слабых. Из разделения людей на имущих и неимущих по необходимости, вытекают, с точки зрения Мелье, царящая среди них ненависть и зависть, войны и восстания, со всею чудовищной их свитой страданий и пороков. Вся жизнь превращается в непрерывную борьбу из-за собственности*.

______________________

* См.: ibid., стр. 215.

______________________

У Мельемы находим зародыши идей и сен-симонизма, и позднейшего социализма, и идею естественных прав, развиваемую позднее Руссо и энциклопедистами, и идею богатства как продукта земледелия, каковую идею развивали впоследствии физиократы. Сама идея общественных классов у Мелье, однако, не отличается содержательностью, но толчки для дальнейшего ее развития у него уже даны*.

______________________

* Грюнберг находит, между прочим, у Мелье родство с позднейшим русским нигилизмом и социал-революционизмом. ("Die Neue Zeit", 1888, стр. 337-350.) Также Е. Petitfils. Un socialiste-revolutionnaire au commencement du XVIII siecle. 1908, Paris, стр. 1.

______________________

Такими же критиками потребительного неравенства во французском обществе XVIII века являются и писатели-энциклопедисты, особенно Вольтер и Рейналь, которые прекрасно видели факт классового раздела общества, но смотрели лишь на него как на факт неизбежный, примиряясь с ним. "На нашей несчастной земле, — говорит Вольтер, — невозможно без того, чтобы, живя в обществе, люди не были разделены на два класса: один класс богатых, которые командуют (qui commandent), и другой класс бедных, которые служат (mi servant). Эти два подразделяются на тысячи других, эти тысячи имеют еще различные оттенки"*. Замечает эти социальные последствия института частной собственности и Рейналь, считающий, однако, собственность полезной и необходимой для экономического прогресса. "Все нации, — говорит Рейналь, — кажутся разделенными на две непримиримые части. Богатые и бедные, собственники и наемники, т.е. господа и рабы составляют два класса граждан, к несчастью, противоположных. Напрасно некоторые современные писатели хотели установить посредством разного рода софизмов существование мирного соглашения между этими двумя состояниями. Всюду богатые стремятся подучить с бедного как можно больше, а издержать как можно меньше; бедные же всюду стремятся продать свой труд как можно подороже. На этом слишком неравном рынке богатый всегда будет устанавливать цену"**.

______________________

* Статья "Egalite" в Dictionnaire philosophique portatif. Nouvelle edition revue corrigee et augmented de divers Articles par l'Amer. A Londres. MDCCLXV, стр. 158.
** Raynal. "Histoire philosophique et politique des Etablissements et du Commerce des Europeens dans les deux Indes". Tome sixieme Amsterdam. 1772,1. XVIII, стр. 400.

______________________

Французские писатели второй группы, ставившие в основу своей мысли о расчленении общества идею распределительных классов, более решительны в своей критике современного им общества. Пессимизм, однако, замечается далеко не у всех среди этих писателей. Группа физиократов школы Кенэ, например, является скорее вполне оптимистической, проводя в своих учениях идею гармонии, естественного порядка; она находит гармонию и в разделе общества на социальные классы и верит, что при условии следования естественным законам возможно согласованное развитие всех классов и одновременное их процветание. Но у энциклопедистов преобладают, наоборот, скорее мрачные краски, когда они описывают современное им хозяйство. Неравномерность распределения они отмечают как типичнейшую черту общественного строя, видя в ней основу социального зла. Так, Дидро в своей "Энциклопедии" говорит: "Чистый продукт, равномерно распределенный, можно предпочесть большей его массе, но распределенной неравномерно, когда народ распадается на два класса, один из которых будет утопать в изобилии, а другой задыхаться в бедности"*.

______________________

* Encyclopedic, ou Dictionaire Raisonne des sciences, des Arts et des Metiers MDCCLVII, tome huitieme, стр. 278.

______________________

Равным образом, и Гельвеций находит, что народ всякой страны делится на два различных класса, причем "счастье и несчастье народов, — говорит он, — зависит не от большего или меньшего количества национальных богатств, но от более или менее неравномерного распределения... В действительности, почти повсюду народ разделен на два класса, из которых один не имеет необходимого и страдает, другой живет в изобилии, в излишках... Чрезмерная роскошь, которая почти повсюду там, где существует деспотизм, предполагает уже нацию, разделенную на угнетателей и угнетаемых, на тех, кто грабит, и тех, у кого грабят (en voleurs et en voles)"*.

______________________

* Helvetius. Oeuvres completes. Nouvelle edition. Londres, 1781, IV t., стр. 229, 127 и 190.

______________________

Здесь, как мы видим, определенно вырисовывается идея двух классов и подчеркивается распределительный момент как основа классового раздела, хотя в этом подчеркивании отмечается скорее этическая сторона, чем распределительно-экономическая. Во всяком случае, названные писатели определенно указывают на антагонизм между двумя различными классами общества, на их непримиримые интересы и на растущее неравенство, ненависть и вражду, которая не исчезнет, по их мнению, пока не исчезнет частная собственность.

Ряд указаний подобного рода мы также находим у Мабли, резко нападавшего на физиократов школы Кенэ, которые в нарастании прибавочной ценности (produit net или revenu disponible) и богатстве земельных собственников не видели ничего такого, что бы нарушало интересы других классов общества, что бы вносило диссонанс в социальную гармонию классовых отношений. Мабли, наоборот, подчеркивает рост неравенства, рост социальной розни, антагонизма, объясняя все это существующими условиями распределения, при котором класс земельных собственников обогащается, в то время как массы народа остаются в растущей нищете и недовольстве*. Называя два класса, на которые распадается общество, Мабли держится, однако, еще старой терминологии, хотя основа его деления — не потребление, а распределение. "Собственность делит нас, — говорит Мабли, — на два класса — богатых и бедных, первые всегда предпочтут свое собственное богатство богатству государства; а вторые никогда не будут питать любви к управлению и законам, которые допускают, что они остаются несчастными".

______________________

* См.: Doutes proposes aux philosophes economistes, sur l'ordre naturel et essentie des societes politiques. Par Monsieur 1'Аbbe de Mably. MDCCLXIII, стр. 22, 23, 24, 34, 35 и др.

______________________

На такой же распределительной основе классового раздела общества стоял и другой писатель времени энциклопедистов, аббат Кондильяк, который видел в современном обществе также два класса: класс собственников и класс салариата, т.е. класс наемников, живущий единственно лишь на заработанный доход. Вообще, говорит Кондилльяк, существуют два класса граждан: класс собственников, которым принадлежат все земли и все производства, и класс наемных работников (salaries), которые, не владея ни землей, ни средствами производства, существуют на заработную плату, получаемую ими за свой труд*.

______________________

* De Condillac 1'Аbbё. Le commerce et le gouvernement, consideres relativement l'un a l'autre. Ouvrage elementaire. Amsterdam, MDCCLXXVI, стр. 313, 314.

______________________

Мы видим, что идея классов с логически неизбежной идеей социальной борьбы, нашла себе выражение у французских писателей XVIII-го века уже помимо учения физиократов. Казалось бы, что физиократы как философы-экономисты своего времени дадут экономическое содержание идее общественных классов и углубят ее или, по крайней мере, дадут ей экономическое обоснование и дальнейшее развитие. На самом деле, у физиократов идея классов ставится на такую почву и на такую основу, которая в дальнейшем неизбежно должна была привести к отрицанию самих классов. Такой предпосылкой, на которой идея классов не только не могла развиваться, но неизбежно должна была заглохнуть, являлась у физиократов (школы Кенэ) идея гармонии интересов, идея естественного порядка, — что стояло в логическом противоречии с идеей классов. Неудивительно, если мы встречаем в экономической литературе взгляд, согласно которому учение французских энциклопедистов и антифизиократов стояло гораздо выше учения физиократов школы Кенэ в вопросе об общественных классах. "Кенэ и Гольбах показывают нам, — говорит Пикар, — как из разделения труда возникают классы; но настоящее свое выражение теория классов и классовой борьбы в XVIII веке находит не у них, а в писаниях философов и энциклопедистов"*. С этим мнением нельзя не согласиться, при анализе учения физиократов о классах.

______________________

* Picard Roger. La theorie de la lutte classes a la veille de la revolution franchise. (Revue d'economie politique. 1911, № 5, стр. 637).

______________________

Характерной чертой физиократического учения, проходящей красной нитью у всех физиократов, следовавших за Кенэ, является их вера в естественный порядок и его разумность, вера в возможность согласованности интересов при системе частной собственности. Рост, богатства физиократам представляется одинаково благодетельным для всех классов общества, раз не нарушен естественный порядок. Расчленяя общество на классы, физиократы не находили между последними антагонизма.

Распределение было у физиократов, как известно, на первом плане. Следовательно, классы могли их интересовать, главным образом, с точки зрения только распределительного процесса. Благодаря же последнего рода обстоятельству классовое расчленение общества могло представляться физиократам только в форме трехчленного деления. На распределительной основе легко было вырасти идеи трех классов, которая впоследствии занимала весьма видное место в учении об общественных классах и которая, как мы увидим, еще не сошла со сцены и в новейших теориях общественных классов. Впрочем, идея трех классов и у физиократов не была вполне выдерживаема всеми представителями физиократии: у Мерсье-де-ла-Ривьера она суживалась до идеи двух классов. В основу деления общества Мерсье-де-ла-Ривъер кладет раздел на два класса: класс собственников земли и класс наемных работников (salaries). По его учению, все классы общества живут исключительно на доход от земледелия, один класс является первым собственником продуктов земли; другой же может лишь получать часть этих продуктов от земельных собственников, в форме оплаты своего труда или других оказанных земельным собственникам услуг*. По учению физиократов школы Кенэ, класс собственников — это класс "disponible", т.е. такой, который в производстве общественного продукта не несет никакого труда, но в силу права собственности и вложенных в землю затрат своих забирает себе весь чистый доход и поэтому свободен для функций управления. Для физиократов земельные собственники — это главный в обществе класс, который распоряжается всем вновь созданным и полученным от земли продуктом; они распорядители произведенных богатств. Второй большой класс, по учению Кенэ и его школы, класс земледельческий, класс, производящий чистый продукт (прибавочную ценность); это класс поэтому производительный. Третий класс, наконец, класс салариата, который ничего не создает, ничего не производит нового в общественном хозяйстве, это класс в этом смысле бесплодный; это класс непроизводительных наемников.

______________________

* См.: Mercier de la Riviere. L'ordre naturel et essential des societes politiques. Eug. Daire. Physiocrates. Paris, 1846, t. II, стр. 479.

______________________

Выделить в классе салариата рабочего от хозяина физиократы школы Кенэ не смогли. Для них все неземледельцы являются общей категорией, состоящей из тех, которые выменивают на продукты земли своей труд и, таким образом, "оплачиваются" за счет земледелия. Даже в земледелии Кенэ считал истинными производителями, главным образом, богатых землевладельцев, т.е. преимущественно крупных, отнюдь не мелких фермеров*; это, однако, вовсе не сельские батраки, не сельскохозяйственные рабочие, не земледельческие работники в собственном смысле; последних Кенэ относит к классу салариата вместе с ремесленниками и торговцами**. Таким образом, у Кенэ получалось три класса, но крайне неопределенных: 1) класс собственников; 2) класс производительный, который в то же время и класс организаторов в сельском хозяйстве, т.е., главным образом, класс капиталистических фермеров; и 3) класс бесплодный или непроизводительный, т.е. торговцы, промышленники, рабочие, ремесленники и прочие оплачиваемые (salaries).

______________________

* См.: F. Quesnay. Oeuvres. Aug. Oncken'a. Paris, 1882. Maximes generates, XV, стр. 334; также Maxime XXVI, стр. 336.
** См.: F. Quesnay. Oeuvres economique et philosophiques. Publiees par Aug. Oncken. Francfurt-Paris 1888. Despotisme de la Chine (1767), стр. 653.

______________________

Нельзя, однако, сказать, чтобы учение Кенэ не имело никаких зародышей научной теории в вопросе об общественных классах. Правда, оно далеко было от того, чтобы ясно уловить происходящее расчленение нового общественного строя на его социальные слои; оно не замечало ни капиталистического предпринимателя в промышленности, ни новый, только что формировавшийся класс промышленного пролетариата.

В учении об общественных классах Кенэ мы встречаем, тем не менее, и некоторые научные элементы. Так, прежде всего, Кенэ проводит различие между классовым строем и сословной организацией. Он всячески осуждает сословное разделение общества; в этом расчленении он видит благоприятную почву для нарушения общего национального интереса и основу для возбуждения социальных трений, сословной борьбы, интриг, тормозящих стройное и согласованное развитие общественной жизни*; преобладание третьего сословия (фабрикантов, ремесленников, торговцев) совратило бы нацию с ее истинного и правильного развития; сословный строй, по мнению Кенэ, с его сословными привилегиями и властью для одних и бесправием для других разорил бы страну**. Социальный же строй, покоящийся на классовом расчленении, т.е. на политическом равенстве каждого и полнейшей свободе хозяйственного поведения, вполне примиряет, по мнению Кенэ, интересы различных слоев и уничтожает рознь между ними***. Таким образом, Кенэ смутно, но все же отдавал себе отчет в том, как задерживал и тормозил сословный строй феодализма зарождавшееся капиталистическое общество.

______________________

* См.: F. Quesnay. Maxime I, стр. 331 (Oeuvres. изд. Aug. Oncken'a 1888).
** См.: F. Quesnay. Maxime I, ibid, стр.330.
*** См.: F. Quesnay. Le droit naturel (1765), гл. IV, стр. 372 (Oeuvres. Oncken, 1888).

______________________

Кроме того, далее, у Кенэ мы находим едва ли не впервые в развитии идеи общественных классов попытку методологического обоснования классового расчленения. Все в природе, говорит Кенэ, находится во взаимном соприкосновении; все тесно переплетается; расчленять и рассматривать явления нельзя поэтому, не прибегая к помощи отвлеченных понятий и без установления причин и следствий для различного рода отношений; различные причины и следствия дают и различные отношения; но, сопоставляя эти различия, мы можем приходить к типическим отношениям и только с ними иметь дело. "Лишь с помощью такого отвлечения, — говорит Кенэ, — можно изучить и оценить взаимные отношения различных общественных классов в социальном строе и дать им наиболее подходящие названия"*. Основанием для различия классов Кенэ считает идею производства, которая приводит его к двум классам: производительному (создающему в производстве новые ценности, или "чистый продукт") и непроизводительному (не создающему последнего). Кроме этих двух классов, Кенэ находит и третий, как мы видели, — класс собственников; выделение последних, по его мнению, неизбежно лишь в методологических целях для того, "чтобы проследить ясно процесс сношений между различными общественными группами"**, оно нужно ему лишь для общей связи.

______________________

* F. Quesnay. Sur les travaux des artisans (1766), Oeuvres. Aug. Onken, 1888, стр. 528 (Seconde dialogue).
** Ibid., стр. 528, 529.

______________________

Во всех этих рассуждениях Кенэ не много содержания; но, во всяком случае, как первая попытка они не лишены значения и ценности. Основа классового расслоения у Кенэ, по его собственному представлению, производственная; но, как мы видели, класс собственников у Кенэ выступает в качестве, главным образом, распределителей богатства и, следовательно, на основе распределения; класс салариата (бесплодный) точно так же характеризуется у Кенэ не ролью или отношением в производстве, а источником своего дохода (оплатой труда и услуг); класс производительный, наконец, или класс капиталистических фермеров — единственная у Кенэ производственная категория, но и та неопределенна и неясна. И таким образом, его категории классов больше распределительная категория, чем производственная.

Что же дало, в конце концов, учение Кенэ для развития идеи общественных классов? Отвечая на этот вопрос, мы должны придти к следующему: 1) идею двухчленного раздела общества на два больших класса физиократы пытались заменить идеей трех классов, путем введения в этот раздел некоторых более частичных подразделений, благодаря которым, однако, идея трех классов теряла у физиократов стройность и ясность; 2) поставивши идею классов под принцип социальной гармонии интересов, физиократы школы Кенэ лишили идею классов ее глубокого содержания, обесцветивши самое понятие общественного класса; 3) понятию класса физиократы школы Кенэ пытались дать впервые методологически-научную основу; но от идеи производства они всякий раз вовлекались в область распределения; 4) физиократам школы Кенэ оставалось незаметным появление в жизни современной им Франции новых отношений, которые нес с собою промышленный капитализм и которые должны были совершенно смести сословно-абсолютический строй общества; они не придавали никакого значения развивающейся мануфактуре и тем классовым образованиям, которые намечались в промышленном капитализме и капиталистическом хозяйстве.

Все это, однако, относится к физиократам школы Кенэ. Но уже у Кантильона, Неккера, Тюрго и Ленге мы замечаем ряд разногласий с основными положениями физиократии, установленными школой Кенэ, и находим попытки подметить новые отношения. Эта группа французских писателей конца XVIII-го века отмечает уже идею производственных классов. На новое деление впервые указывает Кантильон, книга которого написанная еще между 1730 и 1734 годами, самим автором была переведена на французский язык для французских друзей и имела большое влияние на Гурнэ, Кенэ, Тюрго, Кондильяка, Мабли. Эта книга — "Essai sur la nature du Commerce en General" — могла опираться на несколько более уже развитые, чем во Франции, экономические отношения Англии; в ней мы находим деление общества уже на собственников (proprietaries), предпринимателей (entrepreneurs) и рабочих (ouvriers)*. Последнему делению Франция XVIII-го века далеко не была чужда, так как в фабричном законодательстве этого времени, как мы говорили, было проведено резкое разграничение между хозяевами и рабочими, причем законодательство это, как и следовало ожидать, было, конечно на стороне хозяев, а не рабочих**. Но здесь уже начинали проглядывать новые социальные деления, уже более отвечавшие назревшим новым хозяйственным отношениям. Яснее всего эти новые отношения находят себе выражения у Тюрго.

______________________

* См.: Cantillon. Essai sur le commerce. Reprinted for Harward University. London, 1892. VII гл., стр. 233 и др.
** См.: Picard Roger. La theorie de la lutte des classes a la veille de la revolution franchise. Revue d'dconomie politique. 1911, № 5, стр. 662.

______________________

В своих "Reflections sur la formation et la distribution des richesses" Тюрго делит общество вообще на два класса; формулировка этого деления и анализ его носит более глубокое, чем у Кенэ, содержание; правда, в конце концов, эта формулировка и анализ Тюрго также не отличаются строгой выдержанностью и логической стройностью. Тюрго находит в современном ему обществе два класса; один класс — людей праздных, свободных от физического труда, располагающих досугом (это класс — disponible); другой большой класс — трудящихся, работающих, не располагающих досугом (поп disponible)*.

______________________

* См.: Oeuvres de Turgot. Par Eugene Daire. Paris, 1844,1.1, стр. 15.

______________________

Последний большой класс Тюрго разлагает в свою очередь также на два "класса": производительный, или класс земледельцев, и класс непроизводительный, индустриальный или класс, как его называет Тюрго, — stipendie, это класс занятых в ремесле, мануфактуре и торговле. Первый же класс (disponible) — класс собственников и именно земельных собственников*. Все это деление напоминает в общем классификацию Кенэ и его школы, за исключением разве лишь основного деления общества на неработающих (собственников) и работающих (неимущих). Но уже при первом анализе своих группировок Тюрго далеко уходит вперед от кругозора школы Кенэ. Как "класс" земледельцев, так и "класс" занятых в индустрии (stipendiee industrieuse), Тюрго делит на две различные группы, на два различных порядка (ordres), с одной стороны, предпринимателей, или капиталистов, которые вкладывают капитал в предприятие; с другой стороны — простых наемных рабочих, не имеющих ничего, кроме своих рабочих рук, и авансирующих лишь свой труд (т.е. рабочую силу). Тюрго отмечает при этом, что первые группы в том и другом классе сходны между собою одним уже тем, что они не владеют никаким доходом и одинаково живут только на свою заработную плату, которая выплачивается ими из продуктов земли и которая ограничивается самым необходимым для обеспечения существования. Такое же объединяющее сходство видит Тюрго и между предпринимателями-капиталистами, хотя бы и занятыми в разных родах хозяйственной деятельности, т.е. в земледелии и индустрии. Равным образом Тюрго причисляет к классу собственников тех капиталистов, которые отдают свои капиталы взаймы, ибо, замечает он, капиталист, отдавая деньги взаймы собственнику или предпринимателю, "становится соучастником в их собственности"**.

______________________

* См.: ibid., стр. 15, § XVI.
** Ibid., стр. 62.

______________________

Можно думать, что Тюрго уже понимает, что на смену феодально-сословного строя шел новый хозяйственный строй; он определенно подметил в последнем две резко различных одна от другой основных группы, или два класса, наступающего капиталистического общества: капиталистов-предпринимателей (хозяев) и рабочих. Неудивительно поэтому, что уже в его сочинениях не замечается идеи и той гармонии интересов, которую выставила на первый план школа Кенэ. Напротив, Тюрго замечает тот неизбежный и глубоко проходящий антагонизм, который существует между хозяином и работником*. В общем итоге, однако, мы находим у Тюрго ту же расплывчатость мысли в формулировке по вопросу о классах, какую мы видели и у Кенэ. Идея двухчленного раздела общества у него, как и у Кенэ, колебалась между идеей трехчленного раздела. Если у Кенэ фигурировали собственники, производительный класс и бесплодный, то у Тюрго мы видим похожие категории: 1) класс, располагающий досугом; 2) класс производительный; 3) класс, занятых в промышленности и торговле. Но, в общем, Тюрго был гораздо ближе к пониманию французской экономической действительности второй половины XVIII-го века, чем Кенэ и его школа: он уже отмечал определенно, как мы видели, категории хозяина, предпринимателя, и работника, исполнителя.

______________________

* См.: Picard Roger. La theorie de la lutte des classes... etc, стр. 629.

______________________

Определеннее и ярче, чем Тюрго, развивал идею классового раздела общества и классового антагонизма Жак Неккер в своем исследовании "Essai sur la legislation et le commerce des grains", вышедшем в 1775 году. Здесь он отмечает все ухищрения капиталистов, употребляемые последними по отношению к рабочим в целях увеличения прибыли, и при этом он прекрасно видит, как при современном общественном строе все совершается в интересах господствующего класса собственников. "Останавливая мысль на обществе и на его отношениях, — говорит он, — поражаешься одной общей идеи, которая заслуживает дальнейшего развития и обоснования, — это именно тем, что все гражданские учреждения основаны для собственников"*.

______________________

* J. Necker. Essai sur la legislation et le commerce des grains (1775). Изд. Guillaumin'a, 1848, Paris, t. II, стр. 357.

______________________

Неккер рисует далеко не равные условия борьбы рабочих против собственников капитала. Богатые, — говорит он, — законодатели заработной платы, так как капитал позволяет им выждать и диктовать условия, а конкуренция и нужда принуждают рабочего принимать эти условия*. Даже когда повышаются цены на жизненные продукты, собственники продолжают настаивать на прежнем уровне заработной платы; в этом случае, говорит Неккер, "между двумя классами общества поднимается глухая, ужасная война, где нельзя сосчитать числа жертв, где под защитой закона сильный уничтожает слабого, где собственность, силой своих прерогатив, давит человека, живущего трудом своих рук"**. Отношения между рабочими и хозяевами изображаются Неккером в виде отношений львов и беззащитных животных, вместе живущих; долю одних нельзя увеличивать, не обманывая бдительности других и не давая им времени на них броситься***. У Неккера, таким образом, мы уже встречаем идею двух классов, поставленную на основу производственных отношений хозяина и работника.

______________________

* См.: J. Necker, ibid., стр. 227, 270.
** См.: ibid., стр. 241.
*** См.: ibid., стр. 349.

______________________

Суровым критиком физиократов школы Кенэ является и аббат Ленге, который также говорит о двух классах, на которые он расчленяет общество. У него также находим противопоставление рабов и господ, рабочего и предпринимателя*. Его внимание останавливает положение наемного рабочего. Он видит в нем не только все ужасы прошлого рабства; он готов ставить положение рабов даже выше положения современных ему рабочих. Угнетение рабочих так же, как и рабство, Ленге считает одинаково противным естественным законам природы и особенно горячо обрушивается против учения физиократов, которых он едко вышучивает за их идею гармонии интересов, за их одностороннее покровительство земельным собственникам, за их игнорирование условий наемного труда, особенно индустриальных рабочих.

______________________

* См.: Linguet. Theorie des loix civiles ou principes fondamentaux de la societe. Londres, 1767, II, стр. 463.

______________________

Особенно мрачными чертами рисует Ленге положение рабочего класса, стонущего под игом собственников. "Они стонут, говорит Ленге, под отвратительным рубищем, которое является ливреей нищеты. Они никогда не обладают достаточной долей в том доходе, источником которого является их труд... Это слуги, которые заменили собой рабов. Между тем, без преувеличения можно сказать, что это самая многочисленная часть в каждой стране"*. Вместо старого рабства рабочие получили, по мнению Ленге, лишь опасение умереть каждую минуту с голоду, чего раньше рабы, по крайней мере, не знали. "После освобождения крепостных общество разделилось на две части: на одной стороне стоят богатые, владельцы денежного капитала, собственники жизненных средств; они захватили себе исключительное право определять высоту заработной платы для тех, кто производит; на другой стороне стоят изолированные работники, которые остаются беззащитными перед эксплуатацией и алчностью богатых собственников, так как они уже никому более не принадлежат и ни господ, ни других защитников не имеют, которые бы заинтересованы были в их защите"**.

______________________

* Ibid., t. II, стр. 463, 464.
** Linguet. Annales politiques, civiles et litteraires du 18-e siecle, 1.1, стр. 94.

______________________

Из всего приведенного мы видим, что уже в это тяжелое время во Франции идея классов находила себе отражение в умах современников и что энциклопедисты и критики физиократов выражали эту идею в форме, более близкой к действительным отношениям французского общества того времени, чем она была представлена у физиократов.

Так или иначе, первый шаг в учении о классовом расчленении общества был сделан. По меньшей мере, факт существования общественных классов с различными антагонистическими интересами и борьбой за эти интересы был признан. "Авторы XVIII века, — говорит Пикар, — которые заметили, при старой политической классификации общества, деления экономического характера на противоположные классы, довольно многочисленны и их рассуждения достаточно определенны, чтобы говорить, что в них заложен уже зародыш будущей теории классов и борьбы классов"*.

______________________

* Picard Roger. La theorie de la lutte classes a la veille de la revolution franchise. (Revue d'economie politique. Septembre-Octobre, 1911, № 5, стр. 632).

______________________

Необходимо, однако, признать, что из французских писателей XVIII века лишь очень немногие, говоря о классовом расчленении общества, близки к признанию производственно-экономической основы, на которой зиждется классовое расчленение. Мы видели, что у одних идет речь о классах богатых и бедных (потребительно-экономическая основа), у других — о распределительной основе классового строения. Лишь немногие, главным образом противники физиократов, указывают на новые производственные отношения, возникавшие вместе с капитализмом на развалинах феодально-сословного строя; лишь немногие говорят о промышленном пролетариате, применяющем в общественном производстве свою рабочую силу, с одной стороны, и об его антагонисте, классе капиталистов-предпринимателей, с другой.

Между тем отношения Франции второй половины XVIII века давали определенные указания на классовый раздел нового вырастающего общества. "Третье сословие" к этому времени уже определенно раскалывалось на антагонистические составные части, резко расходящиеся по своим интересам. Из него определенно вырисовывалось уже "четвертое сословие", как оно уже само начинает себя называть, чтобы обозначить свое обособление от собственно "третьего сословия", или формирующейся буржуазии. Классовое чувство и сознание "четвертого сословия", которые еще и до великой революции проявлялись в рабочих коалициях, в стачках, в борьбе за заработную плату и т.п., это классовое чувство и сознание особенно определенным образом сказались в то время, когда нация была призвана для избрания депутатов в Генеральные Штаты, когда рабочие были обойдены, их интересы были забыты, о них не хотели знать; когда "четвертое сословие" оказалось лишенным возможности подать свой голос и заставить выслушать себя; когда предполагалось, что рабочие составляют неразрывное целое с "третьим сословием" и что последнее само постарается отстоять их интересы. Протест против этого не замедлил последовать.

Протест рабочего класса и его собственный голос о том, что интересы пролетариата противоположны интересам "третьего сословия" вылились в ряде жалоб и требований, нашедших место в специальных наказах (cahiers), петициях, брошюрах, рабочей прессе, летучих листках — литературе, вышедшей во время собрания Генеральных Штатов. Во всех этих весьма интересных и характерных для великой французской революции документах, к настоящему моменту уже достаточно изученных, мы находим как рельефно выраженную идею классовой борьбы, так и определенно обозначившееся к тому времени сознание рабочего класса как обособленного класса, — сознание им собственных интересов, диаметрально противоположных интересам буржуазии, или "третьему сословию". Идея общественных классов находит себе здесь новый толчок.

Во многих народных брошюрах этого времени представители или идеологи "четвертого сословия" определенно именуют его "классом", а уже не "сословием"; при этом — классом, отличным от класса собственников. В любопытной брошюре "Бедного дьявола" говорится, например, что в собрании Генеральных Штатов найдутся люди для защиты интересов городов, права собственности, земледелия, искусств и ремесел, фабрик и т.п., так как все эти важные вещи затрагивают интересы многих членов собрания; "но кто среди этих членов возьмет на себя защиту интересов самого низшего класса народа (de la derniere classe du people)? Кто возьмет на себя защиту интересов тех, кто не имеет ни собственности, ни какого бы то ни было богатства, ни состояния, ни прав, кроме разве естественных, связанных, однако, государственными установлениями, или позитивным правом, или различными регламентами, которые только мешают или стесняют действия их? Кто возьмет защиту тех, кто не имеет никакого другого источника существования, кроме лишь применения своих рабочих рук, и кто живет лишь случайным заработком или заработной платой, получаемой изо дня в день". Эти несчастные покорились своим условиям существования и просят только работы, хотя они, эти рабочие, и не защищены законом и платят налоги, непомерно высокие, сравнительно с их доходами. Для "Бедного дьявола" кажутся необходимыми и справедливыми три следующих пожелания: 1) чтобы всегда была работа; 2) чтобы работа обеспечивала существование и 3) чтобы налог не уменьшал доходы рабочих. В целях разрешения этих требований, автор брошюры предлагает государству позаботиться об учреждении заводов и фабрик, о регулировании заработной платы и строгом соответствии налогов с размерами заработной платы, чтобы за вычетом этих налогов рабочему было чем жить*.

______________________

* См.: La vie et les doleances d'un pauvre diable pour servir de ce qu'on voudra aux prochains Etats Generaux, par Deverite (1789) in 8. Взято у Lichtenberger Andre. Le socialisme au XVIII-e siecle. Etudes sur les idees socialistes dans les ecrivains francais du XVIII siecle avant la revolution. Paris, 1895, стр. 430-432.

______________________

Приблизительно в том же духе составлена не менее характерная "Петиция 150 000 рабочих и ремесленников Парижа" (Petitions des cent cinquante mille ouvriers et artisans de Paris), представляющая собой брошюру из восьми страниц*. "Почему в тот момент, когда отечество, — читаем мы в этой петиции, — открывает объятия детям своим, 150 000 полезных для всех сограждан членов отталкиваются? Почему забыты мы, бедные ремесленники, без которых наши братья не могли бы удовлетворить свои необходимые нужды, ради которых мы неутомимо должны трудиться изо дня в день? Разве мы не люди, не французы, не граждане?... Почему же наши жалобы не могут быть ни выслушаны, ни обсуждены"**. Далее в "Наказах четвертого сословия" (Cahiers du quatrieme ordre) мы находим следующие весьма характерные строчки: "Сила старых обычаев не позволила сделать для этого созыва (Генеральных Штатов) всего того, что, быть может, будет сделано для одного из ближайших созывов: еще необходимым оказалось делить нацию по сословиям и число этих сословий по-старому, ограничивать тремя. Но необходимо ли такое распределение по сословиям? И действительно ли эти три сословия заключают в себе целиком всю нацию? Может быть, этот раздел на сословия будет, наконец, оставлен; хотелось бы на это надеяться. Если же этого не будет сделано, необходимо установить четвертое сословие; необходимо, наконец, во всяком случае, чтобы так или иначе часть нации, которая вопреки ее естественным правам не была созвана, была представлена... Почему выброшен, — читаем мы дальше, — этот огромный класс наемных рабочих, класс салариата, безработных, на спинах которых проходят все революции и политическая и физическая, класс, которому нужно внести так много запросов (representations). Почему удалено это сословие, которое в глазах сильных и богатых является последним, четвертым сословием, но в глазах морали и религии оно первое священное сословие обездоленных (infortunes)?"***

______________________

* См.: Chassin Ch. L. Les elections et les cahiers de Paris eu 1789. Documents recuellis, t. II, Paris, 1888.
** Chassin, ibid., t. II, стр. 592.
*** См.: Cahiers du quantrieme ordre celui des pauvres journaliers, des infirmes, des indigeans, etc. l'ordre sacre des infortunds; ou Correspondance Philantropique entre les infortunes, les hommes sensibles et les Etats generaux... и пр. Par Dufourny de Villiers № 1, 25 Avril 1789. Etats Generaux, janv.-avril 1789, vol. I (в библиотеке Британского Музея). — См. также: Chassin. II, 582, 584.

______________________

Ту же мысль мы находим в другой брошюре, в "Наказе бедных", где также обращается внимание на то, что сословный раздел потерял уже свой смысл... Под этим делением общества, говорится здесь, которое может быть тройным, как во Франции, или четверным, как, например, в Швеции, всегда подразумевались лишь два действительно различных класса граждан: класс собственников и класс несобственников, из которых первым принадлежало все, вторым — ничего*. Равным образом в уже упомянутых "Doleances", представленных от имени мануфактурных рабочих, чернорабочих, ремесленников и других, лишенных всякой собственности, где раздаются сетования и высказывается недовольство против того, что выборы предоставлены лишь собственникам, говорится: "Мы отнесены, собственно, к третьему сословию, получившему возможность быть представленным в равном числе с духовенством и дворянством, но между представителями, избранными от этого третьего сословия, нет ни одного из нашего класса; и, по-видимому, все сделано в пользу богатых и собственников"**.

______________________

* См.: Chassin, ibid., II, стр. 581.
** Doleances du pauvre diable adressees aux Etats generaux. Брошюра в 16 стр., 25 avril 1789, стр. 4.

______________________

В вопросе о пробуждении в французском обществе конца XVIII века идеи двух противоположных классов — пролетариата и буржуазии — весьма показательным является также письмо некоего de Moret к Неккеру, в котором де Море пишет, что самый многочисленный, самый полезный и самый драгоценный для государства класс лишен представительства в Генеральных Штатах; что рабочий класс поддерживает и обогащает "другой класс третьего сословия", (т.е. буржуазию), а между тем он будет представлен такими людьми, "интересы которых совершенно различны и даже противоположны интересам рабочих, ибо они прямо заинтересованы в том, чтобы удержать других в рабстве и зависимости"*.

______________________

* Lettre de M-r de Chevalier de Moret a M-r le Directeur general des finanses. См.: E.B. Tapne. Рабочий класс во Франции в эпоху революции. СПб., 1909, ч. I, стр. II.

______________________

Все это говорит нам, что ко времени французской революции было достаточно данных для резкого разграничения двух основных классов капиталистического общества как в классовом сознании, так и в экономической действительности того времени. Многие французские писатели как из философов и энциклопедистов, так и из экономистов и народных публицистов и особенно из предшественников социализма уже к концу XVIII-го века определенно развивали идею классового раздела современного им французского общества сообразно новым социальным отношениям развивающегося капитализма. Чувствовалось уже тогда, ко времени революции, что сословный строй с сословным делением общества теряет почву под ногами; что вырастает новое классовое общество; что складываются социальные классы, независимо от каких бы то ни было правно-политических форм старого феодально-сословного и сословно-абсолютического стоя. И уже к концу XVIII века, во Франции, мы имеем, в сущности, определенно выявившуюся идею двух основных классов капиталистического общества: класса собственников-капиталистов и класса наемных рабочих, собственников только своих рабочих рук. Вместе с этой идеей двух основных социальных классов, тогда же развивалась идея антагонизма и борьбы классов, идея, неизбежно, внутренним логическим единством связанная с первой. Оставалось ожидать лишь, что эти идеи, как первые зародыши учения об общественных классах, станут находить себе по мере развития социальных отношений более глубокое содержание, а само учение о классах встречает дальнейшее развитие и обоснование, складываясь в научную теорию. Последнее и происходило на протяжении всего почти XIX века, хотя значение и важность проблемы социальных классов и к XX веку едва только начинают встречать себе признание и привлекать широкое внимание.

Характерно, что классовое обособление пролетариата от "третьего сословия", от буржуазии, проходит через сознание рабочего уже в те бурные дни жизни французского общества, когда последнее только что начинало очищаться от пут феодализма и старого режима. Правда, авторы народных брошюр, рабочих петиций, наказов, жалоб бедных и т.д. не всегда известны; они могли быть и не рабочими, и, скорее всего, принадлежали к представителям демократической интеллигенции Франции того времени; но несомненно одно, что брошюры эти и наказы не могли не быть подлинным выражением мыслей и чувств французского пролетариата. Великая французская революция, давшая толчки в самых различных областях народной самодеятельности и творчества мысли, впервые зажгла и в рабочем сознании идею рабочего самоопределения, дала толчок французскому пролетариату для осознания себя как социального класса, отличного от класса буржуазии. Для развития идеи общественных классов это было весьма важным этапом.

II. ИДЕЯ КЛАССОВ У ФРАНЦУЗСКИХ ИСТОРИКОВ ЭПОХИ РЕСТАВРАЦИИ

В истории развития идеи общественных классов во Франции довольно значительную роль сыграли историки, с 20-х годов XIX-го столетия выступившие с социальной оценкой событий великой французской революции. Наибольшее значение среди них имели в данном отношении особенно Гизо, Минье, Тьерри, Луи Блан. Идея общественных классов так же, как и идея борьбы классов, кладется у них всюду в основу исторических событий или, по крайней мере, всегда всплывает при описании и оценке исторических фактов.

Подробный и детальный анализ взглядов всех этих французских историков эпохи реставрации по вопросу об общественных классах мог бы явиться благодарной задачей для историка. Мы, однако, ограничимся здесь лишь наиболее характерными штрихами.

Уже Минье в своей "Histoire de la revolution frangaise", вышедшей первоначально в 1824 году, отмечает факт борьбы общественных классов, особенно ярко проявившейся в эпоху великой революции, причем Минье указывает на огромное социальное влияние революции на общественный строй французского народа. Французская революция, по его мнению, изменила весь внутренний быт народа и разрушила существовавшие еще формы средневекового общества с его сословным расслоением, сословным неравенством и сословными распрями. "Французская нация, — говорит Минье, — разделенная на три сословия (духовенство, дворянство и среднее сословие, под которым Минье разумеет буржуазию), подразделялась еще на несколько классов, подвергаясь всем бедствиям неравенства и деспотизма"*. Между этими отдельными подразделениями в среде дворянства Минье указывает на класс "живущих на счет народа" придворных и занимающих высокие должности в управлении и в армии; на "класс" дворян, занимающих судебные должности; наконец, на дворян-землевладельцев. Духовенство Минье также разделяет на два "класса": высшее духовенство (епископы и аббаты), живущие на крупные доходы, и низшее, на долю которого, по его словам, "доставались лишь апостольские труды и бедность". Среднее сословие, в свою очередь, Минье представляет расщепленным ко времени революции на различные, между собой враждующие корпорации. Правда, "сила, богатство, просвещение и самостоятельность среднего сословия, — говорит Минье, — росли изо дня в день", оно постепенно готовилось к решительной борьбе с аристократией и короной. 17 июня 1789 года Минье называет днем, когда исчезли государственные сословия** и когда в социальном строе Франции открылась новая эра.

______________________

* F.A. Mignet. Histoire de la revolution francaise. Dupuis 1789 jusqu'en 1814. Nouvelle edition, Leipsic, 1.1, 1827, стр. 7.
** См.: F.A. Mignet, ibid., t.1, стр. 66.

______________________

Очевидно, Минье отличает сословное расслоение общества от классового, но классовые подразделения он представляет себе не совсем ясно; они рисуются ему в виде различных рангов, расположенных на различных ступенях социальной лестницы. Интересы всех этих различных по рангу слоев Минье представляет взаимно противоположными: интересы слоев дворянства, например, были, по его мнению, противоположны интересам народа*. Общая формула общественного движения в развитии каждого народа Минье представляет при этом в таком виде: "Реформы затрагивают личные интересы; интересы образуют партии; партии вступают в борьбу; и чем шире победа, тем сильнее жажда мести; так было, — говорит Минье, — и во Франции"**.

______________________

* См.: ibid., стр. 68.
** Ibid., стр. 136.

______________________

Делая общий обзор революции во Франции, Минье различает среди классов, составлявших, по его мнению, французскую нацию, во-первых, привилегированные классы, старавшиеся сохранить сословный строй и свои сословные привилегии; во-вторых, класс буржуазии, которая вела борьбу одновременно и против привилегированных классов, и против "народной массы"; в-третьих, наконец, "народную массу" (по-видимому, под этим следует разуметь низший класс), которая хотела водворить в жизнь свою систему, вопреки всем остальным сословиям, при помощи конституции 1793 года. Каждый класс, таким образом, выставлял свою особую систему, и каждая система, по мнению Минье, не могла быть прочна, так как исключала все остальные. Но в борьбе каждый класс уничтожал в другом классе то, что было нетерпимо и мешало развитию прогресса*.

______________________

* См.: ibid., t. II, стр. 119-120.

______________________

Итак, на месте трех сословий старого порядка (дворянство, духовенство, среднее сословие) Миньев новом обществе видит столько же "классов", а именно: аристократию (класс привилегированных), буржуазию (средний класс) и простонародье (низший класс). Это деление нового, зарождавшегося со времени революции социального строя у Менье представляется, однако, довольно туманным. Он не дает анализа ни буржуазии как класса, ни тем более — простонародью, или "народной массе". Миньене отдает себе строгого отчета ни в той основе, на которой совершается это новое классовое расчленение общества, ни в характере взаимоотношений между классами, ни в самом понятии класса как социальной категории. Он лишь отмечает самый факт новых социальных подразделений в общественной жизни и подчеркивает идею борьбы классов, ясно вскрывшейся особенно во время революции. В последнем — все то значение Минье, какое он имел в развитии идеи общественных классов.

Ту же идею общественных классов, классового расчленения общества и борьбы классов мы встречаем у Огюстэна Тьерри, бывшего ученика и ревностного последователя Сен-Симона. Историю Франции Тьерри представляет в виде истории долгой и упорной борьбы, происходившей между низшими и угнетенными классами, с одной стороны, и привилегированными — с другой. "Перед нами, — говорит Тьерри, — развертывается на протяжении веков долгая и упорная борьба, в которой низшие и угнетенные классы галло-римского, галло-французского и, наконец, французского и средневекового общества поднимались с одной ступени на другую до обладания гражданскими и политическими правами во всей их полноте"*. Эта борьба, по мнению Тьерри, сопровождалась постепенным исчезновением жестокости и несправедливости неравенства, противоположности раба и господина, победителя и побежденного, сеньора и крепостного и привела в конце концов к единому народу, единому и равному для всех закону, к единой свободной нации. Несмотря на это единство, Тьерри видит, однако, в новом обществе социальный антагонизм, народившийся с новым общественным строем и считает его при этом крайне вредным, угрожающим общественной безопасности**.

______________________

* Augustin Thierry. Essai sur l'histoire de la formation et de progres du tiers etat. Suivi de fragments du recueil des monuments inedits de cette histoire. Troisieme edition. Oeuvres, t. IX, 1856, Paris, стр. 10.
** См.: ibid., t. IX, стр. 1-2 (Preface).

______________________

Впрочем, антагонизм и борьбу классов Тьерри находит не только в новом обществе, но и в старом. Но корни антагонизма и борьбы классов, лежавшие в прошлом, Тьерри считает существенно отличными от антагонизма и борьбы настоящего. Борьба между различными классами старого общества ему рисуется благодетельной, приводившей постепенно к смягчению социального неравенства; борьбу же нового времени он представляет себе разрушительной. Основу антагонизма и социального расслоения старого общества Тьерри склонен искать в расовых различиях, в насильственном политическом сцеплении различных народностей, как это было с галло-римским обществом. Из различных слоев побежденного народа и различных расслоений народа-победителя складывались, по его мнению, первоначальные "классы" старого французского общества. Среди тех и других Тьерри находит в общем три различных социальных образований: две ступени (высшую и низшую) свободы и рабства. Делая в "Истории третьего сословия" исторический анализ постепенного развития этих трех социальных расслоений-образований, Тьерри не различает строго сословного деления от классового. Его классы отделены один от другого и различием ранга и общественного положения, и различием законов, нравов и даже различием языка. В феодальном строе, который сложился для Франции с Х-го века и в котором, по мнению Тьерри, уже исчезают расовые различия победителей и побежденных, Тьерри различает два больших класса или "разряда лиц": "один класс — свободный, праздный и военный, в руках которого армия, администрация и суд; другой — класс подчиненных и трудящихся"*. Этот двухчленный раздел феодального общества выражается, в представлении Тьерри, в форме расслоения на дворянство и крепостных. Но скоро же вырастает, по мнению Тьерри, новый класс, расположившийся между дворянством и классом крепостных, который уже с ХИ-го века, как думает Тьерри, начинает вести гражданскую борьбу против феодалов; это — класс буржуазии, или "средний класс нации и высший класс третьего сословия"**.

______________________

* Ibid., стр. 20.
** Ibid., стр. 60.

______________________

Таким образом, феодальное общество, вплоть до революции, Тьерри сводит к трехчленному разделу: дворянство с духовенством — высший класс, буржуазия — средний класс и класс крепостных — низший класс. Все симпатии Тьерри, при этом на стороне среднего класса или буржуазии, причем Тьерри определяет этот класс теми же чертами, какими Сен-Симон характеризовал класс промышленный: стремление к гражданскому равенству, к независимому труду, стремление к новаторству и деятельности, стремление к накоплению капитала — таковы основные черты буржуазии, в представлении Тьерри*.

______________________

* Ibid., стр. 32.

______________________

Идея о том, что борьба классов наполняет собою историю новых времен, повторяется у Тьерри всюду. В "Dix ans d'etudes histoiques", например, в очерке из истории Англии, Тьерри говорит о "борьбе классов людей и противоположных интересов" (lutte des classes d' hommes et des interets opposes), — борьбе, имевшей место во время великой гражданской войны в Англии, т.е. в 40-х годах XVII-го столетия*. Эту борьбу Тьерри представляет как результат двух сталкивающихся противоположных интересов: лозунгом одной стороны были "праздность и власть", лозунгом другой — "труд и свобода"**.

______________________

* См.: Aug. Thierry. Dix ans d'etudes historiques. Bruxelles et Leipzig. Allgemeine Niederlandische Buchhandlung. 1835. Histoire d'Angleterre, I, стр. 59 и далее.
** Ibid., стр. 91.

______________________

Идею расового происхождения социальных различий в современной Франции Тьерри развивает особенно картинно на истории Жака Бонома*. Жак — это французское простонародье, низший класс французской нации, народная масса, которая некогда представляла из себя галльскую нацию, но потом подверглась завоеванию со стороны чужеземных пришельцев с севера (голубоглазых германцев). Жак подчинился игу завоевателей и терпеливо сносил его, предпринимая лишь по временам неудачные попытки к возмущению. Но когда однажды правительство очутилось без денег и обратилось к Жаку за советом, Жак потребовал, наконец, себе свободы. С этого момента начинается бурная эпоха в истории Жака Бонома, которую Тьерри доводит до времени реставрации.

______________________

* См.: Ibid., Seconde Partie, IX: Histoire veritable de Jacques Bonhomme, d'apres les documents authentiques, стр. 308-317 (написано в 1820 г.).

______________________

Более глубокое содержание, чем у Минъеи Тьерри, идея общественных классов приобретает у Гизо. У него мы встречаем попытку серьезного методологического обоснования идеи общественных классов, исходящую из идеи о необходимости классового анализа при изучении общественной жизни. Для Гизо, социальные отношения — основа политических отношений. Большая часть писателей, ученых, историков или публицистов, говорит Гизо, ищут познания сущности общества, определение степени или характера цивилизации путем изучения политических учреждений; но, по его мнению, было бы целесообразнее изучать сначала общество, как таковое, для познания и понимания его политических институтов так как прежде чем стать причиной, политические учреждения сами являются следствием. Общество сначала их производит, а потом уже испытывает на себе их влияние и модифицируется. И вместо того, говорит Гизо, чтобы в формах или в системе управления искать, каково было в данный исторический момент состояние народа, нужно сначала изучить состояние народа, чтобы знать, каким могло и должно было быть управление*. "Общество, его составные части, характер существования в нем отдельных индивидуумов сообразно с общественным положением каждого, взаимные отношения между различными классами, к которым принадлежат эти индивиды, положение личности — вот первый вопрос для внимания историка, который хочет вникнуть в историю народа, и для публициста, который хочет знать, как этот народ управлялся"**. При всем этом, думает Гизо, историк должен считаться, главным образом, с состоянием земельных отношений прежде всего: "Чтобы понять различия социальных условий, необходимо знать, — говорит Гизо, — природу и отношения земельной собственности".

______________________

* См.: М. Guizot. Essais sur l'histoire de France. Paris-Leipzig, 1824. Seconde edition, стр. 87.
** Ibid., стр. 90.

______________________

Всю историю Франции Гизо считает, подобно Минье и Тьерри, историей борьбы классов, при этом так же, как и Тьерри, Гизо близок к идее расового фактора в образовании социального неравенства, отмечая столкновения и слияния, путем завоевания двух различных рас как важнейшую основу возникновения социальных различий. В течение тринадцати столетий, говорит Гизо, побежденный народ вел борьбу, чтобы свергнуть иго народа-победителя*. В борьбе классов далекого прошлого Гизо придает, таким образом, значение и расовым различиям, оказавшимся, по его мнению, небезразличными для процесса социального расслоения. В новом реформированном после революции обществе Гизо видит, однако, борьбу классов совершенно иного характера, чем в старом обществе.

______________________

* См.: M. Guizot. Du gouveruement de la France depuis la Restauration et du ministere actuel. 1820, стр. 1-2.

______________________

Во всех странах и во все времена Гизо находит три общих типа социальных состояний или положений, которые в основе своей, по его мнению, всегда одни и те же, хотя и различны по своим взаимоотношениям: это, во-первых, люди, живущие от доходов с собственности, земельной или иного вида, не вкладывая при этом своего труда; во-вторых, люди, эксплуатирующие и увеличивающие собственность (движимую и земельную) посредством вкладывания в нее собственного труда; в-третьих, наконец, люди без собственности, живущие только собственным трудом*. Эти три различные социальные состояния или неравенства в социальном положении Гизо представляет себе далеко не случайными в жизни человеческого общества; напротив, они возникают "естественно" и в силу определенных законов**. Существование этих трех классов (аристократия, буржуазия и народ) Гизо считает фактом, который сами классы не в силах отменить. В силу последнего Гизо настаивает на необходимости для социальных классов мириться с неизбежным фактом классового расслоения и жить в мире; только социальный мир, по его мнению, может привести Францию к свободе и величию***. С этой точки зрения, классовую борьбу и домогательство классов уничтожить друг друга Гизо считает величайшим злом, существующим в жизни Франции, главным образом, с 1789 г.**** Идея компромисса — вот во что должен вылиться, по Гизо, социальный мир.

______________________

* См.: M. Guizot. De la Democratic en France. Leipzig, Brockhaus-Avenarius, 1849, стр. 34.
** См.: ibid., стр .35.
*** См.: ibid., стр. 48.
**** См.: ibid., стр. 50.

______________________

Значительное место в своих исторических сочинениях отводит идее общественных классов и Луи Блан. Классовые интересы и борьбу классов Луи Блан кладет в основу истории. "Надо понять, — говорит он, — что если революция 1789 года пустила в событиях корень, то это случилось потому, что она не неожиданно овладела обществом, что, наоборот, она служила интересу класса, получившего господство, именно буржуазии"*. Истории развития класса буржуазии во Франции Луи Блан уделяет много внимания, причем под буржуазией он разумеет "совокупность граждан, которые, обладая орудиями труда или капиталом, работают на счет своих собственных ресурсов и лишь до известной степени зависят от других"**. Буржуазии Луи Блан противопоставляет "народ", под которым он понимает "совокупность граждан, которые, не обладая никаким капиталом, зависят от других вполне, даже и в том, что касается первых потребностей жизни".

______________________

* L.Blanc. Histoire de la revolution francaise. Paris, 1847,t.1, стр. 11.
** Ibid., I, стр. 121. — Также: Histoire de dixans 1830-1840. Paris, huitieme edition, 1849,1.1, стр. 6 (в примечании).

______________________

Луи Блан разделяет, таким образом, общество на буржуазию и народ, или, иначе говоря, на буржуазию и пролетариев, разумея под "народом" наемных работников (пролетариев)*. Между буржуазией и народом, или пролетариями, Луи Блан видит глубокую пропасть. "Мы видели, — говорит он, — как глубоко, хотя всегда замаскировано общими интересами и общею ненавистью, было всегда различие между народом и буржуазией"**. Это различие Луи Блан видит не только в области фактов, не только в области реально-материальных отношений. Это различие, говорит он, было воспроизведено в XVIII в. и в области мысли. Две основные доктрины XVIII-го века, пропитывавшие общественную мысль Франции того времени, — индивидуализм, с одной стороны, и социализм — с другой, (или, как он выражается, доктрину, имевшую целью ассоциацию равных и отправлявшуюся от принципа братства), — Луи Блан считает продуктом двух различных классов общества: буржуазии и пролетариев. Буржуазия, по мнению Луи Блана, могла довольствоваться индивидуализмом: "она обладала богатством и силой; имея в своем распоряжении орудия труда, которых не было у пролетариев, обладая деятельностью и познаниями, которых обыкновенно не имели дворяне, буржуазия располагала средствами к развитию, которые устраняют необходимость ассоциации и заставляют страшиться стеснительных сторон иерархии". Но, обещая свободу духа и политическую свободу, буржуазия, оставаясь на своем принципе индивидуализма, не могла, по мнению Луи Блана, выполнить своих обещаний. "Без равенства, — говорит он, — составляющего связь интересов, и без братства, служащего связью сердец, свобода есть не что иное, как лицемерный деспотизм. Вот почему буржуазия должна была рано или поздно дать нам: вместо свободы духа — полную нравственную анархию, вместо политической свободы — олигархию людей, обладающих цензом, вместо свободы промышленной деятельности — конкуренцию богача и бедняка к выгоде богача"***.

______________________

* См.: Ibid., t.1, стр. 123.
** Ibid., t.1, стр. 349.
*** Ibid., 1.1, стр. 350.

______________________

Приведенные положения и мысли, высказываемые Луи Бланом, говорят нам о том, как резко он разграничивал друг от друга два больших класса, которые он находил в современном ему обществе: буржуазию и пролетариев ("народ"). Эту идею двух классов Луи Блан, правда, не везде выдерживает. Нередко он говорит о буржуазии как о "среднем классе", предполагая этим, следовательно, существование высшего класса (аристократии, дворянства) и низшего (народа, или пролетариев). Но все же идея двух противоположных классов у Луи Блана является преобладающей в его исторической философии. Эту идею он считает одной из основных идей, тревожащих, по его представлению, общественную мысль XVIII-го века: "Зачем, — спрашивает он, — классы, рождающиеся счастливыми, а внизу — бесчисленные толпы существ стонущих, голодных, доведенных до отчаяния?"* Ответ и разрешение подобных вопросов Луи Блан находит только в борьбе; этот ответ может быть найден, говорит он, только ценою бурь.

______________________

* Ibid., стр. 347.

______________________

Так или иначе, у Луи Блана как историка мы находим идею классов, классовых интересов, классового антагонизма и идею борьбы классов. Эти идеи не имели у него особенно глубокого и развитого содержания и теоретической разработки. Так, например, определяя буржуазию, Луи Блан не смог строго ограничить труда от капитала; он соединяет с буржуазией еще представление о труде и трудовой деятельности ("совокупность граждан, которые... работают" и т.д.). Во всяком случае, однако, идеи Луи Блана так же, как и Гизо, Минъе, Тьерри, не могли оставаться без влияния на развитие общественной мысли и сыграли видную роль в истории возникновения и роста проблемы классов.

Подводя общий итог влиянию французских историков на развитие идеи классов, мы должны прийти к заключению, что распространенное, особенно в немецкой экономической науке, представление о степени этого влияния (Шмоллер, Зомбарт), слишком преувеличено. Если в "Die deutsche Volkswirtschaft im neunzehnten Jahrhundert" (Berlin, 1909,гл. 17-ая) Вернер Зомбарт говорит, что в сочинениях Гизо, Минье и Луи Блана содержится все, что можно сказать о сущности и процессе образования социальных классов, то это совершенно не соответствует действительности. Все упомянутые французские историки, несомненно, толкнули вперед идею общественных классов; они выставили борьбу классов как действительно важный фактор в истории народов и особенно великой французской революции; они считались с классовым расчленением, по крайней мере, нового общества как с непреложным фактом; они затронули вопрос о происхождении социальных классов, еще ранее поднимаемый, однако, например, Сен-Симоном; они пробовали представить полную историю возникновения и роста буржуазии; они искали социологических основ образования классов и классового расчленения; они подходили к определению и самого понятия социального класса. Но, как мы могли убедиться, все это носило характер довольно смутный, имело вид неразработанности, неясности, отсутствия выдержанности: наилучшее определение класса (у Луи Блана) обнаруживало, например, недостаточно ясное представление о соотношениях между трудом и капиталом в новом классовом обществе; основа образования классов, сводившаяся у них к расовому фактору и к завоеванию одного народа другим, выставлялась у них без достаточных доказательств и оставляла широкое место для ударов научной критики (см. ниже о расовой теории общественных классов); идея двух классов у них нередко пересекалась с идеей трехчленного классового деления; самую борьбу классов они считали большим социальным злом и старались всячески найти компромиссный путь социального развития, проповедуя вместо классовой борьбы социальный мир (Гизо, Луи Блан). В конце концов, "сущность и процесс классового образования" оставались у них именно далеко не раскрытыми. В этом отношении более плодотворным явилось во Франции движение социалистической мысли, под непосредственным влиянием которой находились сами французские историки реставрационной эпохи. К рассмотрению важнейших моментов в движении социалистической мысли Франции, поскольку в ней находила себе место идея общественных классов, мы и переходим.

III. ИДЕЯ КЛАССОВ У ФРАНЦУЗСКИХ СОЦИАЛИСТОВ-УТОПИСТОВ

К концу XVIII-го столетия, великая французская революция породила в общественном сознании Франции уже с достаточной определенностью, как мы видели, идею общественных классов. С развитием капитализма и усложнением общественных отношений идея социальных классов постепенно вырастала в сложную проблему, при чем первыми проводниками и провозвестниками идеи общественных классов во Франции явились, главным образом, представители социалистического учения.

Как известно, во Франции социализм отличался большою долей утопизма и романтизма, особенно в первой половине XIX-го века. Благодаря этому утопизму, социалистическая мысль Франции никогда не смогла поставить проблему общественных классов на прочный, строго научный теоретический фундамент. Зато во французской социалистической мысли постепенно развивался и складывался тот общий социологический базис, на почве которого учение о социальных классах приобретало себе широкий социологический фундамент и находило правильный метод для своей разработки.

Наиболее плодотворными и содержательными, хотя и изложенными в чрезвычайно неясной и нередко противоречивой форме, явились в развитии идеи общественных классов взгляды, прежде всего, знаменитого Сен-Симона.

Мы уже отмечали, как важно было для развития проблемы классов появление социальной точки зрения при исследовании общественной жизни и возникновение той социологической концепции, которая кладет в основу социального развития принцип борьбы классов в качестве важнейшей двигательной социальной силы. Первые шаги в направлении к этому "социальному методу" и историческому материализму как социологической концепции и делает Сен-Симон.

В своих "Lettres d' un habitant de Geneve a ses contemporains" (1802) Сен-Симон еще близок к органической основе социального исследования. Во втором письме он пишет: "Друзья мои, все мы представляем собою органические тела; и план, который я вам предложил, я составил, рассматривая наши общественные отношения как явления физиологические; и я докажу вам его пригодность при помощи соображений, почерпнутых в той системе, которой я пользуюсь для установления связи между физиологическими явлениями"*.

______________________

* Saint-Simon. Oeuvres. Lettres d'un habitant de Geneve a ses contemporains. Capelle, Libraire-Editeur, Paris, 1841, стр. 39.

______________________

Позднее, в "Phisiologie sociale", Сен-Симон точно так же пишет, что "общество не есть простая совокупность живых существ, ...наоборот, соединение людей образует самостоятельное существо, развивающееся подобно индивиду"*. Но такое органическое понимание общества у Сен-Симона стояло вне всякой связи с общим и основным направлением его мысли, которая довольно заметно пропитана идеями, легшими впоследствии в основу исторического материализма: Сен-Симон — враг метафизики; он всячески старается "объявить ей войну и поставить факты на место рассуждений метафизиков"**; он старается освещать общественные факты исторически, каждому "социальному строю" приписывая свой определенный характер, отвечающий данной исторической эпохе;*** он находит, что научные предсказания возможны только на основании того, что уже произошло; в истории народов он видит постоянно происходившую борьбу классов и с точки зрения классовой борьбы он ищет объяснения французской революции и истории Франции вообще.

______________________

* Oeuvres de Saint-Simon et d'Enfantin. Paris, 1865-1878, v. X, стр. 178, 179.
** Saint-Simon. Oeuvres. Cathechisme politique des industriels. Paris, 1841, стр. 39-40.
*** См.: ibid., стр. 45.

______________________

Вне всякого сомнения, идеи классов и классовой борьбы дала Сен-Симону великая французская революция. Вместе с "социальной точкой зрения", или, вернее, с зачатками "социального метода" как основы будущей социологической концепции исторического материализма эти идеи дали возможность Сен-Симону высказать ряд ценных, глубоких, хотя иногда смутно сознанных и не всегда поэтому стройных своею внутреннею логическою связью, положений по вопросу об общественных классах. Эти положения у Сен-Симона сводятся к следующему.

Человечество, по Сен-Симону, распадается на три класса: первый класс — это ученые, артисты и все вообще, разделяющие либеральные идеи; в руках ученых и артистов — "скипетр общественного мнения"; этот класс может быть носителем новых идей; он может повести общество к новому строю, пересоздать его путем просвещения и знания и взять на себя руководительство и организацию нового общества; это класс, идущий под флагом прогресса человеческого разума; второй класс — это класс собственников; на знамени его написано: никаких нововведений! Это класс консервативный и сравнительно малочисленный; третий класс — не имеющих собственности, обнимающий все остальное человечество; основной принцип, объединяющий этот класс, — идея равенства. Первый класс идет в союзе с неимущими; поэтому первый и третий классы могут быть противопоставлены второму, или классу собственников. Между теми и другими, т.е. классом имущих и классом неимущих, "всегда и неизбежно, в силу самой природы вещей, происходит борьба". Отношения между классом имущих и классом неимущих являются отношениями господства и подчинения; первые командуют, управляют, принуждают работать на себя последних. Хотя неимущих и во много раз больше, чем богатых, тем не менее богатые повелевают бедными; это происходит потому, что собственники, хотя их и гораздо меньше числом, обладают большей степенью просвещения; "в интересах же общего блага господство должно распределяться пропорционально просвещению"*. Причины возникновения господства в обществе коренятся в человеческой психике: длинным рядом наблюдений удостоверен тот факт, что каждый человек испытывает в большей или меньшей степени желание господствовать над всеми остальными людьми. Но как бы то ни было, факт господства не может не вызывать раздражения со стороны управляемых; последние борются, оказывают противодействие. Эта борьба приводит к тому, что в настоящий момент (1802) все передовые народы (Франция, Италия, Англия, Германия) испытывают на себе кризисы, которых не может предотвратить никакая сила в мире, и идут по пути к тому всеобщему брожению, которое испытывало уже французское население и при котором "все отношения между членами одной и той же страны становятся ненадежными, а величайший из всех бичей, анархия, свободно производит свои опустошения до тех пор, пока обусловливаемая ею нищета не порождает в душе даже самых невежественных членов общества желания восстановить порядок"**. Выход из такого состояния анархии и кризисов имеется. Для этого нужно лишь существенно перереформировать существующий срой общества в таком направлении, чтобы люди непросвещенные работали физическим трудом, а люди науки и знания управляли, но чтобы право выбора власти принадлежало всему народу. "Я думаю, — говорит Сен-Симон, — что всем классам общества будет хорошо при таком устройстве: духовная власть — в руках ученых, светская власть — в руках собственников; власть же выбирать людей, призванных выполнять обязанности великих вождей человечества, — в руках всего народа"***.

______________________

* Ibid., стр. 40.
** Ibid., стр. 29-30.
*** Saint-Simon. Lettres d'un habitant de Geneve a ses contemporains. Oeuvres. Paris, 1841, стр. 47-48.

______________________

Все эти идеи, высказанные еще в 1802 г., Сен-Симон продолжает развивать и позднее: в "Sisteme industriel", в "L'Organisateur" и особенно в "Catechisme des industriels" идеи Сен-Симона находят себе большее развитие и более закрепляются. Но здесь Сен-Симон видит в современном обществе не три класса, а два. Социальная организация прошлого и настоящего обнаруживает, говорит Сен-Симон, существование в обществе двух классов: класса командующего и класса подчиненного, или управляющего и управляемого. Большая ошибка думать, что "командующие классы" находятся в согласии с народом; этого согласия, по мнению Сен-Симона, быть не может, так как оно противоречит природе вещей; всякое же общество, построенное на учреждениях различной природы, где одновременно существуют два взаимно враждующих принципа, находится в состоянии расстройства, беспорядка*. Таковым рисует Сен-Симон общество в новое время. Но таково оно было, по его представлению, и в древнее время; в древнем Риме оно разделялось на два больших класса: на господ и рабов; в свою очередь класс господ распадался на две касты — на патрициев и бесправных плебеев; последние подчинялись законам, в составлении которых не участвовали. Ко времени средневековья — ко времени Лютера — социальная организация покоилась уже на новых основах: рабство было почти совершенно устранено; патриции уже не владели исключительным правом законодательства; из класса плебеев образовалась уже аристократия таланта, а также и богатства, которая стояло на одном ранге с родовой аристократией; ещё позднее, к нашему времени, рабство окончательно исчезло; классы же стали отделятся между собой лишь незначительными гранями**. Это происхождение двух различных классов — управляемых и командующих — теряется, в представлении Сен-Симона, в далеком прошлом; оно лежит в завоевании одного народа другим; так, после переселения франков в Галлию образовалось два различных класса: франки, господа, и галлы, рабы; завоеватели стали господами, завоеванные — рабами; но позднее, с развитием обмена и денежной потребности, особенно со времени крестовых походов, в среде подчиненного класса начинает вырастать денежный капитал, развиваться ремесла и торговля, образовываться "буржуазия", активно выступившая в революции 1789 года.

______________________

* Saint-Simon. Oeuvres. Cathdchisme politique des industriels. Paris, 1841, стр. 37-39.
** См.: Saint-Simon. Oeuvres. Nouveau Christianisme. Paris, 1841, стр. 136-137.

______________________

Итак, по мнению Сен-Симона, как общество прошлого, так и современная система покоятся на подчинении и господстве. Благодаря этому современная социальная организация представляется Сен-Симону весьма несовершенной: люди в ней до сих пор еще позволяют себя эксплуатировать посредствам насилия и обмана; в политическом отношении род человеческий еще погружен в безнравственность, так как ученые, артисты и промышленники, работа которых действительно полезна обществу, подчинены правительственным властям, являющимся лишь неспособными рутенерами, а великие преступники и всеобщие воры ("les plus grands coupables, les voleurs generaux"), угнетающие граждан и отнимающие у них производимый ими продукт, облечены властью; — иначе говоря, во всех родах занятий неспособные люди руководят способными, самые безнравственные призваны блюсти в людях добродетель и т.д.* Господство и подчинение — это, по мнению Сен-Симона, как бы общий принцип социальной организации прошлого и настоящего. В частности же каждая историческая эпоха, думает Сен-Симон, имеет свой общественный строй со своим определенным классовым расчленением. До великой революции было три больших социальных класса: дворяне, буржуазия (городское сословие) и промышленники, причем дворяне были правящим классом, а буржуазия и промышленники — подчиненными классами. Непосредственно же после революции Франция разделилась всего на два класса: класс буржуазии, которая являлась главным активным деятелем революции и вошла в класс правящих, и класс "промышленников", которые одни остались подчиненными буржуазии. Что же это за буржуазия и кто такие промышленники? Буржуазия, говорит Сен-Симон, это "военные недворянского происхождения, юристы, разночинцы и рантьеры, не пользовавшиеся привилегиями"; в политическом отношении это — либералы; "промышленники" же, составляющие 24/24 нации, представляют класс управляемых; они производят все богатства в стране; в их руках вся денежная сила; но в силу того, что они не объединены, они порабощены дворянами, военными, юристами, рантьерами и бюрократией; они состоят из хлебопашцев, фабрикантов, купцов и рабочих; "промышленник — это человек, работающий с целью производства материальных благ для удовлетворения общественных потребностей"; это класс наиболее способный и наиболее полезный для общества; он является носителем новых идей; в нем уже нет стремления командовать, хотя равным образом он не склонен и подчиняться; это класс, несущий с собой идеи равенства и социального мира; ему дано перереформировать общество, сделавшись первым классом по знанию своему и роли в обществе; а это будет тогда, когда промышленный класс будет обладать своим собственным политическим мнением, которое будет в то же время тогда и общественным мнением, благодаря численному преобладанию этого класса; "общественное же мнение, по пословице, владыка мира; выразителем этого общественного мнения должен явиться король, так как "вполне соответствует природе вещей, чтобы король носил титул первого члена первенствующего класса французов"". Итак, промышленному классу дано установить совершенное равенство, благоденствие и социальный мир, устранив дворян, военных, юристов и рантьеров от власти и передавши функции управления наиболее достойным из своей среды. Но это должно быть сделано, предостерегает Сен-Симон, "единственно мирными средствами, т.е. обсуждением, доказательствами и убеждением"**.

______________________

* См.: Saint-Simon. Oeuvres. Parabole de Saint-Simon (1819). Из "Organisateur". Paris, 1841, стр. 79-80.
** См.: Saint-Simon. Oeuvres. Cathechisme politique des industriels. Paris, 1841, стр. 75, 76 и др.

______________________

Оценивая и сводя к общему итогу взгляды Сен-Симона по вопросу о социальных классах, мы находим: 1) Сен-Симон впитал в своем мировоззрении и учении все новые идеи, порожденные великой революцией, но не смог воплотить их в стройную систему и дать им ясную форму; 2) в своем учении об обществе и его составных элементах Сен-Симон ближе к идее двух классов, чем к идее трехчленного расслоения; 3) Сен-Симон правильно формулирует общую социологическую сторону идеи классов, устанавливая существование классов правящего и управляемого, но разработка этой общей идеи так же, как и применение ее к фактам переживаемой эпохи, ему не давалась; 4) социальная категория "промышленников" как особого класса складывалось у Сен-Симона из совершенно гетерогенных, антагонистических элементов, обнимая собою одинаково и собственников средств производства и пролетариев; этого антагонизма Сен-Симон не видел; 5) устанавливая отношения господства и подчинения, Сен-Симон не уяснил себе экономической сущности отношений труда и капитала; 6) благодаря последнему обстоятельству, Сен-Симон в своем учении затушевывает ясно обозначившееся в момент французской революции разложение "третьего сословия" на буржуазию и пролетариат как расхождение двух полюсов, вокруг которых образовывалась социальная организация капиталистического общества; 7) устанавливая в истории человеческого общества идею борьбы классов, Сен-Симон видит, однако, в борьбе классов причину "социального расстройства"; он склонен к признанию факта сглаживания этой борьбы и смягчения ее по мере развития общественного прогресса, он больше верит в благодетельное действие силы нравственного чувства и устной и печатной проповеди, чем в благодетельную силу борьбы классов; 8) несмотря на высказывание взглядов, близких к органическому пониманию общества, и на развиваемую им идею расовой основы возникновения социальных классов путем завоеваний, Сен-Симон впервые закладывает научный фундамент для социологической доктрины исторического материализма, имевшей огромное влияние на развитие учения об общественных классах; 9) общая основа социальных классов у Сен-Симона экономическая, как это вытекает из общей совокупности взглядов и воззрений Сен-Симона: эта экономическая основа класса не всюду, однако, выдержана у него, благодаря сильно выраженным в учении Сен-Симона утопическим элементам.

_________________

Уже ближайшие ученики Сен-Симона стали освобождать его учение от содержащихся в нем неясностей и противоречий в вопросе об общественных классах. В данном случае последователи Сен-Симона находились под влиянием, помимо своего учителя, также идей женевца Сисмонди, развитых последним, главным образом, в его, "Nouveaux principes d' economie politique"*. Сисмонди развивает здесь идею двух социальных классов, лежащих в основе общества; эти классы являются у него под различными наименованиями: то класса богатых и класса бедных, то класса праздных и класса трудового, то класса капиталистов и класса рабочих. Последние две категории Сисмонди, во всяком случае, уже хорошо знакомы. Вместе с тем Сисмонди определенно говорит и о противоположных интересах между капиталистом и рабочим и о постоянно происходящих столкновениях и борьбе между ними, борьбе, по его мнению, далеко не равной**. Классовое расслоение в современном обществе Сисмонди строит при этом всецело на распределительной основе; в неравномерном распределении он видит основной источник социального зла. Исходя из распределения, он приходит к установлению собственно четырех социальных классов соответственно четырем видам национального дохода (ренты, процента, прибыли и заработной платы): землевладельцев, капиталистов, промышленников и наемных рабочих. "Национальный доход, — говорит Сисмонди, — рождается благодаря совместной деятельности четырех классов лиц: землевладельцев, капиталистов, всех тех, кто применяет капиталы в той или иной отрасли промышленности, и поделыциков (les journaliers)"***. Но ради простоты и удобства исследования социальной борьбы между классами, которую Сисмонди считает чрезвычайно важной, он допускает методологическую абстракцию (научно вполне правильную), соединяя в одну категорию доходы с земли и с капитала, в какой бы форме последний ни был вложен в дело, и противополагая этой категории антагонистическую ей категорию заработной платы****. Отсюда Сисмонди получает свою двучленную формулу социальной борьбы и социальных классов: одного класса труда (рабочих) и другого класса богатства (капиталистов), "класс владельцев накопленного труда, обладающего досугом, и класс лиц, владеющих лишь физической силой и продающих свой труд"*****. Разобщение, противоположность интересов и борьбу между этими двумя социальными классами Сисмонди считает, однако, результатом искусственной организации общества. Он хочет направить общественную жизнь по "естественному ходу общественного прогресса", признавая возможным устранить антагонизм и борьбу классов. Сисмонди верит, подобно Сен-Симону, что при известных условиях возможна солидарность между трудом и капиталом. По его мнению, социальной гармонии, союза труда и капитала, можно достигнуть "властью законодателя"; он предлагает в данном случае ряд социальных реформ: насаждение законодательным порядком мелкого землевладения и земледелия, борьбу с ростом крупной промышленности, развитие и поощрение средней и мелкой промышленности, участия рабочих в прибыли предпринимателя, обязанность предпринимателей содержать рабочих в случае их болезни, инвалидности, старости, безработицы и т.д.;****** разобщение между хозяином и рабочим Сисмонди не считает неизбежной необходимостью. Путем "медленных косвенных мер со стороны законодательства" Сисмонди думает побороть и уничтожить классовое расчленение со всеми его ужасными социальными последствиями. В последнем — вылился весь утопизм Сисмонди, который заметен и у Сен-Симона и который так присущ французским социалистам первой половины XIX века. Характерна двойственность Сисмонди в установлении категории рабочего в отношении последнего к капиталу: с одной стороны, по Сисмонди, рабочий как представитель труда противостоит капиталисту как представителю капитала, являясь перед последним лишенным какой бы то ни было собственности; с другой стороны, отделение работника от хозяина, т.е. труда от капитала, Сисмонди не считает неизбежным. Эта двойственность, мешавшая определенности и ясности воззрений французских утопистов на классовые отношения в капиталистическом обществе, повторяется, как мы увидим, у большинства из них, является основной чертой утопизма.

______________________

* Simonde de Sismondi. Nouveaux Principes d'economie politique, ou de la richesse dans les rapports avec la population. Tome I-II. Paris, 1819 (второе измен, издание — 1827).
** См.: ibid., (1827), I, стр. 103, 408; II, стр. 347, 348.
*** Ibid., II, стр. 165.
**** См.: ibid., стр. 105 (изд. 1819 г.).
***** Ibid., II, стр. 347.
****** См.: ibid., II, стр. 365-366.

______________________

Идеи Сисмонди не оставались без влияния на учеников и последователей Сен-Симона, способствуя развитию тех глубоких и плодотворных положений, которые так туманно и так противоречиво были изложены у Сен-Симона. Так, уже у Анфантена мы находим более ясные и более отвечающие действительности того времени представления о правящем и управляемом классах, чем оно было у его учителя. В то же время Анфантен не оставляет и тех прочных основ сенсимонизма, развитие которых обеспечивало более правильный путь установления и разрешения проблемы классов. В "Economie politique et politique" Анфантен говорит о великой политической проблеме, обнимающей в одно и то же время существование и отношения владеющих и невладеющих, т.е. людей, живущих на свои доходы, и тех, кто живет на свой собственный труд, иначе говоря — праздных и людей труда. Речь идет у него, таким образом, о двух социальных классах: рабочем и нерабочем, производительном и праздном, низшем и высшем. Класс праздных, к счастью, замечает Анфантен, класс весьма немногочисленный. Это класс тех, кто "все хотел бы потреблять, ничего не производя". Это класс владеющих орудиями труда, в то время как другой класс, класс рабочих, отдает труд внаем. Первый класс живет на прибыль, последний — только на собственный труд. Согласно законам развития человеческого общества ("по политическому человеческому закону"), праздность обрекает представителей первого класса — землевладельцев, капиталистов, банкиров — на прогрессирующее вырождение; в то время как труд постепенно завоевывает себе уважение. Труд и праздность, класс трудящихся и тунеядцев — это две враждующие силы. Одна сила — мира, другая — меча. Их разделяет не только различные интересы, но и прямо противоположные, в силу чего между ними происходит постоянная борьба. Сама же противоположность интересов между этими двумя классами происходит, по мнению Анфантена, оттого, что в то время как один класс, класс тунеядцев, проводит или может проводить время в праздности, другой класс, класс труда, работает и ни на год, ни на месяц, ни даже на один хотя бы день не может отказаться от работы без того, чтобы не голодать. Но эта война между двумя противоположными классами дает толчок развитию общества, она служит лучшим доказательством способности человечества к совершенствованию. Эта война исчезнет тогда лишь, когда людей объединит общий интерес, когда они сорганизуются не на началах "общества", а на началах "товарищества", при котором уже не будет места эксплуатации одного класса другим.

Современную ему социальную организацию Анфантен рисует как век буржуазии. "Буржуа же, — говорит он, — это человек, который ничего не делает и который поэтому боится тех, кто что-нибудь делает; он живет на труд другого; вследствие этого он в постоянной заботе о том, как бы его кормилец не сократил ему жизненного содержания"*.

______________________

* Enfanten. Economie politique et politique. Articles et traits du Globe. Paris, 1832, стр. 73.

______________________

Проблему классов Анфантен представляет собственно в форме "социального вопроса", который в настоящее время, говорит он, поставлен ясно и становится яснее с каждым днем, благодаря старанию тех, кто делает все возможное, чтобы его затормозить и затемнить. Этот "социальный вопрос" выражается в том, по мнению Анфантена, что на одной стороне мы видим многочисленный и беднейший класс тех, у кого отсутствуют и образование, и воспитание, и хлеб; на другой же — мы находим немногочисленный класс ничего не делающих собственников. Отмечая этот "социальный вопрос", Анфантен указывает и на социологическую основу его разрешения, следуя в данном случае пути, проложенному Сен-Симоном. Эта основа — в понимании общества с точки зрения социально-классовых отношений. "Наука о производстве, распределении и потреблении, — говорит Анфантен, — прежде всего и всегда зависит от вида и способа, каким рассматриваются отношения, существующие между теми, кто только владеет, и теми, кто только работает, т.е. между тунеядцами и трудящимися"*.

______________________

* Ibid., в нем. перев. (Leipzig, 1907, изд. под ред. Georg'a Adler'a), стр. 67.

______________________

Указывая на необходимость исследования этих отношений между общественными классами, Анфантэн отводит место необходимости и исторического исследования. "Мы знаем историю королей, — говорит он, — но не знаем истории народа; мы знаем историю нашей армии, но не знаем историю индустрии". Зарождение современной индустрии он находит, следуя за своим учителем в образовании и развитии полусвободного сословия, стоявшего некогда между дворянством и третьим сословием, т.е. между господами и крепостными; вышедший из класса рабов, полусвободный, работающий и прилежный, понемногу накопляющий и занятый сначала в торговле, этот класс все же бременем ложился на народные массы, так как ставил в образец для своего поведения в жизни своих прежних господ; представители этого класса явились первыми отцами современной индустрии; несмотря на свои отрицательные стороны, они были людьми, которые в течение по крайней мере трех столетий, внесли более всего положительного в эволюцию материальных условий человеческого общества"*. Очевидно, речь идет о промышленной буржуазии.

______________________

* Ibid., стр. 65.

______________________

У Анфантэна, как мы видим, идея двух социальных классов с диаметрально противоположными интересами — класса имущих и класса неимущих — проведена более резко, чем у его учителя (Сен-Симона); но так же, как и Сен-Симон, Анфантэн рассматривает общество с точки зрения социально-классовых отношений; при этом понятие "буржуазии" у Анфантэна уже более правильно и более точно, чем у Сен-Симона; в общем, однако, в развитии идеи общественных классов Анфантэн не прибавил, собственно, ничего нового и существенного к содержанию учения Сен-Симона, подчеркнув лишь более определенно, чем его учитель, производственные отношения как основу социальных классов.

Такую же позицию в отношении к идее общественных классов, как и школа сен-симонизма, занимала в общих чертах и школа Фурье, особенно в лице ее наиболее талантливых представителей. Основным фоном учения фурьеристов являлась та же идея "войны бедного против богатого", как и у сен-симонистов. Не бьет ли в глаза тот факт, спрашивает, например, Консидэран в "Destinee sociale", что индивиды или класс ничем не владеющих, не имеющих в своих руках ни капитала, ни орудий производства, ни кредита для своего существования находится в положении зависимости и социального илотства, которое носит разное имя: рабства, крепостничества, пролетариата? Не бесспорно ли, что при любом политическом строе, существует класс, все сочлены которого под угрозой наказания голодной смерти для себя и семьи принуждены каждый день чувствовать на себе господство другого класса? В нашем обществе "все яснее и яснее, — говорит Консидэран, — выявляются две социальные категории: категория тех, кто имеет, и категория неимущих"*. Он различает низший слой или "париев цивилизации" — пролетариев и "промышленные" низы (les bas-industriels) — и высший слой — обладателей богатств, которым подчинены первые** и которые находятся в особо благоприятных условиях для увеличения своих богатств, сравнительно с положением неимущих. В эксплуатации современных ему пролетариев Консидэран видит "новое коллективное рабство, отдающее низшие классы в распоряжение владельцев богатств, феодалов промышленности и собственников, — рабство, ставшее на место старого индивидуального рабства"***.

______________________

* Victor Considerant. Destinee sociale. Paris, 1835, tome I, стр. 192.
** См.: ibid., стр. 191.
*** Ibid., стр. 204.

______________________

Еще яснее и определеннее Консидэран развивает идею общественных классов в "Principes du socialisme", в известном "Манифесте демократии XIX-го столетия"*. Здесь мы встречаем уже вполне определенное противопоставление "пролетариата" "буржуазии", причем эти "категории" Консидэран ставит на определенную экономическую основу и дает им вполне определенное историческое освещение. Свободные — плебей или патриций — вели войны, читаем мы в "Principes du socialisme", а производителем был раб. Новый общественный строй вырос из феодализма путем развития промышленности, науки и труда. В наши дни развивается чрезвычайно важное явление — это могущественный и быстрый рост нового феодализма, феодализма индустриального и финансового, заступающего постепенно место аристократии старого порядка. Он породил общее порабощение, подчинение масс, лишенных капиталов, орудий труда и образования. Индустриальный феодализм, как и военный, создается победой и господством сильных над слабыми. "Пролетариат — это новейшее крепостное право"**. Теперь самым рождением людей в высших или низших слоях увековечиваются классы. Только теперь уже не закон, не право и не политический принцип служат перегородкой, разделяющей две крупных категории (categories) французского народа, а экономическая организация, сама социальная организация. Цивилизация, начатая дворянским феодализмом, развитие которого освободило промышленные классы от личного порабощения, в наши дни завершается феодализмом индустриальным, создающим общее порабощение рабочих.

______________________

* Victor Considerant. Principes du socialisme. Manifeste de la democratie au XIX-е siecle. Deuxieme edition. Paris, 1847.
** Ibid., стр. 11.

______________________

Мы видим, что Консидэран классовое расчленение современно-го ему общества ставит на экономический базис, выводя его из экономической организации общества. Классовый строй общества он резко отличает от предшествующего этому строю расслоения общества, которое раньше строилось на правно-политической базе. В данном случае Консидэран близок к тому, чтобы понятие социального класса определенно отграничивать от понятия сословия.

Консидэран устанавливает два социальных класса, разделяющих общество: меньшинство, обладающее всем, и громадное большинство, лишенное всего; одни вооружены с ног до головы, обучены, образованны, богаты; захватили все лучшие позиции; другие — невежественны, раздеты, изголодались, будучи принуждены жить на скудную заработную плату, чтобы кормить и себя и своих антагонистов. Это, по мысли Консидэрана, представители труда и капитала, причем труд и капитал — в постоянной вражде между собою. Производственные мастерские — не что иное, по словам Консидэрана, как поле вечной битвы между трудом и капиталом, этим хозяином орудий труда*. "Городские и сельские пролетарии, — говорит Консидэран в другом месте, — взятые коллективно, находятся в полнейшей зависимости от класса, владеющего орудиями труда; этот великий экономический и политический факт выражается в следующей практической формуле: чтобы иметь кусок хлеба, каждый пролетарий должен найти себе господина; вместо "господин", правда, теперь принято говорить "патрон", но наш язык в своей наивности упорно повторяет "господин" и он прав будет до тех пор, пока не установится новый порядок, пока экономические отношения индустриального, финансового и торгового феодализма, при которых мы живем, не заменятся новыми экономическими отношениями нового порядка"**.

______________________

* См.: ibid. стр. 2-13.
** Vctor Considerant. Le socialisme devant le vieux monde on le vivant devant les morts. Paris, 1850, четв. изд. (первое в 1848), стр. 14.

______________________

Как верный выразитель идей фурьеризма Консидэран, однако, не свободен от элементов утопизма. В новом грядущем порядке он не видит исчезновения социальных классов; новый порядок представляется ему таким, где "индивидуализм добровольно комбинируется с коллективизмом, где свобода уживается с иерархическим строем, где капитал, т.е. доведенный до совершенного состояния труд, сочетается с трудом, т.е. капиталом, находящимся еще в зачаточном состоянии; где все интересы, все права, все элементы общества, все классы найдут, наконец, себе закон для братского слияния и гармонического равновесия"*. Основной формулой консидэрановского социализма является именно "установление братских и гармонических отношений между всеми классами", "свободной и добровольной ассоциации капитала, труда и таланта"**.

______________________

* Ibid., стр 19.
** Ibid., стр. 19.

______________________

У Консидэрана мы видим, таким образом, уже знакомую нам идею двух классов, причем у него понятие об общественных классах и характер классового расчленения в современном (капиталистическом) обществе уже значительно более очищены от тех наслоений прошлого и тех противоречий, которые встречались в учении социалистов первых десятилетий XIX-го века. В учении Консидэрана перед нами стоят уже в более чистом виде отношения хозяина и работника, труда и капитала, буржуа и пролетария, капиталиста и рабочего, эксплуатирующего и эксплуатируемого. В то же время, правда, в идеях Консидэрана мы находим также и хорошо знакомые нам черты утопизма, характерные как для фурьеризма, так одинаково и для сенсимонизма, как мы на это уже выше указывали: это именно вера в социальную гармонию, возможность и желательность мирной ассоциации и дружного сожительства труда и капитала.

Но еще раньше Консидэран с еще большей ясностью и с большей теоретической обоснованностью развивает идею классов Бюрэ в своей увенчанной премией французской академии книге "De la misere des classes laborieuses en Angleterre et en France" (О нищете трудящихся классов в Англии и Франции)*. У Бюрэ мы находим уже указания на производственную основу классового расчленения и анализ понятия классов с точки зрения отношений в производстве. Все увеличивающееся взаимное отчуждение в производстве двух его элементов — труда и капитала — вызывает, говорит Бюрэ, все обостряющийся антагонизм и войну между трудом и капиталом, между орудиями труда и человеком, их применяющим; можно признать за аксиому, что физические и нравственные условия рабочих с точностью измеряются положением их относительно орудий труда и капитала, употребляемых в прозводстве**. Идея двух классов и отношений между трудом и капиталом развиваются у Бюрэ с ясностью и определенностью. "Капитал, — говорит он, — сила. Он командует трудом. Та система промышленного режима, которую мы изучаем, очевидно, имеет тенденцию к тому, чтобы капиталы переходили в руки немногих, угрожая разделению общества на два класса индивидов с противоположными интересами, с тенденцией к еще большему расхождению и разобщению между ними: один класс — владельцев орудий труда, капиталов и машин; другой — класс тех, кто ничем не владеет, кроме собственной жизни, и кто принужден ради существования отдавать свой труд в распоряжение других или занимать у других орудия, необходимые для производства"***.

______________________

* Eugene Buret. De la misere des classes laborieuses en Angleterre et en France: de le nature de la misere ets. t. I-II, Paris, 1810.
** См.: ibid., II, стр. 337 и 126.
*** Ibid., II, стр. 205.

______________________

Социальные классы, в представлении Бюрэ, — производственные категории: указывая на вытеснение мелкой промышленности крупною при машинном производстве, Бюрэ замечает, что последнее делит участвующее в производстве население на два различных класса, каждый с противоположными интересами: на класс капиталистов как собственников орудий производства и на класс наемных рабочих (travailleurs salaries)*. Подобно своим предшественникам, Бюрэ также пытается установить связь между переживаемым классовым расчленением общества и социальным строением античного мира и средневековья. Древние рабы, говорит он, бывшие собственностью их господ, превратились в крепостных и вассалов в эпоху варварства и сделались рабами земли, а не человека; после же ряда изменений в наши дни они стали свободными по отношению к людям, но остались подчиненными вещам, стали рабами потребностей собственного организма, насильно обреченными на еще большее изнурение и страдания, чем рабы, и при меньшей уверенности в завтрашнем дне. Пролетарии, живущие только на заработную плату, — прямые потомки крепостных, как последние были потомками древних рабов. Крепостная цепь была разбита, но кольцо, приковывавшее к рабству, оставалось, и не один из освобожденных тащит на себе обрывки этой цепи**. Здесь мы находим у Бюрэ характерную для французской социалистической мысли черту широкого исторического кругозора, не ограничивающегося эпохой индустриализма, а захватывающего в цепь социального анализа всю историю человеческого развития с момента образования и появления рабства и сводящего весь прогресс социальной организации в одно неразрывное целое.

______________________

* См.: ibid., И, стр. 165.
** См.: ibid., II, стр. 68, 69, 75.

______________________

Развивая идею социальных классов, Бюрэ определенно различает понятие класса от понятия касты, сословия. "В те времена, — говорит он между прочим, — когда нации были разделены на две касты, между которыми абсолютно не могло быть никакого сближения, именно — на дворянство и крепостное крестьянство, было много больше равенства между классами, участвующими в производстве, чем в настоящее время, когда, тем не менее, равенство является первой статьей основных законов страны"*. Но Бюрэ все же не чужд того утопизма, которым полна школа фурьеризма и сен-симонизма. Для реконструирования общества он возлагает надежды на реформы; он ожидает, что появятся законодатели, которые сумеют спасти народы от разложения;** он мало полагается на планы фурьеризма о социальной гармонии между трудом, капиталом и талантом; но думает, что спасение общества — в принципах правды и справедливости, в евангельской жизни, в религиозно-христианском союзе, сплоченном общностью веры, милосердия и надежды***. Очевидно, для Бюрэ, классовая борьба, классовый антагонизм, сами классы и классовое расчленение — все это может исчезнуть постепенно, благодаря смягчению интересов, не на почве экономического преобразования общества, а на почве этического и религиозного.

______________________

* Ibid., II, стр. 46.
** См.: ibid., стр. 334, 335.
*** См.: ibid., II, стр. 492.

______________________

Приблизительно на одинаковой позиции в понимании и изложении вопроса о социальных классах стоит и ряд многих других французских социалистов, каковы Луи Блан, Рейно, Пьер Перу, Прудон, Пекэр, Видаль и др.* Все они развивают более или менее определенно идею двух классов, идею антагонизма и борьбы классов, у всех у них более или менее выражены отношения труда и капитала, буржуазии и пролетариата, хозяев и работников, капиталистов-предпринимателей и рабочих; и в то же время все они одинаково верят в возможность гармонического сожительства, мирного альянса между трудом и капиталом, если не на почве этической, то, по крайней мере, на почве законодательных реформ, могущих перестроить общество. Все эти утопические социалисты в содержание и развитие идеи классов не вносят ничего особенно нового, сравнительно с своими предшественниками, за исключением разве лишь Рейно и Пьера Перу, у которых звучат некоторые новые мотивы, выросшие впоследствии в сложные и спорные вопросы в проблеме классов.

______________________

* См.: P.J. Proudhon. Oeuvres completes. Systeme des contradictions econoiques ou philosophie de la Misere. Nouvelle edition, I-II t. Paris, Ern. Flammarion (первое изд. в 1846), t. II, стр. 330,331 и др., 1.1, стр. 236 и др.; С. Pecqueur. Des ameliorations materielles dans leurs rapports avec la librete. Seconde edit. Paris, 1841, стр. 166,185-188 и др.; E.Vidal. De la repartition de la richesses, ou de la justice, distributive en economie sociale. Paris, 1846, стр. 10,218 и др.; Pierre Leroux. De la plutocratie, 1848; также Oeuvres, t. I, Paris, 1850; Jean Reynaud, ibid., стр. 346 — 364. (См. о Леру и Рейно обстоятельную статью Плеханова "Французский утопический социализм XIX-го века" в Соврем. мире, июнь и июль 1913 г.)

______________________

Так, у Рейно мы находим попытку более точного и более строгого анализа понятий "буржуа" и "пролетарий", а также обоснования идеи двухчленного классового расслоения при многосложности социальных слоев и различий между ними. Население состоит, говорит Рейно, из двух различных по своему положению и своим интересам классов: пролетариев и буржуазии. Пролетарии — это производители всех богатств нации, не имеющих ничего, за исключением поденной платы за труд: работа их зависит от причин, не находящихся в их власти; от плода своего труда имеют они лишь небольшую часть, уменьшающуюся конкуренцией; в старости их ждет место в больнице, или же они не доживают до старости, умирая преждевременно. Буржуа же, в представлении Рейно, — люди, обладающие капиталом и живущие доходами с капитала; от них зависит развитие промышленности и т.д. На возражение против деления общества всего на два класса, несмотря на существование промежуточных слоев, Рейно отвечает, что и между самыми резкими оттенками есть всегда оттенки промежуточные и что существование белых и черных никому не придет в голову отрицать на том основании, что между ними попадаются мулаты и метисы.

Но то новое, что собственно вносят Рейно и Перу в проблему общественных классов, — это вопрос о крестьянстве: входит ли крестьянство в категорию пролетариата или это слои непролетарские по своей сущности? Подробнее на этом останавливается Пьер Перу в "De la plutocratie" (1848, гл. 34). Его занимает вопрос: пролетарий или непролетарий крестьянин, имеющий один гектар земли? Отыскивая разрешение этого вопроса, Перу обращает внимание на трудовую основу деятельности мелкого крестьянства, при которой земля едва оплачивает затраченный на нее труд крестьянина и не приносит ренты; в этом смысле крестьянство (мелкое и трудовое) Перу относит к категории пролетариев, так как, по его представлению, категория собственников начинается только там, где появляется нетрудовой доход (рента). Таким образом, согласно Перу, мелкий крестьянин-собственник, работающий собственными средствами производства и не оторванный еще от последних, является пролетарием. Отсюда понятие пролетария как абстрактной социальной категории у него является двойственным: пролетарий — это оторванный от собственных орудий труда непосредственный производитель, живущий наемным трудом; но в то же время пролетарий — и не оторванный от средств производства трудовой крестьянин*. Поставленный Рейно и Перу вопрос о трудовом крестьянстве как социальной категории позднее занял в проблеме социальных классов довольно почтенное место; этим вопросом заинтересовываются особенно социалистические и полусоциалистические писатели земледельческих стран, озабоченные сохранением мелкого крестьянства, вытесняемого и разоряемого с развитием капитализма.

______________________

* Подробнее см. вышеуказанную статью Плеханова "Французский утопический социализм и проч." ("Соврем, мир". 1913, кн. 7, стр. 164-167).

______________________

__________________________

Определяя в общих чертах значение французских социалистов-утопистов в развитии идеи общественных классов, мы должны признать, что заслуга их в данном отношении довольно значительна. Ярко вспыхнувшие идеи великой французской революции, потонувшие затем в буднях французской действительности, французские утописты-социалисты деятельно развивали, отмечая и идею двух классов, и идеи классовой борьбы, и идею социальных антагонизмов. Следуя за развитием отношений вырастающего капитализма, французские социалисты-утописты подошли довольно близко к действительности в своем анализе классового расчленения современного общества. Идея труда и капитала, хозяина и работника, буржуа и пролетария проходит красной нитью через всю социалистическую мысль Франции. Идеи же исторического материализма, развиваемые социалистами-утопистами, начиная с Сен-Симона, развиваемые, правда, пока еще лишь в самых неопределенных очертаниях, ставят их анализ капиталистических отношений на прочный социологический фундамент, указывая надежный и верный путь (метод) для развития идеи общественных классов. Но своеобразный характер развития Франции XIX-го века налагал на французскую социалистическую мысль особый отпечаток, выразившийся в присущих ей элементах утопизма. Этот утопизм французских социалистов сказался, главным образом, в их вере в возможность мирного сожительства труда и капитала, вере в "социальный мир" при сохранении классового строя, на почве этики, религии или законодательных реформ, что лишало в идее социальных классов и классовой борьбы ее важнейшего, существенного содержания.

IV. ПАРИЖСКОЕ СОЦИОЛОГИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО О СОЦИАЛЬНЫХ КЛАССАХ (1903)

Социалистическое направление, о котором мы только что говорили, своим влиянием и значением в развитии учения об общественных классах, обязано было в значительной степени социологической концепции исторического материализма, вышедшей из недр социалистического мировоззрения. Родоначальниками социологической концепции исторического материализма идея общественных классов, вылившаяся первоначально в форму идеи борьбы классов, была провозглашена в качестве основного базиса общественного прогресса социальной эволюции. Вполне понятно поэтому, что вместе с возрастанием интереса к концепции исторического материализма вырастал интерес и к идее общественных классов. Внимание же к историческому материализму как социологической системе росло вообще по мере развития социологии, а равным образом и по мере развития и роста самой социологической школы исторического материализма.

Развитие социологии тесно связано с судьбой проблемы общественных классов уже по одному тому, что проблема общественных классов является столько же экономической, сколько и социологической. "Если нельзя сказать, — говорит бельгийский социолог ван Оверберг, — что социальные классы являются единственным предметом социологии, то, бесспорно, эта проблема составляет одну из наиболее важных частей социологии"*. Являясь экономической категорией, социальные классы, однако, тесно переплетаются отношениями и со всеми другими сторонами социальной жизни (права, государства и т.д.). Следовательно, учение об общественных классах, естественно, должно было развиваться в руках социологов, с одной стороны, и экономистов, с другой. Но благодаря преобладанию индивидуалистического метода исследования в господствующих течениях экономической науки, экономика как наука немногое дала, в смысле разработки проблемы общественных классов. Что же касается социологии, то и ее внимание к проблеме классов как к самостоятельной проблеме пробудилось лишь в самое последнее время. Замечательное для своего времени исследование Лоренца фон Штейна "Die Gesselschaftslehre. Der Begriff der Gesselschaft und die Lehre von den Gesselschaftsklassen", появившееся еще в 1856 году, оставалось без особого влияния на современников в силу крайне слабого в то время состояния социологической мысли и не вызвало к себе интереса, как того заслуживало по своей теме и по затрагиваемым в ней вопросам. Социологические же исследования позднейшего времени, начиная с появления "Принципов социологии" Герберта Спенсера и трудов Шеффле, Гумпловича, Уорда и Ратценгофера и кончая менее значительными работами Аммона, Вольтмана и других, если и касались общественных классов, то лишь вскользь, во всяком случае, не ставили проблему классов в центре внимания, не трактовали ее в качестве самостоятельно-ценной проблемы. К тому же все означенные социологические исследования не видели в понятии социального класса экономической основы, отчего проблема классов получала в них неправильное освещение и в своей теоретической сущности оставалась без разработки.

______________________

* Cyr. van Overbergh. La classe sociale. Bruxelles, 1905, стр. 5.

______________________

Поворотным пунктом в отношениях социологической мысли к проблеме социальных классов можно считать 1903 год, когда Парижское Социологическое общество впервые занялось проблемой социальных классов, чем дало толчок для привлечения внимания к этому вопросу со стороны самых широких кругов общественной мысли. Так, вслед за парижским социологическим обществом ту же проблему социальных классов ставит предметом своих научных занятий бельгийское социологическое общество в Брюсселе (Societe beige de sociologie) в 1905 году*. Еще через год, на Лондонском конгрессе социологического международного института, "социальная борьба" уже ставится на обсуждение международного конгресса, порождая ряд докладов, речей, вызывая горячие споры**. Вместе с тем оживляется интерес к проблеме социальных классов и в монографической, и в журнальной социологической прессе всех стран***.

______________________

* См.: Annales de la Societe beige de sociologie. 2-е serie. Bruxelles, 1905.
** См.: Annales de Г Institut international de sociologie, publiees sous la direction de Rene Worms, t. XI. В данном случае обращают на себя доклады Лестера Уорда (Les luttes sociales et les luttes biologiques), Людвига Штейна (Herbert Spencer et la theorie de la lutte sociale), Л. Гумпловича (Le role des luttes sociales dans revolution de l'humanite), Рауля деля Грассери (Les luttes sociales) и др.
*** Из журнальных статей можно отметить статьи Уорда в "American Journal of Sociology" (VIII, стр. 721-745; V, стр. 617-627); Буглэ в "L'annee sociologique" (t. X, 1905-06); Д'Эта в "The sociological Review" (v. III, octobre 1910, стр. 267-276); Декампа в "La science sociale" (Paris, octobre 1911, стр. 782-832).

______________________

Таким образом, заседания парижского социологического общества, посвященные выяснению понятия социальных классов, являются как бы видным этапом в развитии проблемы классов. Поэтому представляется нелишним остановить на работах этого общества несколько внимания*. Мы увидим, что результаты обсуждений парижского социологического общества в научном отношении невелики. Но значение их не в том, что они могли внести в теоретическую разработку проблемы классов, а в том, что они привлекли к этой важной для развития социальной науки проблеме внимание широких кругов.

______________________

* Упомянутые заседания парижского социологического общества, посвященные вопросу о социальных классах, происходили в 1903 году ежемесячно в течении первой половины года (январь-июнь), причем в обсуждении принимали участие не только известные французские социологи, но и ученые-социологи разных стран. Вот список лиц, принимавших участие в заседаниях общества по вопросу о социальных классах: Артур Боэр, Г. Тард, Ренэ Вормс, Блон-дэль, Дельбэ, Ж. Лафарг, Р. де ля Грассери, Лимузэн, Монэн, Масильон Куаку, Леон Филипп, Леви-Ульман, Пинэ, Флёримон, Вавен, Кламадиё, Шейсон, Марсель Пурнен, Гайяши, Густав Шаво, Д. Драгическо, де Роберти, М.М. Ковалевский, И.В. Лучщкш, Костылев, Семенов, г-жа Муровцева (См. Societe de Sociologie de Paris. Revue internationale de Sociologie. Publiee tous les mois, sous la direction de Rene Vorms, 1903, 2-7, Fevr.-Juillet).

______________________

Обсуждение проблемы социальных классов началось с доклада Артура Боэра, развивавшего перед членами Общества основные положения своего незадолго перед тем вышедшего в свет методологического исследования "Les classes sociales. Analyse de la vie sociale" (Paris, 1902). В своем докладе Боэр предлагает на обсуждение развитую в его книге идею о роли "социальных классов" в социологии. Содержание этой идеи он сводит вкратце к следующему: наука состоит в познании сходств, существующих между различными индивидами и фактами; эти сходства можно раскрыть путем тщательного анализа, причем наблюдение должно сопровождаться спекулятивными дедукциями, которые станут определенными, когда выдержат контроль опыта; самый анализ должен в своем исходном пункте быть доведен до элементов, которых более уже нельзя разложить; такими неразложимыми элементами в обществах являются социальные классы; познание этих социальных классов для социального знания необходимо, так как только оно ведет к познанию общественных законов.

В общественной жизни, говорит Боэр, царит бесконечное разнообразие, беспрестанное движение и изменение; но наш разум не может мириться с этим разнообразием; всю множественность и разнообразие форм он старается свести к какой-либо общей идее, создавая общие категории для индивидов или фактов, обладающих наибольшими и наиважнейшими сходствами между собою. Идеей, которая может стать руководящей в образовании таких общих категорий, таких социальных групп, является, по представлению Боэра, то доминирующее влияние, которое оказывает на человека его профессия. Одинаковая профессия служит главным признаком, характеризующим понятие социального класса. Социальные классы — это, по мнению Боэра, различные группы, составляющие общество; это группы, образованные из всех индивидов, получивших одинаковое образование, развившихся в аналогичной среде и, в особенности, занятых в одинаковой профессии. Профессия накладывает свой определенный отпечаток на всех, кто ею занимается. Отсюда вытекает возможность начертить физиономию социальных классов, определить характерные черты каждого из социальных типов. Правда, социальные типы не остаются неподвижными в ходе времени и в различных обществах; они подвержены изменениям: Поэтому необходимо считаться и учитывать все эти изменения, чтобы полностью познать тот или иной социальный тип. Познание же социальных классов, способность познать различные виды характеризующих социальные типы социальных черт и особенностей имеет результатом своим получение полного анализа общества. В общем, социальные типы характеризуются, по мнению Боэра, той специальной функцией, которую, каждый из них выполняет в обществе. Отсюда — сколько в обществе специальных функций, столько в нем и социальных классов. Социальные классы Боэр делит на 4 основные группы, по числу четырех основных функций в обществе: 1) представителей моральных сил (светской и духовной); 2) представителей экономических сил (крестьяне, рабочие, предприниматели, торговцы и занятые в транспорте); 3) класс бедных и 4) преступные элементы. Последние два класса образуют собою социальную патологию. В первой группе Боэр находит 7 классов (законодателей, судей, представителей или глав государства, представителей исполнительной власти, армию; духовенство и руководящую интеллигенцию, т.е. ученых, литераторов, артистов, поэтов, публицистов, философов, учителей, журналистов). Всего у него, таким образом, 14 классов, причем женщины в эту классификацию не входят. Но ввиду специальной роли женщины, которую выполняет последняя в обществе и выполняла в течение всей исторической жизни человечества, Боэр не прочь отвести особый, 15 класс и женщинам, причем для полного познания социальных законов Боэр считает необходимым последовательное и методическое изучение следующего рода отношений: 1) отношений внутренних, происходящих между индивидами одного и того же класса, внутри класса; 2) отношений между классами в одном и том же обществе; 3) отношений между обществами, составляющих область отношений международного характера, которые точно так же могли бы быть объяснены отношениями классов; 4) отношений к внешнему миру, к природе; и 5) отношений 1с прошлому, которое как мертвое и инертное само по себе не могло бы оказывать ни какого действия, если бы живущие поколения не давали этому прошлому жизни и влияния*.

______________________

* См.: Revue internationale de Sociologie. Publiee tous les mois, sous la direction de kene Vorms. 1903, 2-7 (Fevr.-Juillet); № 2, стр. 119-125 (заседание 14-го января 1903 года).

______________________

Центральным вопросом, который поднимал Боэр в своей книге "Les classes sociales" и на докладе парижского социологического общества, был, в сущности, вопрос о роли "социальных классов" в социологии. Сам он именно так и формулировал свою основную идею доклада. Этот центральный, затронутый Боэром вопрос прошел, к сожалению, мимо внимания участников заседания; главный же центр тяжести был перенесен ими на вопрос об определении понятия "общественный класс". В выяснении этого пункта, составляющего слабое место в теории общественных классов, приняли участие многие из виднейших социологов Франции. Так, например, Тард, возражая Боэру, указывал, что Боэр, по-видимому, смешивает две совершенно различные вещи: класс и профессию. А это, по мнению Тарда, далеко не одно и то же. Класс — например, класс крестьян — может охватывать одну профессию (земледелие), но нет ни одной такой профессии, для выполнения которой не требовалось бы участия индивидов, принадлежащих к самым различным классам; земледельческая профессия обнимает собой и собственников, и фермеров, и рабочих-крестьян; в любой индустриальной профессии имеется управляющий-буржуа наряду с работающим под его управлением рабочим. По мере роста общественного прогресса, по мере того, как общество демократизируется и цивилизуется, число классов, думает Тард, уменьшается; число же профессий беспрерывно увеличивается.

Тард пытается, вместе с тем, дать и свое определение "социального класса". Понятие класса, по его мнению, покоится на существовании социальной иерархии, целого ряда восходящих и нисходящих социальных рангов. Понятие класса, говорит Тард, отвечает нашей потребности инстинктивно верить в социальную Иерархию; мы проникнуты верой в неравенство и в течение всей жизни ставим своей задачей карабкаться по воображаемой социальной лестнице этого неравенства со ступеньки на ступеньку. Между тем, по мнению Тарда, источник идеи профессии совершенно иной; идея профессии вытекает из разделения труда; в основе ее лежит потребность социального сотрудничества, а не социального восхождения. В обществе, думает Тард, существуют, по крайней мере, три или четыре социальных класса. Какие именно эти социальные классы, Тард не указывает, но находит, что существуют классы вовсе не для того, чтобы бороться между собою, но чтобы находить точки соприкосновения на почве общего социального сотрудничества. "Правило нормальной жизни каждой нации — мирное сотрудничество, мирное соглашение между классами; борьба классов — это уже отступление от правила, ненормальность и скрывает опасность для общественной жизни, ведет к кризису". Итак, по мнению Тарда, социальный класс — это группа индивидов, занимающих одинаковую ступень на социальной лестнице. Та потребность веры в эту социальную лестницу, которая живет в человеке и которая ведет к образованию социального класса, не является у нас врожденной потребностью, а, как думает Тард, скорее всего, представляет собою результат медленной вековой эволюции нашей психики, выросшей по мере роста цивилизации. На протяжении истории классовые различия скорее сглаживаются, чем наоборот; по крайней мере, как указывает Тард, connubium и convivium, эти внешние признаки классового обособления, хотя и остаются еще в силе сростом общественного процесса, но мало помалу сглаживаются*.

______________________

* См.: Revue internationale de Sociologie, ibid., стр. 125,126 и дальше. (Заседание 14 января 1903 года).

______________________

Тард, таким образом, отличает понятие социального класса от понятия профессии; но собственное определение понятия класса у него весьма туманное. Что это за ступеньки на социальной лестнице, которых, по Тарду, всего 3 или 4 и которые разделяют общество и характеризуют тот или иной общественный класс, остается у Тарда неясным; та психологическая основа, на которой хочет Тард построить понятие класса и которая апеллирует к инстинктам и потребностям человека, оказывает плохую услугу в деле выяснения понятия общественных классов. Тард не смог конкретнее и яснее представить себе и то, какие же именно классы он видит в современном, по крайней мере, обществе. Нечего и говорить, что центральный вопрос и центральную идею, которую Боэр поставил на обсуждение и на которую он ждал ответа, Тард проходит полным молчанием. Идея о роли "общественных классов" в социологии еще настолько оказалась чуждой и новой для французских социологов, что она прошла совершенно мимо их внимания. Почти все оппоненты Боэра останавливались только на выяснении понятия социального класса.

Лимузен подошел к определению класса с другой несколько точки зрения, чем Тард. Отличительной чертой класса является, по мнению Лимузена, постоянное общение и близкое соприкосновение, происходящие между индивидами; социальный класс конституирует способность или стремление индивидов к постоянному общению, к тесным сношениям, вырабатывающим одинаковую манеру говорить и мыслить, одинаковый образ жизни. Эта близость и постоянство сношений (frequentation) составляет, по Лимузену, внутреннюю сущность класса. Чтобы был материал для образования социального класса нужно, чтобы индивиды имели в себе способность встречаться, входить в близкое и частое общение. Эту способность Лимузен поэтому и подчеркивает на первом плане при установлении понятия класса. Как и Тард, он также стоит в данном случае на психологической основе. Но так же, как и у Тарда, его определение страдает неясностью и туманностью.

Более содержательными являются взгляды по вопросу о социальных классах Рэне Вормса. Для него социальный класс — это группа лиц, принадлежащих к одному и тому же социальному уровню (niveau social), соответствующему определенному социальному рангу. В обществе Вормс находит двоякого рода расслоения: одни расположены рядом, одно возле другого; другие представляют ряд слоев, лежащих один над другим. Последнего рода расслоения проходят через все профессии, разделяя их на ряд различных рангов. В каждом таком ранге существует определенный социальный уровень. Этот уровень и определяет социальный класс. В основе же уровня, определяющего социальный класс, лежит большей частью богатство или все, что приводит к богатству, или же что исходит от богатства (слава, талант, власть и прочее). Таких социальных различных уровней, различных социальных рангов и классов Вормс насчитывает несколько, но каковы именно эти классы или уровни, он не указывает*.

______________________

* Подробнее свои взгляды по вопросу об общественных классах Вормс развивает в вышедшем позднее труде "Philosophic des sciences sociales". I — III, 1907; главным образом в III-м томе. (Об этом см. ниже).

______________________

Подробнее останавливается на вопросе о понятии социального класса Дельбэ (Delbet). Он напоминает, что когда покойный Кост предлагал для дискуссии вопрос о социальных классах, он имел собственно в виду объективное и историческое исследование вопроса. Имея в виду до некоторой степени это обстоятельство, Дельбэ делает попытку филологического изыскания в прошлом слова клacc(classe). Это слово латинского происхождения и обозначает, по его мнению, идею переклички, переписи, имея смысл, аналогичный понятию calendes. Классы Сервия Туллия и книга "Чисел" в Библии пришли одинаково к одним и тем же результатам: они распределили население по группам на соответствующей основе, и после этого установилась между образовавшимися группами известная иерархия. Эти две идеи — идея распределения на группы на той или иной основе и идея иерархии — всегда входят в понятие класса, рассматриваемого с социальной точки зрения, как думает Дельбэ. В установлении этой иерархии большую роль сыграла в истории общества, по мнению Дельбэ, религия. Всюду, говорит Дельбэ, существует тесное соотношение между социальной организацией и религиозной системой; если социальная организация и не является функцией религии, то последняя своим высоким авторитетом санкционирует ее. Режим каст неотделим, по мнению Дельбэ, от теократии; а этот режим каст он считает самым чистым типом классовой социальной организации. Если происхождение каст Дельбэ представляется темным, то цель и основной характер их образования он считает ясными и всюду одинаковыми: это именно — обеспечение обществу организации и сохранение путем наследственной передачи профессиональной выучки, специальных знаний и способностей, что обеспечивает беспрерывность развития последних. Отсюда — режим каст обеспечивает обществу, по мнению Дельбэ, и солидарность, и беспрерывность развития.

Критерий и основу классовой организации Дельбэ видит, таким образом, в развитии социальных функций, которые несут в обществе различные социальные группы. Социальное неравенство и различные ранги, существующие в обществе, Дельбэ объясняет именно "относительной важностью функций" социальных групп. Между этими функциями он различает главные и второстепенные. Останавливаясь, однако, над анализом социального неравенства в современном обществе, Дельбэ принужден отметить новый фактор социальной дифференциации, выступающий в новом обществе в качестве превалирующего фактора. В данном случае Дельбэ имеет в виду богатство и различные степени его. "Ни в одну историческую эпоху, — говорит он, — богатство не создавало между людьми больших различий, чем в настоящем обществе". Американское общество, несмотря на его претензии к равенству, в этом отношений для Дельбэ всего характерней. Из этой основы Дельбэ выводит и современную борьбу между богатыми и бедными, которую, замечает Дельбэ, называют борьбой классов и которая играет столь видную роль в нашей социальной жизни. Границу между этими двумя "категориями граждан", богатыми и бедными, Дельбэ считает, однако, весьма неопределенной.

В общем, основные черты современной социальной организации Дельбэ сводит к следующему: 1) социальная масса разделяется на две большие группы: на одной стороне стоят владельцы капитала в его различных видах — капиталисты, рентьеры, предприниматели; на другой стороне — рабочие, занятые в различных отраслях деятельности, не имея никаких капиталов, с крайне непрочным и неустойчивым социальным положением как в настоящем так и в будущем; 2) эти две социально различные массы стремятся соорганизоваться в целях образования более устойчивых коллективов, на почве, главным образом, профессиональной солидарности; последняя обнаруживает тенденцию распространяться за пределы территориальных границ, приводя к международным ассоциациям (тресты); 3) профессиональные ассоциации, вырастая, приводят к новому хозяйственному строю на принципе подчинения индивида коллективу; и государственной жизни, и экономической приходится считаться с развитием этих ассоциаций; 4) наряду с подобного рода социальными образованиями в обществе вырастают и "искусственные" образования, сохраняющиеся в виде пережитков (дворянство)*.

______________________

* См.: Заседание 11 февраля, Revue international de Sociologie, 1903, март, стр. 247-250.

______________________

Как можно видеть, взгляды Дельбэ по вопросу о социальных классах не отличаются большой определенностью. Основа социальных классов остается у него совершенно неясной. Невыясненным является и понятие о "социальных функциях", различие которых вместе с различиями богатства вызывает, по мнению Дельбэ, различие классов. По-видимому, Дельбэ близок к идее двух классов, поскольку классовую борьбу он представляет в виде борьбы между богатыми и бедными.

В противоположность Дельбэ Леви-Ульман находит, что деление общества на класс бедных и класс богатых не является основным, но что основными классами общества являются класс управляемых (diriges) и класс правящих (dirigeantes). Различия собственности и богатства лежат, по мнению Леви-Ульмана, уже на втором плане, они выступают лишь позднее как следствие, а не как первопричина. В стремлении к командованию, к господству над другими Леви-Ульман видит основу классового расчленения общества. Если поместить, думает Леви-Ульман, на уединенном острове несколько лиц, непременно произойдет так, что одни из них станут стремиться к командованию над другими, причем это будет, по мнению Леви-Ульмана, или самые сильные, или самые умные, или же самые хитрые. Если наблюдать играющих детей, говорит Леви-Ульман, можно заметить, что одна часть будет командовать над другой. Такое расслоение на правящих и подчиненных Леви-Ульман видит во всех общественных образованиях, каковы бы они ни были: политических, экономических и других. Это расслоение он видит во всех странах, при всякой стадии цивилизации, при всяких способах правления и во все времена.

Леей- Ульман останавливает, таким образом, свое внимание в проблеме о социальных классах, главным образом, на вопросе об основах, на которых строится и вырастает классовое расслоение в обществе. Тот же вопрос занимает внимание и Блондэля. Подобно Дельбэ, Блондэль также различает искусственные классы и "естественные", останавливаясь лишь на последних. В "естественном" расслоении общества Блондэль находит два больших класса: класс победителей и класс побежденных, отсюда — класс господ и класс рабов, а в настоящее время и всегда — богатых и бедных, т.е. владеющих и неимущих, пролетариев. Это два основных класса, наряду с которыми существуют, по мнению Блондэля, многие другие, покоящиеся или на основе духовных различий, или на принципе разделения труда. Вместе с тем Блондэль разделяет классы на патологические и нормальные. Классовое расчленение, построенное на антагонизме, Блондэль считает патологическим расчленением и борьбу между богатыми и бедными считает явлением патологическим, ненормальным. Отсюда — класс богатых и бедных, согласно Блондэлю, — классы патологические. Среди нормальных классов Блондэль не допускает борьбы. Подобно Тарду, Блондэль также обосновывает Классовую иерархию на врожденных инстинктах, оставляя в конце концов без определенного выяснения как понятие социального класса, так и основы классового расчленения*.

______________________

* См.: Заседание 11 марта, ibid., стр. 311-313.

______________________

Своеобразное толкование по вопросу о причинах образования общественных классов находим мы у Грассери. Так же, как Тард и Блондэль, Грассери придает большое значение психологической основе происхождения классов. В образовании классов он видит следующие два "глубоких" инстинкта: 1) потребность в ассоциации и 2) потребность в иерархическом неравенстве между людьми, т.е. потребность иметь людей ниже себя. Но этим инстинктам Грассери отводит все же лишь второстепенное место в образовании классов. На первом месте он ставит в данном случае антропологический, принцип как наиболее важный и наиболее "первичный" фактор. На основе этого принципа Грассери устанавливает следующего рода социальные группировки в обществе: 1) группировку, исходящую из таких глубоких антропологических различий, что низшие группы рассматриваются как бы отличными биологически от высших по своему происхождению; это — кастовая группировка; 2) группировку, основанную не столько на антропологических различиях, сколько на различиях, появившихся позднее в виде вторичного образования, именно на различиях в личных способностях и духовных качествах, передающихся также наследственно; это в собственном смысле классовая группировка; класс отличается от касты тем, что наследственность и физическое происхождение являются уже не непосредственной базой для различных групп, а средством для сохранения приобретенных качеств; таких классов два: аристократия и демократия; аристократия — высший класс, так как состоит из людей, обладающих высшими социальными качествами и "наиболее полезными в данную эпоху"; демократия же такими качествами не обладает или, если и обладает, то в гораздо низшей степени; 3) группировку, где антропологический признак исчез совершенно и где групповые различия сводятся к различию в занятиях и образе жизни; это — профессиональная группировка; 4) наконец, группировку на основе чисто идейной связи, где лица объединены сходством убеждений и настроений; это — партийная группировка. Каста может существовать, говорит при этом Грассери, и наряду с классом, так же, как класс, — с профессией и партией.

Устанавливая различие качеств и способностей как основу классов Грассери признает, как мы видели, что для одной исторической эпохи могут быть социально полезны одни качества, для другой — другие. В более ранние эпохи он отмечает военную аристократию как наиболее социально полезную; в современную эпоху наиболее социально полезной является, по его мнению, денежная аристократия; вслед за последней выдвигается новый вид такой аристократии — аристократия интеллекта, аристократия знаний.

Итак, для переживаемой эпохи Грассери основу деления общества на классы (собственно — на два класса) сводит на деньги. Но почему деньги в нашу эпоху более социально полезны, чем, например, труд, ответа и разъяснения у него мы не находим. Кроме того, сводя основу классового расчленения к деньгам, Грассери собственно порывает связь с тем антропологическим принципом, который он считает решающим и основным при объяснении классовой группировки общества*.

______________________

* См.: Заседание 10 июня, ibid., стр. 577-581.

______________________

Приведенными социологами почти исчерпывается все то теоретически ценное, что было сказано о социальных классах в парижском социологическом обществе. Мы видим, что теоретическая ценность обсуждений по вопросу о классах и классовом расслоении в обществе, в общем, не высока. Все почти обсуждения сводились к установлению основы, на которой происходит и развивается классовое расчленение, чтобы отыскать такую основу, определить понятие класса. Одни видели такую основу в разделении труда и в профессиях (Боэр), другие — в инстинктивной потребности и стремлении к иерархии, к неравенству (Гард, Блондэль), третьи — в частном общении (Лимузэн), иные — в богатстве и в различии рангов (Вормс) или в различии социальных функций (Дельбэ), или, наконец, в инстинктивном стремлении к господству (Леви-Ульман) и в антропологических различиях (Грассери). Все такого рода попытки не отличались при этом ясностью и последовательностью, производя впечатление лишь предварительных исканий, а не разрешения вопроса. Любопытно, что ни один из французских социологов, выступавший при обсуждении проблемы социальных классов, не предполагал, что учение о социальных классах имеет свою длинную историю и что до него уже кое-что сделано в этом направлении его предшественниками. На заседаниях парижского социологического общества никем не были даже упомянуты ни английские ранние социалисты, ни французские историки, ни французские социалисты-утописты, ни Маркс и Энгельс, так много сделавшие в смысле разработки вопроса о социальных классах, как это мы увидим ниже, ни Лоренц Штейн. Настолько социологическая мысль начала ХХ-го века оказалась мало подготовленной и малознакомой с вопросом о социальных классах! В отношении исторического освещения вопроса лишь русские ученые (М.М.Ковалевский и И.В.Лучицкий) оказались исключением, давши богатый исторический материал по вопросу о развитии общественных классов в связи с сословным строем в России (Великороссии и Малороссии)*.

______________________

* См.: Заседание 13 мая, ibid., № 6, стр. 476-484 (Ковалевский) и стр. 485-492 (Лучицкий).

______________________

К сожалению, Россия отнюдь не могла быть такой страной, история которой отразила бы с ясностью и определенностью эволюцию образования социальных классов. Последнего не могло быть уже по одному тому, что социальные классы, как находит М.М. Ковалевский, различным образом складывались в Великороссии и Малороссии, в Литве и Прибалтийском крае, подвергшемся влиянию немецкого права. В этом отношении говорить об истории социальных классов в России значило бы, по мнению М.М. Ковалевского, представить не столько эволюцию русского народа, сколько ряд параллельных эволюции*. Для России вопрос осложняется еще существованием различных по своему историческому развитию отдельных государств, некогда аннексированных Россией, каковы Польша, Финляндия, Кавказ и Крым, которые сами по себе составляют отдельные миры, проходившие самые различные фазы экономической революции, а равным образом правовой и политической. Даже для одного и того же края М.М. Ковалевский находит весьма различные социальные структуры: на Кавказе, например, рядом с демократической общественной структурой у осетин и армян, можно встретить сильно иерархизованную социальную среду у кабардинцев так же, как полуфеодальный строй у грузин или татар. Ввиду такого разнообразия социальных структур, из которых складывается Россия, М.М. Ковалевский останавливает свое внимание на истории образования классов только для Великороссии как доминирующей в стране народности.

______________________

* См.: ibid., стр. 476-477.

______________________

Оставаясь в намеченных границах, Ковалевский представляет структуру русского общества весьма сложной и до крайней степени смешанной. Реформа 1861 года не изменила, по его мнению, духа феодализма, которым пропитана русская общественная жизнь. Сословная организация с сословной иерархией остается в ней в силе, несмотря на то, что экономическое развитие уже далеко зашло по пути к капитализму. Благодаря этому, как находит Ковалевский, в России сословный строй своеобразно уживается с социально-классовой организацией. "Наши указы при Александре III и Николае II всячески поддерживают, — говорит Ковалевский, — дворянские привилегии; хотя они и не идут так далеко, чтобы вернуться к крепостному праву, но все же не останавливаются перед тем, чтобы обогащать дворянство за счет других классов"*. И тем не менее, указывает Ковалевский, эта тенденция находит себе место в обществе, которое с каждым днем все более и более демократизируется, благодаря быстрому развитию промышленности, обязанной протекционной системе и всяческим поощрениям со стороны правительства (сахарные премии, высокие тарифы на иностранную мануфактуру, иностранные займы для постройки железнодорожной сети и проч.). В этом противоречии русской общественной жизни Ковалевский видит главную причину того факта, что наше дворянство исчезает и гибнет как экономический класс, увеличивая в то же время число своих привилегированных как социальное сословие**. Сословная иерархия существует, таким образом, наряду с подвижной лестницей социальных классов. Мы имеем в России, говорит Ковалевский, как сословия:

______________________

* Ibid., стр. 478.
** См.: ibid., стр. 479.

______________________

1) два вида дворянства — потомственное и личное; 2) торговый класс, состоящий из почетных граждан, купцов 1-ой и 2-ой гильдий; 3) мещанство; 4) крестьянство и 5) духовенство, являющееся также отдельным сословием. Среди же социальных классов в русском обществе Ковалевский находит: 1) городской и сельский пролетариат, занимающий самую низшую ступень социальной лестницы;

2) следующую ступень занимают крестьяне — общинники, члены "мира"; 3) ступенькой выше стоит сельское духовенство, пользующееся некоторым количеством земли, прикрепленной к приходу; 4) поднимаясь выше, мы приходим к мелким городским и сельским частным собственникам, набирающимся как из крестьянского сословия и мелкой буржуазии, так и из мелкого дворянства и бюрократии; 5) наверху социальной лестнице стоят разбогатевший купец и промышленник. Эти две иерархии — сословная и классовая — взаимно проникают одна в другую; ежедневно мы наблюдаем, говорит Ковалевский, что дворянство спускается в класс пролетариата или, наоборот, восходит до купцов и промышленников; род Меншиковых ведет свою аристократическую линию от булочника; в то же время старинные родовитые фамилии, происходящие из рода Рюрика, нередко встречаются среди мелких чиновников или даже стоят во главе рабочего интернационального движения (князь Петр Кропоткин)*.

______________________

* См.: ibid., стр. 482.

______________________

Выдающейся чертой в развитии сословий в России Ковалевский считает запоздалость появления третьего сословия, которое в течение долгого времени совсем не выделялось из крестьянства. Эту запоздалость Ковалевский ставит в связи с земледельческим характером производственной деятельности страны и медленной дифференциацией русских городов, которые еще и в XVI веке смешивались с деревнями. Развитие третьего сословия в России запаздывает, по мнению Ковалевского, на несколько столетий, зато теперь совершается с большою стремительностью в связи с быстрым развитием нашей промышленности, вызвавшей, соответственно, и быстрый рост социальной дифференциации. Различие богатства, говорит Ковалевский, все более и более стремится стать основой социальных различий; классовый режим постепенно приходит на смену исторических сословий, и русская социальная эволюция все ближе становится к эволюции европейских обществ*.

______________________

* См.: ibid., стр. 483-484.

______________________

Как мы видим, представляя историю социальных классов в России, Ковалевский ограничивается лишь самыми общими штрихами.

При этом историю классов Ковалевский не отделяет от истории сословий, отличая, однако, сословный строй от классовой структуры общества. Это разграничение, весьма важное в рассматриваемой проблеме, он не везде выдерживает строго. Так, например, на второй и третьей ступеньках социальной лестницы классов в России, которую дает Ковалевский, мы находим крестьянство как социальный класс и сельское духовенство как такой же социальный класс. Но те же социальные категории мы находим у него и среди сословной иерархии, в сословной структуре русского общества. Очевидно, различие понятий класса и сословия как социальных категорий Ковалевский представляет себе не совсем ясно. Как попытка исторического освещения сословно-классовой структуры русского общества доклад Ковалевского в парижском социологическом обществе представляет, однако, значительный интерес, если не теоретический, то, во всяком случае, исторический, поскольку он дает широкий исторический фон, на котором развивалась классовая дифференциация в России.

Значение парижского социологического общества и его обсуждений вопроса о социальных классах лежат не в каких-либо теоретически ценных результатах, а, как мы уже указывали на это, в том толчке, какой был дан парижским социологическим обществом проблеме социальных классов, сделавшейся предметом изучения и общего внимания. От социалистических кругов вопрос о социальных классах переносится в круги официальной социальной науки, привлекая к себе внимание представителей самых различных отраслей социального знания.

От великой французской революции, через французских историков эпохи реставрации и социалистов-утопистов к французским социологам — таков путь развития идеи общественных классов во Франции, этой классической стране учения о классах.

Посмотрим теперь, как развивалась идея общественных классов в Англии.

2. Зарождение и развитие идеи общественных классов в Англии

I. ИДЕЯ КЛАССОВОГО РАСЧЛЕНЕНИЯ У ПРЕДШЕСТВЕННИКОВ АНГЛИЙСКОГО СОЦИАЛИЗМА

На примере Франции мы видели, что впервые идея об общественных классах и классовом расчленении общества является с развитием капитализма и обособлением буржуазии и промышленного пролетариата. С этого момента экономические отношения, затемнявшиеся при феодальной системе хозяйства покрывалом правно-политических отношений, открываются в своем более чистом виде. Учение об общественных классах развивается, таким образом, по мере развития борьбы классов, наиболее ярко характеризующей собою капиталистическое общество. Франция конца XVIII-го века и складывающиеся в ней в это время экономические отношения с достаточной убедительностью нам это доказывают.

Экономический антагонизм классовых интересов не всегда, однако, выражался в такой бурной форме, как во время великой французской революции. В Англии процесс капиталистического развития не носил бурного характера, тем не менее экономические отношения нового классового общества складывались здесь еще более характерно для капиталистического хозяйства, чем где бы то ни было. И так как в Англии капитализм раньше французского очистил себе пути развития, свергнув феодальные отношения старого режима еще задолго до французской революции, то нужно было ожидать, что идея общественных классов и учение о классовом расчленении найдет себе в Англии место гораздо раньше, чем это было во Франции.

Мы увидим, однако, что, в общем, развитие идеи классов шло в той и другой стране приблизительно одновременно и не без взаимного влияния. Было, однако, и существенное различие в том и другом развитии, в французском и английском. Это различие в том, что английский тип развития идеи классов был менее ярок по своей внешней красочности, но более глубок и последователен в своем содержании. И в результате, когда шум революции стих и когда в половине XIX-го века можно было уже приступить спокойно к созданию или опытам создания первых научных теорий общественных классов, оказалось, что в основу последних могло лечь учение английских мыслителей больше, чем французских.

________________________

К началу 60-х годов XVIII-го столетия Англия наслаждалась сравнительным спокойствием. Это было время высокого экономического подъема, быстрого роста колоний; никакого сколько-нибудь глубокого демократического движения в стране заметно не было. Не было и резко выраженных классовых интересов, классовой борьбы, резко обнаруживавшихся классовых различий и классового сознания вплоть до промышленной революции, разразившейся в начале 60-х годов XVIII-го столетия. Значение и влияние этой промышленной революции были громадны и чувствовались не в одной только Англии. "Все человечество, — говорит по поводу этого влияния историк английского социализма Беер, — вовлекалось на путь индустриальной революции: ее действия были несравненно глубже и шире, чем влияние античной культуры, крестовых походов, ренессанса, реформации, великой французской революции, наполеоновских войн, национальной борьбы и новейшего империализма. Она создавала основу нового социального порядка; она создавала средства для устранения бедности, угнетения человека и классов: она создавала современный социализм"*.

______________________

* М. Beer. Geschichte des Sozialismus in England. Stuttgart, 1913. Verlag von Dietz, стр. 24.

______________________

Английская промышленная революция выразилась, прежде всего в обострении социальной борьбы, благодаря введению машин и быстрой пролетаризации английского населения, с одной стороны, и концентрации капиталов и образования крупных богатств — с другой. Среднее крестьянство и все трудовое население, работавшее собственными средствами производства, оказалось оторванным от собственных орудий труда. В деревнях и в разрастающихся городах быстро нарастала армия пролетариата, которая увеличивалась к тому же частью освобождавшихся рабочих рук на мануфактурах, с введением машин. Быстро шло социальное расслоение населения. Социальное неравенство, избыток богатств и нищета масс народа резко выступали наружу. Начинало свое выступление и социально-политическое брожение.

Антагонизм между трудом и капиталом сказался и здесь, разумеется, еще задолго до промышленной революции. "Конфликты, — говорит по этому поводу Манту, — не ждали появления машинизма и даже мануфактур, чтобы часто проявляться и принимать значительные размеры. Как только средства производства перестали принадлежать производителю, как только образовался класс людей, продающих свою рабочую силу, и другой класс — покупающих эту силу, тотчас же мы начинаем замечать неизбежно проявляющийся антагонизм. Главная причина последнего — это разобщение средств производства от производителя... История коалиций и стачек так же стара, как и развитие самой промышленности"*. Годы 1750,1761, 1763-1773 — это годы постоянных, упорных стачек в Англии, иногда длившихся многие недели**. Но после промышленной революции, конфликты труда и капитала, антагонизмы двух образовавшихся социальных классов окончательно определились, раскрывши свою социальную сущность.

______________________

* Paul Mantoux. La revolution industrielle au XVIII-e siecle. Essai sur les commencements de la grande industrie moderne en Angleterre. Paris, 1906, стр. 55.
** См.: ibid., стр. 55.

______________________

При таких условиях, складывавшихся в Англии в последней трети XVIII-ro века, нашло себе место в это время и первое проявление у англичан идеи общественных классов. Путь, по которому шло развитие учения об общественных классах в Англии, был тот же, что и во Франции. Сначала на почве новых отношений вырабатывался философский, политический и религиозный радикализм; затем, на фактах разительного социального неравенства в стране, складывалось учение об естественных правах человека, которое ищет объяснения причин социального неравенства; далее появляются попытки коммунистических построений с более или менее резким протестом против существующего порядка вещей, политических и экономических укладов; причем нередко эти построения и протесты носили определенно консервативный характер; наконец, внимание обращается на новое, классовое расчленение общества, особенно со стороны экономистов и вырастающего социализма, в теоретических учениях, а также и в практических выступлениях и движениях которого идея классов находит себе наиболее богатое содержание, становясь здесь на базис идеи социальной борьбы.

В Англии мысль о классовом расчленении общества, освобожденного от старосословных рамок, рождается довольно рано*. Но сначала здесь, как и всюду, обращают внимание на потребительную сторону классового расслоения, на раздел общества на богатых и бедных. Резкий контраст нищеты и богатства бросается в глаза прежде всего. И долгое время, начиная с XVII-го столетия, в Англии понятие "бедняк" (poor), "промышленный бедняк" ("industrious poor"), "рабочий бедняк" ("labouring poor") и просто "рабочий" сливаются; при этом рабочая масса населения называются то классом бедных, то низшим классом, то рабочим классом; во всех почти случаях, однако, понятием "класса" пользуются как установившимся понятием в течение всего XVIII-го века**.

______________________

* Еще в 1656 году, в толковом словаре "новых" слов, составленным Блаунтом, мы встречаем уже объяснение слова класс в смысле "порядка или распределения населения по различным рангам" (Th. Blount). Glossographia: or a Dictionary, interpreting all such hard Words of what soerver Language, non used in our refined Englisch Tongue etc. London, 1661. (Первое изд. 1656), стр. CL.
** Ср.: Hanway. Observations on the dissoluteness of the lower classes. London, 1772. — Sir Fr. Morton Eden. The state of the Poor: or an History of the labouring classes in England... etc., in three volumes. London, 1797, стр. 2. — Young Arthur. Enquire into the state of the Public Mind amongst the lower classes. 1798.

______________________

Резкий социальный контраст между общественными классами нового общественного порядкам, главным образом, между богатством и бедностью вскрывает появившийся в 175 году снонимный памфлет под названием "В защиту естественного общества" ("A vindication of Natural society")*. Автор его находит на протяжении истории человеческих обществ два последовательно развивавшихся типа общества: одно естественное общество, где люди живут в полном равенстве, и другое — политическое общество, которое можно характеризовать с двух сторон: во-первых, в смысле внешних отношений, существующих между обществами; во-вторых, со стороны внутренней, т.е. в смысле отношений, существующих в каждом политическом обществе внутри, между разными составляющими общество частями. В первом случае автор находит, ссылаясь на Гоббса и Макиавелли, что внешняя история государства — это история войн: "Все империи, — говорит он, — цементированы на крови"**. Что же касается второй, внутренней стороны, то автор находит в каждом политическом обществе расчленение на две части: одну часть правящих (the governing), другую управляемых (the governed), господ и подчиненных. Иначе говоря, внутри каждого государства царит, по мнению автора, деспотизм, сплетенный с аристократией, и рабство. Тирания и рабство — необходимые условия, на которых зиждется политическое общество, хотя политики и стараются уверить, что законы существуют якобы для защиты слабых и бедных от притеснения со стороны богатых и сильных. Это деление общества на богатых и бедных представляется автору наиболее очевидным. Но не менее очевидным он считает и тот факт, что число богатых — в резком несоответствии с числом бедных. И все занятие последних направлено лишь к тому, чтобы потворствовать праздности, прихоти и роскоши богатых. Задача же богатых, напротив, в том, чтобы изобретать всевозможные способы для укрепления рабства и увеличения бремени бедных***. Это постоянный, вечный закон всякого искусственного (политического) общества, что те, кто работают больше всего, меньше всего наслаждаются, и что те, кто совсем не работают, обладают наибольшим числом средств для наслаждения. "Я полагаю, — говорит автор памфлета, — что в Великобритании найдется до 100 000 лиц, занятых в свинцовых, цинковых, железных, медных и угольных копях. Они погребены в земле, едва видят солнечный свет. Да кроме того, по крайней мере, еще таких же 100 000, если не больше, ежедневно изнывают в удушливом чаду, у раскаленного огня, в постоянной грязной работе, которая требуется для очистки и обработки продуктов этих копей... Но это ничто, в сравнении со страданиями, которыми полон остальной мир... Ежедневно миллионы заняты в отравляющих здоровье, сырых, разрушающих испарениях свинца, серебра, меди, серы"****. Автор знает, что государственные политики ему могут возразить, что неравенство необходимо, что без него не могли бы процветать искусства, облагораживающие человеческую жизнь. Но в ответ на эти возражения он спрашивает: да необходимы ли эти искусства? А между тем, во всем мире, говорит автор, всюду, где существует политическое общество в какой бы ни было форме, многие делаются собственностью в руках немногих*****.

______________________

* A late noble Writer. A vindication of Natural society: or, a view of the Miseries and Evils arising to Mankind from every Species of artifical Society. In a letter to Lord. London, printed for V. Coopen ... 1756.
** Ibid., стр. 13.
*** См.: ibid., стр. 89, 90.
**** Ibid., стр. 91, 92.
***** См.: ibid., стр. 97-99. — Автором этого социалистического по форме и по содержанию памфлета, напоминающего местами Морелли и Руссо; был Эдмунд Борк (Edmund Burke), впоследствии консервативнейший писатель и реакционнейший государственный деятель Англии, выступивший в самом конце XVIII-го столетия с резкими и решительными нападками против великой французской революции и ее освободительных идей. — Об отношении Борка к французской революции, между прочим, см.: Friedrich Meusel. Edmund Burke und die franzosische Revolution. Berlin, 1913, где дана соответствующая литература.

______________________

Анонимный автор не идет в своем памфлете дальше деления общества на богатых и бедных, правящих и управляемых, но в смысле резкой критики отношений, создавшихся новым капиталистическим строем, памфлет имел большое влияние на развитие социалистической критики в конце XVIII-го века, давая дальнейшие толчки для развития идеи социального расчленения формирующегося нового общества.

Таким социалистическим критиком XVIII-го века, нападавшим вслед за анонимным автором упомянутого памфлета на существующий строй явился в 1761 году Роберт Уоллэс, высокообразованный шотландец, со своей выпущенной анонимно книгой "Various prospects of Mankind. Nature and Providence", где мы находим опять-таки ряд противопоставлений крайности богатства и бедности*. В главе "Общий взгляд на несовершенства человеческого общества и на источники, из которых оно вытекает" автор отмечает, как далеки существующие всюду системы от совершенства; во всех государствах идет борьба за богатство и власть, происходят кровавые войны, гибнут миллионы людей, в то время как бедность растет, создавая препятствия для развития человечества**. Уоллэс описывает систему коммунистического общества, ссылаясь на "Государство" Платона, "Утопию" Томаса Мора и "Океанию" Гаррингтона и понимая всю трудность проведения коммунизма в жизнь, так как "богатая и сильная часть населения обладает слишком большими преимуществами, сравнительно с другой частью — бедных и слабых, чтобы поделиться с последними, а самим спуститься до уровня со стоящими ниже себя"***. По мнению автора, для возможности проведения коммунизма нужен слишком высокий душевный подъем, энтузиазм, какой может прийти лишь в моменты великой революции****.

______________________

* (Robert Wallace.) Various Prospects of Mankind, Nature and Providence. London, printed for A. Millar, MDCCLXII.
** См.: ibid., стр. 25, 26.
*** Ibid., стр. 57, 58.
**** См.: ibid., стр. 67.

______________________

И Борк, и Уоллэс сходятся во взглядах на несовершенство общественного строя и, как мы могли видеть, резко нападают на расчленение общества на богатых и бедных. Такое же расслоение общества на потребительной основе отмечают и многие другие писатели XVIII-го столетия в Англии, принадлежащие к самым различным политическим лагерям. Так, в 1785 году консервативнейший Пэли (Paley) в своей популярной в то время в Англии "Моральной и политической философии" пишет, что в современном обществе 99 из 100 трудятся лишь над тем, чтобы на результаты их труда один жил в избытке, в то время как они сами довольствуются самыми примитивными средствами к жизни. И они все производят и отдают своему счастливому сочлену, хотя бы последний был наислабейший или наисквернейший между ними: ребенок, женщина, идиот, развратник, причем спокойно смотрят, как тот истребляет и пожирает плоды их труда. Но если бы кто-нибудь из них дотронулся хотя бы до ничтожного кусочка этих избытков, ими же созданных, его бы тотчас же схватили и судили за воровство как преступника*.

______________________

* См.: W. Paley. The Principles of Moral and political Philosophy (1785). 26-th edition, vol.1, Edinburgh, 1817, стр. 108.

______________________

Все приведенные английские писатели сходятся в одном: в установлении факта расчленения общества на богатых и бедных, а также в признании факта противоположности между теми и другими. От этих фактов был непосредственный переход к тому, чтобы подметить и обосновать факт антагонизма между социально различными частями общества и отсюда придти к идее классовой борьбы. Последнюю, однако, трудно было ожидать в Англии до конца XVIII-го столетия. Лишь после того, как к концу последних десятилетий сказались результаты промышленной революции, стали появляться более определенные указания на классовый антагонизм и сами классы обозначаться в более определенном и более близком к действительному расслоению виде, чем это делалось английскими писателями более раннего времени. К этомувремени, переживаемому Англией, идея социальных классов не могла не отразиться и на английских экономистах, которые, однако, не толкнули вперед развитие этой идеи. В 1776 г. появившееся знаменитое исследование Адама Смита "The Wealth of Nations" оставило мало следа на движении и развитии идеи классов. А. Смит находит в каждом цивилизованном обществе три основных класса: землевладельцев, капиталистов и рабочих. "Весь годовой продукт земли и труда любой страны естественно разделяется, — говорит А. Смит, — на три части: земельную ренту, заработную плату и прибыль с капитала, что составляет доход трех различных классов (orders) населения, — тех, кто живет на заработную плату, тех, кто живет на земельную ренту, и тех, кто живет на прибыль. Таковы три основные, первоначальные (original) части, из которых составляется любое цивилизованное общество"*. Идея классов выражается здесь у А. Смита в форме идеи распределительных классов. Но не этот распределительный характер классового расчленения мешал тому, что учение А. Смита не внесло в развитие идеи общественных классов ничего положительного и оставалось совершенно без всякого влияния на ее движение. Главной причиной этому было то обстоятельство, что все учение А. Смита проникнуто насквозь самым решительным индивидуализмом. Личность, личный интерес, свобода хозяйствующего индивида, свобода конкуренции, — все это было центральным пунктом смитовской системы. А. Смит был далек от социальной точки зрения на общественно-хозяйственный строй и в своих трех общественных классах не видел тех основных социальных причин, вокруг которых шла бы общественная борьба, происходило бы движение общественной жизни, складывался бы хозяйственный строй. Вот почему об общественных классах он говорит как бы вскользь. Самый анализ интересов этих классов, который мог бы характеризовать природу классов, у него проникнут чисто индивидуалистической основой. На заработную плату, земельную ренту и прибыль А. Смит смотрит не как на три составных части всего общественного (национального) дохода страны. Отнюдь нет. Прибыль для него — это то, что выпадает в среднем капиталисту на 100 единиц его капитала, вложенного в производство; рента — это доход с единицы земельной площади; заработная плата — это плата лишь на голову среднего рабочего. При таком анализе идея общественных классов остается совершенно пустым звуком, теряя всякое содержание. Если же принять во внимание то обстоятельство, что у А. Смита довольно заметно просвечивает идея социальной гармонии и естественных законов, находящих себе место при наличности условий свободы конкуренции и свободной игры личных интересов, то будет понятно, что идея общественных классов, которая логически связана с идеей антагонизма общественных групп, по существу даже чужда смитовской системе.

______________________

* Adam Smith. An inquiry into the Nature and causes of the Wealth of Nations. London, George Routledge and Sons, стр. 201. (Book I)

______________________

Напротив, не без влияния на английскую общественную мысль в вопросе о социальных классах проходили события французской революции 1789 года с ее богатейшими по глубине и содержанию идеями. С этого момента, т.е. со времени последнего десятилетия XVIII-го столетия, идее классов дает новый толчок возникшее политическое движение рабочей демократии Англии.

Среди политических писателей и деятелей этого времени, повлиявших на развитие идеи и учения об общественных классах, можно отметить Томаса Пэна, Джона Тэлюола и Томаса Спенса.

Среди многочисленных сочинений и памфлетов Пэна, из имевших наибольшее влияние на его современников в интересующем нас направлении, можно указать на его "Права человека" и "Аграрную справедливость"*, где автор развивает уже знакомые нам идеи о естественном и политическом состоянии общества, о равенстве и свободе, с одной стороны, угнетении и неравенстве — с другой. "Права человека" написаны Пэном против Эдмунда Борка в защиту французской революции, а "Аграрная справедливость" — против одного английского епископа — Уэтсона (Watson), доказывавшего, что бедного и богатого "так создал Бог". Пэн возражает последнему, указывая, что богатство и бедность — продукт современной цивилизации, и отмечает, что контрасты между богатством и бедностью и пропасть между богатыми и бедными постоянно растут**.

______________________

* Paine. Rights of Man: being an answer to Mr. Burke's attack on the French Revolution. London, 1791 (Part 1). London, 1792. (Part the second). Paine Thomas. Agrarian Justice, opposed to Agrarian Law, and Agrarian Monopoly. Being a plan for ameliorating the condition of man, by creating in every nation a National Fund. Paris-London, 1797.
** См.: Thomas Paine. Agrarian justice. "The writings of Thomas Paine collected and edited by Moncure Daniel Conway". Vol. III. 1791-1804. London, 1895, стр. 337, 339.

______________________

Нельзя не отметить, что выступление Борка против признания благодетельности социальных результатов великой французской революции сыграло чрезвычайно большую роль в смысле толчка к развитию идеи классов в Англии. Вокруг критики против выпадов Борка соединилась почти вся демократически мыслящая Англия; появилась обширная литература в форме большей частью анонимных памфлетов, которая значительно содействовала английской общественной мысли того времени свести в одно более или менее стройное целое существовавшие тогда взгляды по вопросу классового расслоения и социальных антагонизмов.

У Джона Тэлюола мы встречаем уже более строгое расчленение общества и более детальное раскрытие смысла и содержания понятия "богатые". В своих "Естественных и конституционных правах Британцев" Тэлюол возмущается отсутствием парламентского представительства от рабочего класса. Нормально ли это? Почему, спрашивает он, промышленники (factors), купцы, крупные оптовики и богатые фабриканты безнаказанно организуются в союзы, все монополизируют, устанавливая, как им хочется, товарные цены, в то время как промышленные и сельские рабочие (mechanics and labourers) третируются как преступники, если они организуются в коалиции с целью защиты своих интересов? Почему промышленность и торговля, увеличив богатство, роскошь и комфорт немногих, еще глубже погрузили в нищету рабочих (industrious poor)? Почему работник оторван от своего плуга, мануфактурный рабочий (manufacturer) от своего станка, чтобы в чужих странах поливать своею кровью иноземные поля, в то время как богачи наслаждаются дома покоем? Почему все это? Потому, отвечает автор, что в парламенте представлены только богатые и сильные и что поэтому только их интересы и защищены; а между тем, что иное представляет из себя собственность, как не человеческий труд, как не пот с лица рабочих (бедных), на котором зиждется вся собственность в руках других*. Тэлюол думает, что такое положение ненормально и что сами богатые должны нести вину за последствия этой ненормальности: он приводит слова Макиавелли, что "мятежи и беспорядки" чаще создаются богатством и сильными, чем бедными классами**.

______________________

* См.: John Thelwall. The natural and constitutional right of Britons. To annual Parliaments universal Suffrage, and the freedom of popular Association... etc. London, 1795, стр. 42-44.
** См.: John Thelwall, ibid., стр. 57.

______________________

Вслед за Тэлюолом большое влияние на развитие идеи классов имел Томас Спенс, известный как аграрный коммунист, который выступает в ряде памфлетов ("Действительные права человека" — 1793; "Высший пункт свободы" — 1796) и в рабочей прессе, особенно в "Pig's Meat".

"Pig's Meat" — еженедельный орган, издававшийся Спенсом в Лондоне в течение 1793, 1794 и 1795 годов и распространявшийся, главным образом, среди масс рабочего населения. В этом отношении, мысли, развиваемые в "Pig's Meat", весьма показательны. Здесь не только определенно звучит идея противоположности и резкого антагонизма между общественными классами, но и слышится с трудом сдерживаемое чувство ненависти, обиды, протеста против неравномерности распределения, против порабощения сильным и богатым бедняка-рабочего. "Богатые должны знать, — читаем мы в первых же номерах журнала, — что в то время как они живут в роскоши, а бедные (рабочие) довольствуются лишь скудными крохами, падающими со стола богатых, они делают совершенно противоположное евангелию, в которое, как они говорят, они верят. Это не соответствует природе вещей или не имеет вообще под собой достаточно разумного основания, что одни должны от избытка разрушать свое здоровье, в то время как другие должны оставаться без самого необходимого в жизни. Нет, каждое существо, которое природа наделила ртом и пищеварительными органами, имеет равные права на участие в благах природы ... Богатство и собственность должны быть, наконец, изъяты из рук грабежа и праздности и разделены между всеми людьми, пропорционально заслугам каждого"*. Бедные (рабочие), читаем мы в другом месте, проливают незаметные для других слезы, будучи преследуемы великолепно организованной против них тиранией; и каждый закон, который благоприятен другим, враждебен им и направлен против них**. Не нужно особой проницательности, чтобы видеть, что законы об охоте, закон против стачек (riot act), законы против бродяжничества и пр. и пр., направлены главным образом в сторону, благоприятную богатым, и против бедных, способствуя их разорению. Что же бедным благоприятствует, чтобы давить и причинять насилие богатым? Конечно, ничего. Всякий жизненный комфорт извлекается из земли; а так как богатые являются собственниками земли, то уже в силу этого в их руках концы от жизни и смерти; и в то время как они увеличивают свои ренты беспрерывно, безгранично и беспрепятственно, увеличивается и их сила не только над счастьем, но даже и над жизнью широких масс народа***.

______________________

* Pig's Meat, or lessons for the Swinisch multitude (лекции для стада свиней; так называл рабочих Эдмунд Борк). Published in weeckly penny numbers. Collected by the Poor Man's advocate (an old veteran in the cause of freedom) и проч. The second edition. London, (1793-1795), стр. 64, vol.1.
** См.: ibid., v. II, стр. 23.
*** См.: ibid., стр. 99, vol. II.

______________________

В том же духе написаны главы о "причинах английской нищеты"* и о "балансе сил между богатыми и бедными". "Я полагаю, — с грустью констатирует здесь автор, — что половина жителей королевства умирает с голоду и ввержена в нищету, в то время как другая половина, благодаря тому, что утопает в изобилии, умирает от переполнения желудка"**. "Нельзя отрицать, — продолжает автор, — что большая часть общества, и именно наиболее всего работающая (industrious), более всего угнетена... Крестьянин, рабочий, чернорабочий (или как назвал бы их закоренелый враг человечества — Борк — стадо свиней) находится в постоянном порабощении в руках корпорации собственников, аристократии собственности..."***.

______________________

* См.: ibid., стр. 110-112, vol. И.
** Ibid., vol. II, стр. 110.
*** Ibid., vol. II, стр. 166.

______________________

В рабочем журнале Спенса мы находим много ссылок на Годвина, на "Океанию" Гаррингтона, а также и много переводных статей из Руссо и других французских писателей, конца XVIII-го столетия. Среди последних представляет интерес перевод из "Руин" графа де Вольней, показывающий, как быстро шло усвоение идей французской революции в Англии и какую благоприятную почву находили они среди широких масс английского рабочего класса того времени*.

______________________

* S.Fr. Volney. Voyage en Syrie et en Egypte. Tome troisieme, 1792; Les Ruines, ou Meditation sur les revolutions des Empires.

______________________

Несомненно, идеи Вольней отвечали настроению демократической Англии конца XVIII-го века. Чтобы видеть, каково было это настроение, приведем из помещенной в "Pig's Meat" 15-й главы "Руин", озаглавленной "Новый век", несколько характерных мест как для Франции, где написан источник, так и для Англии рассматриваемой эпохи, где эта глава из книги Вольней находила широкий круг демократических читателей; характерных, наконец, и для взглядов самого Спенса. "Я направил туда свой взор — читаем мы в "Pig's Meat" — и за Средиземном морем, в области одной из европейских наций, заметил необычайное движение... Из общего шума и криков мой слух улавливал по временам следующие фразы: "Откуда это новое чудовище? Откуда эти ужасные удары бича? Мы представляем собою огромную нацию, а у нас недостает рук! Мы владеем великолепной почвой, а имеем недостаток в жизненных продуктах! Мы трудолюбивы, энергичны, а живем в недостатке! Мы платим колоссальные подати, а нам говорят, что их недостаточно! Мы имеем по соседству со своей страной друзей, а наша личность и наши блага внутри собственной страны не в безопасности! Кто же это за таинственный враг, который нас пожирает?" И послышались голоса, исходившие из недр толпы: "Разверните высокое знамя, вокруг которого должны собраться все, кто кормит общество своим полезным трудом; тогда вы увидите врага, который вас истребляет". Было развернуто знамя, и нация внезапно распалась на две неравные части, одна от другой совершенно отличные. Одна часть, громадная по своему количеству и охватывающая едва не всю нацию, представляла, в общем, судя по бедной одежде, по худому и жалкому виду, все признаки нищеты и труда; у другой части, численно совершенно незначительной, так что ее легко было пересчитать, были заметны, наоборот, признаки безделья и избытка, судя по полноте и округленности их лиц, по богатству платья, отделанного серебром и золотом. Рассматривая внимательнее эти две разные группы людей, я узнал, что первая многочисленная часть состояла из рабочих, ремесленников, мелких торговцев, — словом — из всех сословий, полезных обществу; в меньшей же части находились монахи и священники высшего ранга, банкиры, дворяне, придворные, военные, гражданские и другие правительственные чиновники. Та и другая группа стояли друг против друга, с удивлением оглядывая одна другую. У первых я заметил гнев и негодование; среди второй группы — возрастающий страх. Наконец, первая многочисленная группа обратилась ко второй с вопросом: "Почему же это вы отделились от нас? Разве вы к нам не принадлежите? Разве мы не вместе составляем один народ?" — "Нет, — отвечала вторая группа, — вы — народ, а мы — нечто совершенно иное; мы — класс избранных (distinguished class, фр. текст — classe distinguee); мы имеем особые законы, свои обычаи, свои особые права". — Народ: А что за труд несете вы в нашем отечестве? Класс избранных. Никакого; мы не для того созданы, чтобы работать. Народ: Как же вы приобрели такие богатства? Класс избранных: Эти богатства мы приобрели потому, что мы берем на себя беспокойство (trouble) вами управлять. Народ: Ах, вот как! Вы это называете управлять? Мы трудимся, а вы наслаждаетесь; мы создаем, а вы уничтожаете. От нас идут богатства, а вы их истребляете. Особенные, избранные люди! Класс, который, однако, не составляет народа: образуйте в таком случае свою отдельную нацию и управляйте сами собою! — Небольшая, вторая группа отделившихся стала обсуждать это предложение; одни, очень немногие из них, говорили: "Мы должны снова соединиться с народом и разделить его тяжести, его труд, так как они такие же люди, как и мы"; другие возражали: "Было бы стыдно и недостойно, если б мы смешались с чернью; последняя существует для того, чтобы служить нам. Мы же происходим из благородной чистой расы — завоевателей этой страны. Мы взываем к нашим правам и нашему происхождению.. . Мы люди разной расы". Наконец, последние обратились к народу с такими словами: "Народ! ты забываешь, что наши предки завоевали эту страну и что они дали вашему поколению жизнь только под тем условием, чтобы вы служили нам. Это наш союзный договор. Это вошедший в общежитие и освященный временем способ управления". Народ: Чистое поколение завоевателей, покажи же нам, однако, твою родословную, чтобы мы могли посмотреть, может ли быть добродетелью в глазах нации то, что в глазах отдельных лиц является воровством и обманом. — В ту же минуту с разных сторон послышались голоса; многие из знати старались раскрыть происхождение и родство; рассказывали, кто был их дед, прадед или отец, купивший за деньги дворянство; и оказались лишь очень немногие из них лица древнего рода и старинного происхождения".

Этот разговор между народом и праздными классами (classes oisives), говорит, в примечании автор, содержит объяснение всего общества. Все политические неурядицы и анархия сводятся к следующему: люди, ничего не делающие и уничтожающие то, что составляет содержание других; люди, обладающие особыми правами и исключительными привилегиями на богатство и праздность, — вот основа всех неустройств, существующих у всех наций. Сравните мамелюков в Египте, дворян в Европе, патрициев в Риме, наиров в Индии, имамов, эмиров в Аравии, браминов, бонз, лам и т.д., и вы найдете одно и то же: все это праздные люди, живущие за счет тех, кто работает*.

______________________

* См.: Pig's Meat, ibid., стр. 69-73.

______________________

Приведенные вдержки из "Pig's Meat" показывают нам, что идея двух основных классов, на которые распадается общество, глубоко уже вкоренилась в сознании демократической части английского общества конца XVIII-го века. Очевидно, смитовское учение о трех общественных классах здесь не находило себе отголоска. В представлении трудовых масс населения труду могла быть противопоставлена лишь одна сила, сила капитала, безразлично, во что бы ни воплощался этот капитал: в виде ли земельного лэндлорда, фабриканта-предпринимателя или банкира.

Изложенные взгляды предшественников английского социализма по вопросу о социальном расчленении по общему своему тону, аналогичны учению французских предшественников социализма. Мы видим, что английская и французская идеи общественных классов возникают почти одновременно и в своем развитии оказывают одни на другие непосредственное взаимное влияние. Мы видим далее, что идея классового расслоения в Англии возникает под непосредственным действием промышленной революции, раскалывающей общество на две большие социально антагонистические части, и что она к концу XVIII-го века, находит свое выражение поэтому в формуле двучленного раздела. Развивают эту идею двух классов, как мы видели, главным образом, предшественники социализма; в этом отношении на них не оказала никакого влияния трехчленная формула смитовского учения, заимствованная у французских физиократов школы Кенэ. Во всяком случае, к концу XVIII-го века в Англии был раскрыт идее общественных классов широкий и торный путь.

II. РАННИЕ АНГЛИЙСКИЕ СОЦИАЛИСТЫ И ДЕМОКРАТЫ ПЕРВОЙ ТРЕТИ XIX-ГО СТОЛЕТИЯ О СОЦИАЛЬНЫХ КЛАССАХ

В учении английских социалистов идея общественных классов нашла себе выражение на первых же шагах развития социалистической мысли. Среди ранних английских социалистов, выдвигавших уже определенно идею классов, можно назвать Годвина, Холла, Равенстона, Томпсона, Грея, Ходжскина, Брея. Эти социалистические писатели, появившись с конца XVIII-го и в начале XIX-го века, заложили своими идеями тот теоретический фундамент, на основе которого был построен впоследствии научный социализм Маркса-Энгельса. В этом отношении английский ранний социализм стоял неизмеримо выше теоретического багажа французских социалистических утопистов первой половины XIX-го столетия. Уже к первой четверти ХIХ-го века у ранних английских социалистов мы находим весьма определенные указания на идею двухчленного раздела современного общества, на борьбу классов, противоположность классовых интересов, т. е. на все те главнейшие элементы, из которых впоследствии сложилось учение об общественных классах.

Когда в рабочем движении 30-х годов идеи этой школы раннего английского социализма нашли себе практическое приложение и жизненное выражение, они еще более окрепли, очистились от лежавших на них утопических элементов и с тем большей силой проявили свое влияние на социалистические учения о социальных классах.

Социалистическая школа ранних английских писателей, немногочисленная по количеству, имела, бесспорно, громадное влияние на позднейшее движение социалистической мысли и, в частности, на развитие проблемы классов. Большинство представителей этой школы, которую Фоксуэл ставит так высоко за "оригинальность, самостоятельность, радикализм и смелость мысли"*, находилось под заметным влиянием попытки Колькюна дать учет распределению национального дохода между различными классами современного ему общества (1814 г.)**. Книгу Колькюна читали в Англии все, кто только интересовался экономическими, государственными и социально-политическими вопросами; ее штудировало большинство социалистов того времени; она служила "статистической основой социально-экономического мышления той эпохи"***; она была "статистической основой социалистического движения"****. Сам Колькюн называет приводимую им в книге свою табличку распределения английского дохода "картой гражданского общества". "Каждая нация, — говорит между прочим Колькюн, — живет на счет армии бедных (т.е. рабочих), которые численно преобладают в обществе. Без существования огромного класса бедных (т.е. рабочих) ни в одной стране не могло бы быть богатства, так как богатство — дитя труда, а труд существует лишь в силу бедности. Бедность же — это такое состояние общества, при котором имеются индивиды, не владеющие прибавочным трудом (surplus labour), или, иначе говоря, не владеющие никакой собственностью или средствами существования, кроме заработной платы, которую они получают в различных отраслях деятельности за применение своей рабочей силы. Поэтому бедность — необходима и является абсолютно неизбежной составной частью общества; без нее страны и народы не были бы в состоянии пользоваться благами цивилизации"*****. Под влиянием таблицы Колькюна ранние английские социалисты все свое внимание направляли на различие, существовавшее уже в их время раннего капитализма, между производительными и непроизводительными слоями населения. На этой почве и вырастала перед их умственным взором идея общественных классов, которой они дали глубокое содержание. Правда, в учении этой школы английского социализма идея классов не служила предметом самостоятельного анализа; но даже в трудах позднейшего научного социализма, в трудах Маркса-Энгельса, мы не найдем такого анализа в качестве самостоятельного объекта исследования.

______________________

* H.S. Foxwell, prof, in Cambridge. Geschichte der sozialistischen Ideen in England, Berlin, 1903, стр. XI. (См. вступительное предисловие к немецкому переводу книги W. Thompson. An Inquiry into the principles of the Distribution of Wealth... etc.).
** См.: Р. Colquhoun. A treatise of the Wealth, Power and Resources of the British Empire. London, 1815 (первое изд. 1814).
*** M. Beer. Geschichte des sozialismus in England. Stuttgart, 1913, стр. 160.
**** H.S. Foxwell, ibid., стр. XXVIII.
***** P. Colquhoun, ibid., стр. 110 (London, 1815).

______________________

Представителей раннего английского социализма занимала, главным образом, идея борьбы классов. Общественные классы, классовое расчленение общества, принимались как факт. Все же внимание было посвящено анализу борьбы классов, поскольку последняя отражалась на положении рабочих классов и поскольку вообще вся система капиталистического производства вела к бедности и нищете большинство населения страны, с одной стороны, и обогащению собственников капитала — с другой. Но и в такой своей форме идея классов явилась в трудах ранних английских социалистов весьма плодотворной. Она расчищала путь дальнейшему развитию учения о классах, указывала на те основы, на которых должны быть построены изучение и анализ классов.

В числе первых представителей школы раннего английского социализма наиболее резко и решительно критикует общественную систему развивающегося капитализма, вскрывая все отрицательные стороны социального расслоения и констатируя последнее, Вильям Годвин, известное исследование которого о "политической справедливости" ("Enquire concerning political justice") относится к 1793 году*. Годвин в этом исследовании находится под влиянием идей французских энциклопедистов и философов (Гольбаха, Гельвеция, Руссо), с одной стороны, французской революции — с другой. Под влиянием идей рационализма, он верит в силу идей, в силу разума, в перерождающую силу просвещения и убеждения. Под влиянием событий французской революции он не довольствуется одной критикой буржуазного общества; он ищет решительных изменений и переустройств, строит планы нового общественного строя, где нет ненавистного ему неравенства. Годвин — социалист, но он социалист-индивидуалист. Он стремится к одному: чтобы личность человека была свободна, чтобы даже кооперативный труд, социальное сотрудничество не давило ее, не говоря уже о политической организации.

______________________

* William Godwin. An Inquiry concerning Political Justice and its influence on general virtue and happiness. London, MDCCXCIII (1793).

______________________

Подобно предшественникам своим в критике современной ему системы общества (Уоллес, Телюол), Годвин развивает идею двух социальных классов — класса богатых и класса бедных. Эти классы, находит он, продукт социального неравенства, вытекающего из института частной собственности. Неравенство — коренной источник социального зла. Оно ведет к честолюбию, тщеславию, к господству человека над человеком. Оно ведет к войнам, к кровопролитию, к нищете. Оно зажигает в народах взаимную ненависть, вызывает пламя войны. Вся общественная система, покоящееся на частной собственности, ведет к тому, что в основу человеческого поведения, в конце концов, ложится самый низменный эгоизм. "Каждый, — говорит Годвин, — имеет право не только на необходимые средства к жизни, но и на удовольствия и вообще на досуг, который позволил бы ему развивать духовные дарования. А что же мы видим в настоящее время? Что рабочий класс, который создает все благосостояние государства и производит своим трудом национальный доход, обладает, однако, меньше всего досугом и наименьшей долей в национальном доходе, в то время как богатые утопают в роскоши"*. Для описания тяжелого положения рабочего класса, который Годвин называет то "низшим" классом, то "бедными", то "рабочими", он не жалеет красок. Он сравнивает их положение с положением вьючных животных, находя, что в таком положении находится при господствующей системе, по меньшей мере, девяносто восемь сотых всего населения страны. Противопоставляя класс богатых классу бедных (рабочих), Годвин первый изображает как кучку немногих, утопающих в изобилии и роскоши, последний же как народную массу, погруженную в нищету, постоянный труд, невежество, обреченную на вырождение. Первый в его представлении — это "господствующие и правящие", вторые — угнетенные и рабы. Быть богатым, говорит Годвин, значит иметь патент, позволяющий одному лицу распоряжаться продуктом труда другого. Господствующая и правящая часть общества похожа на льва, отправляющегося на охоту вместе с более слабыми животными. Сначала берет себе долю землевладелец, несоразмерно большую при этом; за ним следует капиталист, который оказывается таким же ненасытным, как и первый. Между тем, как при ином устройстве общества, по мнению Годвина, можно было бы прекрасно обойтись без этих двух классов общества. Для этого нужно лишь уничтожение неравенства. Только скопление собственности в руках немногих руководителей делает из всего человечества грубую массу, которой можно управлять и распоряжаться, как простой машиной. Рисуя такими мрачными красками отношения меду двумя главными классами общества и сливая землевладельцев и капиталистов в один класс — богатых, Годвин изображает всю арену человеческой деятельности и сношений между людьми, в обществе, с системой частной собственности как арену действия взаимной вражды, ненависти, насилия, борьбы всех против всех, зависти, вызывающей в конце концов столкновения наций между собою и войны; когда люди гибнут, говорит он, от землетрясений, оставшимся в живых можно только оплакивать погибших; но совершенно иное, когда человек гибнет от ударов другого человека; здесь делаются люди жестокими, неумолимыми, бесчеловечными; кто теряет здесь друга, исполняется негодованием и злобой; распространяется недоверие человека к человеку, расторгаются самые драгоценные узы человеческого общения**.

______________________

* W. Godwin, ibid., vol. II, стр. 789-823.
** См.: W. Godwin, ibid.

______________________

Мы видим, таким образом, у Годвина идею антагонизмов и социальной борьбы, но она носит в себе все черты годвиновского индивидуализма. Проявления сознания классового антагонизма мы у него еще не находим. От идеи борьбы классов Годвин далек или к ней равнодушен, так как не в социальной борьбе видит он возможность изменить общественную систему частной собственности и неравенства, а во внутреннем перерождении индивидуальной психики, индивидуального сознания, — перерождении, которое может наступить в результате мирного убеждения, путем просвещения. Годвин видит социальное расслоение общества, видит в нем два основных класса (класс богатых и "класс тех, которые всегда голодны и живут в нужде, не имея времени для каких-нибудь менее грубых и менее материальных потребностей"), но социальных выводов отсюда он не делает: он враг частной собственности, но он индивидуалист; он стоит за полное равенство, но в то же время он враг даже общественной организации на принципах социального сотрудничества; в последнем он видит опасность для свободы личности.

В развитии идеи классов заслуга Годвина, таким образом, лишь в установлении факта классового расчленения общества и в определении отношений между классами как отношений господства и подчинения, командования и исполнения, как отношений, построенных на эксплуатации слабого сильным. Идея социального антагонизма, проявляющегося в форме борьбы между классами, Годвину еще не ясна, хотя он смутно и подходит к ней, говоря о борьбе всех против всех, о столкновениях, о войнах между народами.

Более ясно выраженную идею классов вместе с идеей классового антагонизма и борьбы между классами мы находим у Холла, который после Годвина уже делает значительный шаг вперед по пути к социальной точке зрения в исследовании фактов социального неравенства и социального расслоения.

Холл выступает с чрезвычайно интересной для исторического освещения многих теоретических вопросов социализма книгой, носившей название "Влияние цивилизации на народы европейских государств"(1805)*. В своей книге он развивает ряд положений, легших в основу социализма, которые нередко приписываются Рикардо. В книге Холла мы находим специальную главу, носящую название "Раздел населения страны на два порядка" (глава II, section II). В этой главе Холл устанавливает существование двух основных классов, на которые разделяется, по его мнению, общество цивилизованных государств. Но такой раздел имеет значение для Холла лишь методологическое. "Народонаселение в каждом цивилизованном государстве, — говорит он, — может быть разделено на множество различных порядков (orders); но в целях исследования того, каким образом одни наслаждаются, а другие лишены самого необходимого для поддержания жизни, необходимо разделять население только на два класса, т.е. на богатых и бедных"**. В этом положении, устанавливаемом Холлом, уже ясно проглядывают зачатки того основного метода социального исследования, который лег в основу всех теоретических построений позднее развившегося исторического материализма и который сыграл главнейшую роль в развитии проблемы общественных классов.

______________________

* The Effects of civilization on the People in European States. By Charles Hall M.D. London, MDCCCL, The Phoenix Library (Первое изд. в 1805).
** Ch. Hall, ibid., стр. 3.

______________________

В особой главе о различных интересах богатых и бедных* Холл говорит о постоянном столкновении, борьбе и антагонизме между двумя классами и ищет основы этого антагонизма. "Каждый из класса богатых, — говорит Холл, — может рассматриваться как покупатель; каждый бедняк как продавец и именно продавец труда. В интересах первого получить как можно больше труда от бедного, а дать последнему за этот труд лишь ничтожную часть продукта его труда. Отсюда в классе бедных — дух противодействия, дух сопротивления; отсюда борьба классов". Силы борьбы и условия этой борьбы Холл считает, однако, далеко не благоприятными для бедного класса, так как в руках богатого класса и земли, и сырье для производства, и машины, и все создаваемые блага**, — словом, все предметы, обладание и совокупность которых составляет богатство.

______________________

* Ibid., стр. 90-94.
** См.: ibid., стр. 35, 36.

______________________

Холл считается и с машинным производством, уже проявившим свое действие на факте социального расслоения и на классовых отношениях со времени промышленной революции. Тот машинизм, говорит он в предисловии к своей книге, который в правильно организованном обществе являлся бы общественным благом, при существующей хозяйственной системе лишь увеличивает борьбу и интенсивность конкуренции и тяжело отражается на трудовом рынке, вызывая, в конце концов, таким образом, две крайности: избытка и лишения*. Рисуя положение рабочих, класса трудового населения, ухудшающегося по мере роста цивилизации и обогащения немногих, Холл предвидит, что дух противодействия со стороны обделенных может вылиться, в конце концов, в открытое восстание; "приходится принимать, поэтому, — говорит он, — ряд принудительных мер, издавать ряд новых, более суровых законов, которые бы могли защитить собственность; приходится содержать большую военную силу, — короче говоря, приходится учреждать военное управление страной; а чтобы солдат принудить к выступлению против собственных отцов, матерей, братьев и сестер и к нарушению ими естественных и моральных связей и отношений, приходится значительно увеличивать им плату и содержать их отдельно от родных и знакомых, в особых казармах, гарнизонах и т.д."**

______________________

* См.: ibid., стр. VII (Preface).
** См.: ibid., стр. 80, 81.

______________________

От анализа Холла не ускользает и то обстоятельство, что при противоположности между классами в классовой борьбе выгоды далеко не всегда на стороне трудового класса. Работодатели или хозяева, говорит он, стараются уменьшить долю трудового дохода, поступающую рабочим; рабочие, наоборот, стараются эту долю увеличить; но так как стороны не равные, то рабочие редко достигают успеха: рабочим обычно приходится скоро же сдаваться, как гарнизону крепости, который ненадолго обеспечен запасом*. Холл в данном случае большой пессимист, так как он не видит еще среди рабочих своего времени Таких организаций борьбы и защиты рабочих интересов, чтобы положение рабочих могло представиться ему в более радужном свете. Идея общественных классов у Холла, как мы видим, идет много дальше, чем у Годвина. Он не ограничивается простым лишь признанием двух классов, на которые, по его мнению, методологически следовало бы расчленять капиталистическое ("цивилизованное") общество. Он определенно устанавливает и существование социального антагонизма между этими двумя классами, причину которого он видит не в политических правах и преимуществах, которыми мог быть наделен один класс в ущерб другому, но в экономических условиях, в хозяйственных отношениях, вытекающих из системы производства; Холл поэтому не придает особого значения тому обстоятельству, что, например, Соединенные Штаты отменили титул дворянства: они зато сохранили основной корень социального зла — постоянный прирост аристократии богатства. На той же экономической базе строит Холл и идею борьбы между классами как неизбежный результат противоположности классовых интересов — борьбы, все возрастающей и непримиримой**.

______________________

* См.: ibid., стр. 90-91.
** См.: ibid., стр. 93.

______________________

Книга Холла, издавать которую автору приходилось с большим трудом, благодаря отсутствию денежных средств, не имела распространения в широких кругах английского населения, но она заботливо и ревностно штудировалась в тесном кругу современного Холлу критического социализма Англии первой четверти XIX-го века. Она являлась первым шагом к научному социализму и в развитии проблемы классов сыграла очень видную роль. Заслуга Холла лежала, главным образом, в том, что он, во-первых, резко подчеркнул антагонизм между классами, что, во-вторых, природу этого классового антагонизма он выводил не из потребления, а из социально-хозяйственных процессов производства и распределения; (производственный момент звучал, правда, еще слабо, но, хоть и смутно, он сознавался Холлом); что, в-третьих, он определенно развил идею борьбы классов как неизбежное следствие противоположности классовых интересов и поставил эту идею борьбы между классами под углом социального метода, социальной точки зрения: во всем анализе социального вопроса у Холла мы не встречаем указаний на мотивы личных интересов, на индивидуалистические моменты, как у Годвина; напротив, Холл свой анализ ведет с точки зрения социальных отношений (противоположение доли труда и доли капитала в общественном продукте, закон обратной зависимости, идея пропорций, или отношений, раздел национального дохода между классами и т.д.)*. Характеризуя Холла и оценивая его "Effects of Civilization on the People in European States", Бeep говорит, что "он (Холл) был первый английский критик-социалист, предпринявший попытку раскрыть влияние промышленной революции на рабочих, которых он — по терминологии своего времени — называет "бедными"; он уже видел то классовое расчленение, которое вызвала капиталистическая система хозяйства; с неумолимой логикой и выразительностью он раскрывал классовые противоположности; в этом пункте он стоял даже много выше Риккардо, устанавливавшего три класса; Холл уже видел, что класс землевладельцев подпадал под власть промышленного и торгового капитала; в основе своей критики он еще находился под влиянием идей естественного права, а кое-где и под влиянием идей утилитарной философии; у него, правда, еще отсутствовало совершенно историческое понимание, или понятие исторического развития, которое дало бы ему возможность смотреть на цивилизацию не как на таковую только, но как на необходимую ступень в историческом движении человечества"**.

______________________

* См. об этом нашу книгу "Заработная плата как проблема распределения". СПб., 1911, стр. 247 и далее.
** М. Beer. Geschichte des Sozialismus in England. Stuttgart, 1913, стр. 124-125.

______________________

Анализ социальных классов и классового расчленения общества, сделанный Холлом в 1805 году, продолжает в 1821 году Равенстон, последователь школы Годвина. В своей книге "A few doubts as to the correctness of some opinions generally entertained on the subjects of Political Economy" ("Несколько сомнений относительно некоторых ходячих мнений в области политической экономии") Равенстон говорит также о двух классах общества — производительном и непроизводительном — и с вопросов распределения переводит свое внимание на производство. Основными силами в обществе он считает "человеческое и хозяйственное производство" и останавливается на анализе капитала; последний, по его мнению, есть не что иное, как сбереженный труд, "между тем он делается фетишем, становится метафизическою сущностью; ему приписывают весь прогресс социальной жизни, в то время как труд, создающий действительный капитал, рассматривается как нищий, живущий и кормящийся по милости метафизической сущности". Каким же образом непроизводительный класс забирает в свои руки и удерживает за собой этот накопленный труд? Только силой — отвечает на это Равенстон, причем он пытается дать историческую картину процесса присвоения общественного продукта непроизводительным классом: нынешние узурпаторы и присваиватели накопленного и сбереженного труда первоначально были лишь избранные народом начальники и должностные лица: люди, по-видимому, слишком слабы, чтобы могли жить без начальства; но с течением времени они узурпировали жизненные источники страны и приобрели политическую силу; экономическая и политическая сила всегда идут рука в руку; завладев же политической силой, властители начали больше и больше давить на труд. Отсюда Равенстон выводит противоположность между трудом и капиталом, которая стала теперь непроходимой пропастью. Отсюда борьба труда и капитала, производительного и непроизводительного классов. Но эту борьбу он считает безнадежной для рабочего класса; это, говорит он, борьба между оседланной лошадью и снабженной шпорами всадником, борьба между слабыми и сильными. Только путем революции может освободиться стана от ига капитала*.

______________________

* См.: Piercy Ravenstone. A feu doubts as the correctness of some opinions generally entertained on the subjects of Political Economy. 1821, стр. 434 и др.

______________________

У Равенстона мы находим, таким образом, такой же пессимизм, какой мы видели и у Холла.

В 1822 году заканчивает и через два года после этого выпускает в свет свое известное исследование "О принципах распределения богатства применительно к человеческому счастью" Вильям Томпсон ("An Inquiry into the principles of the Distribution of Wealth most conductive to hapiness"). У Томпсона мы находим уже более определенное указание, чем это было сделано до него, на класс капиталистов и класс рабочих. Подобно Холлу, Томпсон равным образом стоит на признании резко противоположных интересов между этими двумя классами, которые ему представляются как собственники капитала, с одной стороны, и собственники рабочей силы ("труда", по выражению Томпсона) — с другой; та и другая масса интересов, по его мнению, не только взаимно противоположны, но и враждебны. Томпсон точно так же, как и Холл, обосновывает эту противоположность и враждебность классовых интересов экономическими отношениями; он видит основу ее в факте обратной зависимости, существующей в образовании доходов от труда и капитала. Самый размер этих доходов Томпсон сводит к классовой борьбе, к взаимоотношению социальных сил между двумя классами. Он говорит о двух тенденциях, капиталистической и рабочей, которые действуют при установлении долей труда и капитала в противоположных направлениях. И весь свой социальный анализ современного ему общества и классов, на которые последнее распадается, Томпсон производит исключительно на основе распределения; распределение и система распределения для него составляет тот важный базис, от которого зависит все счастье и благосостояние человечества*. Последним обстоятельствам объясняются и некоторые противоречия, которые попадаются в "Исследовании" Томпсона. Так, например, отмечая существование двух социальных классов, собственников капитала и собственников рабочей силы, которых он нередко также соответственно называет классом "праздным", или "непроизводительным", и классом "производительным", а первый класс также и классом "правящих" (the governing classes), Томпсон говорит вместе с тем и о "средних классах", вводя, таким образом, наряду с формулой двухчленного раздела, идею трех классов, которую развивали физиократы и за ними А. Смит, а позднее Смита-Рикардо. "Относительно богатства, — говорит Томпсон, — существует такая тенденция в действующей социальной системе, что немногие обогащаются на счет массы производителей; что бедность бедных становится еще более безнадежной; что средние классы вовлекаются в ряды бедных; что эти немногие являются в состоянии не только накоплять до опасных и гибельных размеров массу капитала нации, представляющего сумму капиталов отдельных индивидов, но и, кроме того, распоряжаться, благодаря этому накопленному капиталу, результатом годового труда общества"**.

______________________

* См.: William Thompson. An Inquiry into the Principles of the Distribution of Wealth, most conductive to human Happeness; applied to the newly proposed System of Voluntary Equality of Wealth. London, 1824, стр. IX.
** Ibid., стр. XIV (в примечании).

______________________

Томпсон в данном случае категорию "средних классов" противопоставляет "высшим" классам (капиталистам) и низшим (рабочий класс). Этот раздел общества на три класса у Томпсона стоит в противоречии с его же двухчленным разделом на капиталистов и рабочих. Очевидно, идея трех классов уже ко времени Томпсона начинает прочищать себе путь, хотя она и преломляется в другой несколько форме, чем она была установлена А. Смитом и Риккардо. Эти экономисты, как известно, учили о трех классах — класс капиталистов, класс землевладельцев и класс рабочих. У Томпсона эта трехчленная формула принимает несколько иную форму: класс высший, средний и массы народа (низший).

Последняя формула идеи трех классов, по-видимому, была более распространенной, чем смитовская, во всяком случае, в первой половине ХIХ-го столетия. По крайней мере, в предисловии к новому (сокращ.) изданию (1850) книги Томпсона, его издатель Вильям Пэр (William Pare) говорит о влиянии существующей капиталистической системы хозяйства на три большие класса (масс, средних и высших) как о предмете исследования Томпсона и замечает при этом, что эти три класса представляют самое распространенное (usually) деление общества*.

______________________

* См.: An Inquiry into the principles of the Distribution of Wealth и т.д. by William Thompson. A new edition by William Pare. London, MDCCCL (1850), стр. X.

______________________

Со времени Томпсона идея трех классов начинает все больше и больше занимать социалистическую мысль и выставляться наряду с идеей двух классов. Основа возникновения ее лежит в различного рода обстоятельствах. Во-первых, от старой системы феодализма в Англии оставалась старая категория лэндлордов как аристократического слоя населения страны, обладавшего благодаря сильному росту земельной ренты большими богатствами. Эта категория могла составлять собою высший "класс" и противопоставляться промышленной и торговой буржуазии как уже среднему классу, в отличие от низшего, или рабочего, класса. Во-вторых, в 20-х годах ХIХ-го столетия политическая жизнь Англии выдвинула необходимость для рабочего класса борьбы за парламентскую реформу в сторону расширения избирательных прав для рабочего представительства в парламенте. К этому времени избирательное право в Англии было весьма ограниченно, простираясь лишь на земельную аристократию и на более состоятельную часть английского общества и оставляя без прав не только рабочих, но и многие категории средних слоев населения и, главным образом, слоев средней буржуазии. У рабочих поэтому легко выдвигалась идея, хотя и не всеми рабочими разделяемая, — добиваться применения парламентской реформы в союзе со средними слоями; отсюда идея о среднем слое превращается в идею средних классов.

В-третьих, наконец, идея трех классов могла вырасти на основе идей распределения, лежавшего в центре социалистического мировоззрения того времени. Томпсон передвигал, как мы видели, центр своего внимания с производственного момента на распределительный, видя в распределении основу социального развития и существующих в обществе отношений. Это логически неизбежно и приводило его к идее трех классов. Если идея двухчленного общества базировалась на производственной основе, то идея трех классов вытекала всецело из распределительной основы. Это обстоятельство так же, как и причина его, не ускользали из внимания некоторых наиболее вдумчивых писателей-экономистов уже рассматриваемой эпохи. Так Джеймс Милль в "Elements of Political Economy" (1821) говорит, что "в производстве участвуют собственно два класса лиц, именно класс рабочих и класс капиталистов"; один класс — тех, кто вкладывает в производство свой труд; другой — тех, кто распоряжается произведенным продуктом, в котором нуждается общество. В дележе этого продукта, в распределении долей его участвуют уже три класса — землевладельцы, капиталисты и рабочие. Землевладельцы — собственники, по мысли Джеймса Милля, в производстве продукта страны не участвуют; но "земля является одним из орудий производства"; поэтому, когда дело доходит до распределения, некоторая доля создаваемых в стране благ идет и земельным собственникам; в процессе раздела этот класс земельных собственников, таким образом, и выявляется*. Книгу Джеймса Милля социалисты штудировали в Англии весьма тщательно; поэтому она и не могла остаться без влияния и на Томпсона. Но последний трехчленную формулу классового раздела в распределительном процессе перевел в формулу чисто количественного порядка: высший класс, средний и низший — под влиянием складывавшихся политических отношений и выдвигавшихся практических задач борьбы за парламентскую реформу. Во всяком случае, идея средних классов начинает уже с этого времени занимать социалистическую мысль, и позднее она вырастает в сложную проблему средних классов уже с иным содержанием. Пока же под средним классом обычно разумелась буржуазия, в отличие от земельной аристократии (высший класс) и рабочих (низший класс). Идея трех классов, в какой бы форме она ни входила в общественную мысль, мало способствовала уяснению проблемы социальных классов и вела к постоянному колебанию между нею и идеей двухчленного раздела, которое заметно у многих представителей раннего английского социализма. Самое понятие социального класса у них при этом расплывалось, теряло свой смысл и употреблялось для обозначения вообще любой группы населения, безразлично от того, на какой основе эта группа объединялась и различалась. К такого рода писателям-социалистам принадлежал Джон Грей, следовавший непосредственно за Томпсоном.

______________________

* См.: James Mill, esq. Elements of Political Economy. London, 1821, стр. 8 и 11.

______________________

В своей книге "A Lecture on human happiness", которую Г. Адлер считает "блестящим социалистическим манифестом своего времени"*, Грей продолжает социалистическую критику господствующей общественной системы, начатую еще Годвином и другими. Он отмечает существование собственно двух социальных классов, из которых один живет на счет другого: это класс богатых, или непроизводительный, и класс бедных, или класс производителей, т.е. рабочий класс. Если в обществе царит нищета и вырождение, если "все живут в рабстве и каждый видит в своем брате такого же раба, как и он сам", то причина лежит, по мнению Грея, в неравенстве распределения и в том, что продукт труда не принадлежит производителю, а вырывается у последнего собственниками. Отношения между производительным классом и непроизводительным Грей характеризует как отношения между работополучателями и работодателями. Положение первых он рисует весьма мрачными красками: это закованные в цепи рабы, которые могут завидовать зверям и птицам; которые живут в бедности, обреченные на вырождение. Грей рисует себе тот светлый день, "когда солнце правды бросит свои лучи на те многочисленные массы, которые терпеливо несут теперь свои цепи", и думает, что этот день настанет, когда исчезнет "конкуренция капиталов" и "противоположность интересов"**. Но наряду с этим Грей говорит и о торговом классе***, и о делении общества на высший, средний и низший классы****; классы производительный и непроизводительный он в свою очередь разбивает на ряд более мелких делений, называя эти деления также "классами". Словом, для развития учения о классах у Грея мы не находим ничего сколько-нибудь ценного для развития учения о классах.

______________________

* G. Adler. Der englische Sozialsmus im ersten Viertel des 19. Jahrhunderts. Hauptwerke des Sozialismus und der Sozialpolitik, Heft 8. Leipzig, 1907, стр. 35.
** См.: J. Gray. A Lecture on human happiness, being the first of a series of lectures on that subject in which will be comprehended a general review of the causes of the existing evils of society... London, 1825. Английский текст этой книги — большая редкость, его нет и в библиотеке Британского музея. Мы пользовались немецким переводным текстом в издании Г. Адлера: Vom menschlichen Gnick. Aus dem Englischen ubersetzt von Adolph M. Freund. Leipzig, 1907, см. стр. 69, 79, 82, 95, 98, 102, 104.
*** Ibid., стр. 98.
**** Ibid., стр. 105.

______________________

В развитии идеи общественных классов более плодотворно было учение следовавшего за Греем представителя школы раннего английского социализма — Ходжскина.

Ходжскин примыкает по своим взглядам к Равенстону. Но в то время Равенстон, как мы видели, глубокий пессимист, Ходжскин смотрит на борьбу труда и капитала, наоборот, более оптимистически. В своей анонимно выпущенной книге "Labour defended against the claims of capital" (1825) он находится под влиянием незадолго лишь прошедшего в парламенте закона о праве рабочих союзов (1824)*. На борьбе между капиталом и трудом этот закон, конечно, не мог не отразиться. Он поднимал в рабочем классе классовое самосознание, что давало еще более благоприятную почву для развития идеи классов и классового самоанализа для представителей социализма. Анализом именно этой борьбы между трудом и капиталом, которая "происходит в настоящее время по всей стране", и занят Ходжскин в своей книге. Этот анализ несомненно способствовал выяснению понятий класса капиталистов и класса трудового, т.е. тех основных двух классов, между каковыми идет борьба. Ходжскин устанавливает историческую преемственность категории современного рабочего и категорий раба и крепостного в прошлом**. В современном обществе он находит две основные категории, между которыми ничего третьего, по его мнению, не стоит; это капиталисты и рабочие, борьба между которыми должна решаться поэтому их собственными силами. Труд и капитал для Ходжскина — это две главные и диаметрально противоположные силы. Подобно Холлу, Ходжскин ищет основы антагонизма интересов капиталиста и рабочего в экономических отношениях; он видит основу этого непримиримого антагонизма между ними в экономическом законе, по которому "прибыль на капитал или доля капиталистов в национальном продукте стоит в обратном отношении к заработной плате или доле рабочих"; если возрастает прибыль, падает заработная плата, и обратно***. Это положение Ходжскин рекомендует рабочим твердо запомнить, не допуская возможности для какой бы то ни было гармонии интересов между рабочими и капиталистами.

______________________

* См.: Hodgskin Thomas. Labour defended against the claims of capital и т.д. London, 1825.
** См.: ibid., стр. 4.
*** См.: ibid., стр. 5.

______________________

Впоследствии, когда среди рабочих шла агитация за парламентскую реформу и за союз со средними классами, противники последнего всегда обращались к только что упомянутому положению Ходжскина. Оно твердо вошло в экономику научного социализма и нередко цитировалось в рабочей прессе, когда речь шла о возможности слияния с теми или иными буржуазными группами.

Далеко, однако, не все представители ранней английской социалистической мысли развивали идею трех классового расчленения общества. У Брея мы находим уже более последовательное проведение идеи двух классов и более строгое расчленение современного общества на капиталистов и рабочих. В "Labour's wrongs and labour's remedy" Брей различает два основных положения в обществе: высшее и низшее; первое — положение хозяина, второе — положение рабочего. Образование того и другого Брей видит в институте частной собственности*. При сохранении существующего неравенства в области обмена ценностями капиталисты, думает Брей, вечно будут капиталистами, а рабочие — рабочими, одни — классом тиранов, а другие — классом рабов. Равенство в обмене, по мнению Брея, не может существовать, пока общество разделено на капиталистов и производителей, из которых последние живут на свой труд, тогда как первые жиреют от барышей, получаемых с этого труда. Противоречие это и антагонизм между капиталистом и богачом, с одной стороны, и бедняком (т.е. рабочим) — с другой, Брей считает неизбежным результатом господствующего социального строя, при котором, по мнению Брея, производители всегда будут столь же невежественны, столь же обременены работой, как и теперь**. Брей видит, таким образом, в современном ему обществе два основных социальных слоя, перед которым все остальное затушевывалось, расплывалось: капиталистов и рабочих, класс хозяев и работников, тиранов и рабов, распределителей и производителей, эксплуататоров и угнетенных.

______________________

* См.: J. Bray. Labour's wrongs and labour's remedy or the age of might and the age of Right. Leeds, 1839, стр. 36.
** См.: ibid., стр. 54, 55, 76.

______________________

________________

Выше мы говорили, что идеи социального антагонизма, классового расчленения и классовой борьбы, которая развивалась теоретиками раннего английского социализма первой четверти ХIХ-го столетия, должны были столкнуться с реальной действительностью во время демократического движения в Англии конца 20-х и начала 30-х годов, движения, происходившего на почве, главным образом, парламентской реформы, сводившейся к борьбе за право рабочих на представительство в парламенте. Эта борьба должна была провести еще более резкую грань между буржуазией и пролетариатом и закрепить в общественном сознании идею двух резко противоположных общественных классов. Борьба рабочих за равное избирательное право, закончившаяся в 1832 году полным поражением рабочей демократии, рассчитывавшей на "средние классы" и их поддержку, сыграла в Англии видную роль в смысле выяснения идеи классового обособления и классовой противоположности, раскрывши рознь между буржуазией и пролетариатом.

Борьба за парламентскую реформу в Англии выдвинула ряд вождей-демократов, которые в рабочей прессе, в речах на митингах, в клубах и других разного рода рабочих собраниях, развивали идеи борьбы классов, давая социалистам-теоретикам богатейший материал для анализа существовавших в то время общественных отношений, толкая таким образом вперед учение о социальных классах. Среди представителей демократического движения этого времени, движения, в котором идея классов получила в той или иной форме свое выражение и развитие, останавливают на себе внимание имена двух вождей рабочего движения в Англии первой трети ХIХ-го века: это Томас Эттвуд и Джемс Бронтерр О'Бриэн. Первый стоял за союз рабочего класса со "средними классами" (буржуазией), в борьбе за парламентскую реформу. Второй отстаивал необходимость для пролетариата, не рассчитывая на поддержку "средних классов", полагаться на свои собственные силы. На стороне Эттвуда стояли овенисты. Под влиянием последних идея борьбы классов здесь заметно смягчалась, сглаживалась. На стороне О'Бриэна стояли вожди чартизма. Идейное разногласие по поводу отношений к "средним классам", несомненно, способствовало более строгому выяснению сущности классов, выдвигая уже одной практической стороной вопроса проблему классов на первый план.

Рабочая пресса Англии этого времени, являясь в достаточной степени отражением рабочего самосознания, указывает нам, насколько подготовлено было предшествующим развитием сознание английских рабочих, по крайней мере, в крупных промышленных центрах к тому, чтобы отдавать себе отчет о совершавшихся процессах социального расчленения в английском обществе. В данном случае наиболее характерным являлся орган О'Бриэна, "Poor Man's Guardian" и особенно в нем ряд анонимных корреспонденции, авторами которых одни считают самого О'Бриэна, другие, наоборот, простых рабочих. В этих корреспонденциях мы находим идею не только противопоставления интересов рабочего класса капиталистическим интересам, но и попытки теоретического обоснования классового антагонизма. "Те, кто сейчас законодательствуют в парламенте, — говорится в одной из корреспонденции от 29 апреля 1831 года, — равным образом как и те, кто будет законодательствовать после принятия билля, живут на прибыль. Поэтому они будут издавать такие законы, чтобы прибыль росла, а заработная плата падала. Если парламентские представители и те, кого они представляют, принадлежат к различным классам или, если эти представители живут на источники, противоположные интересам тех, кого они собой представляют, то такое представительство — жалкая комедия, а кто предлагает народу такое представительство, тот или идиот, или обманщик"*.

______________________

* The Poor Man's Guardian. A Weekly Newspaper for the people. 1831. См. корреспонденцию от 29 апреля.

______________________

Другой автор в корреспонденции "бедного человека" в "Poor Man's Guardian" от 29 июня 1831 г. развивает идею права рабочего на полный продукт труда, — идею, весьма популярную в то время в английской социалистической литературе. "В каждом обществе, — говорится в корреспонденции, — земля, продукты земли так же, как продукт человеческой промышленности, принадлежат по непреложному праву рабочему народу. Тому, кто ничего не делает, или кто ничего не сделал, за то, что он имеет, ничего и не может принадлежать. Все богатство такого человека или его доход приобретены тем или иным путем посредством обмана других"*. В корреспонденции от 4 ноября 1831 года из Манчестера, подписанной "один из ничего не знающих", автор полемизирует с Карпентером, утверждавшим, что нет противоположности между интересами "среднего" или торгово-промышленного класса и интересами рабочих. Автор корреспонденции доказывает обратное, причем свое доказательство строит на экономическом анализе источников дохода, получаемых разными классами. "В той самой мере, — говорит автор, — как земельная рента, десятины и другие виды прибыли увеличиваются, заработная плата рабочего люда всегда должна падать... Следовательно, всякое увеличение какого бы то ни было вида прибыли равно уменьшению заработной платы в той же самой пропорции, в какой увеличивается прибыль. Я думаю поэтому, я ясно доказал, — прибавляет автор, — что не только интересы промышленников, торговцев, или людей среднего класса, но что интересы каждого, кто живет на ренту, десятины и другие виды прибыли,... прямо противоположны интересам тех, кто работает... Теперь спрашивается, — говорит автор корреспонденции, — будут ли те, кто живет на прибыль, стоять за удержание привилегий, ...или же они будут индивидуально или коллективно отстаивать уменьшение своих прибылей? Будут ли владельцы заводов и торговцы, избираемые от крупных городов, настаивать на уменьшении своей прибыли? Или же наоборот?.. Я указывал, что всякое увеличение прибыли отзывается уменьшением заработной платы на рабочих"**. "Между интересами рабочих и интересами живущих на прибыль — говорит тот же автор в другой корреспонденции — нет никакой гармонии. Ясно, как день, что в той самой мере, в какой увеличиваются капиталы, увеличивается и бедность... И если Вы, хотите знать, кто Ваш наизлейший враг, посмотрите на тех, кто получает наибольший доход"***.

______________________

* The Poor Man's Guardian. № 4. Saturdey, July, 30, 1831.
** The Poor Man's Guardian, № 23,1831.
*** Ibid., № 44, от 14 апреля 1832 г.

______________________

Во всех этих корреспонденциях рабочей прессы мы видим у рабочих тенденцию отмежеваться от буржуазии. Авторы их определенным образом проводят грань между категорией лиц, получающих заработную плату, и категорией тех, кто живет на прибыль. Количественным различиям в данном случае они не придают значения: средние ли это слои тех, кто получает прибыль, или верхние, от этого сущность дела не меняется в их представлении. Мы видим здесь, таким образом, факт признания рабочими расчленения общества на две классовые категории: буржуазии и пролетариата, рабочих и капиталистов. Мы видим здесь точно так же и попытки теоретического объяснения идеи противоположности и непримиримости интересов труда и капитала, — объяснения, которое мы находим у социалистических теоретиков этой эпохи: Холла, Томпсона, Ходжскина.

В 1832 г. с принятием билля парламентской реформы пали последние иллюзии у тех из идеологов рабочего класса, кто еще верил в возможность согласования интересов рабочих и буржуазии. Веер пишет по этому поводу в своей "Истории социализма в Англии", что "рабочие уже в течение десятилетий чувствовали экономическую противоположность интересов между трудом и капиталом, но так как до 1832 года буржуазия в парламентском отношении была так же бесправна, как и пролетариат, то классовая противоположность до некоторой степени еще закрывалась пеленой, и оба класса выступали как союзники в борьбе за реформы. С 1832 года никакой альянс между ними уже не был возможен. Разделение классов открывалось теперь во всех областях"*.

______________________

* М. Beer. Geschichte des Sozialismus in England. Stuttgart, 1913, стр. 252.

______________________

Таким образом, и учение теоретиков школы ранних английских социалистов, и сама жизнь, и непосредственные вожди и представители рабочего класса, к концу первой половины XIX-го века дали уже солидный материал для учения об общественных классах. И когда Энгельс и Маркс в 40-х годах создавали теоретические начала современного научного социализма, они нашли в Англии уже в значительно разработанном виде все основные предпосылки для более широкого учения об общественных классах.

К нашему времени учение об общественных классах нашло себе выражение у авторов самых различных направлений и течений общественной мысли. Ввиду пестроты и разнообразия основ, принципов и исходных точек зрения, на которых строится у различных авторов это учение, оно нуждается поэтому в некоторой систематизации в целях его научного освещения и критической оценки. К этой последней задаче мы и переходим.

III. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ В УЧЕНИИ ОБ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССАХ

Все разнообразие существующих учений по вопросу об общественных классах правильнее всего, как нам кажется, представить в порядке тех различных основ, из которых исходят авторы их в своем представлении о социальном расчленении общества. Всякие попытки расчленения общества на социально различные составляющие его части должны опираться на тот или иной признак, на основе которого происходит расчленение. Такой основной признак и составляет основу расчленения, основу всякой классификации (principium divisionis). В различных учениях об общественных классах таких различных основ социального разделения общества, из которых в своих теоретических построениях исходят авторы, хотя бы иногда и не отдавая себе в этом ясного отчета, можно установить несколько и притом самой различной природы: то считают основой классового расчленения в качестве principium divisionis естественный отбор; то расу; то различие хозяйственных систем; то разделение труда и образование профессий; то социальный ранг; то просто уровень жизни (standard of life); то факт богатства; то отношения распределения; то, наконец, отношения в производстве.

Такого рода систематизация учений по вопросу об общественных классах, т.е. систематизация на основе классового расчленения, нередко затруднительна лишь по отношению к тем учениям, которые в своем представлении о классах и классовом расчленения общества исходят не из одной какой-либо основы, а сразу из ряда различных основ. Таковы, например, учения всех эклектиков, которым вообще несвойственно сводить теории к одному началу. Из этого затруднения представляется, однако, возможность выхода. Дело в том, что, как бы ни старались эклектики такого рода исходить из различных основ, в конце концов, все-таки, хотя бы и бессознательно, они обычно отдают какой-либо одной из своих основ предпочтение, выдвигая ее на первое место. Этим последним можно определять в таких случаях и место автора в общей системе.

Классифицируя указанным образом различные существующие учения об общественных классах, мы получаем следующего рода учения и теории:

1) естественно-органические учения об общественных классах (на основе естественно-органического отбора);

2) расовую теорию общественных классов (на основе различия рас);

3) теорию общественных классов на основе разделения труда и образования профессий;

4) теорию исторических наслоений и воплощений (на основе различных хозяйственных систем, последовательно сменявшихся в ходе исторического развития общества и воплощавшихся в какой-либо из социальных групп, входящих в состав общества в каждый данный момент);

5) теорию общественных классов на основе различия социального ранга;

6) теорию standard of life (на основе различных уровней жизни);

7) теории общественных классов на основе имущественных различий (теории богатства);

8) распределительные теории общественных классов (на основе отношений распределения);

9) производственные теории общественных классов (на основе отношений в производстве).

1. ЕСТЕСТВЕННО-ОРГАНИЧЕСКИЕ УЧЕНИЯ ОБ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССАХ

Естественно-органические теории классов исходят из естественно-антропологической, или естественно-органической основы. Они ищут объяснения явлений классового расчленения или в принципах борьбы за существование, в принципе естественного отбора и выживания сильнейших, или же обращаются к аналогиям с образованиями различных слоев у живых существ животного мира и по этим аналогиям приходят к установлению законов образования классов в обществе. К представителям учений, имеющих дело с аналогиями из жизни животных организмов, можно отнести Спенсера. Наиболее же типичным представителем естественно-антропологической теории классов, базирующейся на основе "естественного отбора", можно считать Отто Аммона.

Учение о классах, которое развивают представители естественно-антропологической школы, является наиболее слабым в научном отношении. Свои взгляды по вопросу об общественных классах Аммон развивает в "Der Geselschaftsordnung und ihre naturliche Grundlagen", где он сам указывает писателей, к которым он близок по своим основным положениям; это Шеффлеи Гартман в Германии, Лапуж во Франции, Дарвин, Францис Гальтон, Спенсеря Кидд — в Англии*. Свою книгу Аммон предназначает главным образом для широких кругов образованной буржуазии и вообще "среднего класса" (Mittelstand), думая, что в ней он прокладывает новые пути исследования основ общественной жизни (Предисловие к третьему изданию, Iena, 1900, стр. III и IV). Человек как член общества представляется Аммонуне только производителем хозяйственных благ и не только их потребителем, но и прежде всего "естественным существом", одаренным определенными врожденными способностями, без которых были бы немыслимы ни его собственное существование, ни общественная жизнь, по его мнению.

______________________

* Otto Ammon. Die Geselschaftsordnung und ihre naturliche Grundlagen. Eutwurf einer Sozial-Anthropologie zum Gerbauch fur alle Gebildeten, die sich mit sozialen Pragen befassen. Zweite, verbesserte und vermehrte Auflage. Mit 6 Figuren im Text. Jena, Fischer, 1896, стр. 8.

______________________

Исходным пунктом, от которого отправляются все социологическоорганические искания Аммона, является "социальный вопрос", проблема социального неравенства, современный "общественный порядок". Его задача — дать такое обоснование этого "общественного порядка", на почве которого можно было бы объяснить, почему в современном обществе "одни живут в полном благоденствии, в то время как другие в крайнем лишении и нищете". В своем разрешении "социального вопроса" Аммон и сталкивается с вопросами о классах и классовом расчленении общества. В социальной проблеме его не удовлетворяет ни та основа, на которой стоит "катедер-социализм", ни та, на котором строит свое учение социализм. Он ближе к закону свободной конкуренции, который выдвинут был классиками во главе с А. Смитом. Но Аммон предлагает заменить понятие конкуренции тем, что она есть, по его мнению, на самом деле, а именно — понятием "борьбы за существование". Этот дарвиновский принцип Аммон и считает необходимым перенести в социальную жизнь вместе с принципом естественного подбора, выживанием более приспособленных, — перенести в качестве той естественнонаучной основы, на которой происходят все социальные образования, вся государственная и политическая жизнь народов.

С точки зрения своей основы, этого закона естественного подбора, Аммон считает наиболее совершенным такой общественный порядок, при котором каждый индивид в обществе и каждая общественная группа, каждый "класс или сословие" (Аммон предпочитает последнее понятие, в особенности по отношению к рабочим) могли быть на своем месте соответственно своим способностям и функциям в обществе. Промышленными предпринимателями, по мнению Лимона, должны быть в современном обществе такие люди, которые обладают в достаточной степени требуемыми техническими и организаторскими талантами. А рабочий класс (по терминологии Аммона — рабочее сословие, der Arbeiterstand) должны в этом современном обществе обладать достаточной ловкостью, чтобы все более и более совершенствоваться в выполнении всех технических требований индустрии, причем рабочий класс должен посвящать себя этой задаче охотно, от души*. Равным образом и крестьянство ("крестьянское сословие") должно строго выполнять свою функцию: производить не только хлеб для всех остальных сословий и профессий, но и человеческий материал. "Высшие и низшие классы, — говорит Аммон, — необходимо должны быть взаимно связаны, ибо они представляют собою только приспособление (Anpassungen) к определенным задачам служащей общему благосостоянию общественной жизни... Нет никакого смысла разрывать границу, разделяющую классы, так как ни одна часть не может выполнять свои задачи без другой; равным образом нет смысла насильственно смешивать классы, так как всегда должна быть налицо известная социальная обособленность, имеющая гораздо более серьезное значение, чем думал Ницше"**.

______________________

* Ibid., стр. 29.
** Ibid., стр. 33.

______________________

Аммон не различает, как мы видели, сословных образований от классовых. Для него это однозначные категории. Но он придает им большое значение. "Сословные (классовые) образования, — говорит он, — продолжают работу естественного отбора и дают основу для возможности естественно-полового подбора (Ziichtung), в смысле Дарвина" (стр. 61). В общем Аммон сводит все социальное значение факта социального расслоения общества на классы или сословия к четырем следующим пунктам:

1) сословные (классовые) образования ограничивают возможность смешивания индивидов высшего и низшего порядка, т.н. панмиксию, или спаривание индивидов без предварительного выбора, и, благодаря этому ограничению, способствуют возможности более частого появления высокоодаренных индивидов; в этом отношении социальное расслоение общества представляет, по Аммону, важнейшее условие для естественного отбора среди людей, живущих в обществе;

2) сословные (классовые) образования сопровождаются обособлением детей привилегированных сословий от детей широких масс простого народа, а это обстоятельство делает возможным более заботливое воспитание их;

3) сословные (классовые) образования ведут к лучшему питанию и не обремененному заботами образу жизни для тех индивидов, которые принадлежат к более привилегированным сословиям, а это способствует развитию высших духовных дарований;

4) и, наконец, социальное расслоение создает более благоприятные жизненные условия для высших сословий и этим вызывает у членов низших сословий соревнование, толкая вперед их силы и дарования*.

______________________

* См.: ibid., стр. 61.

______________________

Большинство нашей образованной части общества, говорит Аммон, а также большинство социальных политиков смотрят на взаимное обособление и замкнутость сословий как на печальный и вредный пережиток времен варварства, с которым следовало бы, как думает большинство, скорее покончить, если бы только это было возможно. Но, замечает на это Аммон, общественный инстинкт индивидов бесконечно сильнее, чем умозрительные абстракции о равенстве всех людей*. По мнению Аммона, для роста социально полезных качеств в обществе необходим "методический или естественный отбор". Случайное смешение, без предварительного подбора, Аммон считает фактором, действующим во вред явлениям отбора, так как индивиды ("виды") не могут, по его мнению, стоять на высоте своего развития без предварительного выбора. Классовое строение и классовое ("сословное") расчленение и должно служить, по мнению Аммона, устранению возможности такого вредного смешения, такой панмиксии. Оно ограничивает панмиксию. Наличность в обществе некоторого числа гениев и таланта объяснятся, как думает Аммон, именно и главным образом наличностью в обществе классового ("сословного") строя; при панмиксии число гениев и талантов в обществе, по мнению Аммона, сократилось бы. Самый "сословный" (классовый) строй представляется Аммону строем, который всецело покоится на порядке дарований и способностей индивидов; это — строй, соответствующий порядку дарований, разве лишь за немногими исключениями**.

______________________

* См.: ibid., стр. 65, 66 (изд. 1900 г.)
** См.: ibid., стр. 67(1900).

______________________

Особенно большую роль и значение придает Аммон "сословному" (классовому) образованию и обособлению и в том отношении, что последнее предохраняет от вредного влияния детей пролетариата на детей богатых классов, — влияния, которое может иметь место особенно в школе. Аммон считает поэтому в социальном отношении крайне вредной идею "единой народной школы", где сын богатых родителей принужден был бы сидеть на одной скамье с сыном бедняка. Инстинкт родителей, однако, достаточно предохраняет, по мнению Аммона, общество от такого единения. "Дети, предназначенные для высокого положения в жизни, не должны, — говорит по этому поводу Аммон, — посещать школу, которые посещают дети пролетариев; их необходимо избавить от влияния последних"*.

______________________

* Ibid., стр. 81 (1900).

______________________

Социальные выгоды "сословного" (классового) строя и благодетельное влияние последнего на общественное развитие особенно велики и ощутительны благодаря еще тому, думает Аммон, что гений и талант передаются по наследству. В этом последнем пункте у Аммона точка соприкосновения с Галmnоном ("Hereditary Genius"), Кандоллем ("Histoire des sciences et des savants deux siecles", 1885), Лапужем ("Les selections sociales", 1896) и вообще школой, стоящей за наследственность передачи таланта, гения, научных склонностей и т.п.

Аммон дает и собственную классификацию социальных слоев современного общества, с точки зрения своей "естественно-научной" основы. Эта классификация довольно характерна для органической теории общественных классов. Свою классификацию Аммон строит не на расе, не на богатстве, не на деньгах, как он выражается, а на образовательном цензе*.

______________________

* Ibid., стр. 92 (изд. 1896).

______________________

Прежде всего, Аммон пытается провести некоторые границы между старыми "сословными образованиями" и "сословиями" нового общества. Он находит, что лица, принадлежащие к старым привилегированным сословиям, если и обладают влиянием, то уже не как сословия старого порядка, но как сочлены вновь образовавшихся "сословий". В новом обществе Аммон находит три сословия: 1) высшее сословие, обнимающее в настоящее время всех образованных, а именно: ученых, чиновников высших рангов и других лиц, выдающихся по своему значению, безразлично, будут ли они крупными помещиками, крупными промышленниками, купцами, капиталистами или рантье, будут ли они носить перед своей фамилией "фон" или нет; браки ученых с дочерьми промышленников при этом, по мнению Аммона, крайне полезны, так как потомству передаются в счастливом сочетании не только высшая интеллектуальность одной стороны, но и высшая деловитость другой; характерной, отличительной чертой, отличительным признаком лиц высшего сословия Аммон считает академическое образование; 2) второе или среднее сословие обнимает собою всех промышленников, купцов, чиновников среднего ранга, словом, всех тех, кого мы называем "в собственном смысле слова буржуазией", или "образованным средним сословием"; здесь, по утверждению Аммона, браки заключаются также предпочтительно между лицами собственного сословия, причем принимается во внимание — и вполне правильно, добавляет Аммон, — с обеих сторон имущественное состояние, ибо степени этого имущественного состояния соответствует, как думает Аммон, и степень духовных дарований*; отличительным признаком здесь является образование, соответствующее тому, которое дает право на одногодичную военную службу; кто не обладает необходимой для этого степенью знаний, не может быть причислен к этому социальному классу, даже если бы он владел сравнительно высоким доходом; исключение автор допускает лишь для народных учителей, относя последних также к среднему "сословию"; 3) к низшему сословию (классу), наконец, Аммон причисляет рабочих всех видов, как на фабриках и заводах, так и в ремесленных мастерских, низшего ранга чиновников, получивших образование лишь в народной школе и не обладающих правом на одногодичную службу; здесь, в этом классе, пролетариат образует, согласно Аммону, два разветвления, между которыми, однако, в образовании нет никакого различия: одно, стоящее выше предельной границы социальной годности, другое, состоящее из лиц социально негодных или даже социально вредных, к которым относятся преступные отбросы общества, алкоголики, калеки, неспособные и т.п.; к этому же низшему классу примыкают, по Аммону, и крестьяне, последних, однако, не следует, по мнению Аммона, смешивать с городскими или промышленными рабочими, так как они образуют собою особое сословие fxir sich, отличное от рабочего сословия (класса).

______________________

* См.: ibid., стр. 92-92 (изд. 1896).

______________________

Учение об исчезновении среднего класса (Mittelstand) и растущем обострении между богатыми и бедными Аммон считает совершенно неверным в своей основе. В подтверждение своих аргументов о неправильности этого учения он ссылается на цифры подоходной статистики, которые, однако, не являются убедительными*. Аммон не ограничивается своей основой различий в образовании, на которой он строит свою трехчленную лестницу социального неравенства в обществе. К различиям в образовании и образованности он присоединяет еще антропологическое различие, которым резко обособлены, по его мнению, высшие и низшие классы в его схеме. Указывая, с одной стороны, на сообщение Юлиуса Вольфа о шляпных магазинах Парижа, где в отделениях для рабочих шляпы меньшего размера, чем для голов буржуазии, с другой стороны, на собственные антропологические исследования в Бадене (1888-1894 гг.), Аммон находит, что среди членов высшего класса его социальной лестницы современного общества большинство длинноголовых, но чаще шатенов, однако, чем блондинов. Наоборот, в среднем классе — преимущественно круглоголовые, но с более светлой окраской волос, чем это обычно наблюдается у расы круглоголовых. Наконец, в низшем классе Аммон находит полнейшую смесь разнообразных видов и различных степеней. Все же, по данным Аммона, низшие классы городов богаче длинноголовыми, чем крестьяне в деревнях**. С точки зрения Аммона; таким образом, низшие классы — представители и потомки низшей расы, отличающейся круглоголовостью и темным цветом волос, в то время как высший и средний классы представляют собою высшую расу длинноголовых и светловолосых. В этом пункте учение Аммона соприкасается с учением расовой теории, сводящей борьбу классов к борьбе рас.

______________________

* См.об этом нашу книгу "Заработная плата как проблема распределения". СПб.,1911, стр. 386 389, 466, 468 и далее.
** См.: Otto Ammon, ibid., стр. 113 (1900 г.).

______________________

Таковы взгляды, Аммона по вопросу о социальном расчленении современного общества. Процесс этого расслоения и вместе с тем процесс возникновения и образования общественных классов, по Аммону, подчинен, как мы видим, всецело естественно-органическому закону отбора и выживания более приспособленных и биологическому закону борьбы за существование. Наиболее приспособленным, с точки зрения Аммона, в современном общественном строе, является наиболее образованный, почему признак образованности Аммон и кладет в основу классового расчленения общества. Но уже здесь начинается целый ряд противоречий, которыми полно учение Аммона.

Согласно Аммону, закон естественного отбора и вытеснение слабейшего более сильным и более приспособленным простирается на все народы, на все расы и на все времена. "Сильный появляется, слабый уступает; энергичный и деятельный побеждает, слабовольный падает побежденным". В свое время, говорит Аммон, Рим завоевал большую часть старого мира, так как был более других жизнедеятелен и энергичен; но позднее, когда стал ленивым и дряхлым (morsch), он был завоеван в свою очередь более молодым и более свежим народом. То же было в 1870 году с Францией и Германией и т.д. Но разве варварские, полудикие народы, завоевавшие Римскую Империю, превосходили Римлян своей образованностью? Как раз исторические примеры Аммона показывают, что дело не в образовании и что не образование само по себе является решающим фактором в столкновениях между народами. Кроме того, можно найти противоречие у Аммона и в его утверждении о подчинении закону естественного отбора также и явлений распределения: пирамида богатств у Аммона должна возвышаться параллельно пирамиде талантов, способностей и образования, т.е. "пирамиде умов". Это значит, что, по мнению Аммона, богатства отдельных лиц или социальных групп — продукт таланта и ума их. Классовое расчленение общества, по его мнению, всецело покоится на биологической почве, на дифференциации людей по их способностям. "Что может быть, — говорит по этому поводу Лориа, — более ложным, чем эта претензия богатых классов на физическое и умственное превосходство? Конечно, мы не будем приводить в опровержение Аммона положения Гельвециям А. Смита, согласно которым богатые не потому богаты, что они интеллигенты, а наоборот: интеллигентны потому, что они богаты. Но в этом положении, во всяком случае, гораздо больше истины, чем в только что указанном учении Аммона. Чтобы доказать это, достаточно указать на тот факт, на котором настаивает сам же Аммон; именно тот факт, что благородные и богатые фамилии дали, относительно и абсолютно, большее число ученых и художников: причина этого факта в том, что одни лишь достаточно обеспеченные семьи могут дать детям необходимое для либеральной профессии образование. Следовательно, талант, а если и не талант, то хотя возможность его проявления в жизни, предполагает предварительное обладание доходом, а это значит, что эта возможность коренится в факте собственности"*. Лориа ссылается при этом на некоторые отдельные примеры, указывающие, что во многих случаях не талант, а нечто совершенно иное может лежать в основе создания богатств (Лавуазье во Франции, Лазаревы в России)**. Но, предположим, говорит Лориа, что имеется такая аналогичная кривая между талантом и доходами; что же доказывает такая кривая по отношению к нашему вопросу? Для того, чтобы аналогия эта могла что-нибудь доказать, нужно еще предварительно доказать, что индивиды, стоящие на различных ступенях кривой доходов, как раз те же, что и на соответствующих ступенях кривой талантов; иначе говоря, нужно еще доказать, что последовательно возвышающие группы, например, богатых рантье, состоят из тех же самых индивидов, из которых состоят соответствующие группы талантов. Этого доказательства, однако, кривые Аммона не дают, а без него кривые Аммона остаются совершенно неубедительными***. Лориа называет теорию Аммона "возмутительнейшей теорией, которая хотела бы навеки приковать сына пролетария к его труду, а сына собственника к его благоденствию; даже в те несчастные времена, когда закон прикреплял сына к ремеслу или социальному положению его отца, даже в эти годы теория Аммона не находила себе абсолютного применения, и Giotto — сын пастуха, и Кант — сын шорника, и Лютер — сын рудокопа протестуют против мрачной теории роковой наследственности"****.

______________________

* A. Loria. La Morphologie Sociale. Conference tenue a l'universite Nouvelle de Bruxelles au moi de Mars, 1905, стр. 101, 102.
** См.: ibid., стр. 102.
*** См.: ibid., стр. 103. — Ср. также: de-Greef. La structure generale des societes. V. III, Paris, 1908, стр. 352.
**** Ibid., стр. 103.

______________________

Вместе с Лориа нельзя не протестовать против "аристократической теории фатальной наследственности", какой является органическое учение о социальных классах Аммона. Научные основы этой теории крайне шатки. Как и всякая естественно-органическая теория, она покоится на вере в "естественный порядок" общества, на гипотезе об естественных законах, которым якобы подлежит социальная жизнь, и на представлении об обществе как живом существе, которое обладает органами с предопределенными функциями. Такого рода теория никоим образом не может рассчитывать на научное признание. В вопросе об общественных классах она не далеко ушла от тех времен далекого прошлого, когда на деление на классы смотрели как на продукт божественной воли, когда классам приписывали божественное происхождение и освящали существование их премудрым предопределением божества, направляющего социальный порядок в обществе по пути своих предначертаний*.

______________________

* Ср.: Fahlbeck P. Les classes sociales. Bulletin de Г Institut international de Statistique, t. XVIII, 1-re livraison. Paris, 1909, стр. 191.

______________________

________________________

Аммон, как мы видели, в объяснении явлений классового расчленения в обществе исходит как из идеи естественного отбора и "разведения" (Zuchtung), которые он находит действующими в обществе, так и из устанавливаемой им наследственной передачи расовых особенностей и духовных способностей. На несколько иной почве стоит отец органической школы в социологии Герберт Спенсер.

________________________

Взгляды Герберта Спенсера по вопросу об общественных классах занимают среднее место между учением Аммона, с одной стороны, и учением Гумпловича — с другой. Согласно основным принципам своего метода Спенсер пытается понять и объяснить классовое строение общества по аналогии с животным организмом, обладающим определенными органами с определенными функциями. Как последние в животном организме, так и общественные классы в общественном организме, по Спенсеру, являются общественными органами, имеющими каждый определенные общественные функции. Деление на классы, говорит Спенсер, зарождается при самом начале социальной жизни. С его точки зрения, общественные классы — это тесно связанные части одного социального целого и являются результатом одновременного действия двух различных процессов в социальной жизни: интеграции и дифференциации.

Общая схема классового строения в обществе, по представлению Спенсера, аналогична строению животного организма. У простейших организмов, например, у Coelenterata можно найти два слоя: внутренний и наружный, или внешний; внешний слой находится в соприкосновении с окружающей средой; из составляющих его единиц образуются щупальцы, которыми полипы пользуются как для ловли пищи, так и для борьбы с врагами; пойманную пищу они передают внутреннему слою; этот последний ограничивает собою пищеварительную полость и находится в соприкосновении только с пищей; он выделяет из себя особый растворитель, чтобы сделать пищу годной для всасывания, и этой пищей и сам питается, и питает внешний слой. Эти два слоя в дальнейшем развитии организма усложняются: в каждом из них появляются особые расслоения; во внешнем слое образуется скелет, нервно-мышечная система, предохранительные аппараты и пр.; во внутреннем — образуется пищеварительный канал с многочисленными органами внутренней полости*. По мере усложнения жизни организма, с того момента, когда внешняя и внутренняя системы достаточно резко обозначились и ограничились одна от другой, появляется третья система, лежащая между двумя предыдущими и облегчающая их сотрудничество. Эта третья посредническая система развивается постепенно и пропорционально все большему и большему развитию первых двух систем; так, у простейшего представителя Coelenterata между внутренним и внешним слоями имеется промежуточная протоплазма, передающая поглощенную пищу из внутреннего слоя внешнему; у более высокого типа, у полипа, третий слой представляет собой уже особый резервуар для пищи, представляющий зародыш будущей распределительной системы; у еще более высоких типов из третьего слоя развивается сложный аппарат с системой кровеносных сосудов, регулирующей правильное распределение пищевых веществ, между внешними и внутренними органами пропорционально их нуждам**. Подобное, говорит Спенсер, мы видим и в обществах. Когда от самых низших, совершенно не дифференцированных племен мы переходим к племенам более развитым, мы находим у них класс господ и класс рабов; класс господ в качестве воинов, выполняя оборонительную и наступательную деятельность в жизни племени, находится в особенно тесном соприкосновении с окружающей средой; класс рабов, наоборот, занят деятельностью внутри племени; их внутренняя деятельность направлена на поддерживание жизни всего племени: сначала господ, а затем и их самих. Вначале, однако, замечает здесь Спенсер, это несходство между двумя первичными классами общества очень неопределенно; пока племя живет охотой, члены его господствующего класса, будучи не только воинами, но и охотниками, принимают участие и в добывании пищи; а их немногочисленные пленники, захваченные на войне, образуют подчиненный класс и выполняют более тяжелые и менее искусные процессы труда. Но дифференциация между классами становится более резкою уже с наступлением земледельческого состояния; здесь подчиненный класс — единственный класс, находящийся в соприкосновении с пищей; господствующий же класс только управляет внутреннею деятельностью общества и надзирает за работой рабов; ему принадлежит управление и исполнение в области внешней деятельности (оборонительной и наступательной).

______________________

* См.: Н. Spencer. The Principles of sociology. Edinburgh, 1893, vol. I, стр. 482-483.
** См.: ibid., 1, стр. 483-485.

______________________

Процесс на этом, однако, не останавливается. По Спенсеру, эти два первичных общественных слоя по мере роста племени и образования крупных агрегатов племен начинают усложняться вследствие возникновения в каждом из них иерархических степеней и различий. Как в высшем слое, так и в низшем начинает совершаться внутренняя дифференциация, особенно в обществах с более развитыми промышленными аппаратами: высший класс, помимо различных мелких появляющихся в нем расслоений, всюду порождает дополнительный класс личных приспешников, которые по большей части бывают также воинами; а низший класс распадается на крепостных и свободных... Примером таких усложненных обществ с первичным классовым делением у Спенсера служит большинство малайо-полинезийских обществ, подразделяющихся на короля и класс вождей, с одной стороны, простонародье и рабов — с другой; первые управляют и ведут войны, вторые доставляют обществу все необходимое для поддерживания жизни*.

______________________

* См.: ibid., I, стр. 481-482.

______________________

На низшей стадии развития общества низший и высший общественные слои, хотя бы и несколько дифференцировавшиеся внутри себя, находятся друг с другом в непосредственном соприкосновении. Здесь нет еще следов распределительной системы: рабы, находящиеся во владении известного числа лиц господствующего класса, стоят в прямом отношении к этим лицам, и передача произведенных в низшем классе пищевых продуктов в высший класс совершается без посредников. Отсутствие распределительной системы продолжается до тех лишь пор, пока существует только класс господ да класс рабов. С развитием и усложнением общественной жизни, когда племена начинают тем иди иным путем интегрироваться, сливаться и сплачиваться, — начинают появляться сначала случайные сборища для менового торга, затем происходит локализация промыслов, после чего появляется сначала одиночный торговец — разносчик, потом странствующие торговые товарищества и, наконец, целая организованная "распределительная система"*. Итак, согласно Спенсеру, в общественной жизни мы замечаем по аналогии с жизнью и развитием животных организмов две стадии развития: низшую, первичную, с двумя социальными слоями, или классами, непосредственно соприкасающимися (класс господ и рабов); и высшую — где между господами и рабами возникает новый слой, третья система, с особыми "распределительными" и посредническими функциями.

______________________

* Ibid., I, стр. 483.

______________________

В развитом более или менее обществе Спенсер находит, таким образом, три крупных системы органов, три крупных общественных класса. Низший класс имеет своей функцией поддержание жизни общества путем добывания материалов для пищи и изготовления ее; это класс ручного труда; он распадается на два слоя: один слой тех, которые извлекают из почвы необходимые для пищи вещества; другой, более высший слой тех, которые делают эти вещества годными для потребления, перерабатывая их в мастерских и на фабриках. Средний класс — это слой людей, занятых доставкой произведенных предметов потребителям путем покупки и продажи их; их функция аналогична функции сосудистой системы в животном организме, которая приносит каждому органу и каждой единице организма запас пищевых веществ в количестве, пропорциональном деятельности каждого из них. Наконец, третий класс — класс контролирующий, регулирующий, направляющий.

Итак, по аналогии с тремя системами органов в животном организме (органы питания, распределительная система и регулятивная) Спенсер находит в общественном строе три класса: нижний — питающий себя и других с оперативными функциями; средний — играющий роль посредника между двумя крайними, с функциями "распределительными" (меновыми); и высший класс с функциями регулятивными, или господствующий, правящий класс.

Такова общая схема классового строения общества по Спенсеру. Можно было бы ожидать, что в основу классового образования в обществе Спенсер положит биологический принцип вроде, например, естественного приспособления к окружающей среде, аналогично процессам развития в строении животных организмов. Но те исторические детали по вопросу о происхождении общественных классов, которые мы находим в пятой части "The Principles of Sociology" ("Политические учреждения"), указывают на другое. Здесь мы находим, что основу развития и образования классов Спенсер видит в борьбе и столкновениях между расами, в покорении и подчинении одной расы или племени другой расой или другим племенем, в завоевании.

Активной причиной дифференциации на классы Спенсер считает войну, которая ведет к неравенству положений, к появлению господ — завоевателей и рабов — покоренных. Самое слово господин и раб означало, собственно, говорит Спенсер, победителя и пленника*. Это разделение на классы, возникшее из войны, поддерживается затем, по мнению Спенсера, и усиливается различными путями. Во всяком случае, говорит Спенсер, с образованием класса рабов начинается та дифференциация общества на правящие структуры и структуры подвластные, которая продолжает идти через все более высокие формы социальной эволюции. Появление отношений господства и подчинения, образование класса правящих и управляемых — это первичный, элементарный результат социальной дифференциации, с точки зрения Спенсера, простейшая форма этой классовой дифференциации — господа и рабы. Приобретение рабов, которое вначале является случайным результатом войны, становится впоследствии целью войны. С дальнейшим развитием общества растет и его дифференциация. Совершенно отсутствующие вначале классовые деления, а затем еще весьма неопределенные, приобретают, в конце концов, очень крупные различия; начинает совершаться процесс внутренней дифференциации и расслоения; как в высшем слое правящих, так и в низшем — управляемых начинают происходить новые образования, ведущие к появлению новых классов. В низшем классе с оперативно-рабочими функциями, возникает новая категория — крепостные. Обыкновенно полагают, что крепостное состояние происходит из ослабления рабства, но исследование фактов показывает, говорит Спенсер, что оно возникает другим путем. "Образование класса крепостных людей, класса, значительно высшего и имеющего определенное социальное положение, сопровождает те, более поздние и более широкие процессы роста, при которых одно общество присоединяет к себе другое в целом его составе; крепостное состояние возникает вместе с завоеванием и присоединением целых областей; при этом, — добавляет Спенсер, — если рабство первобытного типа может существовать и существует на самом деле среди диких и кочевых племен, рабство крепостной зависимости становится возможным только на земледельческой ступени развития, потому что на этой ступени можно наблюдать случаи покорения одного общества в целом его составе другим обществом, и только эта земледельческая ступень развития дает какую-либо возможность прикрепления к земле. Рабство и крепостничество не исчерпывает, — по мнению Спенсера, — эволюции низшего "рабочего" класса, т.е. класса с оперативными, рабочими функциями; рабочие классы, — говорит он, — могут подразделяться: на рабов, на крепостных, прикрепленных к земле, и на рабочих, нанятых за известную плату, т.е. свободных наемных рабочих".

______________________

* См.: ibid., II, стр. 194.

______________________

Высший, правящий класс господ, в свою очередь, проходит ряд изменений в сторону дифференциации и образования новых наслоений. Вначале, находит Спенсер, в классе господ воины тождественны с землевладельцами; в тех группах, которые живут охотой, и в тех, которые занимаются скотоводством, рабы одинаково исключены из пользования землей, а свободные люди, которые в то же время и воины, само собой разумеется, становятся владетелями территории. В дальнейшем этот класс воинов-землевладельцев начинает дифференцироваться на класс дворян и класс просто свободных; этому способствует, с одной стороны, образование имущественного неравенства среди класса господ и появление малоимущих и неимущих групп среди них, которые, в конце концов, вместе с богатством теряют свое независимое и господствующее положение и превращаются в класс просто свободных; эти группы свободных, но утративших свое господство, в дальнейшем снова переживают ряд дифференциаций, вплоть до перехода некоторых из них в зависимое положение, до положения слуг при господах. На все такие деления влияют, однако, по мнению Спенсера, отношения победителей и побежденных, значительно усложняющие классовые расчленения, образовавшиеся вышеуказанным способом. Так, в Англии, благодаря завоеванию, из потомков норманнов-завоевателей возникли два класса высших и низших баронов, получавших свои земли непосредственно от короля, в то время как древние английские кланы были низведены на степень субфеодалов*.

______________________

* См.: ibid., vol. II, стр. 303.

______________________

Как видно из вышеизложенного, в образовании и развитии социальных классов Спенсер склоняется больше к фактору политическому (завоевание и подчинение) и расовому, чем к естественно-биологическому. В этом отношении Спенсер близок к Гумпловичу, Ратценгоферу и Уорду. Но в объяснении тех различий, которые возникают между различными классами, благодаря неравенству социального положения классов, Спенсер прибегает до некоторой степени к естественно-биологической основе и в данном случае близок к учению Аммона и Гальтона. Неравенство между классами Спенсер видит зашедшим так глубоко, что он доводит его вплоть до неравенства в физическом телосложении. Неравенство социальных функций ведет, по его мнению, к неравенству социального положения, которое сопровождается неравенством достатка; образуется имущественное неравенство, которое, раз установившись, усиливается само собой, давая более богатым новые и новые средства к поддержанию своего могущества, сосредотачивая в их руках удобства нападения и обороны. Неравенство же в достатке ведет к различию в пище; всюду наблюдается постоянная склонность сильнейших питаться в ущерб слабейших; всюду замечается лучшее питание высших классов сравнительно с низшими. Вместе с этим имущественное и социальное неравенство ведет к различию в одежде, в жилище, в укладе жизни. А в связи со всеми этими различиями возникают различия, по мнению Спенсера, и в телесной природе людей, принадлежащих к различным социальным классам. Ссылаясь на "Transactions of the Antropological Institute", а также на труды Кука, Эллиса и Рида, Спенсер находит, что люди высшего, правящего класса выше ростом, плотнее и стройнее физически, чем рабочие; среди африканских рас, говорит Спенсер со слов Рида, "придворные дамы высоки и элегантны; их кожа гладка и прозрачна; их красота жизненна и долговечна; девушки средних классов часто также красивы, но в большинстве случаев малы ростом, грубы и скоро отцветают; если же мы спустимся в низшие классы, то там редко можем встретить красивую наружность; мы встретим там фигуры согнутые, малорослые, иногда почти уродливые". Вместе с тем, говорит Спенсер, между правящими и подданными классами возникает различие и в физической ловкости. Высшие классы, отличаясь большей долговечностью, передают из рода в род сложившееся физическое превосходство, в то время как низшие классы, занятые земледелием, переноской тяжестей и другими черными работами, мало-помалу теряют ту ловкость и стройность, которые им были даны природой. За физическими различиями идут, продолжает Спенсер, вследствие соответственных житейских привычек и различия духовные, эмоциональные и интеллектуальные, укрепляющие общее природное различие. Этим Спенсер устанавливает наследственность передачи как физических различий классов, так и психических и интеллектуальных обособленностей, отличающих одни классы от других.

Как мы видели, согласно Спенсеру, процесс социальной дифференциации совершается по мере роста социальной интеграции. При этом, однако, как находит Спенсер, классовые деления малых социальных агрегатов при слиянии их с другими более обширными агрегатами, стираются и затемняются, заменяясь делениями на классы, имеющимися в общей организации. Особенно же действительным средством к уничтожению первоначальных "политических" делений, возникших в обществе вследствие войн, служит вырастание индустриализма. Последний, по мнению Спенсера, создает, во-первых, класс, могущество которого имеет иное основание, чем владение землей или политическое положение; во-вторых, дает начало идеям и чувствам, идущим вразрез со старым пониманием классового превосходства, в сторону выравнивания политических прав каждого члена общества перед законом. Это, однако, не означает еще того, по мысли Спенсера, что классовые различия стушевываются по мере роста индустриальной жизни и исчезают; напротив, уничтожаются одни классовые деления, возникшие на основе завоевания и политического господства, но зато устанавливаются другие классовые деления, базирующиеся на различиях в пригодности к исполнению тех или других функций, необходимых в промышленном обществе.

Последнее положение Спенсера в значительной степени ослабляет то значение, которое придает Спенсер завоеванию как классо-образующему фактору; по-видимому, этот политический фактор, в представлении Спенсера, начинает терять свою силу для промышленного общества; по-видимому, для индустриального периода общественной жизни Спенсер находит другую основу образования классов, не столько политическую, сколько естественно-биологическую (пригодность к исполнению необходимых функций).

Сводя в одно целое учение Спенсера об общественных классах и характеризуя его в общих чертах, мы должны заметить, что это учение о социальных классах у Спенсера не отличается большой определенностью и ясностью; оно слишком схематично; хотя некоторые положения общей схемы и развиты на исторических примерах, но в общем схема Спенсера осталась до конца не раскрытой. По схеме Спенсера, нужно было ожидать для развитого общества, каким является оно в период индустриализма, три основных социальных класса: высший — правящий, низший — рабочий и средний — торговый. Но этой идеи трехчленного раздела индустриального общества Спенсер нигде не развивает. Неудивительно, что Спенсер не дает ясного указания и на саму основу образования классов. Его учение одинаково могло влиять и на расовую теорию классов Гумпловича и на естественно-биологические учения в духе Аммона. Аналогия с животным организмом, правда, помогла Спенсеру подойти к проблеме классов и поставить некоторые из важнейших вопросов этой проблемы; но она не дала ему ни правильной и ясной постановки проблемы, ни определенного разрешения ее.

Близко к учению Спенсера стоит и немецкий социолог и экономист Шеффле, который в своем известном исследовании "Bau und Leben sozialen Korpers" уделяет значительное внимание вопросу о сословном и классовом расчленения общества. Являясь, однако, выразителем органического понимания общества в более тесном смысле, чем оно развивалось и применялось Спенсером, Шеффле, тем не менее, в образовании классового строя и возникновении классов видит исключительно социально-хозяйственную основу. В данном случае у Шеффле на первом плане был поставлен экономический анализ общественных отношений. Как экономист Шеффле не мог не видеть, что сведение процесса классового образования "а основу органического или биологического процесса зоологической борьбы за существование и естественного подбора мало способствовало пониманию и разрешению проблемы общественных классов. Но, давая экономическое толкование образованию классового строя, социологически Шеффле все-таки остановился на почве применения в общественно-классовой жизни принципа естественного подбора, хотя он и старался заменить последнее понятие понятием "социального" подбора. Его отношение к учению об общественных классах колеблется, таким образом, между двумя позициями: с точки зрения общих социологических принципов, на почве которых он трактует вопрос о расчленении общества на классы, Шеффле должен быть отнесен к представителям органических учений; с точки же зрения той основы, на которую он ставит процесс классового образования и классового формирования общества, он должен собственно занять место среди представителей экономических учений, и именно той из этих теорий, которую можно назвать теорией богатства. Удобнее поэтому рассмотреть взгляды Шеффле по вопросу об общественных классах вместе с изложением теорий богатства. (См. ниже.)

2. РАСОВАЯ ТЕОРИЯ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ

Блестящим и наиболее типичным выразителем расовой теории общественных классов является австрийский социолог Людвиг Гумплович, развивавший учение о социальных классах, главным образом, в своем известном исследовании "Der Rassenkampf"* и находившийся до некоторой степени под влиянием "Essai sur l'inegalite des Races" графа Гобино; последнего Гумплович называет "высокоодаренным французом, книгу которого можно рекомендовать, несмотря на ее огромные заблуждения"**.

______________________

* Dr. Ludwig Gumplowicz. Der Rassenkampf. Soziologische Untersuchungen. Innsbruck, 1883. Verlag der Wagner'schen Univ. — Buchhandlung.
** Ibid., стр. 38.

______________________

К вопросу о социальных классах Гумплович подходит благодаря своему "социальному" или "групповому" методу исследования. По мнению Гумпловича, если ставить задачей социального исследования познание закономерности общественной жизни человечества, то необходимо класть в основу изучения общественных процессов не индивида, не личность, а социальную группу. Гумплович, как мы уже имели случай указывать (см. введение), исследует "не закономерное поведение индивидов, отдельных лиц, а, так сказать, закономерные движения групп"*.

______________________

* Ibid., стр. 39/40.

______________________

С точки зрения Гумпловича, социальная группа, или социальное сообщество, является первичным и основным элементом общества, а само общество — совокупностью отношений, возникающих между различными социальными группами, рангами, классами, сословиями. Все эти социальные сообщества, различно развиваясь и строясь в ходе исторического процесса, в своей структуре находятся в зависимости от сложных и разнообразных интересов, а также и отношений господства, лежащих в основе социальных общений*.

______________________

* См.: ibid., стр. 172.

______________________

В природе всех общений, или социальных образований, как "этнических", так и "социальных" в широком смысле слова, Гумплович находит следующие два основные момента, характерные не только для процессов общественного порядка, но и для всех процессов мировой жизни как растительного царства, так и животного: это, во-первых, момент гетерогенности социальных и этнических элементов, во-вторых, момент взаимодействия этих элементов между собою. Первый момент вытекает из факта полигенизма, который, как думает Гумплович, имеет место в истории человечества и проявляется в противоположности интересов, существующей между социальными группами. Второй же момент, момент взаимодействия, всюду и всегда приводит к тому, что всякий более сильный этнический или социальный элемент стремится подчинить своим целям слабейший элемент. Такова, по мнению Гумпловича, общая формула, по которой происходит взаимодействие между элементами. Таков общий закон их взаимоотношений: всюду и всегда более сильный старается сделаться господином слабейшего, чтобы заставить его работать на себя; если последнее удается, то между гетерогенными элементами возникает отношение господства, возникает рабство и крепостничество*. Подтверждение этого положения Гумплович видит в истории: что такое, спрашивает он, представляют из себя войны между государством и народами как не организованный поход грабителей с целью эксплуатации гетерогенных этнических и социальных элементов? Войны — лишь "высшие формы" примитивного грабежа И разбоя, хотя бы они и велись под прикрытием фраз о "цивилизаторских" и политических "идеях" за "свободу", за "человечество" или за "европейское равновесие"**. Цель таких войн — заставить врага служить средством удовлетворения потребностей победителей.

______________________

* См.: ibid., стр. 163-164.
** См.: ibid., стр. 166.

______________________

Итак, отношения господства и подчинения — результат взаимодействия гетерогенных социальных и этнических элементов. "Но в то же самое время, эти отношения господства и подчинения, — по мнению Гумпловича, — всегда представляют собою и отношения разделения народно-хозяйственного труда между отдельными элементами, составляющими общество"*. Такое социальное расслоение общества, сопровождаемое одновременно и разделением социально-хозяйственного труда, Гумплович находит всюду, это социальное расслоение и есть, по его представлению, классовое расслоение, т.е. расслоение общества, с одной стороны, на класс господствующий или класс господ, с другой — класс зависимых и подчиненных. Впрочем, для Гумпловича, безразлично — называть ли такого рода социальные образования в обществе классовым расчленением общества или сословным: для него все эти понятия — одни и те же понятия; все это различные формы одной и той же сущности**.

______________________

* Ibid., стр. 206.
** См.: ibid., стр. 216-217.

______________________

Классовое расчленение, в смысле расчленения по принципу господства и подчинения, по мнению Гумпловича, особенно резко выступает там, где сохранились и еще не окончательно затушевались этнические различия между составными частями общества. Но такое же классовое или сословное расчленение видит Гумплович и в национально единых государствах, причем он находит "ясное различие" трех социальных классов: дворянства, буржуазии (торгово-промышленного бюргерства) и крестьянства*. Эти три общественных слоя, класса или сословия Гумплович характеризует как слои до некоторой степени замкнутые, в смысле их взаимных соотношений, причем замкнутость эта поддерживается, по его мнению, наследственной передачей имущества, профессии и общественного положения; и никакой параграф конституции, как бы торжественно ни провозглашал он равенство гражданских прав, не в силах, по мнению Гумпловича, устранить факт расчленения современного европейского общества на три сословия (класса): дворян, буржуазию и крестьян; весьма резкие различия между ними все равно остаются и представляют собою важный социологический факт**.

______________________

* См.: ibid., стр. 208-209.
** См.: ibid., стр. 209.

______________________

Между всеми этими тремя классовыми образованиями Гумплович находит глубокие противоположности, корень которых лежит, по его мнению, в этнической гетерогенности социальных элементов общества, что особенно ясно видно, по его мнению, в странах с более молодой культурой, например, в Восточной Европе, где все три большие социально-классовые образования бесспорно представляют из себя особые родственно-племенные слои: высший и низший классы, т.е. класс дворян и крестьян здесь этнически чужды между собою и противостоят один другому, как два различных по происхождению этнических слоя; средний же класс, т.е. стоящее между этими двумя классами торгово-промышленное "сословие" городов, здесь всюду по большей части немцы; это можно встретить и в Венгрии, и в Польше, и в России, и даже в Богемии*.

______________________

* См.: ibid., стр. 210.

______________________

Между двумя крайними социальными классами, т.е. высшим и низшим, существуют, как мы видели, отношения господства и подчинения. Гумплович не может себе представить, чтобы такого рода отношения могли создаться добровольно, по взаимному соглашению, между членами какого-либо единого, "сингенетического" племени; добровольно никто не согласился бы быть рабом; такого рода отношения — продукт войн, продукт завоевания, продукт борьбы; "расовая борьба за господство" во всех своих формах, открытых и насильственных, скрытых и свободных, — такова, по мнению Гумпловича, двигающая сила истории*. Но образование среднего, торгово-промышленного класса Гумплович рисует, наоборот, как результат мирного экономического процесса развития. Он, правда, рекрутировался первоначально из элементов, которые этнически не были родственны ни "сословию" господ, ни "сословию" крестьян; он рекрутировался из чужеродных элементов. С развитием потребностей господ, как думает Гумплович, между господами и рабами появляется иностранный купец, который является впервые в качестве гостя, выставляя на продажу свои товары. Он не принадлежит ни к господам, ни к рабам; мало-помалу гостя начинают ценить и терпеть; гость переселяется, устраивает колонию и, оставаясь лично свободным, он ограничивается сверху и снизу, создавая себе правовые гарантии. Появляется третье сословие**. Последнее начинает постепенно расти, сосредотачивая в своих руках все больше материальных благ и вместе с тем все настойчивее и настойчивее претендуя на участие в господстве. Таким образом, все три крупные и основные социальные классы, на которые расчленяет Гумплович современное общество, находятся в состоянии постоянной борьбы. "Один общественный слой (класс) всегда выступает против другого с той же неумолимой последовательностью, как и орда против орды, как государство против государства. Исходным предметом этой борьбы является интерес собственного класса"***. Эта борьба между различными социальными группами (классами) является душой внутренней и внешней государственной жизни, важнейшей двигательной силой всей внешней и внутренней политики; она является борьбой за самосохранение класса, за увеличение благосостояния, принимая всюду форму борьбы за господство****. Эта борьба всюду одна и та же, вытекает всегда из одних и тех же мотивов, с одними и теми же целями. И результат этой борьбы всюду один и тот же: развитие культуры, ассимилирование гетерогенных элементов, рост разделения труда, толкающий по пути к прогрессу*****. Эта борьба идет и развивается между всеми тремя социальными классами. "Мы знаем, — говорит Гумплович, — что история европейских государств вертится главным образом вокруг этой борьбы низших классов за достижение участия в законодательстве; мы знаем, что эта борьба частью была успешна, частью же все еще продолжается. История этой борьбы далеко еще не закончена. После третьего сословия теперь выступает четвертое. Но из-за чего здесь борьба? За возможность вести социальную борьбу с одинаковым оружием в руках"******. Эту борьбу всяких социальных групп, не одних только этнических, Гумплович и называет расовой борьбой в широком смысле слова, видя в этой борьбе самых различных гетерогенных этнических и социальных единиц, групп и общений сущность исторического процесса*******.

______________________

* См.: ibid., стр. 218.
** См.:1. Gumplowkz, ibid., стр. 212-213; Grundriss der Soziologie. Wien, 1885, стр. 129.
*** L. Gumplowkz. Grundriss der Soziologie. Wien, 1885, стр. 150.
**** L. Gumplowkz. Soziologie und Politik. Leipzig, 1892, стр. 83.
***** См.: L. Gumplowkz. Der Rassenkampf, стр. 347.
****** L. Gumplowicz. Grundriss der Soziologie, стр. 150.
******* См.: L. Gumplowicz. Der Rassenkampf, стр. 194, 215.

______________________

Как мы видели, говоря о социальном расчленении, Гумплович придерживается идеи трех классов. Особенно подробно о "среднем сословии" говорит он в "Der Staat und die sozialen Gruppen"*. Здесь Гумплович развивает вообще уже знакомые нам взгляды на сущность и характер развития социальных классов, но на вопросе о происхождении и возникновении среднего слоя он останавливается подробнее. Чтобы правильно понять государство, говорит Гумплович, нужно на него смотреть как на комплекс социальных групп. В самый момент возникновения государства Гумплович находит уже в нем две различные социальные группы: победителей и подчиненное население; но во всех государствах без исключения вскоре же после их возникновения можно констатировать, говорит он, существование и третьего слоя, который вклиняется между господами и зависимыми в виде особого буферного слоя. О происхождении и развитии этого среднего слоя существуют, по мнению Гумпловича, два различные взгляда, из которых каждый, как думает Гумплович, правилен лишь отчасти, а оба, вместе взятые, содержат в себе, вероятно, всю истину. Один взгляд — это взгляд Лестера Уорда. Согласно последнему, средний слой населения рекрутируется под влиянием экономических законов, из сочленов столько же господствующего класса, сколько и зависимого в каждом примитивном государстве, развиваясь до образования "первичной буржуазии" ("urtypischen Bourgeosie")**. Этот взгляд Уорда находит себе подтверждение, по мнению Гумпловича, и в учении о третьем сословии, которое развивал Огюстэн Тьерри. По другому же взгляду в большинстве государств прошлого, равно как и настоящего средний слой состоит преимущественно из иностранцев, не принадлежащих ни к господствующему классу, ни к закрепощенному. В пользу этого взгляда, думает Гумплович, говорит не только значительное количество исторических фактов, но и то еще обстоятельство, что государственные теоретики, разрабатывая планы государственного строительства, всегда предлагали в данном случае образовать среднее сословие из иностранцев (например, Фома Аквинский). Во всяком случае, говорит Гумплович, всюду одинаковое появление такого среднего слоя уже само по себе предполагает некоторую общую естественную причину. Эта причина в том, что средний слой соответствует потребности класса господ, так как он заботится об удовлетворении таких жизненных потребностей, которые не могут быть удовлетворены одной только работой рабов: труд зависимого населения направлен был, прежде всего, на производство сырья (земледелие, скотоводство, работа на плантациях, горное дело и т.д.); между тем как средний класс частью занимался обработкой этого сырья (в ремесле), частью доставкой различных продуктов индустрии заграничного производства (в торговле). Функции среднего класса не ограничиваются, однако, по мнению Гумпловича, хозяйственной только стороной; он имеет и политическое значение, уменьшая плоскость трения между слоями господ и зависимого населения; отсюда вытекает и значение среднего класса как буферного слоя; он нередко отвлекает на себя то чувство ненависти, которое накапливается обыкновенно в слое зависимого населения против класса господ, играя роль часто козла отпущения, на спине которого разряжается чувство мести и ненависти***. В виде иллюстрации к этому положению Гумплович вспоминает ту роль, которую не так давно занимали арендаторы-евреи в Румынии, на которых разряжалась ненависть крестьян против давивших их аграриев****.

______________________

* L. Gumplowicz (Graz). Der Staat und die sozialen Gruppen. (Archiv fur Rechts-und Wirtschaftsphilosophie mit Beriicksichtigung der Gesetzgebungsfragen. 1907. H. 1, стр. 57-65.
** См.: ibid., стр. 57.
*** См.: ibid., стр. 58.
**** См.: ibid., стр. 58.

______________________

Существованию в обществе буферных слоев Гумплович придает огромное социальное значение; такой слой он считает необходимым для сохранения общественной организации; при восстании рабов или крестьян он обычно всегда являлся объектом для непосредственного нападения, что лежало в интересах общественной организации, которая была бы обречена на гибель при отсутствии таких буферных слоев.

Говоря вообще об образовании различных социальных групп с ростом государства, Гумплович различает между ними примарные группы и секундарные. К первым он относит зависимое несвободное население, класс господ и средний класс. Ко вторым — все различные социальные группы, дифференцирующиеся из примарных трех слоев. К такой секундарной группе в современном обществе принадлежит, например, по мнению Гумпловича, класс рабочих, образовавшийся из сельского крепостного населения; таковы в среднем слое группы духовенства, военных, чиновников, крупных промышленников, каковые группы вербуются точно так же и насчет разложения господствующего класса. Происхождение каждой из вновь образовавшихся социальных групп совершается при этом, по мнению Гумпловича, всегда в интересах господствующего класса, если и не непосредственно по инициативе последнего, то, во всяком случае, с содействия его*. Из трех примарных групп среднему классу Гумплович отводит второе место, непосредственно следующее после класса господствующих: средний класс пользуется и личной свободой, и различными привилегиями; лишь в управлении страной он не имеет сначала участия. Но впоследствии, по мере возрастания денежной мощи среднего класса, его капитала и интеллектуальных сил его членов, средний класс прибегает к помощи "народа" и, обещая ему богатую добычу, низлагает господ; обещания свои средний класс, говорит Гумплович, однако, не исполняет; напротив, он входит в союз с побежденным классом господ, чтобы вместе господствовать и угнетать массы; то обстоятельство, что эти массы своею кровью добывали для среднего класса его настоящее положение, последний, конечно, мало смущает**.

______________________

* См.: ibid., стр. 59.
** См.: ibid., стр. 60.

______________________

Гумплович, как мы видели, выводит существующие в обществе классовые и сословные различия из различий расовых и племенных; корень же последних он находит в полигенизме. Гипотезу происхождения человечества из одного общего генеалогического корня Гумплович считает глубоким заблуждением. Напротив, человечество происходит, согласно Гумпловичу, от бесчисленных примитивных орд, которых было много во всех частях света, и социальная революция шла и идет, по его мнению, не по пути к дифференциации и разветвлениям, а наоборот — к все большей и большей агломерации и интеграции. В защиту полигенизма Гумплович ссылается на исследования Росмеслера, Карла Фогта, Бурмейапера, Агассица, Пуше, Топинара и многих других. Эти исследования приводят Гумпловича к выводу, что человечество происходит не от одной пары, а от огромного числа прародительских пар или человеческих орд, которые в самых различных пунктах и частях земли и при этом не одновременно, а в разные эпохи доисторического человека, развивались из существ низшего порядка вплоть до человека*. Отсюда Гумплович и выводит различия племен, составляющих государство, в котором различия племен переходят постепенно в различия сословий и классов. Это превращение племен в классы и сословия возникает, по мнению Гумпловича, под воздействием общего закона развития человечества, именно под влиянием борьбы и конфликтов между разнородными социальными элементами, — борьбы, приводящей, в конце концов, к сближению и слиянию**.

______________________

* См.: L. Gumplowicz. Allgemeines Staatsrecht. Graz, 1897 (2-е изд.). Русский перев. СПб., 1910, стр. 127.
** См.: ibid., стр. 130-131.

______________________

Резюмируя взгляды и положения Гумпловича по вопросу об общественных классах, мы приходим к следующему:

1) классовое расчленение общества начинается, по мнению Гумпловича, с момента возникновения отношений господства и подчинения, т.е. с момента возникновения рабства; к этому же моменту относит Гумплович и образование государства вообще;

2) основу классового расчленения Гумплович видит в этнической гетерогенности социальных элементов, исторически сложившихся в общество, нацию, государство; эта этническая, или расовая и племенная, гетерогенность привела, по мнению Гумловича, к войне между первобытными ордами и различными образованиями; результат войн и выразился в появлении господ и рабов, господствующего класса и подчиненного;

3) этническую гетерогенность Гумплович строит на основе полигенизма, т.е. на признании множественности различных первичных пар, из которых произошло человечество, и на отрицании гипотезы об едином общем генеалогическом корне, единой паре, из которой якобы развивалось общество;

4) в социальном строении современных обществ-государств так же, как и в структуре обществ далекого исторического прошлого, Гумплович всюду находит наличность трех социальных классов: высший и низший, т.е. дворянство и крестьянство, и между ними средний класс — торгово-промышленную буржуазию; при этом высший и низший классы он выводит из борьбы и завоеваний, средний же класс считает результатом мирного образования;

5) между социальными классами происходит, по мнению Гумпловича, постоянная борьба на экономической почве, направленная к защите экономических интересов класса; эта борьба классов выражается в форме борьбы за господство и за освобождение и может быть названа в широком смысле слова борьбой рас.

Гумплович, как мы видим, не различает классового расчленения от сословного. Нигде не дает он и определения понятию социального класса. Социальный класс для Гумпловича — просто социальная группа, связанная, по крайней мере, в прошлом единством происхождения, единством расовой крови и племенного родства и имеющая общие интересы, противоположные интересам других социальных групп, составляющих общество. Такое определение класса не дает Гумпловичу надежного критерия для ясного анализа социальных классов в новом капиталистическом обществе, в отличие от классов старого сословного общества. Чтобы распутать неясность, Гумплович прибегает к установлению двоякого рода социальных групп: первичных и вторичных, примарных и секундарных. Но сколько-нибудь полного и подробного анализа этих двух групп Гумплович нигде не дает.

Центр всего учения Гумпловича о социальных классах лежит, однако, как мы видели, в расовой основе возникновения и образования классов. Сведением всего процесса исторического образования и развития общества и государств к расовому фактору, к этнической гетерогенности и племенной борьбе Гумплович и повел за собой, главным образом, ряд социологов и историков, считаясь, таким образом, основателем расовой теории как в социологии вообще, так и в учении о классах в частности. В этом отношении влияние Гумпловича отразилось особенно заметно на учении Ратценгофера в Германии и Лестера Уорда в Америке. Посмотрим, как преломились идеи Гумпловича по вопросу о социальных классах на учении этих двух последних социологов.

Расовый принцип в объяснении социального неравенства и социального расслоения общества имел в социологии вообще громадный успех. В этом отношении Гумплович имел многочисленных последователей, среди которых Ратценгофер наиболее близок к Гумпловичу. Но, строго говоря, в вопросе об общественных классах Ратценгофер внес мало нового после Гумпловича. Он даже затушевал ту острую по форме и яркую по идеям постановку вопроса о классах, какую мы видели у автора "Борьбы рас". Правда, принцип "социальной борьбы", принимавший у Гумпловича старую форму "расовой борьбы", звучит у Ратценгофера более определенно. Но зато социологической стороной проблемы классовых "образований" Ратценгофер мало интересуется и нигде не делает попытки подойти к экономической и социальной структуре этих "образований". В сущности, для него нет классов, сословий, профессий как таковых. Все это для него — просто "социальные образования" в государстве-обществе, ведущие "социальную борьбу" за свои "врожденные" интересы. Этих врожденных интересов, которые преследуются различными "социальными образованиями", у Ратценгофера имеется целая сложная иерархия: тут и расовые интересы, и физиологические, и индивидуальные, и социальные, и даже "трансцендентальные", и, тем не менее, все это весьма мало выясняет суть дела*.

______________________

* См.: G. Ratzenhofer. Die Soziologische Erkenntniss. Positive Philosophie des sozialen Lebens. Leipzig, Brockhaus, 1898, стр. 56, 57.

______________________

Подобно Гумпловичу, Ратценгофер отрицает возможность появления социальной дифференциации и образования социально-дифференцированных различных групп внутри одной и той же однородной орды или племени. В его представлении примитивные общения, примитивные орды и племена не могли в себе иметь никаких элементов, которые бы могли привести к социальной дифференциации. Последняя могла наступить, по мнению Ратценгофера, лишь после того, когда орда раскалывается и когда некоторые части ее, отделившись одна от другой, в течение продолжительного периода времени ведут свое существование вдали от других родственных частей при различных условиях*. Когда затем орда начинает передвигаться в поисках пищи и корма, она рано или поздно сталкивается с другой ордой. Это столкновение ведет к борьбе, которая приводит или к истреблению, или к подчинению одной из них другой. Побежденные делаются рабами и принуждаются к работе, победители занимают привилегированное положение и образуют слой господ в происшедшем соединении. Такой характер имеют, по Ратценгоферу, все первоначальные социальные образования, и в них уже заложены все основные явления, которые возникают позднее в наиболее высоко развитых обществах: и социальное неравенство, ведущее к определенным социальным образованиям, соединениям, организациям, и политическое неравенство, и индивидуальное неравенство, и т.д.** Мы знаем, говорит Ратценгофер, что органический мир представляет вариацию и высшее развитие примитивных элементов путем соединения двух зародышевых клеточек или двух монопластид; аналогичное же происходит и в социальном мире***.

______________________

* См.: ibid., стр. 130.
** См.: G. Ratzenhofer. Wesen und Zweck der Politik als Theil der Soziologie und Grundlage der Staatswissen schaften. 1-3 Bande. Leipzig, Brockhaus, 1893, B. I, стр. 2, 3.
*** См.: G. Ratzenhofer. Die Soziologische Erkenntniss, стр. 1-7.

______________________

К отожествлению законов социальной дифференциации с законами естественными Ратценгофер прибегает вообще весьма охотно.

"Группирование индивидов, — говорит, например, он в другом месте, совершается по таким же законам, как и группирование атомов и молекул при действии химических сил"*.

______________________

* Ibid., стр. 169.

______________________

Итак, столкновение двух различных орд ведет к социальному неравенству. На этом факте Ратценгофер строит один из своих социологических законов, который он формулирует так: "соприкосновение в общественном отношении чужеродных общественных образований является причиной социальной борьбы"*. Этому принципу "социальной борьбы" (у Гумпловича — "расовой борьбы") Ратценгофер придает громадное значение как фактору социальной жизни. "Общественная борьба, — говорит он, — дает ростки для развития моральной жизни и толкает вперед культуру"**. Но вместе с этим Ратценгофер отводит место и труду как фактору социальной жизни. Социальное действие начинающейся культуры, говорит он, есть труд; для планомерной же хозяйственной деятельности необходима организация общения, подчиняющего каждого хозяйственным целям; "общение требует известных отношений господства, так как хозяйственная цель обеспечивается органами порядка"***. Итак, с одной стороны, отношения господства и поддерживающая их организация являются как результат завоевания и обеспечения со стороны привилегированных их привилегированного положения. С другой стороны, отношения господства — результат требований хозяйственного порядка. Строгого согласования того и другого фактора Ратценгофер не дает, несмотря на свой "позитивный монизм".

______________________

* G. Ratzenhofer. Wesen und Zweck der Politik, стр. 7.
** Ibid., стр. 2-3.
*** G. Ratzenhofer. Die Soziologische Erkenntniss, стр. 139-140.

______________________

Так или иначе возникает, однако, организация общества и государство. Какие же расслоения видит Ратценгофер в этом организованном в государство обществе? "С появлением государства, — говорит он, — начинается внутренняя дифференциация обществ, на основе отношений государства, владения и форм промышленной деятельности, обогащения. Появляются социальные соединения (Sozalverbande), которые образуют в государственном организме сословные индивидуальности; эти сословные соединения, с точки зрения борьбы за существование, суть политические партии". "Сословное расчленение на различные слои по их влиянию в государстве обнимает: династию, дворянство, или, коротко говоря, привилегированных; затем духовенство, военное сословие, среднее сословие, рабочих и, наконец, лиц, не пользующихся в государстве никаким влиянием (Einflusslosen). Сословное расчленение на слои по их владению определяется хозяйственными условиями общества, но вообще распадается: на владеющих источниками производства, владеющих меновыми ценностями (очевидно торгово-промышленный класс) и невладеющих"*. Сословное же расчленение по форме промышленной деятельности или обогащения разделяет общество, как находит Ратценгофер, на интеллектуальных работников и физических, а каждая из этих двух больших групп в свою очередь распадается на работающих для собственного обогащения и работающих на других. Имеется, наконец, по Ратценгоферу, и еще одна группировка: на лиц, презирающих труд, и лиц трудолюбивых**.

______________________

* Ibid., стр. 231, 232.
** См.: ibid., стр. 232.

______________________

Ратценгофер останавливает свое особое внимание на "сословном" расчленении, говоря подробно о "сословных интересах"*. Сословные интересы он определяет как интересы тех слоев, которые являются соучастниками борьбы, образованной хозяйственной и политической организацией государственного общества, т.е. общества, организованного в государство. Каждый из этих общественных слоев борется за свое место в общественной жизни, чтобы не потерять его и не опуститься в те слои, где, кроме забот о хлебе насущном, нет других интересов. Что же касается того, какие именно эти слои, то каждое государство, говорит Ратценгофер, если не по форме, то по существу расслаивается одинаково. В каждом государстве общество расчленяется, по его мнению, на три главные группы: на группу привилегированных, среднее сословие и невладеющих (ни имуществом, ни правами, ни политическим влиянием), причем это расслоение происходит первоначально не в политической жизни, а благодаря хозяйственной борьбе**.

______________________

* G. Ratzenhofer. Wesen und Zweck, стр. 173.
** См.: ibid., стр. 173.

______________________

Таково в общих чертах учение Ратценгофера, поскольку последний касается проблемы социальных классов. Резюмируя взгляды Ратценгофера в интересующей нас проблеме, мы должны придти к следующим выводам:

1) основой социального расчленения Ратценгофер считает столкновение разнородных рас;

2) все разнообразие социальных слоев в развитом обществе Ратценгофер сводит к разнообразию сословного расчленения; при этом под последним он разумеет не только расслоение на основе правно-политических различий, но и "социальное" расслоение на основе отношений господства и зависимости;

3) различий сословного расчленения от классового для Ратценгофера не существует;

4) сословное расчленение в развитом обществе Ратценгофер классифицирует по четырем различным основам: а) по политической силе; b) по факту владения или невладения; с) по форме обогащения (промышленной деятельности); d) по психологическому отношению к труду;

5) типической формой сословно-социально-политического расчленения общества Ратценгофер считает трехчленное деление на привилегированных, бесправных и среднее "сословие", занимающее среднее место между первыми и вторыми как по своему незначительному политическому влиянию, так и по своему незначительному имущественному владению;

6) в своем "позитивном монизме" Ратценгофер близок к естественно-органическим учениям, сводя законы социальной дифференциации к естественным (физическим и химическим) законам.

Как можно видеть, все это мало выясняет сущность классового расчленения и процесс образования социальных классов. "Ратценгофер, — так характеризует его Бентли, — к несчастью, не хочет брать факты так, как они открыты для их наблюдения... Вместо этого он старается втиснуть их в удивительно скучную и тягучую метафизику, которую он называет позитивным монизмом, но которая не является ни позитивной, ни монистической... С этой метафизикой он думает, что он далеко ушел вперед от Гумпловича, между тем как на самом-то деле он остается позади последнего, не продвинувшись ни на шаг"*.

______________________

* A. Bentfy. The process of government Study of social pressures. Chicago-London, 1908, стр. 476.

______________________

__________________________

Подобно Ратценгоферу, под значительным влиянием "Борьбы рас" находится и Лестер Уорд в вопросах о социальных классах и социальной дифференциации вообще. Проблемы социальных классов Уорд касается главным образом в своей статье, помещенной в "American Journal of Sociology", под названием "Социальные классы при свете социологической теории"*, а также в различных своих исследованиях, посвященных вопросу о дифференциации и интеграции общества**.

______________________

* L.F. Ward. Social classes in the light of modern sociological theory. Amer. Journal of Sociology. Vol. XIII, стр. 617-627.
** См.: L.F. Ward. Pure sociology. A treatise on the origine and spontaneous development of Society. New York, 1903, гл. X; L.F. Ward. Social Differentiation and Social Integration. Amer J. of S., vol. VIII, 1903, May, стр. 726-745.

______________________

Основные положения "Борьбы рас" Уорд разделяет целиком. "Гумплович и Ратценгофер, — говорит он в "Pure Sociology", — доказали убедительно, что генезис общества, насколько мы можем знать, покоится всецело на борьбе рас. Я ничего не надеюсь прибавить к их мастерскому изложению этой истины, которая бесспорно внесла весьма ценное приобретение в социологическую науку. В этом учении их мы имеем, наконец, верный ключ к решению вопроса о происхождении общества. Это не все, но это основа всего... Это стоит в полной гармонии со всеми фактами этнологии и антропологии"*.

______________________

* L.F. Ward. Pure Sociology, стр. 203, 204.

______________________

Первый шаг в борьбе рас, говорит Уорд, это покорение одной расы другой. Более сильная раса подчиняет себе слабую. На низшей стадии этого процесса покорение сопровождалось истреблением покоренной расы; низшие дикари по большей части — каннибалы; большинство примитивных войн было не чем иным, как охотой, где человек для обеих сторон являлся взаимной добычей. На более поздней, высшей стадии, охота, каннибализм и истребление покоренной расы было вытеснено различными формами рабства. Истребление покоренной расы представлялось непрактичным. С этого момента, после покорения, две различные расы, победившая и покоренная, приходят в тесное соприкосновение одна с другой. Полная ассимиляция между ними, однако, невозможна, так как расы эти слишком различны. Победившая раса смотрит с презрением на побежденную и заставляет ее служить себе. Побежденная раса, в свою очередь, подчиняясь злой неизбежности, ничего другого не может питать к расе-победительнице, кроме глубокой ненависти, и во всем подчиняется только грубой силе. Таково происхождение касты, по мнению Уорда, и он не удивляется, если кастовый дух так глубоко внедряется в жизнь всякого общества, что его трудно совершенно искоренить*.

______________________

* См.: ibid., стр. 204, 205, 206.

______________________

Объяснить враждебность и гетерогенность рас полигенизмом, как это делает Гумплович, Уорд считает, однако, недостаточным. Теория полигенизма для объяснения этого, по его мнению, непригодна потому уже, что она не имеет никакого отношения к социологическим фактам: "социолог как таковой не имеет никакого дела с происхождением человека". Причину гетерогенности рас Уорд видит в процессе дифференциации их, которая началась с того момента, когда орды и классы по мере своего разрастания стали распространяться по обширной территории земной поверхности в поисках пищи и постепенно теряли всякое воспоминание друг о друге и о своих сородичах, развивая в себе особый язык, вырабатывая особые привычки, нравы, обычаи, религиозные обряды, создавая свой особый культ богов, тотемов. Неудивительно, поэтому, если первобытные человеческие группы смотрели одна на другую с крайней ненавистью и не видели ничего общего между собою, всегда готовые напасть друг на друга, борясь за собственное существование*.

______________________

* См.: L.F. Ward., ibid., стр. 201; также в статье "Social Differentiation and Social Integration" (Amer. Journal of Sociology. Vol. XIII, 1903, May) стр. 725, 726.

______________________

Истории расовой дифференциации и образования рае путем расовой борьбы и особенно открытию принципа естественного происхождения политических обществ и правового государства, связанному с именем Гумпловича и теорией борьбы рас, Уорд придает громадное научное значение для социальных проблем, аналогичное тому, какое имело в области биологических знаний открытие принципа естественного подбора*. Расовая теория дает возможность Уорду подойти к проблеме происхождения и природы социальных классов с новой точки зрения. Происхождение социальных классов, по мнению Уорда, составляет интегральную часть общего социального процесса, освещенного расовой борьбой.

______________________

* См.: L.F. Ward. Social classes in the light of modern sociological theory. (Amer. Journal of Sociology. Vol. XIII, стр. 617).

______________________

Классы должны были развиться, как находит Уорд, вместе со всеми другими социальными образованиями из родовой общины, которая классов не знала. Зарождение социальных классов Уорд ищет в образовании и развитии каст. Как хорошо известно, говорит он, одним из первых результатов завоевания является появление в обществе различных расслоений, называемых кастами. Раса завоевателей становится при этом высшей кастой, завоеванная — низшей. Между ними рано развивается промежуточная каста, существование которой вызывается требованием самой жизни общества. Высшая каста дифференцируется, распадаясь на жреческую касту и касту воинов, а промежуточная развивается из наиболее образованных элементов как расы победителей, так и расы побежденных и заведует материальным производством нового общества. Низшая же раса исполняет за всех труд или в качестве рабов, или в качестве касты ремесленников, которая, в свою очередь, распадается нередко на множество подкаст и гильдий с наследственным характером. Из этих кастовых образований и выросли, по мнению Уорда, те социальные классы, которые мы находим в настоящее время во всех развитых странах. Современные классы — это модифицированные касты, и те четыре так называемых "сословия" (estates) европейской истории, которые так определенно вырисовывались уже в XVIII-м столетии, точно соответствуют четырем большим кастам Индии: каста брахманов — это позднейшее первое сословие, духовенство; кшатрии получили себе теперь имя второго сословия, светской аристократии, господствующего, правящего классе; вайшья — это современная буржуазия, торгово-промышленники; наконец, шудры — это современное четвертое сословие, промышленный пролетариат. И так как касты представляют собою продукт завоевания и борьбы рас, то и классы, следовательно, покоятся на расовом принципе. Но этот великий этнический принцип, лежащий в основе социальных классов, как думает Уорд, в течение долгого времени был скрыт от внимания исследователей. С течением времени забывалось, что касты выросли из завоеваний. Господствующие касты старались уверить и себя, и других, что касты имеют божественное происхождение или, во всяком случае, опираются на естественный порядок. Развивалось представление, что высшая и низшая касты стали таковыми в силу естественного порядка, согласно действительной природе вещей. Греки, например, говорит Уорд, были расой-победительницей, которая еще в догомеровское время напала на Грецию и Малую Азию и подчинила себе народы, которые она там нашла, превратив их в рабов. Но так как писаная история началась еще много позднее этого времени, то было забыто, кем были рабы в Греции, и на них смотрели как на низшие существа; в таком смысле смотрели на существование рабов Платон и Аристотель. Этот же взгляд остался до некоторой степени и до сих пор в вопросе о социальных классах*. Тот факт, что побежденные расы заняли свои социальные позиции, как выражается Уорд, задолго до писаной истории (в тех странах, где они жили), скрывал их истинное происхождение и затемнял этнический принцип, лежащий в основе социальных классов. В раскрытии последнего Уорд и видит главную заслугу расовой теории, указывая на Грассери, Топинара, Вестермарка, не говоря уже о Гумпловиче.

______________________

* См.: ibid., стр. 620.

______________________

Итак, согласно Уорду, расовая борьба имела универсальный характер и всюду приводила к одним и тем же результатам. Касты — это один из первых институтов, выросших из этой борьбы рас. Современные же классы, как они развивались в культурных современных странах, являются лишь модифицированными формами и пережитками кастовой системы. Их этнический характер нигде не исчезал вполне и отразился в различии современных социальных классов. И с этой точки зрения, низшие классы, по мнению Уорда, являются "низшими" лишь по отношению к высшим; раз они представляли собой побежденные расы, то, конечно, они становились низшими по отношению к своим победителям в момент завоевания и покорения. Но это "низшее" состояние носит искусственный характер, оно имеет условное значение; оно не имеет значения естественного состояния, раз навсегда данного и наследственно передаваемого.

Признавая этнический принцип как основу образования каст и классов позднейшего времени, Уорд не отрекается при этом от той биологическо-органической идеи, которой проникнуто до некоторой степени, как мы указывали, социологическое построение Гумпловича, что еще более сближает этих социологов. Описывая в "Pure Sociology" процессы дифференциации первобытных человеческих групп, Уорд замечает: "Эти процессы во всех своих точках идентичны с теми, какими образовывались звездная система, химические системы и органические формы"*. Для Уорда "органический и надорганический процессы — одни и те же процессы в принципе, хотя и различные в методе; социальная эволюция подчиняется одним и тем же общим законам, как и органическая эволюция"**.

______________________

* L.F. Ward. Pure Sociology, стр. 203.
** L.F. Ward. Social Differentiation, стр. 721.

______________________

Это дает нам новое подтверждение тому, что органическая теория классов Аммона и расовая теория Гумпловича, Ратценгофера и Уорда, покоятся на родственных основаниях, на некоторых общих социологических предпосылках и, таким образом, довольно тесно между собою связаны. Правда, расовое объяснение классового расчленения общества и исторического возникновения социальных классов не грешит такой наивностью своих построений, как органическая теория, но оно далеко не свободно от серьезных заблуждений, лишающих ее научности.

Расовая теория, во всяком случае, много выше стоит, чем органическое учение о классах, как оно выразилось, например у Аммона. В данном случае, важно уже то, что этнический принцип происхождения классов срывал печать аристократичности с теорий органических социологов, которые оправдывали существующее неравенство, ставя вопрос о происхождении этого неравенства на базис естественного отбора, и приковывали низшие классы к вечной ограниченности, к вечной и безнадежной осужденности на состояние низших. Расовая теория со своим этническим принципом разрушала легенду о высоком происхождении высших классов, указывая на простой факт силы и насилия, благодаря которому высшие расы делались низшими, а низшие — высшими. Правда, вместо принципа наследственного, исконного, чуть не божественного аристократизма высшего класса расовая теория выдвинула принцип превосходства сильного; право наследственного аристократа здесь заменяется правом сильного. Один принцип стоил другого. Но все же это было шагом вперед.

___________________________________

Выставляя основой классового расчленения в обществе расовую и племенную гетерогенность, расовые теории не в силах были, как мы видели, выяснить ни сущности социальных классов, ни процесса исторического образования классов. Этого не могли сделать расовые теории уже по одному тому, что в основу выяснения экономической категории, каковой является понятие социального класса, они клали не экономический момент, как следовало бы ожидать, а этнический. Благодаря этому эти теории не могли провести различия и между сословным расчленением и классовым. Без последнего же различения проблема социальных классов не могла быть раскрыта даже в самых общих своих элементах. Несомненно, момент завоевания, покорения одного племени другим, не мог не отражаться на процессе разложения общества на неравные группы. Но причины этого разложения и дифференциации лежали не вне общества, а внутри его. Теория же завоеваний совершенно не касается внутренних процессов в эволюции общественных отношений, принимая привходящие моменты за причинно-образующие и нередко следствие за первопричину. Лишь один момент являлся жизненным в расовых теориях — это момент борьбы которую авторы этих теорий клали в основу социальной эволюции и образования социальных групп. Но этот момент социальной борьбы в более чистой форме и не на этническом, а на экономическом фундаменте был провозглашен еще ранними социалистами и французскими утопистами и историками, как мы видели выше.

3. ТЕОРИЯ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ НА ОСНОВЕ РАЗДЕЛЕНИЯ ТРУДА И ОБРАЗОВАНИЯ ПРОФЕССИЙ

Существуют попытки построения учения о классовом расслоении и о сущности образования классов на основе разделения труда и профессий. Представителями такого рода учения о социальных классах являются Шмоллер, с одной стороны, и Артур Боэр — с другой.

Что касается Шмоллера, то вопросу об общественных классах и классовой борьбе он уделяет большое внимание. Но подходит к этой проблеме Шмоллер не как экономист-теоретик; в разрешении этой проблемы он не думает найти положения, которые бы могли стоять в теснейшей связи с экономической теорией и которые бы могли пролить свет на некоторые проблемы последней. Шмоллер подходит к проблеме классов как политик, заинтересованный разрешением "социального вопроса".

Как вдумчивый исследователь Шмоллер не может разрешать проблему классов и классовой борьбы простым отрицанием классов или их игнорированием, как делала, по его же словам, старая естественная теория народного хозяйства, исходившая из идеи социальной гармонии*. Правда, Шмоллер сам не далек от этой идеи социальной гармонии, но последняя для него является не фактором повседневной жизни в истории человеческого общества, а одним из идеалов, к которому приближается общество. "Интересы социальных классов, — говорит Шмоллер в своих "Ueber eineige Grundfragen", — должны постепенно оздоровляться (sich lautern), но, кроме того, они должны в силу прогресса народно-хозяйственной организации приходить к такому состоянию, при котором переносились бы легче конфликты и делались бы менее значительными. Гармония интересов является одним из идеалов, к которому мы приближаемся с каждым новым прогрессом истории"**.

______________________

* См.: G. Schmoller. Grundriss der Volkswirtschaftslehre. II. Leipzig, 1904, 1-6 Aufl. Viertes Buch, стр. 498.
** G. Schmoller. Ueber eineige Grundfragen der Sozialpolitik und der Volkswirtschaftslehre. Zweite, verm. Auflage, стр. 127.

______________________

Но так или иначе, подойдя к проблеме классов, Шмоллер принимается за исследование последней со всей добросовестностью своего исторического метода. Полагая, что образование общественных классов теснейшим образом связано с историей разделения труда и развития профессий, вытекая из последних, Шмоллер принимается за кропотливое исследование по истории разделения труда, ставя своей задачей сначала фактическую историю образования разделения труда чисто описательного характера, а затем обработку этого сырого материала и выяснения сущности как самого разделения труда, так и образования классов*.

______________________

* См.: G. Schmoller. Die Thatsachen der Arbeitsteilung. Jahrbuch fur Gesetzgebuch, Verwaltung und Volkswirtschaft im Deuschen Reich. XIII. Jahrgang. III. Heft, Leipzig, 1889, стр. 57-128; G. Schmoller. Das Wesen der Arbeitsteilung und der socialen Klassenbildung; ibid., XIV Jahrgang, Erstes Heft, 1890, стр. 45 и след.

______________________

Всю сложную проблему классов Шмоллер разделяет на две части: в первой части он разбирает вопрос об образовании социальных классов, останавливаясь, главным образом, на выяснении основ этого образования; во второй части проблемы он рассматривает вопрос о борьбе классов и классовом господстве. Решение этих вопросов в более законченном и разработанном виде Шмоллер дает в "Grundriss der Volkswirtschaftslehre"*.

______________________

* См.: G. Schmoller. Grundriss der Volkswirtschaftslehre, I. "Die gesselschaftliche Klassenbildung", стр. 391-411 (Leipzig, 1901), и И, стр. 496-557 (Leipzig, 1904).

______________________

Обширный исторический материал, которым располагает Шмоллер в своем разрешении той и другой части проблемы классов, однако, не привел Шмоллера к богатым и ценным теоретическим выводам и стройной теории классов, как это видно из его учения о социальных классах. Последнее сводится в общем к следующему.

Прежде всего под образованием социальных классов Шмоллер понимает "разложение общества на известное число более или менее значительных групп, сословий или классов, в которые соединяются равные или близкие по своему сходству индивиды и семьи, образуя более или менее открытые или совершенно замкнутые единицы не на основе сродства и соседства, а на основе общей профессии, трудовой деятельности, владения, образования, нередко политических прав и не в целях ведения общих хозяйственных дел, но чтобы укрепиться в сознании своей общности для преследования общих интересов"*. Здесь мы видим попытку дать определение понятия социального класса, — попытку, однако, малоудачную. Определение Шмоллера неудачно уже тем, что неясно само определяемое, самый объект определения ("группы, сословия или классы"); понятие класса Шмоллер, по существу, не отличает от понятия сословия; различие между тем и другим лежит, по его мнению, лишь в правовых разграничениях и наследственности. Все более или менее значительные из ставших оседлыми народов, которые, говорит Шмоллер, пережили уже строй кровного родства и систему родового быта и подверглись разделению труда и образованию профессий, состоят из различных общественных классов, построенных на началах иерархии; их или всего два, например, дворянство и народ, или три — дворянство, народ и несвободные, или аристократия, средний класс, низший класс; нередко каждый из этих классов образует множество подклассов; эти общественные классы являются групповыми образованиями из лиц или семей, которые раньше обозначились словом "сословия", когда они разделялись между собой в правовом отношении и были наследственны; в настоящий же момент они обозначаются больше именем "классов"**. Несомненно одно, думает при этом Шмоллер, что, раз возникши, эти группы уже не исчезают, какой бы модификации они не подвергались в ходе истории, из столетия в столетие. С точки зрения Шмоллера, таким образом, классы — это то же, что и сословные образования, но освободившиеся уже от правно-политических различий между собою и потерявшие характер наследственного перехода из поколения в поколение. В чем же видит Шмоллер основу этих групповых образовании "классов или сословий"?

______________________

* Ibid., etc., I, стр. 392 (Leipzig, 1901).
** См.: ibid., стр. 392.

______________________

Уже в своем определении понятия общественного класса Шмоллер говорит об основах (но не об основе) образования социальных классов; среди этих основ он указывает на различия в профессии, трудовой деятельности, владении, образовании, политических правах. Нагромоздивши в одну кучу столько основ самого различного характера и порядка, Шмоллер в дальнейшем анализе своем отбрасывает, однако, некоторые из перечисленных основ, но зато прибавляет еще и новые. Так, например, образование как классообразующаяя основа у Шмоллера скоро же отпадает. Равным образом он отнимает характер такой же основы и у права, и господства, оставляя за ними лишь значение сил, влияющих в том или ином направлении и лишь модифицирующих образование классов. "Образование общественных классов, — говорит Шмоллер, — имеет естественно-психологические и хозяйственно-технические причины, которые действуют независимо от права и государства; но практически они действуют только в государстве и внутри права и его ограничений, а также внутри больших моральных общественных процессов, которые образуются в человеческом общении и которые могут усиливать, ослаблять, или модифицировать образование классов"*.

______________________

* Ibid., стр. 395.

______________________

Методологически элиминировавшись от правно-политической основы и основы образования как причин, непосредственно не действующих на возникновение классов, Шмоллер спешит выдвинуть новые факторы: психологический и расовый. С точки зрения Шмоллера, психологический фактор начинает действовать в смысле образования социальных классов уже с того самого момента, когда в обществе начинают появляться существенные различия между индивидами или семьями; психологические причины действуют в данном случае в том направлении, что среди индивидов с более или менее одинаковым положением начинают вырабатываться "равные или близко друг к другу стоящие интересы, чувства, представления и идеи"; развивается потребность среди определенных индивидов к самопризнанию (Anerkennung); в каждой данной группе индивидов появляется чувство сословной и профессиональной чести, а затем уже классовый дух, классовое самосознание, образующее среди индивидов с общими интересами более или менее крепкую социально-психологическую связь; этот классный дух вырастает сначала в форме полубессознательного, неоформленного, темного чувства к общению, которое затем крепнет, развивается по мере роста культуры, роста самосознания группы, враждебных, антагонистических течений со стороны групп с иными интересами и противоположными настроениями; этот классовый дух и классовое чувство, составляющее свой особый мир психологических настроений группы и способствует тому, что данная группа вырастает, оформляется и образуется в социальный класс*. Таково действие и сила при образовании общественных классов психологического фактора, с точки зрения Шмоллера. Но, в конце концов, и психологический фактор как одну из причин, вызывающих образование классов, являющуюся, по мнению Шмоллера, даже "важнейшим корнем всякого классообразования", он также оставляет в стороне, не считая его, по-видимому, первичным фактором, но, тем не менее, ничем не обосновывая такое жонглирование факторами как классообразующими причинами.

______________________

* См.: ibid., стр. 393.

______________________

Итак, какие же основы образования классов находит Шмоллер? "Отвлекаясь от ... модифицирующих элементов, — говорит Шмоллер, — мы получаем расу, разделение труда и образование профессий, а также и распределение дохода"*.

______________________

* Ibid., стр. 395.

______________________

Разделение труда, согласно Шмоллеру, происходит одновременно с образованием профессий, и, таким образом, Шмоллер приходит к признанию собственно трех причин, непосредственно вызывающих образование социальных классов; эти три причины Шмоллер располагает в следующем порядке: а) раса, b) разделение труда и с) распределение (предполагается, конечно, неравномерное распределение) дохода. Никто, по мнению Шмоллера, не отрицает, что все эти три причины определяюще действуют на образование классов, но спор идет лишь о степени влияния этих трех рядов причин, и спор вполне понятный, как думает Шмоллер, так как речь идет о бесконечно сложных явлениях и взаимодействиях. Гобино и его школа сводят все классовые противоположности к расе, признавая, что аристократы всего мира имеют индо-германскую кровь, а что у низших классов течет кровь негров. Такой взгляд Шмоллер считает, однако, сильно преувеличенным. Таким же сильным преувеличением является, по его мнению, и представление социалистов, которые сводят причину образования классов исключительно или преимущественно к неравенству имущества и дохода; таково, по мнению Шмоллера (ошибочному, как мы увидим ниже), учение Маркса, таков же взгляд на этот предмет и Бюхера, которые "стоят не далеко от этого понимания". "Я пытался, — прибавляет в данном случае Шмоллер, — подчеркнуть, главным образом, влияние профессий и разделения труда, но к окончательным результатам наука еще не может придти в настоящий момент нашего познания"*.

______________________

* Ibid, стр. 395, 396.

______________________

Разделению труда как классообразующему фактору Шмоллер придает, таким образом, преобладающее значение, почему его учение об общественных классах и можно характеризовать, главным образом, именно по этой основе, хотя в своем анализе Шмоллер не оставляет и другие факторы, кроме разделения труда; особенно неохотно он расстается с расой. "Я хотел бы особенно отметить, — говорит Шмоллер в своей рецензии на книгу ван Оверберга, — что исторически впереди других стоит раса и разделение труда".* Между тем то, что сам Шмоллер говорит о расовом факторе, логически должно было бы Шмоллера заставить элиминироваться от этого фактора при анализе образования общественных классов. "Расхождение (между классами), — говорит Шмоллер, — острее всего было там, где государственная жизнь сложилась под влиянием господства более сильной расы над слабейшей и где, несмотря на столетия долгого взаимного соприкосновения, возникшие из различных рас классы чувствуют себя еще чуждыми друг другу. Но, — прибавляет при этом Шмоллер, — образование классов не отсутствует и там, где государство однородно по своему расовому составу"**.

______________________

* G. Schmoller. Bespechungen. Jahrbuch fur Gesetzgebung, Verwaltung und Volkswirt-schaft im D. R. 32. Jahrgang, 1908,1 Heft, стр. 321-322.
** G. Schmoller. Grundriss I, стр 392; ср. также: G.Schmoller's Jahrbuch, В. XIV, 1890, стр. 72-74: "Das Wesen der Arbeitsteilung und der socialen Klassenbildung".

______________________

Если признать, что образование классов совершается и находит себе место и вне расовых элементов, то необходимо заключить отсюда, что расовый фактор является лишь случайным при образовании общественных классов, что раса не составляет необходимого элемента классов и не входит в сущность классообразования. Если Шмоллер признает существование социальных классов и там, где не было столкновения рас, он мог смело элиминироваться в своем исследовании сущности и "внутренних причин"* образования классов от фактора расы, так как в данном случае раса является уже внешним привходящим элементом, во всяком случае, элементом несущественным, неопределяющим. Но отрешиться от множественности факторов, от плюрализма, Шмоллер не может уже в силу методологической особенности своей школы, которая боится отвлечений, абстракций, обобщений, которая, накопляя и нагромождая факты и причины одни на другие, думает, что еще не пришло время для обобщений и чистой абстракции в экономической науке.

______________________

* G. Schmoller. Besprechungen. G. Schmoller's Jahrbuch, 1908,1 Heft, стр. 322.

______________________

Равным образом и по отношению к фактору неравномерного распределения богатства (имущества и доходов) логическая и методологическая необходимость должна была бы привести Шмоллера к элиминированию его при исследовании о классообразовании. Достаточно в данном случае указать, прежде всего, уже на то, что для Шмоллера различия в социальном положении, имуществе и доходе являются лишь вторичными последствиями социальной дифференциации. "Первое образование собственности, — говорит Шмоллер, — и начавшееся неравномерное распределение ее есть лишь результат разделения труда и образования классов... Уже на основе существующего образования классов являются различия в распределении и земельной собственности, которые затем закрепляются путем права наследственной передачи и в культурных странах продолжают развиваться в течение многих столетий... .Но всякое распределение земельной собственности... не первопричинно, а является следствием уже существующих ранее разделения труда и профессий, а также уже появившихся ранее различий в личных свойствах и характерных особенностях различных социальных групп"*. Главную противоположность между наемными рабочими и предпринимателями Шмоллер видит точно так же не во владении, не в различии размеров имущества и дохода, а в наследственных свойствах тех и других, образование которых, по мнению Шмоллера, много важнее для социальных реформ, чем исправление неравенства в распределении богатства**. Шмоллер, таким образом, считает распределение богатства не первопричиной, а следствием "вторичного" ряда, вытекающим из факта разделения труда. Это положение Шмоллера и было тем главнейшим пунктом, который вызвал больше всего нападок со стороны критиков Шмоллера и в особенности со стороны Бюхера, который считал данное положение Шмоллера перевернутым и которому Шмоллер, несмотря на уничтожающую критику Бюхера, оставался, тем не менее, верен***. Но в таком случае странным казалось бы ставить распределение имущества и дохода в один ряд с разделением труда, придавая причине и вытекающему из нее следствию одинаковое причинообразующее значение. Шмоллер, тем не менее, это делает и упорно настаивает на своем, несмотря на все указания критики. Между тем, уже из собственного представления Шмоллера о распределении богатства как явлении производном и вытекающем из факта разделения труда, следует необходимость элиминирования в образовании классов этого фактора.

______________________

* G. Schmoller. Das Wesen der Arbeitsteilung und der socialen Klassenbildung, Jahrbuch flir Gesetzgebung, Verwaltung und Volkswirtschaft im D. R., XIV В., стр. 86-87.
** См.: ibid., стр. 89.
*** См.: К. Biicher. Entstehung der Volkswirtschaft ("Arbeitsgliederung und sociale Klassenbildung"). Leipzig, 1897, 2 Auflage.

______________________

Мы находим, таким образом, что центральный пункт учения Шмоллера об основах образования социальных классов лежит все-таки в разделении труда, хотя сам Шмоллер, исходя из принципа множественности факторов при исследовании социальных явлений, в своем анализе образования и сущности социальных классов базируется на основе трех факторов как причинно-действующих: расы, разделения труда и распределения дохода (и имущества). Последуем поэтому в том же порядке за дальнейшем развитием взглядов Шмоллера по вопросу об общественных классах.

Выставляя расовый фактор в качестве одной из классообразующих причин, Шмоллер находит силу его прежде всего в том, что тип расы удерживается в течение многих столетий, благодаря наследственности. Этому фактору Шмоллер, во всяком случае, придает большое значение. Там, говорит он, где расы и племена жили в тесном общении между собою и где они еще не очень отшлифовались в своих расовых особенностях благодаря кровосмешению, там история всех времен показывает нам, что высшие и низшие классы представляют собой соответственно высший и низший расовый тип. Вместе с этим, конечно, имело место, по мнению Шмоллера, действие и других причин, особенно образования профессий и неравномерности собственности; и не всегда легко, думает Шмоллер, определить, какая степень влияния приходится на разделение профессий и какая на расовое различие. "Но, что расы и принадлежность к определенному племени являются одной из причин образования классов, что классовые противоречия ярче всего возникают и развиваются на расовой основе, что влияние расы продолжается в течение бесконечного количества поколений, ни один самый наивный человек, — говорит Шмоллер, — не станет отрицать"*.

______________________

* G. Schmoller, Grundriss, I, стр. 396.

______________________

Собственно наивысшую степень действия расы на образование социальных классов Шмоллер видит лишь по отношению к более или менее отдаленному прошлому. В новейшее время сила этого фактора, по его мнению, притупляется уже. Но в происхождении рабства и крепостничества Шмоллер придает расовым столкновениям преобладающую роль*.

______________________

* См.: G. Schmoller. Das Wesen der Arbietsteilung und der sozialen Klassenbildung Schmoller's Jahrbuch, XIV В., 1890, I. H., стр. 72.

______________________

Мы уже говорили выше о том, как невелико научное значение расовой основы в теоретическом анализе образования и сущности общественных классов. Перейдем поэтому кб второй основе, на которой строит Шмоллер свое учение об образовании социальных классов, — разделению труда и возникновению профессий.

Основе разделения труда и профессий Шмоллер склонен придавать решающее значение для образования классов, насколько только позволяет ему выделять тот или иной фактор из ряда других его теорий множественности факторов. Защите и аргументации этого фактора Шмоллер уделяет наибольшее внимание. Он не прочь даже в целях большей аргументации опираться на мнение социалистических писателей, хотя в других случаях он награждает представителей социализма и вождей низших классов общества самыми нелестными эпитетами*. В данном случае Шмоллер думает опереться на авторитет Энгельса, приводя его слова, что "деление общества на классы покоится на законе разделения труда"**. Энгельс, действительно, процесс образования классов ставит в близкую связь с процессом разделения труда; но, как мы увидим ниже, для Энгельса разделение труда является лишь необходимым естественно-техническим условием образования социальных классов, а не причиной его; причинную же основу образования классов Энгельс видел не в разделении труда, а в отношениях производства и распределения, т.е. в процессах чисто экономического характера. Но посмотрим, чем и как аргументирует Шмоллер свое положение о том, что основа образования общественных классов покоится на разделении труда.

______________________

* См.: G. Schmoller. Grundriss, II, стр. 549.
** Ibid, I, стр. 409.

______________________

Можно думать, говорит Шмоллер, что появление профессий и разделения труда внутри народов создает при известных условиях особые разновидности в народном характере, которые путем наследственной передачи переходят из поколения в поколение. Благодаря этому образуются резкие расхождения и противоположности в способе жизни и в условиях труда, которые хотя и испытывают на себе нивелирующее влияние духовного и физического характера в силу постоянного соприкосновения и взаимного общения, но влияние это обычно невелико и непостоянно. Вместе с тем с прогрессирующим разделением труда и профессий духовная и физическая приспособленность к определенного рода деятельности настолько развиваются, что обыкновенно дети продолжают профессию отцов, что они выбирают себе жен большей частью из одного и того же круга родственных профессий, что остающийся неизменным способ жизни и род труда настолько входят в тело и дух индивидов и классов, что нервы и мышцы, мозг и кости каждого приспособляются к специальной определенной деятельности. Такого рода приспособляемость ведет, по мнению Шмоллера, к тому, что в соответствующих кругах вырабатывается обыкновенно определенный вид воспитания, образования, нравственности и привычек, что во всей совокупности своей способствует закреплению типа. Специфические особенности и различия, созданные частью благодаря естественному отбору, частью благодаря долгому приспособлению и наследственности, частью, наконец, благодаря однородному образованию и среде, вырастают в соответствующие типические классовые характерные черты. Эти типические классовые черты не везде, конечно, одинаковы, подвергаясь колебанию как в степени ясности своего проявления, так и в степени своей определенности и постоянства: все зависит в данном случае от характера профессий и труда, от продолжительности наследственных влияний и от различного рода других условий. Но едва ли кто будет отрицать, думает Шмоллер, что пастушеский посох и плуг, меч и молот, веретено и ткацкий станок, игла и рубанок налагают на определенные группы общества специфическую печать и не только временно, но передаваясь из поколения в поколение. Пока господин и раб делали одну и ту же работу, вели одинаковый образ жизни, до тех пор между ними не существовало никаких классовых противоположностей: социальные противоположности вызваны были различием профессий и труда*. Шмоллер, однако, не хочет сказать, что всякое разделение труда вызывает образование классов. Такое действие Шмоллер приписывает лишь таким фазам разделения труда, которые имеют крупный масштаб, проникают глубоко в жизнь народа, захватывая широкие части его и производят значительные технические, духовные, моральные и организаторские улучшения**.

______________________

* См.: ibid., I, стр. 396-397.
** Ibid., I, стр. 397.

______________________

В своем положении о причиннодействующей при образовании классов роли разделения труда Шмоллер, таким образом, опирается на психологическую и биологическую базу (наследственность и приспособляемость), думая, что разделение труда и профессии вырабатывают различия и противоположности в психологии соответствующих групп и что эти различия, передаваясь наследственным путем в конце концов создают типы, т.е. классы с определенно выраженным типом. Является, однако, вопрос, действительно ли профессиональные свойства, особенности и различия передаются по наследству. Шмоллер решает этот вопрос утвердительно, ссылаясь на работы де Кандоля, Рибо, Гальтона и утверждая, что чувство, характер, интеллигентность (Intelligenz), а также инстинкты и способность к сообразительности (Sinneswahrnehmungen) способны к наследственной передаче. Специального исследования у Шмоллера мы, однако, не находим по данному вопросу, он ограничивается лишь незначительными ссылками из вышеупомянутых авторов и общими голословными утверждениями.

Это положение Шмоллера о наследственности дифференцированных индивидуальных качеств, приобретенных под влиянием разделения труда, является чрезвычайно слабым в учении Шмоллера и вызвало справедливую критику особенно со стороны Бюхера и ван Оверберга. Ссылаясь на Бугле, Деляжа и на мнения ряда биологов, Оверберг приходит к заключению, противоположному утверждению Шмоллера, именно, что "наследственность профессиональных качеств не установлена ни биологической наукой, ни результатами специальных наблюдений"*. Но даже независимо от правильности или неправильности положения о наследственности профессиональных качеств, основное положение Шмоллера о том, что разделение труда и профессий являются основой, вызвавшей образование общественных классов, остается весьма слабо аргументированным. Бюхер считает это положение, как мы уже говорили, перевернутым, так как, по его мнению, само разделение труда есть следствие различия в имуществе и доходах; самый выбор профессии, по мнению Бюхера, обусловливается имущественным состоянием; если сын рабочего, говорит Бюхер, не может стать не чем иным, как только рабочим, то это обусловливается не его наследственной профессиональной приспособленностью, а его бедностью; с точки зрения Бюхера, если говорить об основе образования классов, то таковую можно видеть только в различии имущества и доходов, а разделение труда и профессий суть лишь следствие различий в богатстве**. Ближе к Шмоллеру стоит ван Оверберг, но и последний находит, что разделение труда — только одна из причин образования классов, но при этом отнюдь не главная***. Не разделяет положения Шмоллера и Бугле, хотя это положение он по недоразумению приписывает не столько Шмоллеру, сколько социалистам****.

______________________

* Cyr. van Overbergh. La classe sociale. Extrait des Annales de la Socidte beige de Sociologie (2-е Serie).'Bruxelles, 1905, стр. 132.
** См.: Dr. KarlBiicher. Die Entstehung der Volkswirtschaft. Vortrage und Versuche. Vierte Auflage. Tubingen, 1904, стр. 390.
*** См.: Cyr. van Overbergh. La classe sociale. Bruxelles, 1905, стр. 143.
**** Bougie. Revue generale des theories recentes sur la division du travail. L'Annee sociologique. Paris, 1903, стр. 97.

______________________

Наиболее слабым пунктом в учении Шмоллера о разделении труда и профессий как классообразующей основе является невыясненность и неопределенность понятия разделения труда. Так как вместе с понятием о разделении труда Шмоллер всегда нераздельно связывает и понятие о профессии, то можно думать, что он имеет в виду техническое разделение труда, приводящее к образованию различных профессий: сельского хозяйства, торговли, транспорта, добывающей и обрабатывающей промышленности, государственной службы и т.д. В этом смысле образование профессий еще отнюдь не должно сопровождаться образованием неравенства между профессиями; неравенство предполагает общественное отношение; профессия же — категория техническая; в понятии профессии содержится идея специализации, а не неравенства отношений. При таком понимании строить на разделении труда образование социальных классов, являющихся определенными общественными отношениями, методологически немыслимо. Но в некоторых случаях Шмоллер под разделением труда понимал как будто нечто большее, чем простое техническое разделение деятельности между различными группами общества, независимое от их взаимоотношений. "Я говорил, — пишет Шмоллер, например, в ответ на критику своей теории со стороны Оверберга, — что новый класс появляется лишь там, где новые виды деятельности и новый способ жизни начинают связывать людей, дают им одинаковое Положение, благодаря одинаковой профессии и где из этого одинакового положения вытекают психические классовые связи, равное условное чувство, одинаковая сословная честь, общий сословный дух"*. Здесь Шмоллер, говоря об одинаковом "положении" и об одинаковом "способе жизни", имеет в виду не столько уже общность профессии, сколько общность положения в этой профессии и способа жизни, т.е. не столько вертикальный раздел по профессиям, только горизонтальный, по положению в профессии, так как занятый, например, в сельском хозяйстве или транспорте может находиться в различных социальных плоскостях: вверху или внизу социальной лестницы, и одинаковое положение может быть мыслимо только при общности социального положения. В таком случае идет речь уже о социальном моменте, а не о техническом, не о профессиональном. По-видимому, понятию профессии Шмоллер дает слишком широкое толкование, разумея в этом понятии и моменты социальные. На такое смешивание Шмоллером профессиональных групп с группами социальными и недостаточное разграничение между теми и другими указывает и Оверберг**.

______________________

* G. Schmoller. Besprechungen. Schmoller's Jahrbuch. 1908,1. Heft, стр. 320.
** См.: Cyr. van Overbergh. La classe sociale. Bruxelles, 1905, стр. 155-157.

______________________

Несмотря на всю шаткость фактора профессий и разделения труда, Шмоллер, тем не менее, его ставит в первую линию при объяснении образования социальных классов, оставляя расу и неравенство распределения на втором месте. Вполне понятно, что и вся аргументация его обращена, главным образом, на разделение труда; но, как мы видели, аргументация эта слабая и в методологическом отношении, и по существу.

Учением об основах происхождения и образования общественных классов Шмоллер, однако, не ограничивается. Помимо указания о трех основах классового расслоения общества, он останавливается и на дальнейшей характеристике этого классового расслоения, а также и на некоторых его социологических предпосылках; кроме того, Мы находим у него и конкретное изображение картины социальных классов современной Германии.

Важнейшей характерной чертой общественных классов Шмоллер считает их иерархизацию, иерархичность. С образованием классов, говорит он, необходимо образуется и классовая иерархия. Причина такой иерархии лежит, по мнению Шмоллера, не только в том, что в большинстве случаев при образовании классов одни группы вырастают, развиваются, крепнут, в то время как другие остаются в прежнем положении или даже опускаются ниже; и не только в том, что образование общественных классов есть всегда в то же время и распределение власти и политической силы, что выражается обыкновенно в образовании классов господствующих и управляемых. Все это играет роль, по мнению Шмоллера, но не является главной причиной классовой иерархии. Главная же причина, как он думает, лежит в более общем психологическом факте, а именно — в присущем человеку чувстве и такого рода способе мышления, чтобы все приводить к определенному порядку, все подвергать должной оценке, все сложные явления одного вида сводить в один общий ряд. Такая оценка каждого члена существует в любой семье, в любом тесном кругу, причем каждый индивид этой семьи или круга оценивается, по мнению Шмоллера, смотря по тому, что он для данной семьи, для данного круга делает, в зависимости от своего личного влияния, от размеров своих доходов и имущества, от качества оказываемых услуг не чисто материального порядка и прочее. Такая же оценка и такой же масштаб существуют, как думает Шмоллер, и в обществе по отношению к социальным группам. Каждая профессиональная группа и каждый общественный класс в общественном мнении получают себе, по мнению Шмоллера, оценку, смотря по тому, что дает обществу в глазах общественного мнения эта группа или класс; в общественном мнении общественные классы всегда располагаются в данном случае по известному рода рангам; такова уж психологическая потребность самого общества, как думает Шмоллер. Масштаб такой оценки, по мнению Шмоллера, может быть весьма различный и варьирует в зависимости от исторической эпохи, уклада общественной жизни и пр. В одни эпохи, говорит Шмоллер, в первом ранге стоит духовенство; в другие — военное сословие; то дворяне и землевладельцы, то купцы и промышленники. Высшая оценка и ранг нарастают медленно, завоевываются в течение ряда поколений; нередко случается поэтому, что в первом ранге находится класс, который уже не соответствует в действительности такой оценке? последняя может оставаться еще в общественном мнении и после того, когда жизнь выдвинула на первое место уже новый класс*. В качестве исторической иллюстрации последнего положения Шмоллер указывает на то, что раньше некогда простой физический труд в глазах некоторых общественных групп долгое время недооценивался; в настоящее же время, наоборот, некоторые теории и классы переоценивают его. Во всяком случае, говорит Шмоллер, "определенная иерархия сословий (и классов?) — психологическая необходимость всех времен" (Grundriss, I, стр. 394).

______________________

* См.: G. Schmoller. Grundriss, I, стр. 394.

______________________

Факту классовой иерархии Шмоллер придает громадное социальное значение. Эту иерархию он считает важнейшим орудием, приводящим в движение общественный прогресс. Шмоллер думает, что в обществе каждый класс, каждая социальная группа, каждый индивид в любой группе и в любом классе ставит себе целью подняться на высшую социальную ступеньку, в высший ранг. И если бы, говорит Шмоллер, для единиц в обществе не было цели стремлений, не было высшей точки достижения, хромала бы всякая энергия. "Полное социальное равенство было бы смертью для общества"; было бы плохо, если бы человек не имел надежды улучшить свое положение*.

______________________

* См.: ibid., стр. 410.

______________________

В связи с этим стоит и развиваемая Шмоллером идея необходимости общественных классов, необходимости социального неравенства. Без классов, думает Шмоллер, и без их взаимодействия не может быть никакой сколько-нибудь высокой культуры. Классовый порядок Шмоллер считает нормальным для общественного строя. Он допускает, что иногда бывают злоупотребления со стороны господствующей аристократии, но, по его мнению, еще большой вопрос, что больше вредит обществу: эти ли злоупотребления, возможные со стороны аристократии, или идущая к господству и добивающаяся его демократии*. Господство аристократии Шмоллер вообще ставит очень высоко в социальном отношении. Мы не знали бы, говорит он, никакой культуры, если бы аристократии всегда не принадлежала руководящая роль, и прав был Шеффле, говоря, что аристократия, какая бы она ни была, лучше, чем отсутствие всякой аристократии. Из примеров Греции Шмоллер глубоко убежден в том, что средние и низшие классы не способны к здоровым реформам и социальным преобразованиям и после неудачных экспериментов быстро теряют власть**.

______________________

* См.: ibid., стр. 411.
** См.: ibid., стр. 410, 411.

______________________

Шмоллер не скрывает той социологической основы, из которой он в данном случае исходит. Являясь защитником существующего классового строя в обществе и сторонником господства аристократии, какова бы она ни была, Шмоллер развивает идею социального подбора, выживания сильнейших и вытеснения слабейших. Всякое образование классового строя, говорит он, стоит в связи с возвышением более деятельных, более жизнеспособных. "Без этого процесса отбора, — говорит Шмоллер, — нет прогресса ни в какой области. Только таким путем происходило развитие всех племен и народов; дееспособный, активные, сильные элементы забирали в свои руки руководительство; причем дело сводилось преимущественно к победе более сильных в физическом и в духовном отношении... Подчинение слабейшей расы более сильной и более способной расой... всегда служило прогрессу*. Шмоллер ссылается в данном случае на учение Гобино, Ляпужа, Аммона, признавая закон социального отбора, превосходящего на биологической основе животного приспособления и выживания сильнейшего. Этим Шмоллер расписывается в своей идейной близости к естественно-биологической теории общественных классов, о которой мы говорили выше. Социологические корни шмоллеровского учения о социальных классах и безнадежно аристократической теории Аммона одни и те же. Отсюда одинакова их и научная оценка.

______________________

* См.: ibid., стр. 409.

______________________

Чтобы дать более полное представление о той части учения Шмоллера о социальных классах, где он разбирает вопрос об образовании классов и выясняет сущность социальных классов, рассмотрим также попытку Шмоллера дать конкретное описание общественных классов, существующих в современную эпоху в Германии.

Современное общество, говорит Шмоллер, в больших государствах никогда не распадалось только на два класса — господствующий и подчиненный, но на целый ряд классов с весьма различными интересами*. Общество, по его мнению, не распадается только на буржуазию и пролетариат. Против такого двухчленного раздела говорит уже то обстоятельство, думает Шмоллер, что высшие государственные чиновники и служащие в общественных учреждениях и союзах, а также низшие чиновники и быстро вырастающие в своем числе частно-служащие и все вообще представители либеральных профессий по своему социальному общему положению представляют весьма отличный класс как от предпринимателей, так и от рабочих. Чиновничество Шмоллер считает особым, отдельным классом, который в Германии, во время абсолютизма, а нередко также и в другие различные моменты, был даже господствующим классом. Для многих государств и в настоящее время оно является, по мнению Шмоллера, важнейшим классом, особенно там, где оно не попало в зависимость от феодальной и денежной аристократии. Этот класс чиновников вместе с частно-служащими и лицами либеральных профессий Шмоллер ставит между буржуазией и пролетариатом; с первой у этого класса общность более высокого образования, с последним — общая жизнь на жалование и на трудовые услуги; вербуется он из всех классов, его же духовный горизонт и его нравственные традиции те же, какими характеризуется вообще среднее сословие (Mittelstand). В классовой борьбе этот класс может образовать противовес верхним и низшим классам и служить мостом и посредствующим элементом между той и другой сторонами*. Частно-служащих Шмоллер точно так же не находит возможным идентифицировать с классом рабочих, хотя они и борются, подобно последним, за большую прочность своего положения, за улучшение своего дохода, за лучшее к себе отношение.

______________________

* См.: С Schmoller. Grundriss, II, стр. 547.
** См.: ibid., стр. 541.

______________________

Все такого рода замечания и указания Шмоллер считает необходимым принимать во внимание, если хотеть правильно учесть классовое расслоение германского народа. У самого Шмоллера мы находим две попытки установления картины классового расслоения для Германии; одну, сделанную в 1897 году, вместе с попыткой решения вопроса о том, уменьшается или растет средний класс в Германии (с ХIХ-го века)*, другую позднее — в "Grundriss", во 2-ой части**.

______________________

* См.: С. Schmoller. Was verstehen wir unter dem Mittelstande? Hat er im 19. Jahrhundert zu oder abgenommen? Vortrag auf dem 8. Evang.-Sozial. Kongress in Leipzig am 11. Juni 1897 gehalten. Gottingen, 1897.
** G. Schmoller. Grundriss, I, стр. 427 и далее.

______________________

В своей первой попытке Шмоллер классовое расслоение германского населения производит на нескольких основах сразу, верный своему методу множественности факторов и совокупности причин, а именно: на основе характера хозяйственной деятельности (Betriebsmerkmalen), размеров имущества и доходов и социального положения. С точки зрения этих основ, Шмоллер различает 4 класса: высший класс, высший средний, низший средний и низший классы. К высшему первому классу он относит аристократию и всех лиц с вполне обеспеченным существованием и именитым социальным положением; за таковых он принимает всех с доходом в 8000-9000 марок, или с имуществом выше 100000 марок; сюда Шмоллер относит всех более крупных земельных собственников и предпринимателей, высших чиновников, врачей, художников, рантьеров; их Шмоллер насчитывает в Германии (для 1895 г.) 1/4 милл. семей. Ко второй своей группе высшему среднему классу Шмоллер относит лиц (семьи) с доходом в 2700-8000 марок, или с имуществом от 60000-100000 марок; сюда принадлежат средние землевладельцы и предприниматели, большая часть высших чиновников, не попавшая в первый класс, многие из либеральных профессий; в 1895 году этот класс насчитывал до 2 3/4 миллионов семей. К низшему среднему, третьему классу Шмоллер причисляет лиц с доходом в 1800-2700 марок, которые большей частью обладают еще и собственным имуществом, ведут собственное дело или имеют более или менее прочное место; сюда принадлежат мелкие крестьяне, ремесленники, мелкие торговцы, низшие чиновники, заводские мастера, лучше оплаченные рабочие; число их Шмоллер определяет для 1895 года в 3 3/4 миллиона. Наконец, к четвертому, низшему классу Шмоллер относит лиц с доходом не свыше 1800 марок; сюда принадлежат, главным образом, наемные рабочие, но точно так же и многие из низших чиновников, беднейших ремесленников и наибеднейших мелких крестьян; число их Шмоллер определяет в 5 1/4 милл., семей*.

______________________

* См.: G. Schmoller. Was verstehen wir unter dem Mittelstande? Gottingen, 1897, стр. 28, 31.

______________________

В следующей своей попытке классового расчленения германского населения (1904 г.) Шмоллер лишь отчасти видоизменяет свою первую схему. Вместо четырех классов он усматривает пять, и, кроме того, расчленяет не средние классы на отдельные категории (классы), а класс предпринимателей. Если располагать в порядке сверху вниз, то вторая классификация Шмоллера представится в таком виде: 1) класс крупных предпринимателей; 2) класс средних предпринимателей и промышленников; 3) класс мелких предпринимателей, куда автор относит мелкое крестьянство, ремесленников, мелких торговцев; 4) класс крупных чиновников, представителей либеральных профессий, низших чиновников, частно-служащих; 5) класс рабочих, живущих наемным трудом*.

______________________

* См.: G. Schmoller. Grundriss, II, стр. 427-430.

______________________

Что касается первой и второй схемы классового расчленения германского населения, которые мы находим у Шмоллера, то они страдают всеми недостатками метода множественности исходных точек и основ. Первая схема представляет собою собственно распространенное трехчленное деление общества на классы: высший, средний и низший, причем средний класс у Шмоллера разбит, в свою очередь, еще на два класса. Основа такого деления — потребительно-меновая, т.е. размер годового бюджета. Такое расслоение населения в любой стране и за тот или иной год, а также точный учет его, несомненно, могут представлять громадный интерес во многих отношениях. Но если такое расслоение населения делается в целях характеристики социально-классового строения общества в данный момент и выяснения взаимоотношения классов, то такое расслоение по размерам доходного или расходного бюджета совершенно не достигает цели. Мы из схемы Шмоллера видим группы германского населения, расположенные по размерам получения доходов, за исключением разве лишь аристократии, которая отнесена к первому классу, независимо от размеров своих доходов. Но что говорят нам те группы, которые мы имеем перед собой, о классовом расчленении? Имеем ли мы, действительно, перед собой социальные классы, как их понимает сам Шмоллер? Мы видим, что чиновничество Шмоллер объединяет в особый социальный класс. Но в своей схеме (первой) он отдельные группы чиновничества разбивает по трем классам. Следовательно, как социальная группа чиновничество представляется Шмоллером лишенным единства и цельности, но в таком случае оно не может быть названо классом.

Мы должны признать, что в первой схеме Шмоллера мы видим различные поимущественные и подоходные группы населения, расположенные по размерам получаемого каждой семьей дохода; мы видим, что в эти группы вставлены также некоторые профессиональные групповые образования (чиновники, лица либеральных профессий), которые разнесены по разным категориям, смотря по размеру дохода их членов. Но социальных классов перед нами нет в собственном смысле. Схема Шмоллера четырехчленного раздела ничего нам не выясняет в этом отношении и может быть признана в смысле выяснения социального строя общества неудачной.

Малоудовлетворительна и вторая попытка Шмоллера — дать описание социальных классов Германии в пятичленной схеме. Последняя, по существу, может легко быть вложена в трехчленный ряд: 1) класс предпринимателей и самостоятельных хозяев-собственников (крупных, средних и мелких: мелких крестьян, ремесленников и мелких торговцев); этот класс является тем, что обычно разумеют под именем "буржуазии"; 2) класс, состоящий из чиновников, частно-служащих и представителей либеральных профессий, — то, что обычно называют "средним сословием" (Mittelstand); и 3) класс наемных рабочих ("пролетариат"). Таким образом, схема Шмоллера сводится к делению на буржуазию, т. н. "средний класс" и пролетариат. Но спрашивается, почему буржуазию Шмоллер представляет в целых трех классах и какое существенное социальное различие между, например, крупным и средним предпринимательством? У Шмоллера это остается невыясненным. Далее, почему чиновничество слито у него на этот раз с лицами либеральных профессий и с частно-служащими, раз, согласно взглядам Шмоллера, чиновничество составляет самостоятельный социальный класс? Наконец, куда же помещена излюбленная Шмоллером аристократия? Ведь к предпринимательству она может быть и непричастной! Словом, на схемах шмоллеровских классов мы должны заключить, что самого понятия "социальный класс" Шмоллеру не удалось выяснить и поэтому его попытки разложить германское современное население на социальные классы неудачны и не приводят к чему-либо определенному.

_____________________________

До сих пор мы имели дело с той частью учения Шмоллера о социальных классах, где он трактует вопрос об образовании классов и о сущности классового расслоения общества. Посмотрим теперь, что говорит Шмоллер в своей второй части учения о классах — о классовой борьбе и классовом господстве.

Исследовать вопрос о сущности классовой борьбы и классовом господстве Шмоллер считает весьма трудной задачей. Старая естественная теория народного хозяйства к этому вопросу совсем не подходила; исходя из своей гармонической точки зрения, она, по справедливому замечанию Шмоллера, не знала классов или же их игнорировала. И хотя социализм стал заниматься, говорит Шмоллер, анализом классовых противоречий и классовой борьбы, но он дал, по мнению Шмоллера, слишком обостренную и сенсационно преувеличенную картину этой борьбы и противоречий; научной теории социализм, как думает Шмоллер, не дал. Первый камень такой научной теории классовой борьбы заложила, по мнению Шмоллера, новая историческая наука в лице Нибура, Тьерри и Гизо, а также громадная социально-описательная литература по этому вопросу. Сложность рассматриваемой проблемы увеличивается еще, говорит Шмоллер, тем обстоятельством, что все, что говорится о классовой борьбе, о классовом господстве, о социальном развитии или социальной реформе, лежит на границе, где сходятся, соприкасаются и переплетаются, с одной стороны, хозяйственные и социальные процессы образования классов, с другой стороны, государственная система и государственное управление, право и правовые учреждения*.

______________________

* См.: ibid., И, стр. 498.

______________________

К чему же, однако, приходит, говоря о классовой борьбе и классовом господстве, сам Шмоллер?

Рассматривая явления антагонизма, борьбы и господства классов в их общей совокупности и неразрывности, Шмоллер ставит их в зависимость, по своему обыкновению, от множества одновременно действующих причин и факторов: состава населения, наличности расовых различий, различия профессий, распределения имущества и дохода, интеллектуальной и религиозной культуры, организации самих классов и, наконец, силы и организации правительства. В частности, антагонизм социальных классов, степень его Шмоллер ставит в связь со степенью социального развития народа. Чем меньше, примитивней и грубее общественный организм, тем слабее и незначительней, говорит Шмоллер, классовые противоположности. Более цивилизованные народы обыкновенно полны классового антагонизма. Последний особенно обостряется при высокой степени социального развития, по мере народно-хозяйственного прогресса. Но более всего способствовало обострению классовой борьбы, по мнению Шмоллера, денежное и предпринимательское хозяйство. Постепенный рост экономической противоположности интересов, говорит Шмоллер, разлагал единство старого народного строя, способствуя возвышению и усилению господствующих классов и регрессированию и упадку низших классов; последние, прибавляет при этом Шмоллер, "теряли даже свои старые положительные качества (верность, послушание, способность довольствоваться немногим), не приобретая взамен этого никаких других более высоких качеств"*.

______________________

* Ibid., II, стр. 542.

______________________

Останавливаясь на "природе" классовой борьбы, Шмоллер замечает, что столкновения интересов различных классов всегда будут иметь себе место в больших государствах с резко выраженным классовым строением, да они и неизбежны уже потому, что всякий прогресс, победа лучших начал всегда исходят из трений и столкновений сил. Историю всякого народа Шмоллер разлагает на две различные эпохи, взаимно чередующиеся между собою: эпоху социального мира и эпоху социальной борьбы. Конечно, и в эпоху социального мира классовый антагонизм не исчезает, но, говорит Шмоллер, он или не проявляется, находясь в скрытом состоянии, или отступает на задний план перед доминирующими общественными интересами в каждый данный момент. Эпоха социальной борьбы наступает в моменты особенного обострения классового антагонизма, когда или выступает на сцену новый социальный класс, или существующим среднему или низшему классам грозит порабощение или уничтожение; в этом случае начинается ожесточенная борьба между классами, которая приводит или к социальным реформам, или к революции, после чего снова начинается эпоха социального мира, период равновесия.

В чем же выражается борьба классов? По существу своему она есть, в представлении Шмоллера, борьба за власть и господство вообще и происходит — как в области государственного права и гражданских прав, так и в области экономической — из-за распределения доходов, причем Шмоллер находит два метода этой борьбы, поскольку она раскрывалась в истории народов: один метод — в форме мирного преобразовательного течения, метод медленных, постепенных социальных преобразований, направленных на усовершенствование социального организма; другой — в форме разрушительного течения, метод насильственного ниспровержения. Вообще же вся классовая борьба представляется Шмоллеру лишь следствием того, что известно под именем классового господства. Под последним можно разуметь, по мнению Шмоллера, или отношения социальной зависимости, возникающие на почве экономических сношений между высшими и низшими классами (господами и рабами, предпринимателями и рабочими, кредиторами и должниками, сильными продавцами и слабыми покупателями); или же зависимости слабого класса от сильного, возникающей благодаря тому, что сильный класс захватывает в свои руки политическую власть и пользуется ею в интересах своего класса. Из этих двух возможных толкований термина классового господства — в смысле экономической зависимости и политической — Шмоллер предпочитает последнее.

Рассматривая классовое господство с точки зрения захвата государственной власти одним из существующих классов, становящимся благодаря этому господствующим классом, Шмоллер считает подобное явление ненормальным, продуктом вырождения, явлением, с которым нужно бороться всеми средствами, так как государственная власть, по мнению Шмоллера, такова, что она должна служить общественным интересам, а не интересам класса*. Особенно пугает в данном случае Шмоллера не то, что государственною властью может завладеть в своих интересах аристократия, а то что на место аристократических классов может выдвинуться класс демократии, господство которого Шмоллеру представляется много более худшим и опасным для правильной государственной жизни, чем господство аристоркратии**.

______________________

* См.: ibid., стр. 544.
** См.: ibid., стр. 545.

______________________

Признавая классовое господство ненормальным явлением, Шмоллер, однако, находит, что, собственно говоря, нет ни одного народа, достигшего высокой степени культуры, который не проявлял бы наклонностей к классовому господству. Но в то же время Шмоллер думает, что народ, обладающий высокой культурой в области государственно-правовых отношений, обладает рядом мер для противовеса классовому господству. Среди этих мер Шмоллер указывает на развитие правового чувства; на создание таких правовых и государственных институтов, которые бы препятствовали классовым злоупотреблениям; на развитие общественного мнения; на проведение великих социальных реформ; на создание сильной монархической власти. На последнюю Шмоллер возлагает особенно сильные надежды. "Наиболее надежную гарантию, — говорит он, — против слишком больших классовых злоупотреблений представляют те из европейских государств, которые соединяют свободное конституционное устройство с прочной наследственной монархией"*. Главное основание для таких надежд, возлагаемых на монархию, притом еще наследственную, Шмоллер видит в том, что единственно только она может создать сильное правительство, могущее справиться с демократизмом, крайности которого, по мнению Шмоллера, могут всегда привести к тирании и цезаризму**.

______________________

* Ibid., стр. 546.
** См.: ibid., стр. 549.

______________________

Подводя итоги как учению Шмоллера, так и его оценке, мы приходим к следующим выводам:

1) Шмоллер признает классовое строение общества на протяжении всей человеческой истории, но приходит к этому признанию социальных классов не из основ своего теоретического мировоззрения, а как социальный политик;

2) благодаря последнему обстоятельству, теоретическая сторона учения Шмоллера о социальных классах страдает нестройностью, неопределенностью, расплывчатостью и недостаточной обоснованностью;

3) в частности: а) Шмоллер не проводит строго определенного разграничения между сословиями, классами и профессиями, нередко смешивая в одну категорию сословное расчленение, классовое и профессиональное; b) основа образования класса остается у него неустановленной, так как он исходит из методологически неправильной идеи множественности факторов; с) отсюда же неудачно и делаемое Шмоллером определение понятия социального класса;

4) основные предпосылки, из которых исходит Шмоллер в своем учении о классах, в научном отношении весьма слабы и шатки; это — биологический закон "социального" подбора и выживания сильнейшего, а также идея неустранимости (вечности) социального неравенства и классового строя;

5) в качестве важнейшего корректива классовой борьбы и классового господства Шмоллер рекомендует проведение социальных реформ в сторону постепенного смягчения классового антагонизма и достижения социального мира при помощи сильной монархической власти;

6) борясь путем реформ с классовым господством, Шмоллер думает теми же средствами вести борьбу и с социализмом и демократией; отсюда ясно выплывает его защита господства аристократии, свои симпатии к которой Шмоллер всячески подчеркивает;

7) учение Шмоллера об общественных классах показывает лишний раз, что множественность факторов и эклектизм в теории не могут привести к научно ценным результатам, несмотря на самую высокую научную эрудицию применяющих этот эклектизм исследователей.

________________________________

Шмоллер, как мы видели, образование социальных классов сводил предпочтительно к образованию профессий, причем последнее он соединял с разделением труда вообще. Там, где профессиональное расчленение как основа образования классов оказывалось бессильным в объяснении тех или иных явлений или соотношений, Шмоллер, как мы видели, оставлял эту основу и по методу множественности факторов обращался или к расовым различиям, или, если последние также ничего не могли объяснить, к различию в распределении и т.д. Благодаря этому обстоятельству, неудовлетворительность теории разделения профессий и труда как основы образования общественных классов не могла быть вскрыта и обнаружена с такой рельефностью, как она этого заслуживала бы.

У Шмоллера есть, однако, последователь в учении об общественных классах, который, не разделяя шмоллеровского метода множественности факторов, строит теорию классов исключительно на основе образования профессий. Это — французский философ и социолог Артур Боэр, о котором мы говорили вначале (см. Введение).

На изучение социальных классов Боэр смотрит как на необходимую предпосылку всякого социального знания. И вопрос о социальных классах его интересует, главным образом, в смысле методологической проблемы социологии. Но вместе с тем у Боэра мы находим попытку попутно с методологическим исследованием определить и понятие общественного класса, установить основу образования классов и, наконец, с точки зрения найденной основы, дать соответствующую классификацию общества, а также выяснить и "законы" взаимоотношений общественных классов*.

______________________

* Arthur Bauer. Les classes sociales. Analyse de la via sociale. Ouvrage recompense par l'lnstitut de France. Paris, Giard et Briere, 1902.

______________________

Подобно Шмоллеру, Боэр подходит к выяснению основы социального класса путем психологическим. Человек, живущий в обществе, является в глазах Боэра не только гражданином, не только членом известной государственно-правовой организации и не только сочленом той или иной религиозной общины: он в то же время необходимо является некоторого рода единицей хозяйственной организации, выполняя в обществе какое-нибудь занятие, профессию, ту или иную функцию. На психологическом анализе всякого такого рода выполнения занятия, профессии или функции Боэр и останавливает главным образом свое внимание. Природа занятия, говорит он, вырабатывает определенный образ жизни, и этот определенный образ жизни, проникая с каждым днем все глубже и глубже существо человека, в конце концов, приспосабливает тело к привычному положению, налагает определенный отпечаток на физиономию, вырабатывает определенные манеры и жесты; с другой стороны, тот же специфический строго определенный образ жизни, или природа занятий, дает уму человека особого рода привычный образ мысли и направление мышления и создает преобладающую систему определенного рода идей, верований и чувствований. Отсюда — у всех, имеющих одни и те же занятия, принадлежащих к одной и той же профессии, вырабатывается одинаковый крут поведения, одинаковая, так сказать, роль*. В силу этой общности, продолжает Боэр, и создаются определенные группы индивидов, аналогичные группам клеточек, соединенных в органы и оперирующих совместно для образования жизненных процессов; так печень выделяет желчь; легкие поглощают кислород и выделяют углекислоту; таковы же и все органы тела, имеющие каждый определенную функцию**. Таковы, по мнению Боэра, и группы индивидов, существующие в обществе и складывающиеся на основе единства своей природы и своих функций.

______________________

* См.: ibid., стр. 32-33.
** См.: ibid., стр. 33.

______________________

Итак, профессия, по мнению Боэра, налагает на каждого индивида определенный отпечаток, при этом весьма глубокий и заметный; в силу действий, ежедневно повторяемых в продолжении многих лет, она внедряет привычки, изменяющие в одном и том же направлении первоначально различные натуры и приводящие к образованию однородного общего типа как физического так и морального; такой тип собирает и объединяет в себе все общие черты каждой группы, выработанные вследствие одинакового влияния одной и той же профессии на физическую сторону человеческого организма, на человеческую психику, вкусы, характер, ум, желания, идеи, верования*. Такой тип именно Боэр и считает удовлетворяющим всем требованиям, предъявляемым в научных исследованиях: он, прежде всего, общий тип; он очищен от всяких случайных индивидуальных особенностей; он объединяет в себе только общие черты. Когда типы каждого класса точно определены, социальному исследователю можно будет с достаточной определенностью узнать, каковы взаимные отношения между классами. Но, чтобы получить серьезные результаты, исследователь должен, по мнению Боэра, считаться со всеми значительными группами, входящими в состав общества, и расположить их по степени важности каждой группы для жизни общества, отдавая предпочтение группам, имеющим большое значение.

______________________

* См.: ibid., стр. 57, 61.

______________________

Таким образом, основу образования социального класса Боэр видит в профессиональной деятельности, которая объединяет в себе лиц, принадлежащих к одному общему типу, благодаря одинаковому влиянию одной и той же профессии. Отсюда вытекает у него и определение понятия социального класса. Социальные классы, говорит Боэр, — это различные группы, составляющие общество и включающие в себя всех индивидов, которые "получили одинаковое образование, развились в одинаковой среде, ведут одинаковый образ жизни, имеют одинаковые привычки, одинаково чувствуют и мыслят и, наконец, одинаково поступают при сходных обстоятельствах*. Проще, классы, из которых состоит общество, это группы лиц, принадлежащих к одной и той же профессии**.

______________________

* См.: ibid., стр. 110.
** См.: ibid., стр. 234.

______________________

Согласно своему определению понятия общественного класса и основе, на которой построено последнее, Боэр дает "примерную" (provisoire) таблицу общественных классов в современном обществе. Общество делит он на 14 больших групп, которые он называет "классами", причем первую половину этих классов, т.е. первых 7 групп, он считает правящими классами, а вторую половину, или последние 7 групп — подчиненными классами*. К "правящим" Боэр относит:

______________________

* См.: ibid., стр. 142, 146.

______________________

1) законодателей, 2) судей, 3) представителей государства или глав государства, 4) представителей исполнительной власти, 5) армию, 6) представители духовной власти и 7) представителей руководящей интеллигенции: учителей светских и духовных школ, историков, журналистов, проповедников, публицистов, политических деятелей, ученых и философов, поэтов и артистов. К классам управляемых, подчиненных (les sujets) Боэр относит: 8) класс крестьян, 9) рабочих (самостоятельных или же подчиненных предпринимателю, их деятельность — в переработке сырья в полезные и годные для употребления предметы), 10) предпринимателей (patrons), куда принадлежат также инженеры, архитекторы, директора, управляющие (эта категория по своей профессиональной сфере та же, что и предыдущий класс рабочих, но отличается от последнего вкусами, привычками, интересами и идеями, а потому составляет, согласно Боэру, особый класс), 11) торговцев и финансовых дельцов, 12) занятых на транспорте, 13) бедняков, вообще класс лиц, не имеющих средств к существованию и 14) преступные элементы. Женщины, с точки зрения Боэра, не образуют отдельного класса; они распространяются по всем предыдущим делениям, входя одинаково во все классы; но в то же время по своим физическим и моральным отношениям они представляют, по мнению Боэра, особый подкласс, которым не следует пренебрегать*.

______________________

* См.: ibid., стр. 146; ср. доклад Боэра на заседании парижского социологического общества, изложенный выше, на стр. 114-116.

______________________

Как мы видим, Боэр не находит возможным соединять в один класс рабочих и предпринимателей, несмотря на одну и ту же сферу их деятельности. Разобщение между этими двумя категориями начинается, по мнению Боэра, с момента введения машин, когда труд перестал быть изолированным и стал организовываться под управлением предпринимателей-капиталистов. Боэр считает интересы этих двух категорий — рабочих и предпринимателей — противоположными, откуда он и выводит существующее расхождение между ними, вражду и разрастающуюся между ними пропасть, приводящую к постоянной борьбе; эту борьбу Боэр представляет себе как борьбу между капиталом и трудом*. Но почему одна и та же сфера профессиональной деятельности приводит в конце концов к противоположным интересам и к образованию отдельных классов, над этим вопросом Боэр не останавливается, а между тем разделение лиц, занятых в индустрии, на два различных класса противоречит уже его основе образования социальных классов, сводящейся к однородности профессиональной деятельности.

______________________

* См.: ibid., стр. 36.

______________________

Устанавливая две большие категории общества — классы правящие и классы управляемые — Боэр нигде не делает попытки раскрыть характер и "природу" господства и подчинения одних групп над другими, вследствие чего это деление Боэром общества на две большие категории теряет всякое значение. Больше того, классы, отнесенные в таблице Боэра в ту или иную из этих двух категорий (классов господствующих и классов подчиненных), попадали сюда по признаку чисто внешнему, случайному: так, например, солдаты попали в класс господствующих ("армия"); в то же время капиталисты и предприниматели, коммерсанты и банкиры очутились в боэровской таблице в категории управляемых. Только такая шаткая основа для понимания сущности социального класса как профессия, которой руководился Боэр в составлении своей таблицы, могла привести к полнейшему непониманию основ социального строя и социальных отношений господствующей системы капитала!

Правда, Боэр смотрит на свою таблицу классов как на примерную только; но ее нестройность и несогласованность слишком резко бьют в глаза. Боэр основой классификации социальных классов считает общность профессии. Но если последний класс его таблицы — преступные элементы общества — с некоторой натяжкой и могли бы еще образовать особую профессию, то бедность (13-й класс Боэра) ни в каком случае уже не может сойти за профессию. Очевидно, последние два социальные класса Боэра совершенно не соответствуют его классификационной и классообразующей основе.

Исследуя классовую структуру общества, Боэр касается и вопроса о взаимоотношениях, существующих между социальными классами. Классы, говорит он, не существуют в действительности изолированными одни от других; они находятся в теснейшей взаимной связи, как органы в каком-нибудь животном организме; при этом функции каждого класса и их взаимные соотношения определяются общей структурой общественного целого. Социальная жизнь, в представлении Боэра, есть сплетение действий и взаимодействий социальных классов между собою. Эти действия и взаимодействия подчинены некоторого рода постоянным отношениям; а такого рода постоянные отношения, которые управляют действиями и взаимодействиями социальных классов, и есть, по словам Боэра, социальные законы*. И таким образом, для Боэра установить определенного рода более или менее постоянные отношения, существующие между классами, значит собственно установить социальные законы. Вот почему Боэр, говоря об отношениях, существующих между социальными классами, говорит собственно о социальных законах, управляющих действиями каждого класса и являющихся, в сущности, общими законами социального развития. Боэр устанавливает таких 8 законов или отношений: 1) закон независимости или свободы, 2) закон престижа, или любви к власти, 3) закон враждебных действий, 4) закон согласия или гармонии, 5) закон приспособления, 6) закон равновесия, 7) закон прогресса и 8) закон населения**.

______________________

* См.: ibid., стр. 343.
** См.: ibid., стр. 178-184.

______________________

Первый закон, закон независимости и свободы, Боэр считает основным. Он состоит в том, что каждый класс, в своем стремлении к удовлетворению собственных потребностей, своих желаний, своих чувствований, старается оттолкнуть от себя всякое постороннее вмешательство; ни один класс не расположен отказаться от того, на что он смотрит как на высшее благо; у каждого класса свой идеал, которому он следует, собственные привычки, которых каждый класс старается придерживаться; каждый из классов старается освободиться от всяких принуждений, направленных в сторону изменения условий жизни класса. Каждый класс стремится жить, укрепляться, сохранить за собой свои преимущества.

Но отстаиванием своей независимости ни один класс не хочет довольствоваться; этого ему еще мало. Каждый класс так же, как и каждый индивид в классе стремится, кроме того, к расширению сферы своего влияния. Классы не только стараются избавиться от всякого постоянного вмешательства, но и стремятся подчинить себе друг друга и заставить служить своим интересам и своим целям. Каждый класс при этом пользуется различными средствами для расширения своего влияния в зависимости от обстоятельств: то ловкостью, то силой, то убеждением, то принуждением. В этом состоит второй закон — престижа, или любви к власти.

Но вполне понятно, что всякое движение к расширению в одном классе наталкивается на такое же движение к обратному расширению другого класса. На этой почве находит свое применение закон враждебных действий. Два класса борются друг с другом, когда их цели противоположны, когда благосостояние одного класса исключает или уменьшает благосостояние другого. В этой борьбе каждый класс применяет такие средства, какие ему свойственны: правительство пользуется своей властью; духовенство действует угрозой отлучения от церкви или грозит загробными мучениями; предприниматели выталкивают из своих предприятий непокорных рабочих, понижают заработную плату, стремясь голодом сломить противодействие рабочих; рабочие, в свою очередь, организуются в союзы, действуя стачками и массовым отказом от продолжения работы, дезорганизуя этим промышленность и разоряя капиталистов.

Закон согласия проявляется там, где два или более классов преследуют одни и те же цели и стремятся ввиду этого соединить свои силы для более успешного достижения этих общих целей. В этом случае между слившимися классами развивается чувство взаимной симпатии и сознание своей солидарности. Иногда классу общность интересов его с интересами других классов не ясна. Тогда классы более культурные стараются раскрыть этому классу существующую между ними общность и склоняют его к соглашению.

Социальные классы обладают такою же способностью приспособления к окружающей социальной среде, как и живые существа, которые быстро приспосабливаются к той среде, в какую они поставлены, развивая в себе такие качества, которые бы могли увеличивать их силу или гарантировать им безопасность существования. В данном случае по отношению к социальным классам, с точки зрения Боэра, действует закон приспособления. Каждый класс, как бы ни были тяжелы условия его существования, в конце концов в силу этого закона приспособляется к существующим условиям н своему положению; дети крепостных средневековья с детства привыкли к своей тяжелой жизни. Это приспособление выражается, по мнению Боэра, не только в форме пассивного приспособления, которое притупляет боль и атрофирует желания, но и в форме активности, направленной к улучшению положения: римские плебеи приобрели себе одно за другим все гражданские права, политические и религиозные.

Благодаря постоянному трению, существующему между классами, последние в конце концов постепенно сживаются рядом друг с другом, и пока никакая внешняя причина не нарушает течения социальной жизни, наступает между классами некоторого рода равновесие. В данном случае проявляется действующий между социальными классами закон равновесия, который находит себе место особенно там, где господствует кастовый строй. Такого же рода равновесие наступает и там, где классы достигают в своих тенденциях к расширению взаимно нейтральной зоны и, приспособившись к своим определенным функциям, закрепляются в неподвижных формах.

Закону равновесия противополагается закон прогресса. Прогресс может находиться в зависимости от многих причин. Он может наступить, например, вследствие роста населения. Правда, увеличение населения сначала является причиной стеснения и служит для массы толчком к движению по пути расширения и нередко к насильственному вторжению в высшие классы. Наоборот, уменьшение рождений в закрытом классе является причиной упадка: Спарта погибла за неимением спартанцев. Прогресс зависит также от увеличения богатства: третье сословие во Франции разбогатело, и в то же время выросла и его социальная мощь. Но наиболее важная причина прогресса — это рост собственных средств, на которых зиждется деятельность каждого класса; земледелие прогрессирует, когда крестьянин поддерживает источники земли удобрением, известным севооборотом, трудами по орошению и т.д.; армия прогрессирует применением более могучих орудий и вооружения, более неприступных укреплений, более страшных по силе взрывчатых снарядов; торговля развивается благодаря росту железных дорог, каналов и проч.; наука развивается, обязанная этому не столько большим интеллектуальным силам у ученых, сколько накоплением и сбережением, путем книг, знаний, которые таким образом могут накопляться до бесконечности; промышленность прогрессирует благодаря усовершенствованию орудий, изобретению машин, применению крупных капиталов.

Число индивидов, составляющих класс, весьма изменчиво; оно подлежит постоянным колебаниям, определяемым пропорцией между родившимися и умершими. Здесь мы имеем дело с законом населения, который сводится, согласно Боэру, к тому, что при незначительной (слабой) степени развития промышленности роковым образом может наступить момент, когда давление и нищета разрастаются, если рост населения продолжает прогрессировать и нет возможности направить избыток населения в другое место. Борьба классов тогда с особенной силой разгорается. Особенно в стесненном положении находятся в этом случае низшие классы, живущие под сильным давлением со стороны высших, которые не проявляют желания хоть чем-нибудь пожертвовать из своих преимуществ. Напряженность увеличивается, и, когда страдания делаются нестерпимыми, разражаются волнения и нередко революции. Этот закон населения в приложении ко всему обществу в его целом был открыт различными экономистами и в особенности Мальтусом. Но этот предмет, т.е. проблема населения, поддается наиболее точному изучению, по мнению Боэра, лишь тогда, когда он применяется и рассматривается не по отношению ко всему обществу в целом, а отдельно в пределах каждого класса, причем ценный материал для исследования сравнительного развития различных классов дает статистика.

Все эти "законы" Боэр иллюстрирует на фактах истории античного мира*. Но все эти "законы" Боэра являются общими законами социального развития, отнюдь не специфическими законами классовых соотношений. Закон равновесия, например, закон приспособляемости, закон прогресса — все это может представлять интерес для общей социологии, но к проблеме классов как к экономической проблеме эти законы имеют мало отношения. Когда мы говорим об отношениях между социальными классами и постоянство этих отношений ищем выразить в какой-нибудь простой общей формуле (закон), мы разумеем под этим, что класс А развивает в себе ряд таких действий, которые вызывают соответствующий ряд взаимодействий класса В, и наоборот. Но ни закон населения, ни закон прогресса не являются точным выражением действий одного класса и взаимодействий другого. Закон прогресса, например, в земледельческом классе выражается, по мнению Боэра, в удобрении земли, в росте земледельческой техники, в правильном севообороте; но все это отнюдь не отношения; всякий же закон, по Боэру, есть закон отношений, прежде всего. Правильная и здоровая мысль Боэра в данном случае лишь в том, что социологические законы, подобные законам населения, прогресса, приспособляемости, могут быть плодотворнее изучены и привести к наиболее точным научным результатам лишь тогда, если эти законы социального развития исследуется в применении к каждому социальному классу в отдельности, а не в применении к обществу вообще. Но это уже касается метода изучения социальных законов, а не содержания и сущности классов отношений.

______________________

* См.: ibid., стр. 185-205.

______________________

Делая общее заключение изложенному учению Боэра о социальных классах, мы должны признать, что Боэр оказался хорошим методологом, но плохим догматиком. Боэру не удалось установить правильную основу социальных классов. Принявши за основу классового расчленения образование профессий, он ни на шаг не подвинул вперед выяснение понятия социального класса. Он всюду смешивает понятие социального класса с понятием профессии. Если Шмоллер не пришел к положительным результатам в разрешении проблемы социальных классов, потому что исходил из негодного метода множественности факторов, то Боэр не дал научного разрешения этой проблемы потому, что он не экономист: трактуя о социальных классах, Боэр не представляет себе, что он в данном случае имеет дело с экономической категорией. Отсюда — и те "социальные законы" классовых взаимоотношений, которые устанавливает Боэр, суть общие законы социального развития и имеют мало отношений к классам в их взаимодействиях между собою.

Отмеченные недостатки в учении Боэра так же, как и указанные недостатки учения о классах Шмоллера, суть недостатки, присущие вообще теории общественных классах, построенной на основе разделения труда и профессий. Теория эта должна быть отвергнута как ненаучная уже потому, что сама основа классов, на которой она построена, не выдерживает серьезной критики.

4. ТЕОРИЯ ИСТОРИЧЕСКИХ НАСЛОЕНИИ

Есть теория, которая подходит к объяснению существования и происхождения социальных классов крайне своеобразно, — теория, представителями которой являются Зомбарт и Ганзен. Для Зомбарта различные социальные классы представляют собою выражение различных систем хозяйства, постепенно следовавших в своем развитии одна за другою и воплотившихся в каком-либо слое населения, входящем в состав каждого данного общества в определенный момент. Каждый социальный класс — это, по мнению Зомбарта, такая общественная группа, которая является представительницей какой-либо определенной системы хозяйства, воплощая в себе последнюю и продолжая существование и в новой хозяйственной системе*. В этом смысле, с точки зрения Зомбарта, современные классы — продукт различных исторических наслоений и воплощений: и системы хозяйства прошлого, и хозяйственной системы настоящего, и хозяйственной системы будущего, зародыши которой уже заметны в настоящем. Старая хозяйственная система, как представляет себе Зомбарт, исчезает, но ее дух, ее идея, воплощается в каком-нибудь определенном слое населения, остающемся и сохраняющемся и в новом общественно-хозяйственном строе. С течением времени образуется, таким образом, несколько различных слоев как носителей прошлого, настоящего и будущего, которые и являются общественными классами.

______________________

* См.: W. Sombart. Die deutche Volkswirtschaft im Neunzehnten Jahrhundert. Zweite, durchgesehene Auflage. Berlin, 1909 (17-я глава: "Die sozialen Klassen"), стр. 478-479.

______________________

Такого рода идею классов, развиваемую Зомбартом, впервые выдвигает Георг Ганзен в 1889 году в обратившем на себя в свое время общее внимание исследовании о "Трех ступенях населения"*.

______________________

* Georg Hansen. Die drei Revolkerungsstufen. Ein Versuch, die Ursachen fur das Blflhen und Altern der Volker nachzuwesen. Mit einem Plan. Munchen, 1889.

______________________

Автор хочет в нем разобраться в "разгоревшейся во всех странах с невероятной напряженностью классовой борьбе" и выйти из лабиринта противоречий, к которым, по его мнению, привела экономическую мысль классическая политическая экономия, потрясенная в самых основах своих*.

______________________

* См.: ibid., стр. IV и V (в предисловии).

______________________

Чтобы яснее представить себе учение Зомбарта, познакомимся сначала со взглядами его вдохновителя.

Ганзен ставит своею задачей исследование процесса передвижения населения, существующего между общественными классами, не проводя, однако, никакого различия между понятием общественного класса и понятием сословия: классы и сословия для Ганзена — одно и то же. Классы или сословия, на которые распадается население, не являются, по его мнению, самостоятельными образованиями, существующими обособленно независимо одно от другого, как обыкновенно думают. Их спаивает только простой свободный союз хозяйственных интересов. Между ними существует еще особая внутренняя, органическая связь. Обычно, говорит Ганзен, разделяют население страны по его занятиям на землевладельцев, к которым причисляют крестьянство и землевладельческое дворянство; затем — средний класс, куда относятся представители городской промышленности и торговли, чиновники, ученые и вообще более образованная, имущая часть городского населения; наконец, сословие невладеющих — рабочих и пролетариев. При этом обыкновенно представляют себе так, что эти три класса ведут совершенно самостоятельное существование в государстве, отправляя каждый свои особые, ему только присущие функции. Население каждого такого класса представляется как бы застывшим, закрывшимся в себе и пополняющимся в случае передвижения части своего населения в другой класс из собственных источников. Такое представление об общественных классах современного общества Ганзен считает совершенно неправильным. "Три класса, — говорит он, — не существуют отдельно друг от друга. Они являются лишь различными ступенями развития одного и того же населения"*.

______________________

* Ibid., стр. 30-31.

______________________

Первая ступень населения (и первый класс вместе с тем) обнимает собою, по мнению Ганзена, период до появления городского хозяйства. Население состоит здесь из дворянства, духовенства и крестьянства. Все эти функции, которые впоследствии, на 2-ой ступени, выполняет образованная часть среднего класса или сословия, здесь несет духовенство, выделяя из себя и врачей, и художников, и ученых, и техников. Основа общества здесь — крестьянство. Доход, на который существует все население, — это доход от земли. Особенность этой ступени, этого "крестьянского" государства — равновесие, существующее между потреблением человеческих сил и их производством.

Вторая ступень-населения начинается с расцветом ремесла, с образованием городов и городского сословия; последнее, будучи сначала зависимым, начинает ради укрепления своего положения вести торговлю и, вырастая экономически, вступать в борьбу с дворянством за независимость и за политическую равноправность. Борьба кончается победой "третьего сословия", победой буржуазии, после чего наступает 2-ая ступень*.

______________________

* См.: ibid., стр. 89-110.

______________________

Землевладельческое сословие, или первый класс населения, продолжает по-прежнему существовать и в этом периоде, т.е. на 2-ой ступени развития населения. Оно отдает лишь в средний класс, т.е. городскому населению, избытки своего населения, которое и уходит в город. Доход же от земли как был, так и остается; естественные свойства земли, представляющие основу дохода этого класса, еще сохраняют свою силу. Этим обстоятельством Ганзен объясняет и то, что землевладельческий класс обнаруживает свойство продолжать свое существование не только в этом периоде развития населения, но и в следующем.

Третью ступень в развитии населения, или рабочий класс, Ганзен связывает с появлением крупного индустриального производства и последовавшим вследствие этого вытеснением мелкого; население последнего, разоряясь, попадает в ряды пролетариата, а средний класс, из которого небольшая часть переходит, кроме того, в ряды землевладельцев, пополняется по-прежнему притоком населения из деревень; статистические данные, по мнению автора, доказывают, что городское население, например, обновляется уже через два поколения*. Общим же фоном, на котором совершается весь этот процесс исторического развития населения и образования общественных классов, является, по мнению Ганзена, борьба за существование, которая господствует всюду: и в природе, и среди растений, и в животном царстве, и среди людей. Это борьба за существование, как думает Ганзен, и есть собственно причина эволюции населения, хотя последняя и совершается не всюду и всегда одинаково, а зависит от целого ряда условий**.

______________________

* См.: ibid., стр. 31.
** См.: ibid., стр. 180.

______________________

У Ганзена вопрос об общественных классах не является центральным пунктом его внимания. Его интересует, главным образом, закон населения и процесс обновления общественных классов на различных ступенях их образования. Мы ограничимся поэтому приведенными положениями Ганзена. Эти положения с достаточной ясностью обнаруживают близость основной идеи Ганзена с той, которую кладет Зомбарт в основу своего учения об общественных классах. Едва ли можно сомневаться в том, что Зомбарт в своей основной мысли, которая проходит через все его учение, в значительной степени повторяет Ганзена. Что же, однако, дает нам Зомбарт?

Мы уже видели, в чем основная идея теории Зомбарта. Посмотрим, как он развивает эту идею в деталях*.

______________________

* Учение об общественных классах Зомбарт развивает в "Der moderne Kapita-lismus"(Leipzig, 1902,1-йтом, 28-я гл.), в "Sozialismus und soziale Bewegung" (5-е изд., Jena, 1905, стр. 1-7), но, главным образом, в 17-ой главе, специально посвященной этому вопросу, "Die deutsche Volkswirtschft im Neuzehnten Jahrhundert" (Berlin, 1909, 17-я глава: "Die sozialen Klassen").

______________________

Родиной современных общественных классов так же, как и теории классов, Зомбарт считает Францию, полагая, что в сочинениях Гизо, Минье и Люи Блана "содержится все, что можно сказать о сущности и процессе образования социальных классов". По путям, проложенным этими французскими историками, по мнению Зомбарта, шел и Лоренц Штейн, а за ним К. Маркс. К сожалению, Зомбарт не останавливается ни на учении французских историков, ни на учении Штейна и Маркса, ничем не подтверждая, таким образом, указываемой непосредственной связи между взглядами Гизо и Маркса по вопросу о классах.

Самый факт социального расчленения общества Зомбарт считает очевидным и ясным, но основной признак, по которому устанавливается это расчленение на социальные классы, ему представляется далеко не ясным. Класть в основу классового расчленения профессию Зомбарт, во всяком случае, не считает возможным; для всех очевидно, думает он, что пролетарий может быть таким же точно сапожником, как и мещанин. Обладание богатством, собственностью Зомбарт считает также ненадежным признаком для социальной классификации; дворянин может обладать таким же самым богатством, как и буржуа, но тот и другой, тем не менее, по мнению Зомбарта, принадлежат к различным классам общества. Мало пользы видит Зомбарт и в том случае, если соединять вместе признак профессии с признаком богатства и пользоваться тем и другим одновременно. Неудовлетворительной и однобокой ему представляется и та основа, из которой исходил Люи Блан и за ним Лоренц Штейн: именно факт обладания или необладания средствами производства. Наконец, Зомбарт отвергает и то деление классов, которое лежало, по его мнению, в основе учения Маркса, который сводил, как представляет себе основное учение Маркса Зомбарт, "противоположность между социальными классами к противоположности между "угнетателями и угнетенными"". Неприемлемой эту основу Маркса Зомбарт считает потому, что она ничего не говорит нам, по его мнению, о сущности социального класса и, кроме того, неприменима ко всем историческим эпохам*.

______________________

* См.: ibid., стр. 478.

______________________

Приписывая Марксу основу классового расчленения, сводящуюся к "противоположности между угнетателями и угнетенными", Зомбарт имеет в виду, по-видимому, подчеркнуть этический момент в учении Маркса о классах. Но в данном случае Зомбарт совершенно неправильно интерпретирует теорию классов Маркса, приписывая Марксу совершенно другую основу, а не ту, из которой действительно исходит и на которой зиждется учение о социальных классах Маркса. Как мы увидим ниже, основа классового расчленения Маркса ни в "противоположности между угнетателями и угнетенными", ни в этическом моменте, ни в притеснении, ни в присвоении. Критические замечания Зомбарта, направленные по адресу Маркса, бьют поэтому в данном случае мимо цели.

В чем же, однако, сам Зомбарт видит основу классового расчленения современного общества? Как мы уже говорили, Зомбарт видит эту основу в исторических наслоениях хозяйственных систем; каждый из современных классов является, по его мнению, носителем хозяйственных систем прошлого, настоящего и будущего. Социальный класс, говорит Зомбарт, это такая общественная группа, которая по самой своей идее является представительницей определенной хозяйственной системы*. Таких хозяйственных систем Зомбарт различает несколько: в прошлом он находит феодально-землевладельческую систему хозяйства и систему ремесленнической хозяйственной организации; в настоящем — систему капиталистического товарно-менового хозяйства, а в будущем — систему социалистического хозяйства. Каждая из этих хозяйственных систем воплощается, по представлению Зомбарта, в том или ином из социальных классов современного общества**. На этом основании Зомбарт расчленяет современное общество на 4 следующих класса***:

______________________

* См.: ibid., стр. 478.
** См.: ibid., стр. 479.
** См.: ibid., стр. 477.

______________________

1) дворянство или феодальную аристократию, или короче — юнкерство;

2) буржуазию;

3) мелкую буржуазию, или мещанство;

4) пролетариат.

Дворянство, по Зомбарту, является представителем отжившей системы феодально-землевладельческого хозяйства. Буржуазия — это представительница капиталистического хозяйства. Мещанство представляет собою отживающую ремесленническую организацию, а пролетариат — это представитель будущего хозяйственного строя, социалистического.

Из системы феодального хозяйства Зомбарт, как мы видим, жалует титул социального класса только феодальному дворянству, считая лишь феодальных дворян за истинных представителей феодального хозяйства, за носителей идей феодальной хозяйственной системы. Но ведь феодальная система знала не одно дворянство. В феодальном хозяйственном строе, как известно, важная хозяйственная роль принадлежала и крестьянину, и духовенству. Почему же Зомбарт не считает крестьянство или духовенство представителем феодальной системы хозяйства? Почему это представительство он передает только одному дворянству? На эти вопросы мы не получаем удовлетворительного ответа от Зомбарта. Он не считает крестьянство за отдельный самостоятельный класс современного общества потому лишь, что крестьянин, как он говорит, понятие не экономическое, а техническое. Это значит, по мысли Зомбарта, что слово крестьянин указывает на человека, занятого в земледелии и скотоводстве; земледелие же и скотоводство — это виды технического разделения труда; отсюда — крестьянин не экономическая, а техническая категория. Социальные же классы, с точки зрения Зомбарта, должны различаться на экономической основе, по экономическим признакам. Можно согласиться с Зомбартом и в том, что крестьянин — техническая категория, и еще более в том, что социальные классы нужно различать по экономическим, а не по техническим или каким-либо иным признакам. Но все эти разъяснения Зомбарта нисколько не разрешают основного вопроса: почему же дворянство в современном обществе — социальный класс, а крестьянство или духовенство нет? Ведь, во-первых, в смысле классификации населения на основе технического разделения общественного труда землевладельческое дворянство пришлось бы отнести так же к "земледелию и скотоводству", как и крестьянина; и, следовательно, дворянин-землевладелец — постольку же техническая категория, поскольку и крестьянин. Равным образом такою же технической категорией, как крестьянин, является в смысле технического разделения труда ремесленник. Между тем Зомбарт представителям ремесленнической системы, мещанству так же, как и дворянам, дарует титул социального класса. Во-вторых, если говорить о трех группах феодального средневековья — о дворянах, мещанах-ремесленниках и крестьянах, то все они одинаково являются не "техническими" и не экономическими, а главным образом, сословными, т.е. "правно-политическими" категориями. В таком случае остается невыясненным, почему ремесленники и дворяне могли воплотить в себе идею феодальной системы хозяйства и явиться в современном обществе в качестве особых отдельных социальных классов, а крестьяне не могли. В защиту своего ничем серьезно не обоснованного положения Зомбарт приводит еще один аргумент, который, однако, не более убедителен, чем первый. Этот аргумент в том, что крестьянин как таковой лишен "экономической окраски", следовательно, может принадлежать к самым различным хозяйственным системам. Но не менее лишен "экономической окраски" и дворянин-землевладелец и точно так же может принадлежать, как показывает история, к самым различным хозяйственным системам, и, однако, Зомбарт дворянство считает за социальный класс, а крестьянство не считает.

Если бы Зомбарт обратился в данном пункте к своему первоисточнику, к книге Ганзена, то нашел бы, что Ганзен более последователен в своем учении: он, во-первых, крестьянина считает, как мы видели, наиболее всех других сословий типической и основной фигурой средневекового феодализма; во-вторых, крестьянство он не отделяет от землевладельческого дворянства, относя и ту и другую категорию к одному классу землевладельцев. Это, во всяком случае, более последовательно, с точки зрения Ганзена и той, на которой стоит и Зомбарт, т.е. с точки зрения идеи исторических наслоений различных хозяйственных систем прошлого, настоящего и будущего. Отстраняя крестьянство от представительства идеи феодально-земледельческой системы в новом классовом обществе, Зомбарт уделяет ему место среди мелкой буржуазии; он находит в крестьянстве тот же общий со всем ремесленническим укладом жизни характер, который он определяет как идею "пропитания". Эта последняя идея сводится к тому, что хозяйственная ремесленническая организация так же, как и земледельческо-крестьянский строй хозяйства, определяется своими собственными потребностями; каждая хозяйственная ячейка работает столько, чтобы хватило ей на ее содержание; здесь лежит в основе хозяйства главным образом расходный принцип, по которому доходы определяются расходами, а не наоборот*.

______________________

* Ср.: Werner Sombart. Der Bourgeois. Zur Geistesgeschichte des moderner Wirtschafts-menschen. Munchen und Leipzig, 1913. Verlag Duncker und Humblot, стр. 11, 14, 15.

______________________

Историческая схема Зомбарта для Германии за 100 лет, при этом такова: в начале XIX-го столетия можно найти два самостоятельно сложившихся социальных класса: феодальных землевладельцев с их зависимыми и крепостными, и ремесленников, с их учениками и подмастерьями; со второй же половины ХIХ-го столетия возникает новое общество с двумя новыми социальными классами: буржуазией и пролетариатом. В этом новом обществе старые социальные классы, однако, остаются: к концу XIX века ни крестьянство не изменилось в своем составе, ни дворянство не потеряло своего былого могущества и силы. Правда, отмечает Зомбарт, среди феодального дворянства нового общества появляются люди, под именами которых часто не стоит "фон"; но, в общем, и в новом обществе феодальное дворянство как социальный класс не потеряло своего престижа и власти. Живучесть феодального дворянства в Германии Зомбарт видит в том, что оно постоянно обновляется, впитывая в себя часть переходящей в юнкерство буржуазии; стать юнкером — наивысшая цель жизни германского буржуа, как думает Зомбарт. Дворянское хозяйство Зомбарт характеризует теми же чертами, что и всякое докапиталистическое хозяйство, т.е. принципом расходования и покрытия потребностей, причем все свои хозяйственные недоборы и недохватки этот социальный класс старается покрыть — и всегда этого достигает — путем использования своей политической мощи в государстве, при помощи ли таможенных ставок или разного рода премий, или других государственных подачек. Политическое преобладание в Германии этого социального класса Зомбарт объясняет тем, что буржуазия германская "неспособна к выработке собственного классового сознания" и что у нее замечается "полнейшее отсутствие воли к власти"; отсюда, по мнению Зомбарта, германская буржуазия как социальный класс ведет чахлое существование*. В данном случае Зомбарт идет так далеко, что даже знаменитый в Германии "союз аграриев" (сельских хозяев) он считает "лишенным совершенно классового характера", так как он видит в этом "союзе" мирно работающих и капиталистического предпринимателя, и юнкера, и сельскохозяйственного ремесленника**.

______________________

* См.: ibid., стр. 508.
** Ibid., стр. 507.

______________________

Вообще Зомбарт находит, что классовая структура в XIX веке не упростилась, а усложнилась. Характеризуя буржуазию и юнкерство в Германии последнего времени, Зомбарт устанавливает, что не деньги (класс буржуазии) покупают себе власть и престиж в Германии (юнкерство), а наоборот: власть и престиж здесь подчиняют себе деньги, извлекая из тела представителей этих последних жало капитализма"*. В этом обстоятельстве Зомбарт видит косвенное подтверждение и той своей мысли, что классовые отношения не упростились, как предсказывал Маркс, а наоборот, дифференцировались. Центром классовых взаимоотношений, по крайней мере, для Германии, Зомбарт, по-видимому, не считает уже отношения между трудом и капиталом. В течение последних десятилетий, говорит он, противоположность труда и капитала проявлялась далеко не так ясно, как, например, вражда докапиталистических классов с классом капиталистическим**. В общем, Зомбарт не склонен, однако, к признанию смягчения классового антагонизма с развитием капитализма, хотя в то же самое время он и говорит, что "проявление резкой классовой противоположности, является скорее признаком более ранних исторических эпох"***. Основную особенность классовых отношений нового времени Зомбарт видит лишь в усложнении их и росте разнообразия в оттенках этих взаимоотношений.

______________________

* Ibid., стр. 510.
** См.: ibid., стр. 510.
*** Ibid., стр. 496.

______________________

Останавливаясь на характере современного движения отношений между трудом и капиталом, Зомбарт находит, что это движение идет по пути "компромисса между социализмом и капитализмом"; эпоху современного социального развития он характеризует поэтому названием не капитализма, а скорее "социал-капитализма". С этой точки зрения Зомбарт разрешает и "социальный вопрос", над которым, по его выражению, так долго ломали голову наши отцы: подобно швейцарскому утописту Сисмонди, Зомбарт разрешение этого вопроса видит в "трудной и технически сложной работе государственного деятеля"*; таким образом, в социальных реформах Зомбарт находит средство для примирения труда и капитала и смягчения классового антагонизма.

______________________

* Ibid., стр. 493.

______________________

Идею четырех социальных классов в современном обществе (по крайней мере, по отношению к Германии) Зомбарт противопоставляет трехчленному делению, наиболее всего свойственному для социальных отношений прошлой Германии до самой середины истекшего столетия. Это деление на три класса выработалось, по мнению Зомбарта под влиянием французского учения о trois etats (о трех сословиях), но подверглось своеобразному видоизменению применительно к условиям германской жизни. Как мы знаем, идея трех сословий во Франции сводилась к делению общества на духовенство (первое сословие), дворянство (второе сословие) и народ (третье сословие), из которого постепенно дифференцировались буржуазия и пролетариат. Для Германии же, как представляется Зомберту, деление сводилось к следующим группам: дворянство, народ и среднее сословие или средний класс, причем под понятие народа подводились категории ремесленного сословия и пролетариата, а под средним классом разумелись все, кто не относился ни к дворянству, ни к простому народу: горожане, купцы, фабриканты, чиновники и пр. Зомбарт не делает, однако, анализа этому разделу прошлого немецкого общества, ограничиваясь лишь ссылкой на слова Лоренца Штейна, написанные последним еще в 1842 году, что в Германии "жизнь общества и борьба его элементов еще не достигли самостоятельного развития".

В современной классовой структуре Зомбарт не находит место для старого понятия "среднее сословие" или "средний класс" (Mittelstand). Игру словом "Mittelstand" Зомбарт считает одной из фикций в стремлении искусственно поддерживать престиж ремесленного класса. Он предлагает отказаться от этого расплывчатого понятия*.

______________________

* См.: ibid., стр. 501.

______________________

В общем, Зомбарт понимает все возрастающее значение вопроса о социальных классах; он не сомневается в том, что "в настоящее время социальный класс собирается перерасти по своему значению все остальные общественные группировки" и что "тем настоятельнее необходимость познать социальный класс в его самостоятельной сущности и отличить от родственных ему образований"; но, тем не менее, он ограничивается краткими вышеприведенными положениями, собираясь "самостоятельно и подробно развить теорию социальных классов в одном из последующих томов своего "Капитализма""*.

______________________

* Ibid., стр. 480.

______________________

Таково вкратце содержание учения Зомбарта по вопросу об общественных классах. Оценивая приведенные взгляды Зомбарта, мы можем придти к следующим положениям:

1) основа классового расчленения у Зомбарта является и неясной, и неопределенной, и чрезвычайно расплывчатой; этой основой, по мысли Зомбарта, служит определенная система хозяйства, но не сама по себе, а поскольку ее воплощает в себе или представляет та или иная социальная группа, сохранившаяся в современной системе хозяйства, причем это представительство или воплощение может относиться и к прошлому, и к настоящему, и к будущему; в данном случае у Зомбарта остается слишком много неясного: неясно, прежде всего, как и на какой основе происходит "представительство"; неясно, почему одни группы являются представительницами, другие таковыми не являются; Зомбарт думает, что при классовом расчленении современного общества сам он стоит во всяком случае на экономической основе; но, устанавливая идею представительства, он сходит с экономической основы, и, в конце концов, понятие социального класса у него остается без основы; сказать же, что основой класса является вся хозяйственная (экономическая) система, это значит еще ничего не сказать;

2) особенно неудачной является устанавливаемая Зомбартом классовая основа по отношению к категории пролетариата; согласно зомбартовской основе, пролетариат потому является социальным классом, что он "представляет собою исторически еще не наступивший, следовательно, еще только идеальный, будущий хозяйственный строй, который ради простоты можно назвать социалистическим"; являясь таким представителем в настоящем будущего, еще не существующего в настоящем строе, пролетариат, следовательно, единственно из всех других социальных классов сохранится как класс в будущем хозяйственном строе; в этом лишь смысле и приходится понимать его "представительство" в настоящем строе; между тем пролетариат как категория, основанная на наемном труде, не может быть мыслим в социалистическом строе, где система наемного труда как раз отсутствует; пролетариат так же, как и буржуазия, является продуктом прошлого и настоящего, но отнюдь не будущего;

3) таким образом, идея представительства той или иной хозяйственной системы как основной признак для понятия социального класса остается у Зомбарта бессодержательной;

4) Зомбарт не проводит и не пытается провести различия между сословным расслоением общества и классовым, вследствие чего у него и не может быть ясного и более точного представления о классовом расчленении современного общества; говоря о трехчленном делении общества в докапиталистическом обществе, Зомбарт не замечает того, что он говорит как раз о сословном делении, а не о классовом;

5) зомбартовская формула четырех классов современного общества (дворянство — буржуазия — мещанство — пролетариат) методологически стоит много ниже даже трехчленной формулы А. Смита (земледельческий класс — рабочие — капиталисты); дворянство и мещанство в формуле Зомбарта — категории сословной организации старого общества и никоим образом не могут, даже в силу какого бы то ни было представительства, стать классовыми категориями нового социально-классового строя;

6) Зомбарт своим учением об общественных классах не дал ничего сколько-нибудь ценного для теории общественных классов, явившись в своей основной идее даже не совсем оригинальным, благодаря сходству последней с идеями, развиваемыми в 1889 году Ганзеном;

7) характеристика германской буржуазии тем, что у нее отсутствует, по мнению Зомбарта, желание власти, является результатом полнейшего искажения германской действительности новейшего времени; Зомбарт не уясняет себе движения германского империализма как новой стадии в развитии капитализма; империализм, действительно, толкнул аграриев в объятия представителей крупного капитала, но господином положения, фактически приводящим в движение развитие политической и экономической жизни Германии, давно уже явился капитал, начинавший теперь выступать в своей несколько новой форме "финансового" капитала, и его интересы*.

______________________

* Ср.: R. Hilferding. Das Finanzkapital. Berlin, 1910, глава 23-я.

______________________

5. ТЕОРИЯ КЛАССОВ НА ОСНОВЕ СОЦИАЛЬНОГО РАНГА

Какая бы основа ни лежала в понятии класса, последнее имеет в себе одну особенность, обычно никем не оспариваемую. Эта особенность в том, что социальные классы так различны, так обособлены, что каждый из них лежит как бы в особых плоскостях. Различные плоскости расположены при этом так, что одна находится выше другой. Получается как бы лестница или ряд плоскостей, возвышающихся одна над другой. Классы, соответствующие этим, в различном порядке расположенным плоскостям, представляют собою в этом случае особого рода "социальные ранги". Каждому социальному классу соответствует в любом обществе тот или иной "социальный ранг".

В этой особенности, присущей понятию социальных классов, некоторые теоретики и хотят видеть наиболее типичную основу для расчленения общества на классы. Получается, таким образом, своеобразная попытка построить учение об общественных классах на понятии о социальном ранге. По мнению авторов этой попытки, понятие социального ранга, положенное в основу учения о классах, может привести к желательному разрешению этой сложной и трудной социальной проблемы.

Идеей "социальных рангов" в учениях об общественных классах пользуются многие. Но наиболее последовательными представителями этого своеобразного направления в учении о классах являются собственно Ренэ Вормс, Пеш, далее Пирар, Ландтман и отчасти Лоренц Штейн.

Ренэ Вормс развивал свою точку зрения и свое учение об общественных классах, во-первых, в дебатах на заседаниях социологического общества в Париже (1903 г.), посвященных специально проблеме социальных классов, во-вторых, в своем трехтомном исследовании о "Философии социальных наук", главным образом в третьем томе "Conclusions des sciences sociales"*.

______________________

* Rene Worms. Philosophie des sciences socials. Paris, Giard et Briere. 1907. Идею рангов в определении общественных классов можно видеть уже у Литтрэ, определившего слово "classe" в своем "Dictionnaire" таким образом, между прочим: "Ранги, установленные между людьми вследствие различия и неравенства их условий" (Dictionnaire de la langue franchise. Par Littre, 1.1. Librairie de L. Hachette et Cie. 1863 г., цитировано по изданию1881, стр. 638).

______________________

Понятие "ранга" у Вормса переплетается с понятием "уровня"; он говорит то о социальном ранге, то о "социальном уровне". Но общая конструкция учения Вормса не оставляет никакого сомнения в том, что он под социальным "ниво" разумеет "социальный ранг". Учение Вормса, которое он развивает в своей "Философии социальных знаний", сводится в вопросе об общественных классов к следующему.

Класс, говорит Вормс, — это совокупность индивидов, ведущих одинаковый образ жизни и имеющих в силу одинаковости своего положения одинаковые стремления и одинаковый образ мыслей. Но такую одинаковость в положении можно понимать в двух различных смыслах. Она может получиться, во-первых, при общем сотрудничестве индивидов в одном общем деле. Она может иметь место, во-вторых, до известной степени и при равенстве богатства, которым могут обладать индивиды. В первом случае, в области, например, народного образования, все члены этой корпорации, начиная с ректоров университетов и кончая самым скромным учителем сельской школы, составят один и тот же класс. Во втором, однако, случае ректоры университетов составят некоторого рода высший ранг; они будут составлять собою часть класса высших чиновников, куда войдут главы высшей администрации, магистратуры, армии, духовенства и т.д.; скромные же сельские учителя составят здесь низший ранг; они будут принадлежат к классу мелких служащих, мелких чиновников наряду с секретарями маленьких мэрий, писцами у мировых судей и т.п.*

______________________

* См.: ibid., стр. 67, 68, т. 1 (гл. IV. Les elementes sociaux).

______________________

Эта двойственность, лежащая в природе социального класса, всегда отражалась, по мнению Вормса, на различных попытках определения социального класса. Вормс думает, что эту двойственность необходимо рассеять, так как она всегда до сих пор мешала точному выяснению сущности класса.

Переходя к выяснению самой проблемы классов, Вормс останавливается прежде всего на различных группировках, которым может быть подвергнуто население всякого общества. Он различает 5 типов возможных группировок: 1) группировку по этническим признакам, или этническую, 2) территориальную, 3) профессиональную, 4) классовую и 5) группировку по симпатии, например, по политическим партиям. Некоторые из этих группировок стали складываться и изучаться, замечает Вормс, с давних пор, между тем как классовая группировка населения до сих пор еще не привилась в науке в достаточной степени. Изучением расовых и территориальных группировок населения занимаются, как известно, две науки: этнография и демография*. Между тем для изучения остальных группировок до сих пор нет особой науки. Необходимо, говорит Вормс, чтобы по крайней мере одна социальная наука была создана, которая бы взяла на себя специальное изучение остающихся без всякой специальной разработки и изучения таких важных группировок населения, какими являются профессиональные, социальные и политические группировки.

______________________

* См.: ibid., v. III, стр. 64, 65.

______________________

Материал для такой науки, по мнению Вормса, имеется уже достаточный; сделано много уже исследований, которые могли бы войти сюда; необходимо лишь свести этот материал в одно целое, единое. Вормс озабочен даже названием для такой социальной науки, полагая, что она могла бы быть названа "социальной гистологией" по аналогии с естественными науками. Вормс, однако, не настаивает именно на этом названии, но думает, что, во всяком случае, оно более подходящее, чем, например, "социальная морфология": морфология имеет своей задачей изучение внешний сторон предмета, при изучении же социальных группировок населения идет речь о внутренних соотношениях социальных элементов, а не о внешней стороне их. Вормс находит, однако, что демография, которая занималась до сих пор в числе других вопросов также и изучением профессий, могла бы равным образом взять на себя более широкую задачу и включить в круг своих исследований изучение классов, профессий и партий, а также и рас.

Основная мысль Вормса о необходимости обособления новой отдельной социальной дисциплины, которая бы занялась изучением специально социальной дифференциации общества во всех ее видах и формах, может быть только приветствуема. Но едва ли можно думать, что демография справилась бы со своей задачей во всей необходимой ее полноте, если бы включила в круг предметов своего изучения проблему профессий, классов, партий и рас. Задача демографии как науки чисто статистическая, и сам же Вормс находит, что "статистика — это скелет без мяса" и что "цифры — еще не весь человек"*.

______________________

* Ibid., v. III, стр. 66.

______________________

Что же такое, по Вормсу, социальные классы и как нужно понимать классовое расчленение современного общества? Для ответа на этот вопрос Вормс останавливается на анализе двух различных взглядов по вопросу о сущности социальных классов: по одному — классы не что иное, как профессии, или, по крайней мере, совокупность нескольких связанных профессий; таковы, например, класс землевладельцев, класс солдат, класс духовенства и т.д.; по другому взгляду, класс — совершенно отличная от профессий категория, определяющаяся "социальным рангом". Можно принадлежать к одной и той же профессии, но относиться в общественном "мнении" к различному социальному рангу, и равным образом в одном и том социальном ранге могут быть лица различных профессий. Вормс принимает второй взгляд как более правильный и старается развить его и обосновать*.

______________________

* См.: ibid., v. III, стр. 69 и след.

______________________

Вормс рассматривает классовое расчленение общества вместе с профессиональным. То и другое расчленение существенно различны, но представить себе ясно одно из них нельзя, не уяснивши другого. Различие же между ними в том, что профессии, если можно так выразиться, расположены одни на ряду с другими (juxtaposees), одни возле других; классы же расположены иначе; они также идут как бы рядами, но эти ряды возвышаются одни над другими, как бы лежат слоями одни над другими (superposees). По мысли Вормса, можно себе представить в обществе, с одной стороны, ряд групп: группу лиц, занятых в промышленности; группу лиц, принадлежащих к администрации; группу служащих в армии и т.д. Но с другой стороны, внутри каждой из этих групп можно различить ряды новых групп, идущих как бы в ином направлении; так, в группе занятых в индустрии идут, возвышаясь одна над другой, группы рабочих, мастеров, хозяев; среди лиц, принадлежащих к администрации, возвышаются группы мелких чиновников, столоначальников, директоров; в армии, в свою очередь, мы находим группы солдат, унтер-офицеров, офицеров. Рабочий, мастер и хозяин первой нашей группы принадлежат к одной и той же профессии, точно так же к одной и той же профессии принадлежат: мелкий служащий в администрации, столоначальник и директор или начальник, а в армии — унтер-офицер, солдат и офицер. Но соответствующие слои этого второго порядка в каждой профессии, вместе взятые, составят собою уже класс; так, например, высшие слои трех указанных профессий, именно — хозяева, директора или начальники и офицеры — составят вместе один социальный класс, высший класс; солдаты, мелкие служащие и рабочие составят низший класс и т.д. Отсюда Вормс приходит к выводу, что профессия обнимает собою лиц, непосредственно сотрудничающих в одном и том же деле, в одном и том же занятии, независимо от того, каков ранг этих сотрудничающих лиц. Класс же, по Вормсу, заключает в себе всех тех, которые принадлежат к одному и тому же рангу, к одной и той же социальной ступеньке, какова бы ни была их профессия. Деление первого порядка, т.е. деление по профессиям, Вормс называет горизонтальным, деление же на классы — вертикальным.

Класс, таким образом, отличается от профессии. Но, как думает Вормс, это не всегда было так: было время, когда эти понятия совпадали. Такое совпадение или слияние социального класса с профессией Вормс находит в системе индийских каст. В Индии, как известно, имеются четыре главных касты: каста брахманов, высшая каста, произошедшая прямо из уст Брахмы; затем каста, ниже ее стоящая, — воины (кшатрии); далее за нею следующая в таком же нисходящем порядке каста земледельцев (вайшья); и, наконец, самая низшая каста ремесленников (шудры). Каждая из этих каст, по мнению Вормса, представляет собою особый слой в обществе, особый ранг. Но вместе с тем каждая из этих каст, замечает Вормс, соответствует особой профессии (священники, воины, земледельцы, ремесленники). Таким образом, в индийских кастах, согласно Вормсу, существует полная адекватность между классом и профессией*. Правда, находит Вормс, действительность много сложнее, чем представленная схема; в Индии в действительной жизни не четыре только касты, а множество еще других более мелких каст, соответствующих той или иной профессии. Установить и указать точно социальные ранги в этом множестве каст — задача уже более сложная и трудная.

______________________

* См.: ibid., v. III, стр. 70.

______________________

Исходя из идеи социального ранга как основы деления общества на классы, Вормс подходит так же и к вопросу о классовой борьбе. Борьбу между социальными классами Вормс не отрицает. В каждом классе, или, что то же самое, в каждом ранге социальном, существуют, по представлению Вормса, индивидуальные стремления и усилия среди отдельных индивидов, принадлежащих к классу, подняться из своего класса в высший. В связи с этим существуют, как думает Вормс, и более серьезные усилия, уже коллективные, в каждом занимающем более низкий ранг классе, — усилия, направленные к тому, чтобы вырвать у высшего класса те преимущества, благодаря которым он расположился вверху, занимая высшее место, высший ранг. Это и есть то, что называется, по мнению Вормса, борьбой классов. Мы находим эту борьбу, говорит Вормс, во все времена цивилизации. В Афинах это была борьба народа с аристократией; в Риме — это борьба плебса с патрициатом; во Франции старого порядка это была борьба третьего сословия против привилегированных сословий; теперь, в настоящий момент, это борьба во всей промышленной Европе, и даже в Новом Свете и в Австралии, борьба рабочего класса против класса хозяев*.

______________________

* См.: ibid., стр. 275.

______________________

Таково в общих чертах учения Вормса о социальных классах. Вормс, как мы видели, не ставит своей задачей ни разрешения вопроса о происхождении и образовании современных классов, ни изображения исторической картины развития классов до и после капитализма, ни анализа существующих классов. Его занимает, главным образом, вопрос об основе, на которой зиждется классовое деление общества и которая дает возможность точного и более ясного определения класса, в отличие от профессии. Такой основой Вормс считает, как мы видели, понятие социального ранга.

Можно ли признать удовлетворительной эту основу, которую предлагает Вормс, и действительно ли она помогает разрешению проблемы социальных классов? На тот и другой вопрос мы должны ответить отрицательно. Слабая сторона теоретической конструкции Вормса — это неопределенность понятия "социального ранга". Основное требование всякой научной классификации в том, прежде всего, чтобы отличительный признак классификации, или основа классификации, отличался возможной ясностью и определенностью; в противном случае классификация не будет иметь прочности; она будет колебаться в различные стороны в зависимости от того, какое содержание будет вкладываться в понятие, лежащее в основе. Понятие "социальный ранг" у Вормса страдает именно такою неопределенностью своего содержания. В одном случае Вормс определяет "социальный ранг" одинаковостью в степени богатства и престижа: "Ранги, — говорит Вормс, — в нашем обществе сводятся в одно и то же время и к богатству каждого, и к престижу его; классы, следовательно, покоятся на этом двойном понятии: они объединяют тех, кто имеет или одинаковое богатство, или одинаковый престиж (eclat comparable)"*. В другом случае Вормс пользуется понятием "социальный ранг", которое он называет также "социальным уровнем" в еще более широком смысле, с еще более широким содержанием. "Этот уровень, — говорит Вормс, разумея социальный уровень или социальный ранг, — определяется различными причинами, зависящими от рождения, воспитания, почета, власти, но в особенности — от богатства каждого; в последнем счете этот уровень (или ранг) определяется все же экономическим принципом"**.

______________________

* Ibid., стр. 69.
** Ibid., стр. 275.

______________________

Итак, что же в конце концов разумеет Вормс под "социальным рангом" или "уровнем"? Как будто этот ранг или уровень определяется и сводится у Вормса просто-напросто к богатству, так как из всех перечисляемых Вормсом признаков, характеризующих и образующих понятие ранга, богатство ближе всего к "экономическому принципу". Но это не богатство или, во всяком случае, не одно богатство: иначе никоим образом не могли бы попасть у Вормса в один и тот же социальный класс и банкир, и крупный фабрикант, и армейский офицер, и начальник департамента; это и богатство, и власть, и престиж, и воспитание, и образ жизни, и привычки, и т.д. Но все это весьма неопределенно. Если мы возьмем ряд самых различных профессий и выделим из них ряд одного и того же ранга, то можем получить такой пестрый до чрезвычайности и длинный ряд лиц: редактор радикальной газеты, директор фабрики, крупный хлебный торговец, ректор университета, директор банка, модный адвокат, директор департамента полиции, армейский подпоручик и т.д.; по Вормсу, все это люди одного ранга и одного и того же, следовательно, социального класса. Но можем ли мы в самом деле зачислить в один социальный класс редактора радикальной газеты и обер-полицеймейстера? Или директора департамента полиции и ректора университета? Едва ли может быть сомнение, какой должен быть на это ответ!

Учение Вормса не лишено, однако, высокого интереса как попытка подойти к решению одного чрезвычайно сложного вопроса в учении об общественных классах: именно вопроса о том, как быть при классовом разделе общества с теми категориями населения, которые лежат вне социально-хозяйственной деятельности и которых классическая экономия называла "непроизводительными классами". Для большинства учений о классах этот вопрос, как мы увидим ниже, является обычно камнем преткновения, о который разбиваются всякие самые остроумные построения. Со своим принципом "социального ранга" Вормс благополучно разрубает этот гордиев узел, группируя население по социальным рангам. К сожалению, этот принцип Вормса, как мы видели, полон неясности, неопределенности и делает шатким и непрочным все теоретические построения Вормса.

Резюмируя учение Вормса с его достоинствами и недостатками, мы приходим к следующему:

1) Вормсу удалось разсеять двойственность в определении социального класса, благодаря строгому разграничению между понятиями класса и профессии;

2) идея Вормса о горизонтальном и вертикальном разрезе, при разграничении понятий класса и профессии, является превосходной графической иллюстрацией, раскрывающей природу классовых и профессиональных различий в современном обществе;

3) Вормс признает существование борьбы классов на протяжении всей истории человеческого общества, но характер и причины этой классовой борьбы у него остаются невыясненными и недостаточно правильно понятыми;

4) в своем определении социальных классов Вормс исходит из понятия "социального ранга", которое страдает у него полнейшей неопределенностью;

5) вследствие неопределенности основы, на которой Вормс строит свое учение о классах (социальный ранг), Вормсуне удалось выяснение сущности понятия класса;

6) в своем учении Вормс не касается ни вопроса о возникновении и историческом развитии социальных классов, ни вопроса о числе классов в современном обществе, ни других, существенно важных вопросов в проблеме классов;

7) основная задача Вормса — дать научное определение понятия социального класса — осталась неразрешенной.

___________________________

До некоторой степени близкое к Вормсу учение о классах развивает также Леон Пирар в своей книге "De l'ordre social"*. Пирар, впрочем, не только ничего значительного не прибавляет к положениям Вормса, не только не вносит в разработку проблемы ничего сколько-нибудь нового и ценного, но и даже неудачными сопоставлениями в значительной степени затемняет более или менее ясную постановку проблемы классов, как ее ставит теория социального ранга.

______________________

* L. Pirard. De l'ordre social. Paris (1910), livre deuxieme ("Les classes"), стр. 243 и след.

______________________

Леон Пирар старается сопоставить и слить в одно целое две идеи в учении о классах или, точнее, в определении понятия социального класса: одну идею социального ранга и другую — социальной функции, которую выполняет каждый социальный класс. Он исходит при этом из определения класса Литтрэ в "Dictionnaire", находя, что понятие класса может означать, во-первых, совокупность объединенных общими признаками лиц в обществе; во-вторых, оно может означать место, которое занимает в обществе эта совокупность лиц. В понимании Пирара, социальные классы — это различные ступеньки на лестнице различных сил, созданных теми различными функциями, которые выполняют различные группы в обществе. Для Пирара функций таких в общественной жизни три и, соответственно им, три социальных класса: аристократия, буржуазия и пролетариат. Каждая определенная функция, по мнению Пирара, создает соответствующий ранг; функция не идет никогда без социального ранга. Ранг же, в свою очередь, думает Пирар, сопровождается определенными традициями, привычками, а также определенною степенью богатсва*. Наконец, сами функции устанавливаются, согласно представлению Пирара, "естественно"; но что это значит, как понимать это "естественное разделение" общества по трем функциям и по трем различным "предназначениям" людей как членов общества, об этом указаний Пирар не делает.

______________________

* См.: ibid., стр. 244-245.

______________________

Значительно более серьезным, чем только что упомянутое учение Пирара, является учение о классах фрейбургского профессора Пеша. Пеш останавливает свое внимание на проблеме социальных классов в своем "курсе политической экономии" (1909), где вопросу о "классе и сословии" отводится видное место*. К сожалению, Пеш в трактовании вопроса об общественных классах проявляет мало самостоятельности, следуя главным образом за ван Овербергом в его "La classe sociale". Но такой характер изложения учения об общественных классах не мешает, однако, Пешу критически относиться к излагаемым учениям и не соглашаться с теми из них, которые не соответствуют его собственным взглядам на сущность общественных классов.

______________________

* Н. Pesch. Lehrbuch der Nationalokonomie. Freiburg im Breisgau, 1909. Zweiter Band, 5 Kapitel, § 7. (Здесь же имеется и довольно богатая библиография по вопросу о классах).

______________________

Противопоставляя свой взгляд по вопросу о классах теории Оверберга, Пеш высказывается в духе принципа "социального ранга", развитого Вормсом. Проблеме классов Пеш придает очень серьезное значение. "Понятие класса, — говорит он, — требует особенного внимания. Весь мир полон шума классовой борьбы. Теория же классов к настоящему моменту далеко еще не закончена в своих положениях и определениях. Идут споры о понятии социальных классов, их происхождении, законах их развития. Как здесь все несовершенно, видно из противопоставлений мнений всемирно известных социологов..."*. Не соглашаясь с Артуром Боэром, сводящим основу классового расчленения к понятию профессии, Пеш замечает, что в понятии "класса" речь идет не о расчленении по профессиям и не о типах профессий, как думает Боэр, а "о различиях ранга, о различиях социального "чина", социального уровня". Класс, думает Пеш, обнимает один и тот же социальный слой в самых различных профессиях. Что профессии и класс не одно и то же, на это современная действительность дает, по мнению Пеша, ряд самых убедительных указаний. Пеш указывает, во-первых, на то, что классовая капиталистическая солидарность и профессиональная солидарность между предпринимателями точно так же, как классовая пролетарская солидарность и профессиональная, далеко не одно и то же: классовая солидарность много сильнее профессиональной; во-вторых, всем известный факт, что число профессий, особенно с промышленным прогрессом, увеличивается чрезвычайно быстро; по отношению же к классам мы этого совсем не видим.

______________________

* Ibid., II. В., стр. 733.

______________________

По вопросу о соотношениях между профессиями и классами Пеш вполне солидарен с Вормсом. Больше того, Пеш принимает и основной принцип, из которого исходит Вормс в своем понимании класса. Но Пеш возражает против момента богатства, будто бы лежащего в существе понятия "социального ранга" Вормса. Мы видели, что Вормс, действительно, дает место и повод для критики своего основного понятия "социального ранга", так как последнее слишком неопределенно и растяжимо. Но в данном случае, однако, Пеш критикует взгляды Вормса, как они им высказывались на заседании социологического парижского общества в 1903 году или как они излагаются Овербергом в "La classe sociale". Книга же Вормса "Philosophic des sciences sociales", появившаяся в 1907 году, где Вормс значительно изменяет редакцию своих взглядов, которые он высказывал в 1903 году во время дебатов, осталась, по-видимому, неизвестной Пешу.

Не соглашается Пеш точно так же и со взглядами социалистов, сводящимися, по его мнению, в вопросе о разделении общества на социальные классы к факту владения или невладения средствами производства как основе классового раздела. И в этом Пеш следует за формулировкой социалистической теории классов, даваемой Овербергом, который, как увидим ниже, передал сущность марксистского учения, далеко не точно, неправильно уяснивши себе последнее. Точно так же не удовлетворяют Пеша ни учение Шмоллера, ни учение Оверберга. С Шмоллером Пеш не согласен особенно в том пункте шмоллеровского учения о социальных классах, где Шмоллер настаивает на существовании наследственности профессиональных качеств, вследствие приспособления нервов и мышц, как думает Шмоллер, а так же мозга и костей, к специальной деятельности. Оверберг же понимание классов Пеш считает слишком узким и не отвечающим действительным отношениям.

Пеш делает попытку развить собственный взгляд на проблему классов, сводящийся к следующему. Само понятие о классе, говорит Пеш, предполагает уже в себе существование нескольких классов; там, где нет, по меньшей мере, двух классов, не может возникнуть и понятие "класса". Естественные различия пола, возраста, физических свойств и психических качеств не могут, по мнению Пеша, привести к образованию социальных классов. Что же, однако, является образующей причиной социального класса? Что составляет его сущность? Отвечая на эти вопросы, Пеш находит, что "класс" указывает на определенную ступень ранга, имеющегося внутри общества и основанного на том влиянии, уважении и значении, которыми пользуется данный ранг в обществе, в глазах сочленов общества*. Степень ранга может быть различная; она зависит от степени общественного влияния, уважения (Achtung) и значения этого ранга. Та же реальная основа, которая создает ту или иную степень общественного влияния и престижа, бывает, по мнению Пеша, различна в разные исторические эпохи. В средние века она покоилась на силе, на умственном и моральном превосходстве, на значении и важности отправляемых социальных функций. Классы и сословия в это время, как думает Пеш, сливаются, не разграничиваясь резко между собою; "социальный" класс здесь был в одно и то же время и "легальный" класс, с законными и определенными уставами, регламентами. Но в новейшую эпоху нашего более материалистического времени, при современном хозяйственном строе, на первый план в данном случае выступает, по мнению Пеша, материальная основа, богатство; влияние создается теперь богатством; обладание капиталом создает власть распоряжаться трудом своего сочлена в обществе. В настоящее время, говорит Пеш, решающим моментом являются не столько духовная, политическая, социальная, экономическая функции внутри социального организма, сколько скорее равенство экономического и социального положения индивидов; причем последнее положение, говорит Пеш, нужно понимать в том смысле, что более или менее значительное владение и в особенности обладание или необладание капиталом представляют действительный масштаб, которым непосредственно измеряется ранговая иерархия (Rangordnung) классов. Но вместе с тем Пеш далек, однако, от утверждения, что единственная причина социального класса материальная. Факты общественной жизни, по мнению Пеша, говорят нам, что занимающие высшие посты высшего ранга чиновники, равно как знаменитые ученые или иные знаменитости, принадлежат к высшему классу, даже если бы они и не обладали собственностью средств производства, так как и без такой собственности эти лица будут обладать высоким престижем и значением в глазах своих сочленов и будут иметь соответственное общественное влияние. Что это так, Пеш подтверждает указанием на характер и вид сношений и связей, образующихся в обществе между индивидами, их connubium, convivium и проч.: эти связи и сношения (Verkehr) устанавливаются далеко не на почве лишь материальной основы богатства, но на почве скорее известного морального, умственного или социально-политического уровня**.

______________________

* См.: ibid., II, стр. 774, 775 и далее.
** См.: ibid., стр. 775.

______________________

Для современных отношений капиталистического общества Пеш считает все же за факт, что современное социальное сознание ставит на первом месте расслоение общества по владению в то время? как в прежнее время оно оставалось позади, уступая место духовным и другим нематериального характера факторам.

Исчезновение социального расслоения Пеш не считает возможным, полагая, что такое социальное расслоение общества на классы "соответствует природе человека и органическому характеру общественной жизни" и что "на классовые различия нужно смотреть как на естественный результат общественного развития". Но, устраняя возможность исчезновения классов, Пеш допускает, однако, возможность смягчения классовых противоположностей, причем он находит, что государство, состоящее из двух только классов, не может быть прочным и иметь длительное существование; для последнего необходима наличность среднего класса. Пеш поэтому является горячим сторонником политики поддержания средних классов, видя в них одно из важнейших средств к смягчению классовых противоположностей*.

______________________

* См.: ibid., стр. 782-776.

______________________

На вопрос о смягчении классовых противоположностей Пеш останавливается вообще с большим вниманием. В современном обществе он видит два противоположных по своим интересам, борющихся класса: это — буржуазия и пролетариат. В более резкой своей форме противоположность между этими двумя социальными классами всплывает, по мнению Пеша, в отношениях между предпринимателями и занятыми у них рабочими; ради собственного обогащения первые эксплуатируют здоровье, силы, жизнь и семейное счастье последних. Эта резкая противоположность между двумя классами лежит, по мнению Пеша, не только в одном том, что предприниматели владеют средствами производства, а наемные рабочие ими не владеют. Более глубокую основу противоположности интересов Пеш видит в том обстоятельстве, что рабочие "всюду остаются вне солидарной связи в обществе"; что рабочий стоит перед предпринимателем не как сотрудник, а лишь как продавец товара рабочей силы, не как личный самостоятельный фактор производства, а как последний подчиненный, как последний раб внутри производительного процесса*. Современный рабочий, говорит Пеш, создает богатство, но его доля в доходе нередко не покрывает его потребности в хлебе насущном. Кроме того, он несет на себе все тяготы и повинности, но прав полноправного гражданина он не имеет. Отсюда понятно, по мнению Пеша, что лишение рабочего хозяйственной, политической и социальной солидарности толкает его мысль и чувство к построению социалистического идеала общественной жизни на коммунистических и товарищеских началах.

______________________

* См.: ibid., стр. 777-778.

______________________

Что же, однако, может способствовать устранению социальной пропасти между буржуазией и пролетариатом, спрашивает Пеш. Что приводит к социальному миру?

Отвечая на этот вопрос, Пеш оговаривается, что речь может идти в данном случае не об устранении классов и классового расчленения в обществе, а только об устранении именно противоположности между классами. Для устранения же последней нужно, по его мнению, устранить причины, вызывающие эту противоположность и враждебность между классами. В этих целях Пеш считает необходимым улучшение положения рабочих классов; устранение бедности и нищеты; защиту рабочих от безработицы, поддержку на случай болезни и инвалидности, полное уравнение интересов в области правно-политической; поддержание средних классов; развитие народного образования; нравственное возрождение в духе христианской церкви. В религии Пеш видит самое надежное средство к разрешению проблемы социального неравенства, ссылаясь на слова епископа Кеттелера, который говорил: "Если бы мы пожелали вести себя как истинные христиане, социальный вопрос был бы разрешен". "В конце концов, — говорит Пеш, — нужно ожидать спасения не от экономического и социального "развития" народов, не от светской культуры, но от культуры духовной. Все остальные формы общения найдут, поэтому себе естественный исход, свой венец в общении христианской церкви, так как только такое общение в состоянии дать глубочайший фундамент политическому, хозяйственному и социальному порядку, обеспечить социальной жизни полноту и оздоровление"*. В социально-политическом разрешении классовой "непримиримости" Пеш стоит в данном случае всецело на основе знаменитой энциклики папы Льва XIII "Rerum novarum" (de condicione opificum), изданной 15-го мая 1891 года; этой энцикликой объявлялось, что непримиримости классовых противоположностей не существует; что борьба классов устранима, так как труд и капитал могут мирно уживаться во взаимном сотрудничестве; что одних социальных реформ со стороны государства недостаточно для смягчения и устранения социальной пропасти между классами; что в то же время мечты социалистов о бесклассовом обществе неосуществимы и беспочвенны; и что, наконец, спасение только в католической церкви, которая одна в состоянии прекратить раздоры и борьбу между богатыми и бедными**. "Христианская мораль, справедливость и евангельская любовь" — вот основа, на которой возможно, по мнению Пеша, устранение классовой противоположности***.

______________________

* Ibid., стр. 791.
** См.: Anat. Leroy-Beaulieu. La Papaute, le socialisme et la Democratic, 1892; ср. также: "Enzyklika Leo XIII iiber die Arbeiterfrage. Fur den Gebrauch des Arbeiters herausgegeben von /. Eckard. Prases des katholischen Arbeitervereins Stuttgart. Stuttgart, 1896.
*** H. Pesch. Die sozialen Klassen. "Stimmen aus Maria-Laach". Katholische Blatter lahrgiing. 1908, Hefte 4 и 5, стр. 395-406 и 519-531.

______________________

Взгляды Пеша по вопросу о социальных классах не отличаются особенной определенностью. Но в общих чертах их можно свести к следующим положениям:

1) социальные классы — это различные социальные ранги, которые образуются неравенством общественных отношений и фактическими различиями между людьми (по Литтрэ);

2) ранги эти иерархизованы и сводятся к социальной лестнице из трех ступеней, соответственно трем классам в обществе: наверху — буржуазия, внизу — пролетариат, середину же занимает Mittelstand;

3) в основе ранговой иерархии лежит то влияние, престиж и значение, которыми пользуется данный социальный ранг в глазах сочленов общества; степень ранга соответствует степени влияния, престижа и значения;

4) основа влияния, престижа и значения в каждом ранге различна в различные исторические эпохи: в средние века такой основой была сила и важность отправляемых классами социальных функций; в современную эпоху — этой основой является степень богатства и социальное положение вообще (иногда и независимо от материального состояния);

5) между социальными классами существует противоположность интересов и отсюда — вражда; основа этой противоположности — не только в факте владения или не владения средствами производства, но и в отсутствии социальной солидарности между участниками в производственном процессе;

6) классовое расслоение в обществе неустранимо, но классовую противоположность устранить возможно; основной путь к устранению последней лежит в устранении причин, вызывающих противоположность классовых интересов;

7) проведение в общественную жизнь "социального мира" лежит в руках только католической церкви, так как лозунгом достижения "социального мира" может быть главным образом духовное возрождение членов общества на началах христианской морали, евангельской любви, согласно идеям, развитым в энциклике папы Льва XIII "Rerum novarum".

Ни в одном пункте своего учения о классах Пеш не избежал слабых сторон теории социальных рангов. Понятие социального класса осталось у него невыясненным. В установлении основ ранговой иерархии Пеш все время колеблется между материальной основой богатства и нематериальной основой престижа и значения. Это колебание вносит неопределенность в учение Пеша и способствует неясности его взглядов. Развивая идею трех классов, Пеш оставляет совершенно без анализа понятие среднего класса, в существовании которого он, между тем, видит устойчивость социального порядка. Социально-политическая сторона учения Пеша недалеко ушла от ошибок старых французских утопистов (например, Бюрэ): подобно последним, Пеш верит в гармонию труда и капитала, надеясь достигнуть этой гармонии на основе религии. Это показывает, что Пеш вводит в экономический анализ социального неравенства религиозно-этический элемент, что лишает его чисто экономический анализ классов всякого научного значения.

К теории социального ранга до некоторой степени можно отнести также учение финляндского писателя-этнографа Гунара Ландтмана, который касается вопроса о классах и их происхождении в своих работах: "Происхождение духовенства" и "Основные причины социального неравенства"*. Мысли и исследования Ландтмана направлены больше в сторону истории и этнографии, чем социологии и экономики. Но проблема классов все же настолько занимает и интересует его, что он уделяет вопросу о классах некоторое внимание. Под классовой дифференциацией общества Ландтман разумеет деление общества на такие гомогенные группы, которые различаются между собой различными преимуществами и привилегиями, сохраняющими свою силу в каждой группе путем наследственной передачи. "Под классами я понимаю, — говорит Ландтман, — более или менее гомогенные разделы населения, которые отличаются один от другого преимуществами и привилегиями... При этом каждому классу обычно соответствует определенный ранг"**.

______________________

* G. Landman. The Origin of Priesthood. Ekenaes, Finland, 1905. — G. landtman. The primary causes of social inequality. Helsingfors, Finland, 1909.
** G. Landtman. The primary causes of social inequality. Helsingfors, Finland, 1909, стр. 28.

______________________

Подразделение на классы есть, по Ландтману, расчленение на ранги. С этой точки зрения Ландтман прослеживает тот процесс длинной исторической эволюции, который привел первоначально не знавшее социального неравенства первобытное общество к расчленению на социально неравные классы. Ландтман рассматривает ряд факторов, влиявших, по его мнению, на происхождение общественных классов, иллюстрируя свое исследование рядом довольно-таки многочисленных, хотя и отрывочных фактов, взятых из данных изучения первобытных народов. В этом случае он имеет дело с четырьмя основными причинами, которые, по его мнению, влияли на возникновение и развитие социальной дифференциации: это — 1) личные качества, которые могли возвышать одних индивидов над другими; 2) богатство; 3) разделение труда и 4) этнический принцип или расы.

Это исследование Ландтмана не лишено интереса, давая некоторый исторический материал для той части проблемы классов, которая имеет дело с вопросом о зарождении социальной дифференциации. Ландтман находит ряд народов с первобытным укладом жизни, которые не знали социального неравенства. Там же, где социальная дифференциация проникла более или менее глубоко, она находит почти одинаковое первоначальное деление общества на аристократию, чернь и рабов. Эти три класса Ландтман считает вообще типическими, но находит, что среди некоторых народов тот или другой из этих "порядков" (orders) может и отсутствовать. Так, например, ссылаясь на исследования Deniker'a, Ландтман указывает, что гиляки, обитающие по нижнему Амуру, никогда не знали рабов.

К представителям теории классов на основе социального ранга можно отнести отчасти и Мориса Гальваша, который затрагивает проблему социальных классов в введении к своему интересному исследованию "La classe ouvriere et les niveaux de vie"*. Одним из важнейших элементов в понятии социального класса Гальваш считает наличность классового сознания. Совершенно невозможно предполагать, говорит он, чтобы класс мог существовать, не сознавая самого себя. Назвать классом совокупность людей, у которых совсем не развито сознание о себе как о классе, и у которых оно ни в чем не проявляется, это значило бы называть классом то, что еще находится в стадии своего образования, в стадии выявления**. Сознать же себя в качестве особого самостоятельного класса — это значило бы, по мнению Гальваша, различать в классовой иерархии тот социальный ранг, на котором находится собственный класс в отличие от других. При этом в понятии социального ранга Гальваш находит два, на первый взгляд, совершенно различных элемента: это во-первых, степень богатства или различие дохода и, во-вторых, различие функций, которые исполняет в обществе тот или иной класс. По представлению Гальваша, здесь противопоставляются, таким образом, труд и потребление, профессия и уровень жизни, функции и доход. Гальваш примеряет эти понятия, устанавливая между тем и другим неизбежную и определенного рода связь: ранг того или иного класса в любом обществе тем выше, по его мнению, чем большее участие члены этого класса принимают в социальной жизни данного общества, чем большее количество социальных чувств и мыслей они охватывают.

______________________

* М. Halbwachs. La classe ouvriere et les niveaux de vie. Paris, 1913.
** См.: ibid., стр. VI.

______________________

Гальваш, как мы видим, вводит в понятие класса и социального ранга новую вариацию, новый элемент, ставя эти понятия на психологическую основу (сознание). Эта основа, однако, ничуть не способствует выяснению проблемы, и понятие социального ранга остается у него столь же неопределенным, как и у других представителей теории ранга.

Резюмируя, в конце концов, учение об общественных классах, построенное на основе "социального ранга", мы приходим к следующим выводам: 1) вообще говоря, это учение внесло не много ценного в теорию общественных классов; 2) правда, некоторые из представителей этого учения (Вормс, Пеш) толкнули значительно вперед изучение проблемы классов, благодаря строгому разграничению понятий класса и профессии; 3) но в качестве основы классового расчленения общества вводимое этой теорией понятие "социального ранга" является методологически совершенно непригодным своею полнейшей неопределенностью; 4) благодаря эластичности содержания понятия "социальный ранг", это учение колеблется между теорией богатства (Пеш), теорией естественно-органической (Пирар, отчасти Вормс) и психологический (Гальваш)*.

______________________

* Мы не выделяем психологической теории общественных классов в качестве самостоятельной теории, в виду ее еще недостаточного развития. Она не сложилась еще в сколько-нибудь определенной форме. Кроме упомянутого Гальваша, к ней близко подходят: Тард (на дебатах в Парижском социологическом обществе), Зиммель (Социальная дифференциация), Гиддингс (Основания социологии), отчасти Грассери, Блондэль, Лимузэн и другие. Психологическая теория общественных классов ищет основы классового расчленения и классов в человеческой психике (вера в социальную иерархию, стремление к господству, желание быть выше другого и т.д.).

______________________

6. ОБЩЕСТВЕННЫЕ КЛАССЫ НА ОСНОВЕ РАЗЛИЧИЙ В УРОВНЕ ЖИЗНИ (STANDART OF LIFE)

К попыткам построения учения об общественных классах на основе "социального ранга" очень близка попытка подойти к проблеме классов с точки зрения "уровня жизни" (standart of life).

В обществе с классовой организации и классовой иерархией при известной степени традиционности отношений общественной жизни в каждом классе, как известно, вырабатывается более или менее определенный жизненный уклад: определенные жизненные требования, определенные привычки и вкусы, определенный образ жизни, определенный до некоторой степени бюджет для каждой семьи одного и того же класса, даже определенный духовный облик у сочленов каждого класса. В виду этого легко может возникнуть представление о том, что для определения сущности классов и классовых различий следует обратиться к исследованию различных уровней жизни в каждом данном обществе и что на этих различиях standart of life легче всего построить и различия социальных классов.

Такого рода попытки привлечь standart of life в качестве основы классового расчленения можно было ожидать особенно в такой стране, как Англия, где классы существуют давно и где классовые отношения складывались медленно, постепенно, традиционно закрепляя классовую иерархичность. По отношении к Англии мы, действительно, находим попытки установления социальных классов на основе standart of life. Такова, например, попытка д'Эта (d'Aeth), в статье о "Новейших тенденциях классовой дифференциации"*, и француза Поля Декампа (Paul Descamps) в его интересном исследовании "La Hierarchie des classes en Angleterre" ("Иерархия классов в Англии"), составляющем как бы дополнение к статье д'Эта**.

______________________

* D'Aeth G.G. Present tendencies of class differentiation. (The Sociological Review, vol. Ill, № 4. October 1910, стр. 267-276).
** P. Descamps. La Hierarchie des classes en Angleterre. Paris, 1911 (La Science sociale, 26-e Annee-Denxieme periode. 86 Fascicule).

______________________

К сожалению, и д'Эт, и Дексшп совершенно не касаются теоретической стороны затрагиваемой проблемы, оставляя ничем не обоснованную свою попытку изучения социальных классов в Англии на основе "уровня жизни". Их задача сводится, главным образом, к описательно-конкретной стороне вопроса, за немногими лишь исключениями. Тем не менее, если эти авторы и не создают "учения" или "теории" в строгом смысле слова их попытка, не говоря уже о самих выводах их исследований, заслуживает глубокого интереса, освещая социально-классовую структуру английского современного общества. Мы считаем необходимым поэтому остановить на них свое внимание.

Задача д'Эта — показать природу и сущность изменений в классовом строении старого и нового английского общества и установить некоторые из новейших тенденций последнего. За последние 100 лет, думает д'Эт, классовая структура английского общества подверглась значительному изменению; появились новые классы; демаркационные линии, резко проходившие прежде между различными классами, теперь исчезли; многое из старых укладов жизни и старых социальных привычек подверглось глубокому изменению. Эти изменения совершались, по мнению д'Эта, под воздействием двух факторов: во-первых, под влиянием экономического развития общества; во-вторых, под влиянием прогрессивного движения по пути к демократии. Как результат постоянного действия экономического фактора д'Эт отмечает следующие моменты, оказавшие влияние на изменение классовой структуры: 1) рост числа занятий, все более дифференцирующихся по мере развития общественного хозяйства; 2) рост различных градаций внутри некоторых из этих занятий; 3) рост спроса на экономическую выучку (ability) в любой специальности и 4) образование крупных городов. В отношении же второго — политического — фактора д'Эт отмечает: развитие местного самоуправления, рост чувства корпоративной ответственности, развитие системы образования и изменение самого взгляда на государство и его цели*. Все эти обстоятельства, по мнению д'Эта, не могли не изменить заметно старую классовую систему. Прежде всего, думает д'Эт, рухнула старая связь между классом и характером его занятий, благодаря чему семья теперь не могла уже определять класс; профессиональная замкнутость класса исчезла; дети уже не всегда оставались в классе своих родителей, как было прежде. Затем, старая классовая группировка, сводившаяся к трехчленному разделу общества (на аристократию, рабочий класс и торгово-промышленный класс) теперь изменилась. Классовая группировка нового времени усложнилась: рабочий класс разбился на несколько групп; торгово-промышленный класс чрезвычайно развился и создал в пределах своих новые группы существенного значения; лица либеральных профессий образовались в собственный класс, сильно выросший особенно в некоторых профессиях (учительской, научной, медицинской); много новых значительных образований вызвало особенно развитие крупной индустрии, торговли и кредита; потребовалось много специальной выучки (ability) среди высших постов в администрации, задачи которой сильно усложнились; при этом аристократия как класс, обнаружила тенденцию к уменьшению; число земельных собственников сократилось. Д'Эт обращает также внимание на передвижение центра социальной жизни из деревни в город; нормальной социальной единицей стал крупный город; 2/3 населения живут теперь в городах; в 50 городских центрах с населением выше 50.000 разместилась почти половина всего населения**.

______________________

* См.: ibid., стр. 267, 268.
** См.: ibid., стр. 270.

______________________

Указавши на все эти изменения, д'Эт старается детально подойти к анализу современного классового общества. Он думает, что "новейшая классовая структура покоится на различных "standards of life"". Теоретически можно установить собственно, по мнению д'Эта, два стандарта жизни: стандарт простой необходимости и стандарт уточненной, культивированной необходимости; первый может быть определен (для современной Англии) в 25 шиллингов в неделю для одной семьи в среднем; второй — приблизительно в 600 фунтов стерлингов в год. Но в действительности д'Эт находит не два, а 7 различных стандартов и — соответственно — 7 различных классов, которые он располагает в таком восходящем порядке:

класс А: класс босяков, люмпен-пролетариев (the loafer); их стандарт — 18 шилл. в неделю; жилище — грязные отдаленные кварталы, подвальные помещения или комната для одного; собственной мебели нет; занятие — непостоянная работа или же высокая заработная плата, но пропиваемая;

класс В: класс неквалифицированных; стандарт — 25 шиллингов в неделю; жилище — домик из четырех комнат; мебель простая, но достаточно; занятие — малоквалифицированный труд; сюда же принадлежат: наиболее низкий тип клерков, мелких приказчиков и т.п.; социальные привычки — несколько перемен платья; по вечерам одевается воротничок;

класс С: класс высококвалифицированных; стандарт — 45 шиллингов в неделю; жилище — домик из 5 комнат, имеется особая комната для гостей (parlour); простая, но уютная мебель; занятия — очень разнообразные: обученные рабочие, старшие приказчики, мелкие чиновники, клерки и т.д.; социальные привычки — сервированный стол за обедом; замужние и женатые дети по воскресеньям делают родителям визиты; ability — техническая выучка; хорошая общая интеллигентность; иногда проявляется остроумие; простой ум, простая, не всегда последовательносвязная аргументация; серьезное отношение к деловым собраниям;

класс D: мелкие собственники магазинов, клерки; стандарт — 3 фунта стерлингов в неделю; жилище — над магазином или на стороне, от 25 до 30 фунтов ст. в год; занятия — весьма разнообразны: клерки, лавочники-собственники и торговцы, коммерческие агенты, механики (engineers) и т.д., школьные учителя элементарных школ, некоторые из священнослужителей (ministers); социальные привычки: собственная мебель в доме; прием визитеров; у некоторых — мальчик-лакей (a young servant); ability — разнообразны; или высокой степени техническая выучка, или небольшой капитал и управление предприятием (business); в мелких предметах Проявляют остроумие; читают журналы; высказывают весьма поверхностные мнения по всякому вопросу; образование — элементарная школа, в некоторых случаях — техническое образование;

класс Е: класс мелких промышленников; стандарт — 300 фунтов стерлингов в год; жилище — квартира в 48 фунтов стерлингов в год; занятие — различные виды торгово-промышленных предприятий (business); мелкие мануфактуристы-собственники, некоторые из либеральных профессий; социальные привычки: визиты, карты; поздний обед (some dine late); ability — заведывание и управление промышленно-торговым предприятием; сознание собственного достоинства и уверенность в себе; умышленная утонченность манер; читают; интересуются популярными научными дисциплинами и общественной жизнью; образование — классическая гимназия (grammar school);

класс F: класс лиц свободных (либеральных) профессий и административных высших чиновников. Стандарт — 600 фунтов стерлингов в год; жилище 60-80 фунтов стерлингов; занятие — главное управление предприятием, административные посты, люди свободных профессий; образование — обычно университет;

класс G: класс богатых; стандарт — 2000 фунтов стерлингов и выше; занятие — хозяева фирм, фабрик; некоторые посты, оплачиваемые по найму; образование — университет.

Три первых группы (А, В, С) представляют собою, по мнению д'Эта, развитие старого рабочего класса и имеют тенденцию концентрироваться вокруг первого из двух теоретических стандартов (25 шилл. в неделю); класс А — отбросы нации; класс С — солидный, независимый и ценный в обществе класс. Группы Е, F и G тяготеют ко второму теоретическому стандарту.

Для цифрового выражения своих классов д'Эт пользуется данными для Соединенного Королевства, приведенными Чиозой-Мони*, которые сводится к следующему (1903 — 1904 гг.):

Лиц с доходом ниже 160 ф. ст. (с семьями) — 38 000 000
Лиц с доходом от 160 ф. ст. до 400 — 3 035 000
400 " 500 " — 265 000
500 " 600 " — 145 000
600 " 700 " — 65 000
" " — выше 700 — 1250 000
Кроме того, осталось вне группировок — 240 000
Всего — 43 000 000

______________________

* Chioza-Money. Riches and Poverty, стр. 35 и 42. — Подробные данные Чио-за-Мони см. в нашей книге: "Заработная плата как проблема распределения". СПб., стр. 397-403.

______________________

Д'Эт приводит также некоторые данные, взятые из наблюдений над несколькими отдельными семьями, в течение двух-трех поколений, которые обнаруживают совершающиеся в современном обществе процесс "просеивания", т.е. перехода лиц, принадлежащих к верхним группам, в низшие, по мере разрастания семьи, от поколения к поколению*. Как на одну из особенностей нового общества д'Эт указывает также на вырастающие требования к экономической специализации труда и различных занятий: лицо без экономической ability меньше и меньше, говорит д'Эт, находит себе место в человеческом обществе.

______________________

* См.: D'Aeth, ibid, стр. 272 и далее.

______________________

Значительным дополнением к анализу классов английского современного общества, сделанному д'Этом, является упомянутое выше исследование Поля Декампа "Иерархия классов в Англии"*. Декамп считает правильной ту основу, на которой строит свой классовый анализ д'Эт, т.е. различия в standart of life, уровень существования, или известной манере жить. Декамп находит, что вся классовая иерархия английского общества покоится именно на различиях уровня существования и уклада жизни, выработанных каждым из общественных классов. В Англии, говорит Декамп, все суждения о человеке как сочлене общества основаны ни на чем другом, как на его standart of life, и в Англии с презрением относятся к человеку, который ведет жизнь ниже своего положения, безразлично, кто бы он ни был, англичанин или иностранец. Тот же масштаб применяют англичане и в отношении к другим странам: себя они считают идущими во главе человечества, так как у них standart of life более высокий, чем на континенте; ниже всех на мировой социальной лестнице рассматриваются желтая раса и негры, занимающие в их глазах самую низшую ступень.

______________________

* P. Descamps. La Hierarchie des classes en Angleterre. Paris, 1911.

______________________

Декамп соглашается с д'Этом, что каждый социальный класс английского общества имеет свои особые привычки, особый образ жизни, собственные, отличные от других традиции, особый standart of life. Но чем измерять этот standart? Как мы видели, д'Эт масштабом уровня жизни считает бюджет средней семьи и по числу типичных средних бюджетов устанавливает он число социальных классов. Этот масштаб Декамп еще более упрощает, сводя его к плате за квартиру, к ценности "очага". Он думает, что в Англии standart of life определяется платой за помещение, так как жилище здесь считается мерой респектабельности. Все кварталы и улицы английских городов (типичным является Лондон) разбиты на ранги, соответственно степеням респектабельности. На каждой улице все дома приблизительно одинаковы, отвечая требованиям определенного уровня: на такой-то улице можно жить без прислуги; на такой-то с одной прислугой; на такой-то с двумя, но только с женатой парой и т.д. Указание на определенную улицу, квартал, даже район и часть города содержит в себе уже указание на степень респектабельности и, таким образом, на standart жизни. Даже железнодорожные станции (например, в Лондоне Liverpoolstreet station) должны были переноситься и приспособляться к районным рангам, так как ни один элегантный англичанин не находит возможным садиться в поезд и сходить на железнодорожной станции, примыкающей к бедным кварталам*. К этим условиям жизни приспособляется ряд других условий и отношений, в связи с определенным кварталом, улицей, помещением; так, плата за визит врача основана обычно на плате за помещение, совершенно так же, замечает Декамп, как налог за квартиру. Если англичанин хочет, чтобы его признали за своего и поддерживали с ним знакомство и сношения его соседи, он обязан, живя на известной улице, вести такую жизнь и вообще такой образ жизни, какой установлен в данном ранге, соответственно улице данного квартала или социального класса.

______________________

* См.: ibid., стр. 6.

______________________

Переходя к данным д'Эта, Декамп находит, что три низших класса д'Эта (классы А, В и С) представляют собою лишь подразделения одного и того же низшего класса, так как все эти группы в общем носят одни и те же черты как в смысле средств существования, так и образования и т.д. Выше этого класса у д'Эта, как мы видели, расположены четыре класса высших рангов (D, E, F и G). Декамп сводит подразделения D, Е и F в один средний класс, а остающуюся последнюю группу, класс G, считает третьим, высшим классом.

Декамп находит, что принадлежность к тому или иному классу общества определяется не одним только "стандартом жизни", но целым рядом моментов: и образованием, и характером занятий, и капиталом, и проч. Помимо standart of life и его ближайшего измерителя (стоимости квартиры), Декамп отмечает в качестве такого же надежного показателя принадлежности к тому или иному классу также и образование. Он склонен даже к тому, что в английском обществе образование — это самый действительный критерий классовой принадлежности и что, если в конкретной жизни не всегда приходится ограничиваться этим критерием, то лишь потому, что сам этот критерий довольно неопределенен, что он сам по себе нечто очень сложное и что иногда бывает трудно измерить его.

Со всеми этими дополнениями к тому масштабу определения различных классов в английском обществе, каким пользовался д'Эт, Декамп делает собственную попытку характеристики английских классов, исходя, в общем, все же из standart of life. Он устанавливает всего три основных класса в английском обществе, как мы уже об этом говорили, — низший, средний и высший; причем средний класс разбивается у Декампа также на три класса (низший, средний и высший), в результате чего мы получаем 5 классов: I. низший класс, И. низший средний класс, III. средний класс, IV. высший средний класс и V. высший класс. Особенности каждого из этих классов у Декампа представлены с большей полнотой и обстоятельностью, чем это мы видели у д'Эта, и изображаются в следующем виде*.

______________________

* См.: ibid., стр. 11-86.

______________________

I. Низший класс

Это класс наемного ручного труда; понедельная плата за квартиру; бесплатная элементарная школа до 13-14 лет; к 16 годам — моральная эмансипация; нередки случаи переселения, при помощи патронатов для эмиграции; освобождение от подоходного налога; класс разбивается на три группы, или подкласса: 1) группа босяков (loafers), к которой принадлежат недисциплинированные и порочные; 2) неквалифицированные или малоквалифицированные рабочие; 3) квалифицированные рабочие.

1. Недисциплинированные первой группы, по Декампу, — это члены общества, оказавшиеся неспособными пристроится к капиталистическому крупному машинному производству и к крупной мастерской; они являются жертвой "sweating system"; здесь много восточных евреев, делающих ручным способом платье (в северных городах Англии и в лондонском "Уайтчепеле"); среди них также много искусных столяров. Среди этой категории лиц встречаются колонисты с континента, переселившиеся в эпохи гонений и религиозных притеснений; между ними — сапожники, ткачи, часовых дел мастера и пр. Наконец, в этой же категории — аборигены Англии, кельты, с постоянно меняющимся настроением, с духом кочевников, всегда и всюду недовольные, по крайней мере, пока не посвятят себя какому-нибудь делу или занятию. Что же касается второй категории лиц этой группы, т.е. категории порочных, то, по характеристике Декампа, это подонки английской расы; важнейший порок здесь — пьянство, иногда же просто леность; это — армия "безработных"; но это все люди, еще не окончательно утратившие черты англосаксов; чувство ответственности среди них не совсем еще исчезло; они сознают свой порок, но не могут бороться с ним; раздражения против общества, против общественного порядка у них нет; равным образом нет среди них и чувства особенной зависти к людям выше них; так, например, один французский профессор провел среди подобного слоя лиц ночь в одном из беднейших кварталов Манчестера и не встретил ни одного косого взгляда.

Социально-экономические условия жизни этой группы ("босяков") таковы: нерегулярный труд; для Лондона, по Бутсу, здесь все лица с заработком ниже 21 шиллинга в неделю; их Бутс насчитывал до 35 % лондонского рабочего населения; для провинции уровень заработка, разумеется, много ниже 21 шиллинга и может быть определен суммой меньше 15 шиллингов в неделю; ютятся в грязных отдаленных улицах и закоулках, в плохеньких домиках, где квартиры имеют всего 1-2 комнаты, — ценой от 200 до 260 фр. в год в северных городах, от 3-7 шиллинга в неделю в Лондоне (т.е. от 200 до 450 фр. в год) приблизительно; квартиры переполнены; большие семьи размещаются в 1-2 комнатах; в Лондоне такого населения, которое живет в перегруженных помещениях, имеется до 16 % всего лондонского населения; этот процент падает в крупных фабричных городах, кроме Лондона, до 10 % и исчезает в маленьких южных городах Англии; есть, однако, города, с особенно неблагоприятными условиями в данном отношении; таков, например, Нортумберленд, где процент населения, живущего в перегруженных помещениях, достигает до 30 %, Ньюкэстль и Зудерлэнд, Йаров и некоторые другие города, где этот процент выше 30 %. Собственных заработков в семьях этой категории низшего класса, конечно, недостаточно для самого скромного существования, поэтому характерной чертой является для них — обращение к частной или общественной благотворительности; формы последней различные: суп для детей в школах, госпитали, богадельни, рабочие дома.

2. Вторая ветвь низшего класса — рабочие в собственном смысле слова; это рабочие неквалифицированного или малоквалифицированного труда; труд здесь более или менее постоянный; в деревне сюда принадлежат земледельческие рабочие, зарабатывающие от 16 до 24 шиллинга в неделю; в городах — неквалифицированные рабочие, зарабатывающие от 18 до 30 шиллингов в неделю; в Лондоне значительно выше: от 21 до 35 шиллингов в неделю. Квартира здесь уже из 3 или 4 комнат; в деревне — маленькие коттеджи, обычно представляемые собственником фермы даром, стоимость их — 3-4 шиллинга в неделю; в городах — особого типа дома, иногда построенные во дворе, с квартирами в 3-4 комнаты, с платой в 3-5 шиллингов в неделю; в Лондоне рабочие живут в половинке небольшого домика, где нанимают помещение из 2-3 комнат, с платой около 4-6 шиллингов в неделю. Перегруженности помещений здесь уже нет, но изолированной спальни еще не имеется, и рабочая семья, при взрослых детях, еще не в силах избавиться от неудобств и тесноты. С большим трудом здесь рабочая семья сводит концы с концами, не обращаясь обычно за помощью к благотворительным учреждениям и обществам, но и не делая сбережений. Тяжелее таким рабочим в больших городах, например, в Лондоне. Здесь рабочий, по наблюдению Декампа, не может экономить, да к тому же здесь больше и соблазна для лишних трат; домашний очаг поэтому в таких городах обставлен хуже, чем в деревне или чем в небольших городах; женщина здесь часто бывает принуждена поэтому также искать работу; в Лондоне такие рабочие семьи составляют особые клубы для покупки по очереди обуви (взнос 1 шиллинг в неделю) и гусей или индюшек к Рождеству. В квартирах имеется мебель, обычно диван не первой молодости, безделушки, фотографии, но в общем на всем лежит печать недостатка и нужды.

3. Третья ветвь, или составная часть, низшего класса обнимает квалифицированных рабочих с более высокой заработной платой. В промышленных городах заработная плата в этой группе достигает 30-45 шиллингов в неделю. В Лондоне, а так же в Ланкашире у бумагопрядилыциков она несколько выше, составляя 35-50 шиллингов в неделю. Квартиры в этой группе из 4-5 комнат, с платой в 5-6-7 шиллингов в неделю, для промышленных городов вообще. В Лондоне квартиры квалифицированных рабочих обычно в 3 комнаты, за 6-9 шиллингов в неделю. В этой группе уже нет перегруженности помещения и тех неудобств от тесноты, о которых была речь в предыдущем случае; но это лишь за исключением Лондона, где жизнь слишком тяжела, чтобы рабочий мог позволить себе такую "роскошь" в помещении, как изолированная спальни. В этой группе низшего класса, однако, имеют место уже и сбережения, семья здесь регулярно откладывает из заработка на черный день: на случай безработицы, болезни, преждевременной старости и пр.; в Лондоне, впрочем, такие привычки распространены мало (вероятно, просто потому, что нечего сберегать). Здесь квартира уже лучше обставлена; меблировка производит впечатление достатка; имеется не только диван, но и кресла, библиотечный шкап (с книгами в хороших переплетах), даже пианино (последнее еще не означает, что в семье кто-либо играет, но такова уж традиция; не иметь пианино в этой группе неудобно). Таковы низшая, средняя и высшая группы в низшем классе населения в английском обществе.

II. Средний класс

II. Низший средний класс. Характерной чертой низшей группы среднего класса, или низшего среднего класса, как эту группу называет Декамп, является наличность небольшого капитала в собственном распоряжении лица данного класса; сюда принадлежит: мелкий "хозяйчик", самостоятельно работающий с небольшим капиталом, или лица, обладающие некоторыми специальными познаниями (служащие, учителя, пасторы иноверческих церквей). Образование здесь — недорогое училище для приходящих (secondary school или небольшая частная школа); продолжается это образование до 14-ти или 15-летнего возраста; затем до 18-19 лет идет практическое обучение, иногда в связи с теоретическим обучением в технической школе или в training-college. Самостоятельная жизнь и независимость здесь начинается уже с возраста в 18-19 лет; эмиграция, особенно среди мужской молодежи, здесь также практикуется; в семьях этой категории уже не обходятся без прислуги; если нет взрослой дочери, берут прислугу-подростка; читают, кроме газет, уже журналы (magazines); в некоторых узкоспециального характера вопросах проявляется интеллигентность, во всех других предметах — поверхностное суждение обо всем; годовой доход от 120 до 320 фунт, ст.; квартиры — от 24 до 32 фунт. ст. в год; иногда квартира составляет неразрывное целое с помещением для мастерской. К принадлежащим к этому классу категориям лиц с небольшим собственным капиталом относятся следующие: 1) категория мелких фермеров, лично работающих; это обладатели, по данным Онорэ, обыкновенно 50 гектаров арендуемой земли; доход около 160 фунт. ст. в год; по данным Декампа, количество арендуемой земли здесь от 10 до 60 гектаров, а доход годовой — от 200 фунт. ст. до 1200 фунт, ст.; 2) категория мелких "хозяйчиков" промышленного типа, работающих в собственной мастерской; доход их — от 200 фунт. ст. до 600 фунт. ст. в год; мастерская находится здесь позади жилища; 3) категория мелких хозяев-лавочников; обычно нанимается дом, где нижний этаж служит лавочкой, а остальные этажи жилищем; сын редко наследует после отца в его мелкой торговле, так как слишком долго здесь ждать, чтобы составить себе положение; под старость отец ликвидирует дело, перепродает его и сам живет на ренту; эти лавочки обычно обнаруживают большую устойчивость в своем существовании: к кому бы лавочка ни перешла, к своему или чужому, тот продолжает дело в старом духе, приспособляясь к создавшимся до него условиям; такую устойчивость существования этих лавочек поддерживает развитый в английской жизни традиционализм; в силу этого же традиционализма, мелкая лавочная торговля редко ведется здесь женщинами: в лавочке обычно сидит муж, жена же ведет хозяйство.

Помимо лиц с собственным небольшим капиталом, к низшей группе среднего класса принадлежат также категории лиц без капитала, но обладающих некоторыми специальными знаниями, приобрести которые, однако, не так трудно; в силу последнего обстоятельства оплачиваются эти категории лиц невысоко; сюда, главным образом, принадлежат служащие клерки; лишь более одаренные из них добиваются мест бухгалтеров, коммивояжеров и проч.; среди последних много немцев, приезжающих на время ради изучения языка; клерки начинают с 8-12 шилл. в неделю, затем доходят до 10-15 шилл. (младшие клерки) и, наконец, старшие клерки, получающие уже жалование не понедельно, а помесячно; оно достигает здесь 50-60 фунтов ст. в год; сначала платят регулярно родителям за пансион; к 23 годам клерк зарабатывает уже и до 80 фунт, ст.; затем идут градации в 125 фунт, ст., 130 фунт. ст. в год и выше; женятся поздно, откладывая женитьбу, пока немножко удастся сэкономить; коммивояжеры в Англии не похожи на вояжеров континента: это не прыткие, на лету схватывающие, с полуслова понимающие, проворные "комми" континента; средний годовой заработок пожилого английского комми около 180 фунт, ст.; холостые обычно живут в boarding house (пансионах). Принадлежащие к этому же классу учителя складываются из двух групп: учителей элементарных школ и секундарных; последние получают от 100 фунт. ст. до 170 фунт. ст. и выше в год*.

______________________

* Вот бюджет одного такого учителя секундарной школы; начал он со 100 ф. ст. в год; через 18 лет службы он получает уже 172 ф. ст. и обзавелся семьей; при 100 ф.ст. дохода его бюджет состоял из следующих статей: квартира (с налогом) — 20 % дохода; стол, отопление и освещение — 40 %; одежда — 5,8 %; религия — около 5%; вакации — 4 %; страхование и лечение — 9.1 %; мебель — 0,0 %; сбережения — 4,6 %; на остальные расходы — 11,5 %; при 172 ф. ст., через 18 лет бюджет изменился так: квартира — 13,9 %; стол, отопление и освещение — 29,7 %; одежда — 10,3 %; религия — 12,4 %; вакации — 6,7 %; страхование и лечение — 15,1 %; мебель — ок. 4,0 %; сбережения — 3,4 %; остальные расходы — 4,6 % (См.: Descamps, ibid, стр. 35).

______________________

По отношению к описываемому классу можно уже говорить о развлечениях, которые вообще в английской жизни складываются своеобразно; англичанин не будет проводить свое свободное время ни в кафе, ни на улице; его досуг проходит или на площадках для игр, или в клубах; членом клуба (для описываемого класса) можно уже быть с 13 лет, причем до 21 года членский взнос в месяц 3 шиллинга, с 21-летнего возраста — 10 шиллингов в месяц; каждый член может привести гостя; дамы также принимаются в число членов; клуб имеет читальню, гостиную, ванную, комнату для гимнастических упражнений и открыт с 10 час. утра и до 10 1/2 час. вечера; такие же клубы для англичанина — то же, что и для француза его кафе или для немца — биргалка*.

______________________

* В связи с характеристикой низшей группы среднего класса, или II-го класса, Декамп описывает также положение женской прислуги, которая обычно начинает свою карьеру в семьях этого класса в качестве подростка-прислуги, т.е. с 14-15 лет. Пройдя здесь в течение нескольких лет своего рода школу, прислуга девушка идет в услужение в семью высшего социального класса; большей частью это все незамужние девушки; таких девушек, не выходящих замуж, в Англии очень значительное число, особенно среди прислуги, благодаря иммиграции мужского молодого населения и поздним бракам; к тому же девушки, пожившие в качестве прислуги в богатых семьях, уже не хочет выходить за рабочего, ловя себе мужа из низшего среднего класса, что по только что указанным причинам удается очень редко; женская прислуга этого типа обычно имеет свободный день в воскресенье после (раннего) обеда и один вечер на неделе: под старость на сбережения нанимают помещение и содержат boarding house; в счастливом случае, благодаря сбережениям, выходят замуж; отличаются добросовестностью, живут подолгу на одном месте (См.: Descamps, ibid, стр. 40).

______________________

III. "Средний класс". Вторая группа среднего класса у Декампа составляет третий "средний" класс. Социальная характеристика этого класса такова: лица этого класса обладают или уже более или менее солидным капиталом, причем сами физически не работают; или же широкими специальными познаниями вроде познаний инженера, адвоката или поверенного в делах (solicitor); образование — сначала частная школа, потом гимназия до 15-16 лет; затем идет специальная выучка в бюро до 20-21 года; с этого времени начинается самостоятельность; иммиграция также встречается, как и в предыдущем классе; доход колеблется между 300 фунт. ст. и 600 фунт, ст., а нередко и выше; квартира — около 48 фунт, ст.; имеется одна-две прислуги и няня к детям; принимаются гости, визитеры; у некоторых привычка обедать по вечерам в туалетах; манеры делаются уточненными; серьезность и спокойствие в характере; много читают, интерес к научным вопросам и к вопросам общественной жизни; все качества англо-саксонской расы здесь находят свое наибольшее выражение.

Среди категорий этого класса прежде всего — крупные фермеры; большое внимание на комфортабельность квартирного помещения; капитал в несколько тысяч фунтов ст.; срок аренды непродолжительный. За крупными фермерами идут в этом классе промышленники и коммерсанты; в деле нередко они не одиночкой, а вдвоем, на равных паях; иногда они участники крупного анонимного акционерного общества, где требуются очень крупные капиталы, непосильные для одного лица; сыновья проходят гимназию, потом обучаются за границей, по возращении делаются участниками в предприятии отца, чтобы потом продолжать дело после отца; некоторые из них уходят в либеральные профессии, делая себе там карьеру, вести большое торговое или промышленное предприятие здесь много легче, чем на континенте: чувство ответственности у служащего персонала; легкость и традиционность сношений с клиентами, их постоянство и устойчивость (в силу того же английского традиционализма); отсутствие формальностей: нередко крупные контракты совершаются без всяких расписок; лояльность в исполнении договоров и обязательств; особенность английских бюро — такая же молчаливость, как и дома; в бюро простой костюм, простая обстановка, дома же шикарный костюм и полная, насколько возможно, респектабельность; о делах дома не говорится; жена и семья не должны быть посвящены в затруднения и заботы фирмы мужа; дом — священный очаг, а не продолжение жизни и интересов делового "Сити". Помимо фермеров, промышленников и крупных коммерсантов в "среднем классе" мы находим также лиц, живущих не капиталом, а "специальностью", требующей известного умственного развития и школы. На первом месте стоят здесь инженеры; предварительно, выходя из гимназии, они поступают в 16 лет на завод, на обучение, за которое уплачивается 200 фунт. ст. в год; обучение продолжается 4-6 лет; в 20-22 года молодой инженер уже зарабатывает самостоятельно (прохождения высшей специально-технической школы здесь не требуется); общих теоретических знаний немного у такого инженера, но практик он великолепный; в 25-27 лет — женится. Далее, к этой же группе принадлежит solicitor, поверенный по делам; требуется для этого стаж в течение 5 лет у опытного solicitor'a; стаж обходится в 1080 фунт. ст. за выучку; затем юный поверенный открывает бюро, иногда вместе с товарищами различных специальностей; дел больше всего по завещаниям, хотя англичане в этом отношении и отличаются большой осторожностью; завещание составляется англичанином много раз: впервые — в 20 лет, затем в момент женитьбы и далее при каждой более или менее существенной перемене в жизни; характер завещания также традиционен: дом, портреты и фамильные вещички — старшему, остальное — поровну.

Девушки среднего класса обучаются в High School (тип среднего учебного заведения), затем помогают матери в хозяйстве (до конца школа обычно проходится редко); девушки дома пользуются полной свободой, уходят одни, но отдельного ключа не имеют; приданого не полагается, за исключением белья и подарка на свадебное путешествие. Сын с 20-22 лет, оставаясь в семье, платит 30 шилл. в неделю.

IV. Высший средний класс. С этого класса идут "джентльмены", составляющие своеобразную особенность английского общества; средства существования и виды источников их здесь те же, что и в "среднем" классе, но доходы и оплата занятий несколько выше и, кроме того, занятия эти короче и оставляют больше свободного времени, чем в "среднем" классе; образование здесь выше, кончаясь в Кембриджском или Оксфордском университете; практическое обучение начинается позднее (от 22 до 26 лет), и самостоятельное существование начинается с 26-27 лет; годовой доход здесь — 800-1200 фунт, ст.; квартира в 80-160 фунт. ст. (без налогов); поздние обеды, обязательно туалеты; частные приемы; несколько женской прислуги, нередко лакей; ведут не только одну светскую жизнь, но и занимаются общественными делами, поддерживая различные общественные начинания. В общем, здесь те же фермеры, промышленники, но только это уже джентльмены-фермеры, джентльмены-коммерсанты и т.д. Сюда же принадлежат рантье, крупные собственники. В торговле и промышленности здесь мы встречаем старинные, прочные фирмы, с доходом в 1000-1200 фунт. ст. в год; день такого делового джентльмена начинается в 8-9 часов утра, в 10 часов завтрак, от 11 час. — в бюро; в 1 1/2 час. — второй завтрак (ленч) в фешенебельном ресторане; от 4 до 5 час. снова в бюро, затем — дома; до обеда — 7 час. — время на любимое дело; у каждого есть свой "конек" (hobby): разведение орхидей, собирание коллекций различного рода и пр.; в 11 час. спать; после обеда до 11 час. — вечер посвящен светской жизни. К такому же типу жизни принадлежат банкиры и крупные земельные собственники, ходя последние уже приближаются к "высшемр классу и крупной аристократии (рента в 1600 фунт, ст., стоимость собственного участка 60 000 фунт, ст); чем стариннее их род, тем знатнее; новички стараются во всем следовать за ними, подражая их манере жизни и признавая за ними превосходство; люди этих категорий уже не работают; осень проводится в деревне и посвящается охоте; любимая охота — на лисиц, в которой принимают участие все социальные классы, но каждый по-своему, по-особому; май — в Лондоне; это сезон театров и проч. развлечений большого города; лето — на море. Принадлежащие к этому классу лица либеральных профессий все с университетским образованием. Среди них на первом месте профессора; затем — корпорация адвокатов, замкнутая; знакомства поддерживаются традиционными обедами; обучение непродолжительное (3 года), стаж — 1 год, предварительно — сдача окончательного экзамена; за год практики у адвоката — 100 фунт, ст.; далее следуют в этом же классе священники англиканской церкви; английская церковь тоже носит в себе черты классовой организации общества; она делится на Low Church (для мелкой буржуазии), High Church (аристократическая, близкая к католической) и Broad Church (для интеллигенции, более свободная и терпимая); доходы священников — от приходской общины и от приходских земель, иногда очень доходных; от казны жалования нет.

Таковы три средних класса.

III. Высший класс

V. Высший класс — это тот большой "свет", о приемах, выездах, свадьбах которого пишут услужливые газеты. Здесь мы находим прежде всего остатки старинного родовитого английского дворянства. В настоящее время этот класс, однако, заполняется большей частью денежною аристократией, разбогатевшею в различных коммерческих, торговых, кредитных и прочих предприятиях. Среди лиц этой категории много евреев, немцев, американцев. В Англии, как известно, большая часть экспорта и импорта находится в руках немецких евреев.

Среди дворянской родовой английской аристократии замечается тенденция к отмиранию; поддерживается майоратством; жилище здесь — старинный замок с многочисленной прислугой, с огромным парком; зима проводится в Египте, май — в Лондоне; развита благотворительность, на которую идут значительные суммы; в редких случаях содержится образцовая ферма.

Такова характеристика социальных классов, которые находит Деками в современном английском обществе, следуя главным образом за д'Этом. Она очень удачно очерчивает общую картину внешней стороны классовой иерархии в английском обществе, но, тем не менее, та основа, на которой построено классовое расчленение, теоретически не может быть приемлема по многим основаниям: 1) д'Эт и Декамп пытаются свести классовую иерархию к standart of life в каждом классе общества обособленному. Но в действительности они характеризуют классовый слой общества далеко не одним только standart of life, но и социальными привычками, и образованием, и условиями квартирной обстановки, и профессией, и культурными запросами каждого класса и пр. — словом, определяющим является не только standart of life, а весь уклад жизни, социальный уровень, или социальный ранг. В таком случае основа д'Эта-Декампа будет носить в себе все те слабые в методологическом отношении стороны, какими характеризуются вообще понятие "социального ранга"; 2) остается совершенно необоснованным у Декампа, почему три группы средних классов являются у него обособленными классами, в то время как три группы первого "низшего" класса так и остаются подразделениями одного и того же класса; казалось бы, что между коммерсантом просто и коммерсантом-джентльменом различие уже не так существенно, чтобы последний явился представителем отдельного социального класса, отличного от того, к какому принадлежит первый; прочность и продолжительность фирмы и более уточненные манеры еще недостаточны сами по себе, чтобы образовать новый класс общества; гораздо дальше в социальном отношении друг от друга категории высококвалифицированных рабочих и спившийся ремесленник, живущий на благотворительность, или отвыкший от регулярной работы безденежный "босяк"; между тем, та и другая категории отнесены в один и тот же класс; 3) классификация общества по градациям, по рангам (низший, высший, средний, или средний между низшим и высшим) есть классификация количественная, классификация по степеням, но не по существу, не по качеству; 4) классовая иерархия по рангам ничего не говорит о внутренних причинах и отношениях, вызвавших ту, а не иную иерархию; 5) классификация общества на основе д'Эта-Декампа дает богатое и правильное "описание" классов, но не вскрывает внутреннюю сущность классового расчленения общества; она описывает, но не объясняет.

________________________

На попытках д'Эта и Декампа, стремящихся построить социальную классификацию современного английского общества на основе standart of life, мы можем убедиться, как далеки эти попытки от теоретической конструкции сложной проблемы социальных классов. Едва ли можно сомневаться, однако, что всякой сколько-нибудь серьезной попытке построения теории социальных классов на основе различий в уровне жизни грозила бы такая же участь научной неудачи, какая постигла теорию Социального ранга. Всякая теория социальных классов прежде всего должна быть абстрактна; она должна отвлечься от всей пестроты конкретных отношений и особенностей реальной действительности; она должна иметь дело главным образом с социальными процессами, лежащими глубоко внутри общественного механизма, и считаться лишь с основными внутренними пружинами социальной жизни, которые приводят общество к классовым образованиям, рождают классовую структуру. Теория же standart of life в своем учении об общественных классах только и может иметь дело с внешней стороной сложных общественных отношений, с конкретными проявлениями последних; глубже поверхности социальной жизни и ее пестроты она не идет, и поэтому ей никогда не постигнуть действительных отношений и основ классового расчленения.

7. УЧЕНИЯ ОБ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССАХ НА ОСНОВЕ БОГАТСТВА

Все рассмотренные до сих пор теории общественных классов исходят, как мы видели, из основы неэкономического или не чисто экономического характера. Все они строят учения о классах или на биологической основе, или этнической и антропологической, или технической, психологической и т.д. Ближе к экономической основе подходит Зомбарт-Ганзен, а также д'Эт и Декамп. Но последние, во-первых, ограничиваются только описательной стороной вопроса, во-вторых, как мы видели, разумеют под "уровнем жизни" далеко не одни только экономические условия жизни, не один лишь расходный частнохозяйственный бюджет, типичный для различных групп населения. Что же касается Зомбарта-Ганзена, то и у них основой социальных классов является не хозяйственная система сама по себе, а лишь "воплощение" идеи этой системы и "носительство" ее тем или другим слоем населения.

Если поэтому все рассмотренные учения об общественных классах в теоретическом отношении были далеко не удовлетворительны, в смысле научного разрешения проблемы классового расчленения, то причины этого лежали, в значительной степени, в их неэкономической основе, из которой эти учения исходили в своем объяснении чисто экономических категорий, какими являются категории классов.

Много научнее и ближе к действительности учения и теории общественных классов, опирающиеся на экономическую основу. К таким учениям мы относим: 1) учения об общественных классах на основе богатства (потребительно-меновая основа), 2) учения на основе распределительных отношений и 3) учения об общественных классах на основе производственных отношений. Начнем с первых.

__________________________

Теория общественных классов на основе богатства едва ли не самая распространенная. Среди представителей этой теории мы находим Лоренца Штейна, Шеффле, Бюхера, Оверберга, Визе, Гобло, Или, Смола и многих других.

Лоренц Штейн был одним из первых, кто пытался поставить исследование проблемы общественных классов на путь самостоятельного исследования. Лоренц Штейн развивает свое учение об общественных классах, главным образом, своей "System der Staatswis-senschaft" (II-ой том, 1856 г.), где в учении об обществе вся первая часть посвящена исследованию о "Понятии общества и учении об общественных классах"*. Но идею классов Лоренц Штейн впервые затрагивает еще в 1842 году в своей первой большой работе "Der Sozialismus und Communismus des heutigen Frankreichs"**. В этой последней работе Лоренц Штейн высказывает уже ряд тех главнейших идей, которые он развивал в дальнейшие годы.

______________________

* L. Stein. System der Staatsmissenschaft. Erster Band. Stuttgard u. Tubingen, 1852; Zweiter Band. (Die Gesellschaftslehre. Erste Abtheilung. Der Begriff der Gesellschafts und die Lehre von den Gesellschaftsklassen). Stuttgart und Augsburg, 1856.
** L. Stein. Der Sozialismus und Communismus des heutigen Frankreichs. Ein Beitrag zur Zeitgeschichte. Leipzig, 1842.

______________________

В "Der Sozialismus und Communismus" Лоренц Штейн находится под влиянием французских социалистов, в особенности же под влиянием Рейбо, Консидерана, Люи-Блана и Кабэ, с которыми он был близко знаком, во время своего пребывания во Франции*. Характеризуя условия, при которых развивался во Франции социализм начала XIX века, Лоренц Штейн останавливается на описании особенностей двух различных исторических эпох социальной жизни Франции: эпохи дореволюционной Франции и пореволюционной эпохи. Характеристика последней и приводит его к идее общественных классов. Если, говорит Л. Штейн, в конце прошлого столетия против государства вступало сословие, то теперь выступает класс в своем стремлении изменить общество; и если прежде революция была политической, то теперь время чисто политического движения уже прошло и ближайшая революция может быть уже только социальной**.

______________________

* Ibid., Vorrede, стр. X.
** См.: ibid., стр. III.

______________________

Противополагая классы нового общества сословиям старого общества, Л. Штейн, таким образом, противопоставляет государство обществу. Эта идея противопоставления государства и общества составляет предмет особенного внимания Л. Штейна; он возвращается к этому вопросу и в "Истории социального движения во Франции", и в "Системе государственной науки", где эта идея находит свое наибольшее развитие.

В дореволюционной Франции Л. Штейн находит три сословия: дворянство, духовенство и третье сословие. Лишь французская революция, говорит Л. Штейн, привела Францию к новому обществу, в котором на место сословий выступало новое деление; вся масса народа разделяется теперь на владеющих и невладеющих, или на таких, которые с своей рабочей силой соединяют капитал, и таких, которые ничем не владеют, кроме своей рабочей силы; первые — это буржуазия, вторые — пролетариат. Пролетариат, по определению Л. Штейн, — это класс тех, кто не владеет ни образованием, ни собственностью, в качестве базы своего положения и значения в общественной жизни, но кто, однако, считает за собой право не оставаться совершенно без такого количества благ, которое обеспечивало бы личности ее ценность. Этот пролетариат нового времени Л. Штейн считает существенно отличным от пролетариев древнего Рима: плебеи, говорит он, жили только на счет государства; не таковы современные пролетарии, которые выявились впервые во Франции лишь во время великой революции, а сложились в класс лишь только после июльской революции.

Вместе с этим Л. Штейн пытается дать и характеристику двух основных социальных классов нового французского общества после революции. Эта характеристика не отличается, правда, определенностью и ясностью. Последней мешает Л. Штейну форма той старо-гегелевской метафизики, с ее "противоречиями" в развитии явлений жизни, под сильным влиянием которой находились мысль и манера изложения у Л. Штейна. В этой характеристике, однако, ясно просвечивает основа, на которой возникают и развиваются, по его мнению, общественные классы. Эта основа — факт владения. "Всякое равенство, — говорит Л. Штейн, — к которому стремится труд, в собственности (владении) встречает вечного врага, благодаря чему стремления труда делаются напрасными и в обществе укрепляется неравенство, покоящиеся непосредственно на владении... Идея владения такова по своему значению, что она, с одной стороны, способствует образованию классов и дальнейшему разграничению между ними, с другой стороны — вызывает глубокую противоположность между буржуазией и народом"*.

______________________

* Ibid., стр. 73 и 139.

______________________

Как мы видим, Л. Штейн, говоря о владении как основе классового образования и расчленения, в идее владения видит и основу противоположности между классами, которая приводит его в дальнейшем к признанию идеи неизбежной борьбы классов. Эта идея классовой борьбы довольно определенно выступает у Л. Штейна уже в первом издании его "Der Sozialismus und Communismus". После революции, говорит Л. Штейн, тотчас же стала проявляться борьба принципов, сводившаяся к противоположности материального индивидуализма и коммунизма; эта противоположность привела к расчленению общества на владеющих и невладеющих, буржуазию и пролетариат; в этих двух классах вообще скрыт принцип противоположности; начинавшееся сильное и глубокое расчленение между ними продолжает медленно развиваться, входя в силу по мере развития материальной жизни; оно то затихает, встречая на своем пути препятствия, то, напротив, находит в себе более благоприятные условия и делается более решительным и более обостренным, наполняясь материально вырастающим и входящим в сознание противоречием*.

______________________

* См.: ibid., стр. 71-74.

______________________

В новом издании своего "Социализма и коммунизма", появившемся в 1848 году, Л. Штейн еще более углубляет свои взгляды относительно общественных классов*. К этому времени, помимо учения французских социалистов, он имел возможность располагать уже более значительным материалом, чем прежде. В числе упоминаемых им источников мы встречаем и Маркса "Нищету философии", и Энгельса "Положение рабочих классов в Англии", точно так же Карла Грюна "Социальное движение во Франции и Бельгии", Бензена "История пролетариата", Люи Блана "Histoire de dix ans" и других. Общие рамки вопросов остаются у него прежние, но мысли расширяются и в некоторых пунктах углубляются: более резко подчеркивается различие между сословным расчленением в обществе и классовым; точнее выясняется экономическая сущность пролетариата, в отличие вообще "невладеющих"; выясняется индивидуалистический характер интересов буржуазии и буржуазного общества**; идея взаимоотношений между обществом и государством находит себе дальнейшее развитие.

______________________

* См.: ibid.
** См.: ibid., стр. 151 и далее; 155-162 и др.; 168. "Истинная сущность принципа равенства, — говорит здесь, между прочим, Л. Штейн, — состоит в том, чтобы в каждом индивиде признавать абсолютно свободную и независимую личность. Но вместе с тем это делает индивида главною целью в себе. Это ставит человека против человека и необходимо исключает идею взаимной помощи, так как помогать и поддерживать предполагает неравенство и ведет к господству. Это каждому указывает на то, что нужно полагаться только на себя самого, и вместе с тем все, что окружает жизнь индивида, в принципе делает средством для этого индивида. Таков характер индивидуализма как неизбежное следствие принципа равенства... Интересы и жизнь целого здесь безусловно должны быть принесены в жертву интереса и прав, и жизни индивида:.." (ibid., стр. 168).

______________________

Таким образом, уже в 40-е годы у Л. Штейна складываются следующие идеи в вопросе о социальных классах: 1) идея необходимости выяснения сущности общества и его законов, в отличие от идеи государства; законы развития классов есть законы развития общества; 2) идея двух общественных классов, ясно обозначившихся во Франции после июльской революции: буржуазии (капитал) и пролетариата (рабочая сила); 3) основа классового расчленения — владение; буржуа — обладатель капиталом как средством производства; пролетарий — ничего не имеет, кроме рабочей силы; 4) идея противоположности классовых интересов; 5) идея борьбы классов, вытекающей из их противоположных интересов.

В 50-е годы Л. Штейн настолько расширяет свое учение об общественных классах, что в "System der Wissenschaft" оно занимает у него уже большой отдельный том, вышедший в 1856 г. под заглавием "Понятие общества и учение об общественных классах". Исходным пунктом учения о классах является здесь у Л. Штейна его давняя мысль о противоположности между государством и обществом. Эта противоположность, по его мнению, составляет содержание всей внутренней истории народов и государств мира; она является жизненным принципом внутренней истории вообще; в ней сходятся все радиусы развития; без нее невозможно понять внутреннего хода жизни. Вместе с тем проблему классов Л. Штейн считает составной и неразрывной частью проблемы общества. В обществе он видит такой порядок, такую организацию общения между людьми, которая возникает вместе с появлением собственности (владения) и ее распределением и является в результате действия интереса личности; но в собственности же этот последний, по мере своего пробуждения и развития, встречает себе определенного рода противодействие, что приводит к появлению классового интереса со всеми его противоречиями, противоположностями; на почве классового интереса развивается далее общественная борьба со всеми своими серьезными, положительными и отрицательными, последствиями. Все это рисуется Л. Штейну как проявление законов, действующих на почве распределения собственности. Содержание этих законов, по мнению Л. Штейна, и составляет в своей совокупности учение об общественных классах*.

______________________

* См.: L. Stein. System der Staatswissenschaft. Zweite Band, стр. 32-40.

______________________

В то время как задача статистики, говорит Л. Штейн, доказать действительное существование общественных классов, их отношение к другим классам и их объем, сущность этих классов может представить лишь учение об обществе. Но само общество, общественный строй, общественное развитие, общественные законы Л. Штейн строит на хозяйственной базе, сводит к "народно-хозяйственному строю", на котором зиждется, по его представлению, неизбежно и необходимо "классовая система"*. "Процесс образования классов, — говорит Л. Штейн, — есть прежде всего, конечно, хозяйственный процесс и подлежит поэтому общим законам, действующим в хозяйственной жизни. Отсюда же следует, что этот процесс (образование классов) в сущности своей проходит те же стадии, какие проходит и хозяйственный процесс распределения благ"**. В процессе распределения, в факте владения, в доходе Л. Штейн и видит основу классового расчленения общества. Эту основу классов Л. Штейн сводит не столько к самому процессу распределения хозяйственных благ в обществе, сколько к размерам владения этими благами. Если классовое расчленение общества и классовые различия Л. Штейн считает основой общественного строя, то "классовым строем, — говорит он, — мы называем такой общественный строй, который покоится на распределении размеров владения; этот строй находится в постоянном движении и изменении, но бесконечное разнообразие этого движения все же подчиняется действию определенных законов, соответствующих общественному развитию"***. Различие владения есть основа классового различия — это основное положение Л. Штейна, которое он всюду повторяет и развивает. Весь процесс образования классов так же, как и процесс образования классового строя, сводится у него к процессу развития владения, отношений этого владения и вытекающего отсюда общественного порядка****.

______________________

* См.: ibid., Erster Band: System der Statistik, der Populationistik und der Volks-wirtschaftslehre. Stuttgart u.Tubingen, 1850, стр. 99-100.
** Ibid., И. В., 1856, стр. 275.
*** Ibid., стр. 299; ср. также стр. 46: "На различии размеров капитала покоится различие классов".
**** См.: ibid., стр. 300.

______________________

С понятием общественных классов Л. Штейн соединяет, однако, не только одни различия в размерах владения хозяйственными материальными благами; в его представлении эти различия служат лишь материальной основой, на которой зиждятся и другие, нематериального уже свойства, различия, характеризующие понятие общественных классов; таковыми Л. Штейн считает "духовные блага, права и социальные функции", которые распределяются между сочленами общества также весьма различно, в зависимости и в связи с различиями в распределении материальных благ. Что это за духовные права, блага и функции, это Л. Штейн выясняет в первой части своего учения об общественных классах, где трактуется вопрос о возникновении классов. Эту часть Л. Штейн считает общей основой учения об общественных классов.

Образование классов, говорит Л. Штейн, это такой процесс, в результате которого, вследствие разделения владения, возникает своеобразное распределение духовных благ, прав и функций между отдельными членами общества, которые, благодаря этому, создают себе и закрепляют за собой определенное общественное положение и определенные общественные задачи. Этот процесс Л. Штейн считает, как мы видели, прежде всего, хозяйственным, опирающимся на хозяйственный процесс распределения материальных благ; а так как последний имеет, по его представлению, три основных формы в своем развитии, то эти же три основные формы являются поэтому и тремя стадиями всякого общественного образовании классов*. По Л. Штейну, "общий принцип всякого образования классов нужно видеть в том, что различное распределение владения есть основа духовного разделения труда и вместе с тем основа развития вообще человечества". В каждой из трех стадий развития форм распределения, на которых Л. Штейн строит три стадии развития социальных классов, он находит ряд ступеней и промежуточных образований. Что же это за три стадии? Первая стадия или форма распределения, по Л. Штейну, такая, в которой совершенно еще нет никакого хоть сколько-нибудь определенного индивидуального владения (собственности) или же оно, хотя и имеется, но крайне незначительно. Вторая стадия — такая форма распределения, в которой размеры владения у каждого сочлена или совершенно одинаковы или так близки, что различия владения еще не порождают различий в общественном положении между сочленами. Третья стадия — это такая форма распределения, где уже определенно выступают наружу различия в размерах владения; здесь имеет место распределение уже в собственном смысле этого слова. Такой процесс развития Л. Штейн называет "органическим процессом образования классов", которому, в его представлении, следует в своем развитии любая общественная форма, не только классовые отношения: в своей первой стадии она не находится под влиянием владения, во второй — покоится на существенном равенстве владения, и, наконец, на третьей стадии развивает в себе заложенные различия, со всеми их последствиями. Л. Штейн думает, что научно познать сущность образования классов — это значит понять законы, по которым возникают и развиваются три отмеченные формы владения в их причинной связи с нравственным порядком общественной жизни и распределением духовных благ и функций, с одной стороны, а также в связи с интересами каждой отдельной личности, с другой**.

______________________

* См.: ibid., стр. 275.
** См.: ibid., стр. 276.

______________________

Первая стадия, по Л. Штейну, — это стадия естественного состояния, status naturalis; это период стадного существования, без всяких признаков общественного и государственного порядка; здесь нет еще сколько-нибудь определенного распределения владения; здесь нет даже в собственном смысле слова производства продуктов; последние берутся в готовом виде из природы; это — период хозяйственной и вместе также духовной бедности; здесь нет и тесного общения между индивидами; это — время разобщения (Vereinzelung); если же и может здесь проявляться общение на почве общего суда, общего поля брани, общего богослужения, то все это носит случайный характер; здесь нет различий между высшими и низшими, нет господства и зависимости; это период отсутствия, с одной стороны, организованного строя и, с другой стороны, отсутствие противоположностей; а это значит — отсутствие общественности; и, таким образом, это период отсутствия общества: здесь нет ни общежительности (социабильности, Geselligkeit), ни нравственности, ни права.

Вторая стадия — стадия равенства владения; здесь человек находит под влиянием нужды основу, позволяющую ему выйти из состояния бедности; эта основа в том, чтобы предметом деятельности делать не плоды, не результаты сил природы, а сами эти силы природы; этого человек достигает, вкладывая свой труд впервые в землю; это ведет к оседлости, а отсюда — к собственности; этот переход и открывает собою вторую стадию после стадии естественного состояния; здесь каждый захватывает себе землю во владение в таком размере, который соответствует его силам; но трудовые сельскохозяйственные силы каждого, за немногим исключением, в среднем равны; отсюда все владения здесь одинаковы; отсюда, это — период равенства; но для несения и выполнения трех общественных функций (внешней защиты, суда и богослужения) здесь уже выбираются особые лица (начальники, старейшины); хотя они и выборные, но сами выборы ведут уже к образованию партий; здесь еще нет противоположности богатых и бедных, но уже есть противоположность личных партий, расслоение сторонников различных кандидатов; в результате, здесь уже возникает внутренняя борьба, ведущая к разложению общины равных.

Третья стадия, по Л. Штейну, — стадия неравенства владения; это — стадия образования классов в собственном смысле; здесь действует такой порядок человеческого общения, где распределение общественных функций и духовных благ покоится на различии размеров владения, на неравенстве распределения; на этом же неравенстве владения покоятся и существующие здесь противоположные интересы; это стадия общественного строя, который можно назвать классовым строем; предметом стремлений каждого здесь является достижение наивысшего владения, так как та или иная степень размеров владения обуславливает собою здесь и соответствующую степень общественного положения*.

______________________

* См.: ibid., стр. 278-299.

______________________

Итак, образование и развитие классов, по мнению Л. Штейна, покоится на образовании и развитии различий владения. На чем же зиждится, по представлению Л. Штейна, различие владения и каковы причины происхождения этих различий? Происхождение различий владения у Л. Штейна троякое: первый вид происхождения их — в физических, естественных свойствах лица или семьи; например, в силу наследственного права владение может разделиться между многими членами семьи, но в другом случае — последних может и не быть; второй вид связан с личной силой и является в результате насилия; третий вид происхождения неравенства владений лежит в обмене и промысловой (торгово-промышленной и проч.) деятельности.

В результате процесса развития владений и его отношений возникают более или менее значительные подразделения в обществе, сущность которых — в одинаковости положения в обществе, вызываемого одинаковостью владения. Эти подразделения Л. Штейн и называет классами вообще. Но, чтобы точнее уяснить понятие классов, Л. Штейн считает необходимым различать в понятии класса две различные категории: общественные классы и экономические ("хозяйственные") классы. Смешивание экономических и общественных классов порождает, по мнению Л. Штейна, массу неясностей; покоится же оно на том, что хозяйственные классы являются основой общественных и постоянно стремятся к тому, чтобы сделаться общественными, как только возникают*.

______________________

* См.: ibid., стр. 303.

______________________

Различие между общественными и экономическими (или хозяйственными) классами Л. Штейн видит в следующем: если принимать во внимание только одно хозяйственное расчленение общества на неравные по владению группы или классы, не считаясь с тем, к чему ведет в общественной жизни это чисто экономическое неравенство владения, то перед нами будут экономические классы; если же считаться со всеми теми социальными последствиями, к которым приводит чисто экономическое расчленение общества, т.е. принимать во внимание то различное положение, которое занимают в обществе различные экономические классы, благодаря чисто экономическому неравенству владения, то в таком случае мы будем иметь общественные классы. Общественный класс — это "совокупность тех, кто в силу одинакового хозяйственного положения занимает одинаковое общественное положение"*, причем необходимым условием появления общественного класса Л. Штейн считает предварительное появление сознания одинаковости хозяйственного положения; это сознание он считает первым шагом для перехода из различий чисто хозяйственного характера к различиям духовного порядка.

______________________

* Ibid., стр. 304.

______________________

В экономических классах Л. Штейн видит различия двух порядков: количественные и качественные. Количественные различия покоятся только на различии размеров имущества; здесь можно установить существование трех различных подразделений: группу недостаточных, достаточных и богатых; это три различных степени хозяйственных классов. Качественные различия, напротив, основываются на различиях труда и капитала и ведут к двум различным группам: капиталовладельцев и владельцев рабочей силой.

Для появления общественных классов, как их понимает П. Штейн, необходимо, чтобы чисто хозяйственные, материальные различия перешли в различия духовные, общественные. Если бы сознание и интересы не выходили за пределы хозяйственной области распределения материальных благ, то классовое расчленение общества никогда не поднялось бы до образования общественных классов. Что же способствует такому переходу от чисто экономической области в духовно-общественную жизнь? По мнению Л. Штейна, таким моментом, который толкает сознание и интересы за пределы "чисто хозяйственных отношений", является прибавочная ценность, или чистый избыток (Uberschuss, как его называет Л. Штейн, переводя на немецкий французское surplus). Эта прибавочная ценность дает индивидам возможность удовлетворять без труда свои чисто хозяйственные потребности и — что самое главное — дает возможность применять в области хозяйственной деятельности духовные блага; последние же в своем применении к жизни являются источником общественных благ. В этом и лежит, не говоря о классовом самосознании, зародыш того, что чисто хозяйственные различия переходят в общественные различия: те, кто обладает прибавочного ценностью, отличаются от тех, кто ею не обладает; здесь, следовательно, причина и различий между высшим и низшим классами: богатый класс не только владеет материальными благами, но и имеет вследствие этого данные для несения в обществе духовных функций; низший же класс не владеет ни богатством, ни тем "общественным доходом" (прибавочной ценностью), который ведет к благам духовного порядка. Отсюда Л. Штейн выводит и то, что богатый класс состоит во главе человеческого общества, являясь господствующим классом*.

______________________

* См.: ibid., стр. 304, 305, 307 и далее.

______________________

Итак, согласно Л. Штейну, основой экономических классов являются различия в размерах владения: основа общественных классов — различия в общественном положении и в общественных функциях; в то время как первые — экономические классы — в количественном отношении распадаются на подклассы: недостаточных (бедных), состоятельных и богатых, а в качественном — на капиталистов (владельцев капиталом) и рабочих (владельцев рабочей силы), — вторые, т.е. общественные классы, распадаются на высший класс и низший класс; первый из этих классов — господствующий класс.

Различие между высшим и низшим общественными классами представляет, по мнению Л. Штейна, не что иное, как органическое стремление общества к разделению труда в духовной жизни. Весь смысл существования высшего класса Л. Штейн видит поэтому в выполнении им общественных функций, к которым он призван, благодаря обладанию прибавочной ценностью ("общественным доходом"). Только на этом и может покоиться общественный порядок. "Отступление высшего класса от его нравственной задачи ("священной нравственной обязанности") было бы потерей его духовных прав и притязаний на его более высокое общественное положение; превращение своей жизни в одно лишь наслаждение и одно лишь личное использование своего богатства для высшего класса было бы извращением его собственной нравственной сущности"*. Высший класс, благодаря владению, делается, по Л. Штейну, господствующим. В обществе с правовым строем этот господствующий класс закрепляет свое высшее положение и свое господство в действующем праве; право закрепляет это господство уже потому, что оно закрепляет и дает признание самой системе владения. Классовое образование на этом пункте заканчивает, по мнению Л. Штейна, свой круг. Но вместе с тем, однако, классовое образование не отмирает окончательно. Напротив, оно остается все время жизнедеятельным, благодаря среднему классу**.

______________________

* См.: ibid., стр. 308.
** См.: ibid., стр. 336.

______________________

Среднему классу Л. Штейн уделяет особое внимание. Средний класс, в представлении Л. Штейна, опирается на среднее владение. Последнее же родственно как низшему классу, так и высшему; первому потому, что среднее владение предполагает вместе с владением и собственную трудовую деятельность владельца; второму же потому, что среднее владение предполагает в себе существование капитала. Такое положение среднего класса обрекает его, по мнению Л. Штейна, на своеобразную роль в классовом обществе: средний класс выступает защитником как труда, так и капитала; он "покоится на примирении противоположности между двумя крайними общественными классами". Такая роль падает, однако, на общественный средний класс, а не на экономический; существование же средних владений далеко еще не означает существования среднего общественного класса; история древнего мира, как известно, не знала среднего класса; древний мир был не способен образовать из средних владений средний класс. Появление и образование среднего общественного класса Л. Штейн соединяет с возникновением лишь буржуазии.

Общественную задачу среднего класса Л. Штейн видит в том, "чтобы он в своем владении воплощал идею общественного труда". Дело в том, что, в силу владения, средний класс является носителем существующего права; в то же время он является носителем и идеи труда; следовательно, по положению своему средний класс защищает право каждого из классов против попыток нарушения его со стороны каждого другого. В этом Л. Штейн и видит общественную задачу среднего общественного класса, считая средний класс "естественной базой общественного развития". Но в столкновении классовых интересов эти задачи среднего класса находят себе, по мнению Л. Штейна, самое решительное противодействие. Интересы господствующего класса, покоящиеся на стремлении к исключительному господству, сводятся к тому, чтобы низвести средний класс из положения общественного к положению чисто экономического класса. Отсюда — всякое ограничение общего права прежде всего, по мнению Л. Штейна, чувствуется средним классом, который всегда оказывает поддержку низшему классу в борьбе против ограничения свободы*. Л. Штейн заканчивает свое учение об общественных классах учением об общественной борьбе классов.

______________________

* См.: ibid., стр. 331-337, 390-394.

______________________

Одинаковость отдельных индивидуальных интересов создает, по мнению Л. Штейна, классовый интерес, покоящийся на отношениях распределения благ: в интересах каждого класса удержать за собой наивысшую долю, чтобы обеспечить себе наивысшее положение в обществе. Учение о классовых интересах, следовательно, сводится у Л. Штейна к учению о классовом господстве, которое и приводит к борьбе классов*.

______________________

* См.: ibid., стр. 373-384 и 386-423.

______________________

_________________________

Изложенное учение Л. Штейна об общественных классах, развитое им в 1856 году, содержит в себе лишь немного нового, сравнительно с теми идеями, какие высказывал Л. Штейн по вопросу о классах в своей первой работе, в 1842 году. Среди новых мыслей мы встречаем: 1) идею экономических классов в отличие от общественных классов; 2) идею средних классов, стоящих между буржуазией и пролетариатом, и 3) идею прибавочной ценности, служащей связью между экономическим классом и общественным. Но вместе с тем это учение о классах развито Л. Штейном с такою полнотой и стройностью, содержит столько богатства мыслей и такую глубину их, что приходится удивляться, почему учение о классах Л. Штейна оставалось забытым как у социалистов, так и у экономистов. Единственный историк учений об общественных классах, бельгийский социолог ван Оверберг в своей книге "La classe sociale" не упоминает о Л. Штейне ни единым словом. Равным образом на заседаниях парижского социологического общества, посвященных специально вопросу о "социальных классах", учение о классах трактовалось так, как будто это учение только-только зарождается, как будто не были намечены еще к 50-м годам XIX-го столетия основные пункты и рамки проблемы классов и притом с такой полнотой и широтой взглядов, как это мы видим уже у Л. Штейна. Не менее удивительным представляется и то, что после теоретического исследования проблемы социальных классов, предпринятого Л. Штейном, ни одним социалистическим теоретиком не было сделано сколько-нибудь обстоятельной попытки такого же теоретического исследования по данному предмету, в котором социалистическая мысль всегда ощущала сильную нужду, при всех вопросах выступая со своей основной идеей борьбы классов.

Сущность учения Л. Штейна по вопросу о социальных классах можно свести вкратце к следующему: классовый строй в обществе явился на смену сословного строя еще со времени великой французской революции; с этого момента общество стало распадаться на два различных класса: буржуазию и пролетариат; основой образования этих классов в обществе является факт владения; с появлением собственности и развитием индустрии возникают различия в размахах владения, которые и приводят к противоположности интересов, а отсюда — к классовой борьбе; классовая система покоится, таким образом, на народно-хозяйственном базисе; но материальные различия и материальное неравенство приводят к различию и другого порядка: к различию в области "духовных благ, прав и социальных функций"; отсюда — мы имеем классы общественные и экономические; переход последних в первые — результат действия прибавочной ценности; капиталисты и рабочие — это экономические классы; класс высший и низший, господствующий и подчиненный — классы общественные; между высшим и низшим общественными классами лежит глубокое социальное противоречие, но между ними стоит средний класс, который берет на себя, к общему благополучию, роль примирителя; причина такой примирительной социальной функции, выпавшей на долю среднего общественного класса, в том, что этот класс носит в самом себе как идею труда, так и идею капитала.

Учение Л. Штейна поражает богатством мысли и постановкой вопроса, особенно если принять во внимание то далекое прошлое, когда Л. Штейну приходилось прокладывать пути в исследовании проблемы классов. Само по себе, однако, учение Л. Штейна открыто для критики во многих отношениях. Общий недостаток его — в неопределенности многих положений Л. Штейна, их неясности, их противоречивости. В самом понятии "класса" у Л. Штейна мы видим двойственность; для него класс в одном случае — социально-экономическое образование, покоящееся на народно-хозяйственной основе, на владении в различных размерах материальными благами; в другом случае — это социально-политическое образование, покоящееся на различиях правно-политического характера. Различие между общественными и экономическими классами страдает у Л. Штейна полнейшей неопределенностью. С какого момента экономический класс превращается в социальный, установить этого Л. Штейну не удается. Такое деление классов неправильно уже чисто методологически: всякая экономическая группа (например, капиталисты или рабочие), в том смысле "народно-хозяйственных образований", в каком разумеет их Л. Штейн, является и социальной группой. Можно думать, что под категорией "общественных" классов, в отличие от классов "экономических", Л. Штейн разумеет социально-политические образования: его высший и низший общественные классы — классы, возникшие на основе отношений господства и подчинения, на почве различия социально-политических прав и привилегий. Но в таком случае Л. Штейн уже составляет свой народно-хозяйственный базис и вводит другую основу — различие правно-политических отношений. Отсюда — двойственность, противоречивость. В качестве признака, устанавливающего различие между экономическими классами и общественными, Л. Штейн, как мы видели, не прочь считать психологический момент — классовое сознание, которое у "экономических" классов, по мнению Л. Штейна, почему-то отсутствует. В этом случае мы видим у Л.Штейна еще новую основу для классовых различий, на этот раз уже психологическую.

Но еще больше противоречий у Л. Штейна с категорией среднего общественного класса, которую устанавливает Л. Штейн наряду с категориями высшего и низшего классов: пока труд и капитал представлены отдельно друг от друга, пока носителями того и другого являются различные классы (высший и низший), до тех пор Л. Штейн считает эти категории непримиримыми; при слиянии же своем в руках среднего класса труд и капитал неожиданно теряют, по Л. Штейну, свою непримиримость и свою противоположность. Почему происходит такое перерождение, остается неясным. Несомненно лишь одно, что все симпатии Л. Штейна — на стороне среднего класса и что роль среднего класса у Л. Штейна так же чрезмерно идеализирована и переоценена, как и у некоторых социалистов-утопистов (Сисмонди, Томпсон).

Видя основу образования социальных классов главным образом в размерах владения, Л. Штейн нередко близко подходит и к распределительному моменту. Но его интересует не самый момент распределения, не процесс распределения, а лишь количественный результат распределения, лишь размеры владения. Учение Л. Штейна нельзя поэтому смешивать с учениями, строящими понятие классов и процесс их образования на основе распределительных отношений.

________________________

К представителям рассматриваемого учения можно отнести и Шеффле, являющегося столько же и экономистом, сколько социологом. Мы уже говорили, что позиция Шеффле по вопросу об общественных классах двойственная. Социологическое обоснование процесса классового строения общества он дает в духе естественно-органической школы. Но в то же время Шеффле на классовую категорию смотрит как на экономическую категорию, ставя классовое образование на экономическую почву. Шеффле видит, таким образом, в проблеме классов как бы две стороны: экономическую и социологическую — и каждой из этих сторон дает различное освещение.

В общественной жизни Шеффле различает сложный ряд массовых образований: естественно-органические (семья, род, раса), земляческие или национально-территориальные, народно-хозяйственные, религиозные, партийные и прочие. Народно-хозяйственные групповые образования он разлагает на классовые и сословные. Уже отсюда мы видим, что образование классов и сословий Шеффле отрывает от естественно-органической почвы. Классовое и сословное расчленение Шеффле ставит на особую почву. Народно-хозяйственными образованиями, говорит Шеффле, являются, главным образом, расслоения по владению и по профессиям, или классовые и сословные*. Классовое расслоение вытекает, согласно Шеффле, из различий хозяйственных отношений владения; оно коренится в различии величины и рода обладания источниками дохода. "В сущности, — говорит Шеффле, — класс есть расслоение по различию владения или невладения". Исходя из этой основы, Шеффле различает три общественных класса: класс богатых, средний класс и пролетариат, или класс неимущих. Но, замечает Шеффле, это образование трех классов исторически не всегда носило одни и те же черты и поэтому не всегда одно и то же название; в различное время оно то усиливалось, то смягчалось некоторыми моментами иного характера, чем различия во владении; но равенство и неравенство хозяйственных отношений владения всегда при образовании классов имело силу**.

______________________

* См.: A. Schaffle. Bau und Leben des socialen Korpers. Zweite Auflage. Erster Band. Allgemeine Soziologie. Tubingen, 1896, стр. 92.
** См.: ibid., стр. 92.

______________________

Трехчленную формулу деления общественных классов Шеффле особенно подчеркивает, придавая среднему классу большое значение и находя, что в некоторые моменты исторического развития народов слои средних классов имели в обществе преобладающее значение*.

______________________

* В первом издании "Bau und Leben", относящемся к 1875-1878 гг., Шеффле, однако, придает большое значение идее двух классов, останавливая свое внимание, главным образом, на том, что "частное обладание средствами производства необходимо приводит к образованию классов богатства и бедности, класса владеющих и пролетариата" (см. первое издание, стр. 301, т. I.).

______________________

Отмечая двоякого рода различия в собственности или владении, различия как в величине или размерах собственности, так и в виде собственности, Шеффле признает значение, однако, только за первого рода различиями, т.е. за различиями, которые лежат в размерах обладаемого имущества; лишь последние, по его мнению, имеют влияние на образование классов. Это обстоятельство и дает нам право относить Шеффле к теоретикам богатства в вопросе об образовании социальных классов.

В классовом строении общества Шеффле видит столько же разрушающих элементов, сколько и укрепляющих существо социального тела. В данном случае он имеет в виду то обстоятельство, что среди членов одного и того же социального класса совершается при классовом расчленении процесс возрастающего сплочения и объединения, но что, с другой стороны, классовое расчленение сопровождается в то же самое время столкновениями между классами и взаимной ненавистью. "Богатые, — говорит Шеффле, — сплачиваются общими интересами владения, одинаковыми привилегиями господства; невладеющие же объединяются солидарностью борьбы за заработную плату и общей ненавистью против собственности; и тот и другой класс организуются в этой борьбе как классы, и никогда эта организация не была методичнее и грандиознее, чем в настоящий момент; это есть, однако, соединение воюющих масс для борьбы внутри общественного тела, соединенные в боевые дружины в войне за существование"*. Эту борьбу между классами Шеффле видит на протяжении всей истории человечества. Даже, говорит он, в счастливые времена преобладания в общественной жизни мелкопромышленного и мелкокрестьянского среднего сословия не было прочного и полного мира между классами. И в это время, например, массы городского сословия с переменным успехом боролись с привилегированными сословиями, выступавшими в лице светского и духовного дворянства.

______________________

* Ibid., стр. 93 (второе издание).

______________________

Шеффле не принадлежит, как мы видим, к сторонникам социальной гармонии в общественных отношениях. Вместе с классовым расслоением общества он устанавливает и идею социального антагонизма. Классовая противоположность коренится, по его представлению, в самой организации общественного хозяйства, этого "обмена веществ". Эту противоположность между классами Шеффле особенно резко подчеркивает в первом издании своей книги. "Классовую противоположность интересов, — говорит он, — вытравить из истории, где она так резко проявляется, и в то же время желать, чтобы народное хозяйство сохранило принцип частнохозяйственной конкуренции, — теоретически является внутренним противоречием, а практически — совершенно безнадежным"*. Вместе с тем Шеффле находит, что с новой социальной организацией общественно-хозяйственного строя возможно полное исчезновение как социального антагонизма, так и классового расслоения вообще. "Классовая противоположность, — говорит Шеффле, — исчезнет, когда общество перейдет от частной организации общественного обмена веществ к социальной организации... В этом случае лишь общество избежит судьбы Спарты, Афин и Рима. К счастью, есть признаки, указывающие на то, что такой переход возможен"**.

______________________

* Ibid., первое издание, т. I, стр. 300.
** Ibid., первое издание, т.1, стр. 302.

______________________

Шеффле различает, как мы видели, классовое расслоение от сословного. Основу классового строя он видит в различиях владения и особенно в различиях размеров обладания имуществом; сословное же расчленение общества он сводит к различию в профессии, или занятиях. "Сословные расслоения, — говорит он, — коренятся в принадлежности к одной и той же определенной профессии". На первом плане Шеффле ставит "хозяйственные" сословия, которые различаются по виду трудовой деятельности в общественном хозяйстве для каждой профессии. Но все разнообразие этих видов-профессий хозяйственного порядка он сводит к трем общим видам сословий: 1) сословие крестьянское, занятое первичным производством, т.е. главным образом в земледельческо-добывающей хозяйственной деятельности; 2) сословие фабрично-промышленное; 3) сословие торговое*. Кроме хозяйственных сословий, Шеффле различает профессионально-политические сословия, военное, либеральные (ученые, художники и пр.) и другие различного рода профессии-сословия нехозяйственного порядка.

______________________

* См.: ibid., 2-е изд., 1896, т. I, стр. 93.

______________________

Как в установлении основы классов, так и попыткой различения классового строя от сословного Шеффле, как можно думать, находится под влиянием учения Лоренца Штейна. Последний, как мы видели, так же считает основой классового образования различия владения. Но как у Штейна связь между сословным и классовым строем оставалась, в конце концов, недостаточно ясной, так и у Шеффле понятие сословий страдает большою неопределенностью. По-видимому, Шеффле отождествляет сословное разделение общества и разделение на профессии. Об этом, по крайней мере, заставляет думать перечисление различных видов сословий, которое делает Шеффле и которое ничем не отличается от обычного перечисления видов различных профессий. Чем же отличается собственно деление на профессии от деления на сословия, у Шеффле нигде мы не находим. Эта неопределенность понятия профессии и сословия у Шеффле увеличивается еще тем, что организацию профессионально-сословную он тесно связывает с классовой организацией, точно не указывая границ той и другой. "Внутри всех хозяйственных профессий, — говорит, например, Шеффле, — вырастает классовая противоположность между владением и невладением, а вместе с тем вырастает и организация борьбы между противоположными друг другу классами, борьбы, происходящей изо дня в день. Помимо уже этой двойной организации борьбы, внутри хозяйственных сословий, в силу необходимости, создается еще масса раскалывающих общество противоположностей, благодаря конкуренции"*.

______________________

* Ibid., первое издание, т. I, стр. 305.

______________________

Самый процесс всякого рода расслоений, совершающихся в обществе, в том числе и расслоений классовых и сословных, Шеффле представляет, как процесс совершающегося социального подбора в человеческой борьбе за существование. Все эти расслоения в обществе ему представляются результатом борьбы за существование и борьбы интересов. Социальный подбор Шеффле считает социологической формой социального прогресса*. С точки зрения этого социального подбора Шеффле и рассматривает весь процесс происхождения и исторического развития социальных образований, каковому вопросу он уделяет большое внимание особенно в первом издании своего "Bau und Leben"**.

______________________

* См.: ibid., первое издание, т.-II, стр. 47, 56 и др.
** См.: ibid., первое издание, III. Band. Spezielle Sozialwissenschaft, erste Halfte, Tubingen, 1878.

______________________

Постоянное действие естественного подбора, говорит Шеффле, с одной стороны, дает населению все больше и больше взаимной связи, единения и единства, но, с другой стороны, образует все новые и новые своеобразные расслоения в развитии взглядов, чувствований и интересов среди различных слоев многосторонне расчлененного общества. При этом в каждый исторический момент такая взаимная связь и такие расслоения образуются своеобразно. Но, несмотря на это своеобразие, они всегда представляют собою результат давящей, подчиняющей, расчленяющей борьбы за существование. Выяснение на основе этой борьбы генетического происхождения сословий и классов Шеффле считает, однако, проблемой весьма трудной*. Классовое расчленение, по мнению Шеффле, есть последний пережиток (Uber), оставшийся от тысячелетий юридической и фактической несвободы народных масс и являющийся цепью бесконечно длинного историко-мирового движения, начинающегося исторически закономерно с расслоения на классы господ и несвободного населения, чтобы, в конце концов, возвести уже свободное расслоение на высокую ступень цивилизации; между этими двумя крайними историческими моментами лежат бесконечно многообразные переходы сословных и классовых расслоений**.

______________________

* См.: ibid., первое издание, III. В., стр. 83.
** См.: ibid., первое издание, III. В., стр. 90-91.

______________________

В этом длинном процессе исторического развития общества сословное образование, с точки зрения Шеффле, является результатом принципа разделения труда, различного приспособления на почве этого принципа народных масс. Вместе с классовым, сословное расчленение вело всюду до сих пор к образованию господствующих высших сословий и классов и подчиненных низших. Всюду и всегда такое расслоение на господствующих и зависимых, высших и низших, являлось в результате двух сил: с одной стороны — оно было результатом победы и поражения во вне, и с другой стороны — борьбы за существование внутри; в то же время, раз образовавшись, это расслоение удерживалось и закреплялось организацией власти, превосходством образования, богатством и всем тем вообще, что вело к превосходству силы. В стремлении же к привилегированному существованию, замечает Шеффле, среди господствующих сословий и классов недостатка никогда не было. То же обстоятельство, что это стремление могло быть осуществлено немногочисленною частью населения над массами народа, Шеффле объясняет духовным и материальным бессилием народных масс, их нищетой и бедностью, недостатком средств борьбы в их руках, закреплением неравенства, узурпацией власти*.

______________________

* См.: ibid., В. III, стр. 91.

______________________

Расслоение населения на свободных и несвободных Шеффле находит еще ранее образования рабства, когда женщины, дети и все, кто не мог охотиться или воевать, должны были служить и выполнять работу, неприятную для господствующих слоев. Затем, с появлением рабства, неравенство и расслоение на свободных и несвободных продолжало развиваться, усложняясь и принимая различные виды в разные исторические эпохи, совершаясь все на одном и том же базисе — борьбе за существование. В отношении к последнему "высшее сословие, — говорит Шеффле, — явилось в результате превосходства силы в социальной борьбе за существование, которая есть борьба сильного, а не борьба по договорному соглашению или из-за конкуренции;... было бы совершенно неисторическим приемом исследования — признавать происхождение светской и духовной аристократии за результат злой воли и обмана народа и обесценивать эволюционно-историческую роль дворянства; его господство так же, как и господство духовенства, произошло в силу превосходства знания, вооружения, власти и владения"*.

______________________

* Ibid., стр. 96.

______________________

В противоположности свободных и несвободных Шеффле видит основу "сословного" расслоения, и до сих пор, после многих тысячелетий, сохраняющего свои следы. В данном случае, однако, у него окончательно исчезает граница между сословным и классовым расслоениями. Говоря о несвободном расслоении, Шеффле устанавливает постепенный, но неуклонный прогресс в сторону роста к более свободному социальному расслоению. В истории развития социальных отношений он видит неуклонный путь к эмансипации: вместе с организацией власти, совершается процесс концентрации народных масс; спаивание населения городов с населением деревень; организация народного войска и образование правого государства; капитал, концентрирующийся в крупных хозяйствах, ведет за собою необходимо и пролетариат; сам капитал требует роста народного образования, так как без последнего невозможно быть сильным в мировой конкуренции; отсюда — тенденция к эмансипации "четвертого сословия"; сами "господствующие и владеющие скопляют теперь во все большую и большую внутренне связанную силу коллектив народа и разбивают последние остатки несвободы, делая это быстрее и самоубийственнее, чем было раньше перед эпохой освобождения"*. В конце концов, находит Шеффле, благодаря обобществлению труда и хозяйства, произойдет полное исчезновение неравенства и господствующих классов; правда, "социальные различия руководителей и руководимых", по его мнению, сохраняются и при общественном производстве; но это будет, говорит он, делом привилегии и аристократии образования; эти руководители будут людьми, облеченными доверием, выборными**.

______________________

* Ibid., стр. 99.
** См.: ibid., стр. 100.

______________________

Считая социальное развитие продуктом "естественного" подбора в борьбе за размножение и существование и ставя в то же самое время образование социальных классов на экономическую основу, Шеффле не может избежать противоречий. С одной стороны, социальные образования как проявления социального развития ему представляются продуктом естественного подбора. С другой стороны, те же социальные образования, сами по себе взятые, — продукт народно-хозяйственных отношений. В борьбе за существование, на принципе которой совершается процесс социального развития, по словам Шеффле, "нет для науки никакой общей и планомерной руки"*. Но в таком случае нелогично искать экономической закономерности и ставить на экономическую основу важнейший элемент социального развития — социальное расслоение.

______________________

* A. Schaffle. Gesammelte Aufsatze. Tubingen, 1875. Erster Band, стр. 3.

______________________

Характеризуя в общих чертах учение Шеффле об общественных классах, мы можем вывести следующие положения: 1) Шеффле определенно устанавливает и развивает как идею классового антагонизма, так и идею борьбы классов; но социальное значение и закономерность антагонизма и борьбы классов у него затушевываются тем, что он процесс социального развития подчиняет действию "естественного подбора и размножения" (Zuchtwahe); 2) различая классовое расслоение общества от сословного, Шеффле недостаточно ясно проводит, однако, это различие, смешивая сословный раздел с делением общества на профессии; понятий профессии, сословия и класса Шеффле не выясняет себе с достаточной определенностью; 3) устанавливая экономическую основу классового образования, Шеффле видит таковую в различиях владения, разумея под последними различия, главным образом, в размерах дохода и имущества, т.е. богатства; такое обоснование классов страдает всеми недостатками теории богатства (см. ниже); 4) Шеффле развивает идею трехчленного классового расслоения; но три класса его — богатый, средний и бедный — имеют лишь чисто количественное значение; качественное значение их и их взаимоотношения остаются невыясненными; в этом последнем смысле категория среднего класса остается у Шеффле бессодержательной.

Одним из видных защитников разбираемого учения, в смысле определения основы происхождения общественных классов и классового расчленения общества размерами богатства, является также лейпцигский профессор Бюхер. Вопросу о классах он посвящает особый очерк в своем "Entstehung der Volkswirtschaft"*. К сожалению, проблему классов Бюхер затрагивает лишь в своей полемике, направленной против учения об общественных классах Шмоллера, самостоятельно не исследуя этого сложного предмета, а критикуя лишь некоторые из основных взглядов Шмоллера.

______________________

* См.: К. Bucher. Die Entstehung der Volkswirtschaft. Vortrage und Versuche. Vierte Auflage. Tubingen, 1904 (IX: Arbeitsgliederung und soziale Klassenbildung), стр. 269-400.

______________________

В очерке "Организация труда и образование общественных классов" Бюхер ставит вопрос: имеется ли соответствие между определенной системой организации труда и определенным строем общества? Каково влияние первой на второй? С одной стороны, Бюхер видит, как от одного поколения к другому вместе с одинаковым трудом передается и одинаковый образ мыслей; как угнетаемые, например, развивают в себе одинаковые чувства по отношению к своему угнетателю; как, в свою очередь, угнетатели, или господствующий класс, резко отличаются от угнетаемого и в умственном, и в физическом отношении. Но, с другой стороны, он находит причины и следствия в этом процессе спутанными в крайне беспорядочный клубок перекрещивающихся нитей, особенно для ранних ступеней хозяйственного развития. Несомненно одно, однако, по мнению Бюхера, что экономическая организация труда, дифференцируя людей, тем самым влияет и на все общество. Но, спрашивает Бюхер, подвергаются ли наследственной передаче из поколения в поколение, от отца к сыну, индивидуальные различия между людьми, вызванные разделением труда. Шмоллер отвечает на этот вопрос утвердительно, полагая, кроме того, что все социальное расслоение общества, все различия каст, сословий, классов — все это покоится на разделении труда и что в современном обществе каждый выполняет ту или иную общественно-профессиональную функцию, благодаря своему умственному и физическому складу, своим нервам и мускулам, предопределенным к исполнению этой функции, в силу именно наследственной передачи из поколения в поколение, и что, далее, различия в имуществе, почет и доход являются лишь вторичными последствиями разделения труда.

Решительно выступая против взглядов Шмоллера, Бюхер доказывает обратное. Что касается возникновения каст, жреческого сословия, древнейшего дворянства — поразительный вывод Шмоллера, говорит он, можно было бы без труда перевернуть: различие в имуществе и доходах есть не следствие, а главная причина разделения труда. Для истории древних веков и средневековья Бюхер считает последнее положение вполне доказанным. Как в древней Греции и Риме, так и у германских и романских народов в средние века, основу сословных различий он видит в неравенстве размеров и характере землевладения. Дворянство, крестьянство и рабы, по утверждению Бюхера, являются, прежде всего, различными в имущественном отношении сословиями, которые лишь со временем превращаются в "профессиональные классы". Появление в средние века профессий, по мнению Бюхера, также имеет свои корни в распределении имуществ. Словом, говорит Бюхер, каждый шаг, сделанный разделением труда в средневековой промышленности, зависел от размеров имущества. То же видит Бюхер и по отношению к торговле: торговый класс средневековья образовался благодаря тому, что городские землевладельцы, путем операций по закладу домов, кредита и благодаря быстрому росту ренты, стали обладать значительными движимыми капиталами. Точно также и образование класса неимущих рабочих Бюхер сводит к процессам обезземеления крестьянства, росту безработных ремесленников, благодаря проникновению капитала в производство, т.е. к процессам имущественного характера.

Бюхер приходит к выводу, что современная социальная дифференциация покоится на различиях в распределении имущества: не профессия создает различные по имущественному состоянию классы; наоборот, выбор профессии обусловливается имущественным состоянием; если сын рабочего не может в наше время стать не чем иным, как только рабочим, то это объясняется не его унаследованной профессиональной приспособленностью, а его бедностью. Бюхер решительно восстает против шмоллеровской теории наследственности дифференцированных разделением труда индивидуальных качеств и склонностей. Всякая социально-профессиональная группировка совпадает, по мнению Бюхера, с поимущественной и подоходной; имущество же и доход определяют высоту социального уровня в каждом классе как в умственном отношении, так и физическом, и вырабатывают особый образ жизни. Поэтому, говорит Бюхер, необходимо различать между тем, что является следствием общего уклада жизни, и тем, что может быть приписано на счет наследственной передачи.

Бюхер насчитывает 6-8 социально-профессиональных классов в современном обществе, но точно не разъясняет своего понятия "социально-профессионального" класса, не делает более точного указания на то, какие именно эти классы*.

______________________

* В "Die Bevolkerung des Kantons Baselstadt am 1. Dezember 1888" (Basel, 1890) Бюхер говорит о социально-профессианальных классах населения, определяя их по двум признакам: 1) по их социальному положению; 2) по положению их в профессии (стр. 70). Судя по приложенным к "Bevolkerung" таблицам, можно думать, что таких социально-профессиональных классов Бюхер находит пять, а именно: 1) предприниматели-хозяева, 2) частнослужащие; 3) квалифицированные рабочие; 4) чернорабочие; 5) прислуга. Но, повторяем, более определенной классификации населения по социально-профессиональным классам Бюхер не дает.

______________________

Как ни отрывочны замечания Бюхера по вопросу об общественных классов, мы все же можем установить с несомненностью основной взгляд Бюхера на классовое расслоение общества. Основу классового деления и классовых различий Бюхер видит в имуществе и доходе, т.е. в богатстве. Из имущественных различий он выводит и различия классов. Но как ни отгораживается Бюхер от шмоллеровской основы (профессии и разделение труда) и как ни протестует против шмоллеровского положения о причинном взаимоотношении между профессией и классом, он все же сближает то и другое понятие, создавая понятие социально-профессионального класса. Последнее делает позицию Бюхера в выяснении понятия общественного класса и его основы крайне неопределенной. Эта неопределенность объясняется тем, что Бюхер нигде не провел достаточно резкого разграничения между профессией и социальным классом. Вся заслуга Бюхера в учении об общественных классах лишь в его основательной критике наиболее слабых положений шмоллеровской теории классов.

Среди защитников теории богатства как основы классового расчленения мы встречаем также профессора Визе, который развивает учение о классах в ряде работ: впервые в лекции, прочитанной в "Союзе индустриально-технических служащих", на тему о "Развитии сословий и образований классов"; затем в "Основах учения об обществе" и, наконец, в "Введении в социальную политику"*.

______________________

* 1. von Wiese. Standesentwicklung und Klassenbildung. Vortag, gehalten im Bunde der technisch-industriellen Beamten. Berlin, 1906, 2. Auflage. Verlag von Karl Sohlich — 2. L. von Wiese, Zur Grundlegung der Gesellschaftslehre. Jena, 1906. 3. L. von Wiese. Einfuhrung in die Sozialpolitik. Handels-Hochschule-Bibliothek, Band 9. 1910. Verlag von G.A. Glockner in Leipzig.

______________________

В "Standesentwicklung und Klassenbildung" Визе пытается провести различие между "классом" и "сословием"; показать, что между ними общего и что эти понятия разделяет, а вместе с тем и выяснить, какое положение в проблеме классов занимают частно-служащие. Как же разрешает Визе эти вопросы?

Сословие, в представлении Визе, означает совокупность лиц, которых связывает одна и та же профессия и общий труд в одной и той же области социальной и хозяйственной жизни. Классы же, говорит он, покоятся на отношении владения: класс — это совокупность лиц, которых связывают одинаковые размеры владения. Чтобы обосновать это различие между классом и сословием, Визе делает попытку проследить ход общественной дифференциации, начиная с родового периода. Неравенство в размерах владения как основу социального дифференцирования Визе находит не для всех периодов общественного развития. Самая ранняя дифференциация общества на свободных и несвободных произошла, по его мнению, не на основе отношений владения, но на основе "биологического различия расовой принадлежности"; свободные и несвободные в этом периоде — это раса победителей и раса побежденных. Дальнейшая стадия дифференциации начинается, как думает Визе, с выделением из группы свободного населения духовенства и воинов; — они образуют собою первую аристократию. Здесь выступают на первый план уже различия в земельной собственности. Дворянство, народ и несвободные — это градации населения в связи с объемом земельного владения или невладения. В новой стадии общество начинает выделять ремесленников и купцов; совершается дифференциация между городом и деревней; происходит расчленение по профессиям; развивается обмен, укрепляющий ремесло и торговлю; складываются мало-помалу городское "среднее сословие"; деревня также продолжает рассматриваться, разбиваясь на господ-землевладельцев, полусвободных крестьян (из свободного раньше, но слабого мелкого крестьянства) и зависимых (Horige). Вместе с тем, как представляет себе ход эволюции сословий и классов Визе, растущее разделение труда создает новые деления. Из духовенства возникают либеральные профессии; появляются врачи, художники, юристы; возникают группы умственных (головных) работников, не создающих новых ценностей, а живущих на счет производительной части населения города и деревни. К концу средних веков Визе находит, таким образом, общество разделенным, е одной стороны, на ряд идущих одна за другой профессий (вертикальный раздел), ведущих более или менее обособленную жизнь; это сословное разделение общества; с другой стороны, все эти сословные ряды профессий расслаиваются на три различных слоя: аристократию, среднее сословие и несвободных, (горизонтальный раздел); эти последние слои и составляют классы. Сословие и класс Визе считает покрывающими до некоторой степени друг друга до появления городского патрициата, когда аристократия и крупное земледелие впервые переставали уже совпадать одна с другим. Толчком обособления сословия от класса послужило отчасти появление и образование движимого капитала (денежного). Деньги делаются новым средством для достижения силы. Различия владения становились все более резкими. С упразднением цеховых рамок и сословных привилегий стали обозначаться особенно резко расходящиеся два крайних слоя: стоящих на верху богатства, с одной стороны, и неимущих, с другой.

Для современных отношений Визе находит еще остатки некоторых сословных различий в обществе. Больше того, он думает, что, за исключением налоговой системы, сословная организация играет еще заметную роль в современной жизни. Куда же относит Визе частно-служащих? Он сближает в данном случае частно-служащих с рабочими, так как и те и другие одинаково должны находить на стороне "применение" своим силам. Визе думает, что частно-служащих в конце концов отделяет от капиталистов глубокая социальная пропасть: обе группы стоят по своим интересам в антагонизме, по крайней мере, до некоторой степени. Единственно связующим элементом между капиталистом и служащим Визе считает образование: последнее делает возможным, по его мнению, взаимное понимание между ними.

Все эти положения свои Визе развивает в "Einfuhrung in die Sozial-politik", находя совершенно правильно, что все социально-политические исследования должны считаться с фактом образования социальных классов, так как поле социальной политики и составляют классы. Здесь Визе еще более укрепляется в своих взглядах на основу и происхождение социальных классов, причем взгляды его можно свести к следующим пунктам:

1) на самой ранней ступени человеческого общения первичные образования общественных групп покоятся на кровном родстве и отношениях пола; позднее выступает на сцену расовая основа, приводящая к классовому антагонизму и образующая, с появлением рабства, два социальных слоя: победителей-господ и побежденных-рабов; отсюда — "первая классовая противоположность — это различия расы и крови"; наконец, с момента оседлости и развитием земледелия, классообразующей основой выступают различия во владении и в обусловливающейся последним хозяйственной силе*;

______________________

* См.: ibid., стр. 35-36.

______________________

2) вначале, однако, различия владения являются классообразующим фактором в связи с разделением труда и появлением профессий; (что является здесь примарным — профессиональное разделение или различия владения — этот спорный пункт оставляется без рассмотрения); но для позднейшего времени и особенно для современной культуры, различия в размерах владения выступают на первый план, имея теперь решающее влияние;

3) сословия, прежде всего, — результат общественного разделения труда; классы же покоются на отношениях владения; для сословий решающий фактор — профессия, для классов — собственность; сословное расчленение наиболее всего рельефно выступало в позднейшем периоде средневековья, группообразующий характер хозяйственно-технического труда толкает купцов к обособлению в гильдии, а ремесленника — в цехи; понятие класса и сословия здесь почти совершенно покрываются;

4) можно установить трехчленное деление общества на классы, а именно: на аристократию, средний класс и пролетариат; наиболее старой даты — образование аристократии (воины, жрецы, купцы), причем сущность аристократии покоится на процессе отбора, который "всегда соединяется с известным прогрессом социального развития"; без образования аристократии немыслим прогресс;

5) образование пролетариата идет параллельно с ростом аристократии; пролетариат — это все те, кто не смогли приобрести капитала или иметь доход от более высокого вида труда, а принуждены для обеспечения существования жить на заработную плату;

6) между аристократией и пролетариатом стоит средний слой; размер его относительно двух других слоев (классов) характеризует степень культуры каждой социальной эпохи; если число голов среднего слоя и его доля в национальном богатстве незначительны, стране грозит застой;

7) до образования патрициата городов и появления денежного капитала, общество распадалось на следующие классы: 1) аристократию составляли крупные помещики-землевладельцы, 2) пролетариат — крепостные крестьяне и зависимые с челядью, 3) средний слой — свободные крестьяне и горожане в городах, где средний класс составлял и среднее сословие;

8) с появлением капитала, падением крепостничества, развитием капиталистического производства и проч., выдвигается заметно двучленное расслоение общества на имущих и неимущих; с этого момента класс и сословие стали различаться, а различия в размерах владения приобрели решающее значение.

Как мы видим, основа классового расчленения у Визе отличаются неустойчивостью. Она не выдержана в строгой последовательности и изменятся в зависимости от характера различных периодов исторического развития общества: некогда такой классообразующей основой, по Визе, являлось кровное родство, затем — раса, позднее — профессии и разделение труда и лишь для капиталистического хозяйства — богатство. Равным образом, такой же непоследовательностью и неустойчивостью отличается у Визе и идея 3-х классов, которая сменяется у него для капиталистического общества идеей 2-х классов. Последняя же идея противоречит идее среднего класса, которому Визе придает большое значение и без которого он не видит устойчивости общества. Все это сообщает учению Визе характер незаконченности, непоследовательности и неполноты.

_____________________________

Среди представителей теории общественных классов на основе богатства мы встречаем и такого видного бельгийского социолога, как ван Оверберг.

В вопросе об общественных классах ван Оверберг занимает очень видное место. Это, собственно, первый из социологов, который попытался свести в систему различные учения о социальных классах и подвергнуть их критическому пересмотру и оценке.

В "La classe sociale"* ван Оверберг подверг тщательному разбору труды парижского социологического общества, обсуждавшего на своих заседаниях (в 1903 г.) проблему социальных классов. Кроме французских социологов, Оверберг излагает и разбирает учения некоторых из наиболее видных экономистов, занимавшихся проблемой классов, главным образом, учения катедер-социалистов (Шеффле, Бюхер, Шмоллер, Жид). Но наиболее всего внимания он останавливает на учении о классах марксистской социалистической школы, главным образом — на учении Маркса-Каутского. Вместе с этим Оверберг пытается установить и собственный взгляд на проблему классов и классового расчленения общества.

______________________

* Cyr. van Overbergh. La classe sociale. Extrait des Annales de la Societe beige de Sociologie. 2-е serie. Bruxelles, 1905. Oscar Schepens et C-ie editeurs.

______________________

Сама по себе попытка Оверберга подвести итоги учению об общественных классах, как мы увидим, не отличается полнотой. Вопрос о социальных классах Оверберг считает вопросом, подлежащим ведению социологии и составляющим одну из самых важных частей последней. Впервые проблему классов в качестве грандиозного синтеза вводит в науку, по его мнению, Маркс, его теория классовой борьбы горячо обсуждается и критикуется. Но, говорит Оверберг, в своей полемике с марксизмом ученый мир не оставался на строго научной точке зрения: систему марксизма искажали, относились к ней с пренебрежением или же нападали на нее с пристрастием и с предвзятой точки зрения. Лишь недавно, когда "восторжествовала историческая школа", стало исчезать, как думает Оверберг, предубеждение против теоретической системы Маркса, и "проблема социальных классов, их происхождения, их определения, законов их развития и их исторической эволюции" стала находить себе научную атмосферу*.

______________________

* См.: ibid., стр. 5-6.

______________________

Оценивая споры в социологическом парижском обществе по вопросу о социальных классах и известную уже нам книгу Боэра "La classes sociales", Оверберг поражается тем, как мало французские социологи уделили внимания своим предшественникам и даже тем из современных писателей, которые занимались вопросом о социальных классах; во время дебатов в парижском обществе, если не считать Вормса, даже не были упомянуты имена мыслителей, с таким талантом развивавших идею классов (Маркс и др.); только президент общества — Дельбе, говорит Оверберг, извлек главнейшую часть своей речи из марксистской теории, не называя, однако, источника*.

______________________

* См.: ibid., стр. 41-43.

______________________

Лишь Маркс, думает Оверберг, впервые придал социальному классу ту высокую историческую ценность, которая скрывается в этом понятии. По Марксу, говорит Оверберг, основа социальных классов — в факте собственности или отсутствии собственности на средства производства: класс буржуазии — это класс собственников капитала; класс пролетариата — это класс лиц, ничего не имеющих, кроме рабочей силы (труда); средний класс — это класс лиц, обладающих и небольшим капиталом, и собственной рабочей силой. По Овербергу, следовательно, в марксистском понимании, понятие социального класса покоится на владении, на собственности или отсутствии последней; тот, у кого таковая имеется, — буржуа; где ее нет — пролетариат. Этого мало: Оверберг полагает, что, согласно Марксу и его школе, современное общество расчленяется не по двухчленной формуле (буржуазия — пролетариат), а по трехчленной; но что марксова трехчленная формула не совпадает с формулой социального раздела на классы, устанавливаемого А. Смитом, (капиталисты — землевладельцы — рабочие); по мнению Оверберга, трехчленная формула Маркса и его последователей сводится к следующим классам: буржуазия — средний класс — пролетариат. Мысль Маркса Оверберг изображает образно так: есть два океана, разделенные небольшим мысом, который омывается водой то с одной стороны, то с другой; один океан — это буржуазия, другой — пролетариат; мыс — это убежище для средних классов, все более и более срывающихся, главным образом, в океан пролетариата.

Представляя, однако, учение Маркса о социальных классах по формуле "буржуазия — средние классы — пролетариат", Оверберг не соглашается с Марксом в вопросе об исчезновении средних классов. Он думает, что, вопреки утверждению Маркса, "между капиталистическим и пролетарским классами со дня на день подымается и вырастает новый средний класс, очень многочисленный класс интеллигенции, который можно назвать интеллектуальным классом; его составляют: директора фабрик, инженеры, химики, техники всякого рода, даже некоторые из квалифицированных мастеров; кроме того — огромная армия чиновников, журналистов, художников, учителей, офицеров etc"*. Оверберг думает, что растущую силу интеллигенции нельзя игнорировать, что с "новым средним классом" приходится все более и более считаться. "Коммунистический Манифест", по мнению Оверберга, не предвидел силы и роста этого среднего класса: гигантский антагонизм буржуазии и пролетариата у Маркса отметал в сторону все остальные элементы общества, не считаясь с ними.

______________________

* Ibid., стр. 60.

______________________

В освещении учения Маркса и его школы Оверберг, однако, неправ: экономическая база социальных классов, по Марксу, вытекает не из факта владения или невладения средствами производства, как думает Оверберг, а из отношений в производстве; Оверберг не сумел формулировать правильно самой существенной стороны учения Маркса и его школы по вопросу о социальных классах; абстрактная формула разделения современного общества у Маркса не трехчленная, как ошибочно представляет это Оверберг, а двучленная; для Маркса, как это мы увидим ниже, социальный класс — категория экономическая, т.е. производственное отношение как таковое; у Маркса социальный класс — это абстрактная категория, понять сущность которой можно, лишь изучая производственные отношения, рождающиеся в производственном процессе; производственное отношение для Маркса всегда являлось абстракцией; те же категории, которые составляют, по Овербергу, средний класс, не входят в производственный процесс, как он представляется в абстракции для капиталистического хозяйства; поэтому среднему классу Маркс, вопреки утверждению Оверберга, не мог давать место на ряду с буржуазии и пролетариатом; общей чертой всякого класса, по учению Маркса и его школы, является, как думает Оверберг, борьба за привилегии, за права, во вред своим соперникам и ради последнего рабочий класс и добивается политической власти в государстве; такое представление о содержании и мотивах борьбы пролетариата далеко не совпадает с действительным учением Маркса и его школы: со стороны пролетариата борьба идет, по учению Маркса, вовсе не за привилегии, а за уничтожение привилегий.

В чем же состоят собственные взгляды Оверберга по вопросу об общественных классах?

Изучение прошлого показывает, по мнению Оверберга, что классы не всегда существовали; в самую раннюю эпоху классов еще не было. Нелегко, правда, установить самый момент происхождения классов. Но в этом отношении, по мнению Оверберга, можно согласиться с положением, устанавливаемым марксизмом, — что вопроса о классах не могло быть, прежде чем человеческая рабочая сила не стала в состоянии создавать больше, чем необходимо, на содержание ее и на восстановление всех затрат при производстве. В частностях, однако, Оверберг не соглашается с Энгельсом: положение Энгельса о том, что необходимая для условий возникновения классов производительность труда наступила впервые с возникновением ткачества и плавления железной руды, по мнению Оверберга, не находит подтверждение в истории; первобытная техника вообще не настолько еще изучена, думает Оверберг, чтобы можно было установить момент зарождения общественных классов; но все же мы находим, говорит он, что, вопреки Энгельсу и Моргану, были народы, достигшие сравнительно высокого экономического развития, прошедшие даже хозяйственную систему рабства и, тем не менее, не знавшие никаких железных орудий; так, по Rougemont, пользование каменными орудиями и средствами защиты у германцев практиковалось вплоть до VI-VII-го веков нашей эры, в Ирландии до VIII-IX-го, в Богемии — до XV века*.

______________________

* См.: ibid., стр. 166.

______________________

Оверберг склонен скорее принять положение Шмоллера, который строит происхождение социального класса внутри племени и без соотношения с установлением рабства. Эту гипотезу Оверберг считает более вероятной, чем гипотезу Энгельса, полагавшего, что первый классовый антагонизм — это антагонизм между рабом и господином. Точно определить момент зарождения общественных классов, при современном состоянии научного знания, Оверберг считает невозможным. Для этого необходимы, говорит он, более глубокие монографические исследования. Сам Оверберг этих исследований, однако, не делает. Для него достаточно лишь того общего признания, что классы возникают с момента появления имущественного неравенства, что неравенство собственности внутри общества является достаточным источником для образования классов, безразлично, откуда бы это неравенство собственности ни исходило*.

______________________

* См.: ibid., стр. 169.

______________________

Раз зародившись внутри общества, общественные классы уже не исчезают, по мнению Оверберга: они могут принимать в различные исторические эпохи различные формы и иметь различные названия, выступать иногда ярче, иногда смягчать свои контуры, но остаются жить, пока живо общество. Хотя Маркс и Энгельс, говорит Оверберг, и преувеличивали роль классов в истории, но заслуга их в том, что они впервые отметили с такой выпуклостью и яркостью беспрерывность существования социальных классов в том обществе, где они родились. И Оверберг считает удивительным, что в наше время имеются еще писатели, утверждающие, что социальных классов в современном обществе нет. "Сознательно или бессознательно, они смешивают, — говорит Оверберг, — понятие "класс" с понятием "сословие"; что вместе со старым режимом исчезли сословия, это факт; но что классы существуют, растут и развиваются, этого ни один серьезный социальный исследователь не станет отрицать". Не считает возможным Оверберг отрицать в наше время и факт борьбы классов, "которая раздирает современный промышленный мир"*.

______________________

* Ibid., стр. 170.

______________________

В чем же видит Оверберг основу образования общественных классов? "Основа социальных классов, — говорит он, — экономической и юридической природы, каково бы ни было их происхождение"*. Такая основа настолько неопределенна, что Оверберг дает ряд пояснений к этому, которые, в общем, сводятся к следующему: каждый класс соответствует особому рангу, занимаемому им в обществе, и обладает особой степенью престижа в обществе; но и ранг, и престиж, в свою очередь, покоятся, как общее правило, на богатстве и доходах, которыми обладает каждый класс, независимо от того, каким путем эти доходы его и богатства приобретены; отнимите эту материальную основу, потеряет свою силу и престиж и ранг; вокруг этой материальной основы, как вокруг главного ядра, как вассалы вокруг сюзерена, группируются права и привилегии, которыми обладает каждый социальный класс, его нравы обычаи, его идеология — словом, все те второстепенные признаки, которые внешне отличают один класс от другого. Итак, база общественных классов — это факт владения или невладения богатством; и к этой основе не имеют прямого отношения, по мнению Оверберга, ни закон ценности Маркса, ни его теория прибавочной ценности. Отсюда Оверберг выводит существование трех классов; 1) класс собственников или капиталистов — предпринимателей; 2) класс пролетариев, лишенных богатств и живущих на долю в общественном доходе, получаемую в виде заработной платы, и 3) средние классы, т.е. крестьяне, ремесленники, мелкие торговцы и лавочники, даже, пожалуй, частные служащие и чиновники**. Все эти общественные классы, говорит Оверберг, покоются на экономическом фундаменте; все они базируются на обладании богатством или на виде дохода; вся борьба между этими классами имеет в своей основе тот же экономический фундамент: все конфликты классов, в большинстве случаев, имеют экономическую подкладку; в основе борьбы классов — один общий мотив: увеличение своего материального благополучия, своей доли в доходе. Такой взгляд Оверберга в общем как будто сближает его с учением Маркса, но Оверберг спешит здесь сделать ряд оговорок по поводу влияния на ход истории и на общественную жизнь личности, личной инициативы отдельных индивидов, роли идеологических факторов вообще. Словом, принимая богатство за основу образования общественных классов, Оверберг не сторонник того положения, что вся история человеческого общества есть история борьбы классов. В истории средневековья и античного запада Оверберг находит подтверждение истинности устанавливаемой им основы классов. Война между богатыми и бедными, говорит он, — это трагический фон всей истории античных республик; к этому выводу приходят исследования Нитчша и Моммзена, Гиршфельда и Дройзена, Эд. Мейера и Белоха, Пёльмана и Вебера, Каутского и Шмоллера***.

______________________

* Ibid., стр. 171.
** См.: ibid., стр. 172-173.
*** См.: ibid., стр. 175.

______________________

Установив основу образования и развития социальных классов, Оверберг считает необходимым строгое разграничение между понятием класса и понятием профессии, профессионального расчленения от классового; при этом особое внимание он останавливает на вопросе о тех функциях, которые несут социальные классы, по его мнению, в общественной жизни. Оверберг не довольствуется простым лишь установлением классовой основы и факта классовой борьбы за долю в богатстве, как он понимает эту борьбу. Он полагает, что каждый класс выполняет особую "функцию". Каждый класс, думает Оверберг, в обществе выполняет особые "роли", только ему присущие. Таких классовых "функций" Оверберг различает два вида: функции экономические и функции "социальные". Что же это за функции? Экономическая функция это такая, прежде всего, говорит Оверберг, которая покоится и вытекает из "природы богатства, составляющей основу класса и юридическое условие собственности"; социальная же функция класса такая, которая "находится в тесной связи с экономической функцией"; она вытекает из последней, как следствие из причины. К чему сводятся та или другая функции? По учению Оверберга, экономическая функция капиталистического класса — организовывать и управлять фондом средств производства; экономическая же функция рабочего класса — вкладывать в производство свою рабочую силу. Оверберг приводит по этому поводу слова Гобло, согласно которому буржуазия несет регулятивные функции, а низший класс "предназначен" к оперативным функциям.

Оверберг не оставляет без экономической функции и третий класс — "средние классы", т.е. класс тех, которые вкладывают собственную рабочую силу в собственные средства производства; их функция (экономическая) — "быть, если не необходимыми, то, во всяком случае, полезными посредниками между двумя крайними классами, и, кроме того, делать более интенсивным производительный труд"*. В чем состоит это экономическое посредничество среднего класса между буржуазией и пролетариатом и каким образом "средние классы" "интенсифицируют производительный труд", — этого Оверберг не раскрывает.

______________________

* Ibid., стр. 182.

______________________

В чем же, по Овербергу, "социальная" функция классов? Она вытекает, как мы видели, из экономической функции, являясь следствием последней, и состоит в руководительстве (diriger) социальной жизнью. Такова, по крайней мере, социальная функция "высшего класса": опираясь на управление производством в общественной жизни, "высший класс" дает "направление" всему социальному развитию общества во всех отношениях: религиозному, моральному, юридическому, политическому и т.д. Каковы же социальные функции среднего класса и "низшего", — об этом Оверберг умалчивает. Очевидно, по его представлению, выполнять "социальные" функции — это удел только "высших" классов, "низшие" же классы остаются с одной лишь экономической функцией, без "социальной".

Это учение о "функциях" классов является у Оверберга вообще чрезвычайно неудачным. Уже неудачно обособление понятий экономического от социального и признание самостоятельного существования одного отдельно от другого. В этом различении классов по их функциям мы узнаем уже знакомые нам идеи Л.Штейна. Оверберг повторяет попытку Штейна, делившего классы, как мы видели, на общественные и экономические. Эта попытка Л. Штейна воспроизводится Овербергом со всеми ее ошибками и недостатками. Приходится удивляться, что больше, чем полвека, отделяющего Л.Штейна от нашего времени, ни на шаг не подвинули в данном пункте социологическую мысль Оверберга.

В тесной связи с основой и функциями классов стоит, по мнению Оверберга, и классовая иерархия с ее рангами. Эта иерархия покоится, как думает Оверберг, не столько на степенях богатства, сколько на важности функций, выполняемых тем или иным классом: высшая функция создает класс и соответствующий ранг; на верху иерархической лестницы находятся высшие классы, потому что они управляют общественным производством, функция же управления — более важная, чем другие функции. Почему собственно функция управления важнее, чем оперативные функции, этого, однако, Оверберг не разъясняет. Ранг он считает основной чертой, характеризующей понятие социального класса, и различает в данном случае классы: высший, средний и низший. Но и ранг, и функции Оверберг не считает классообразующими причинами, а лишь следствиями, вытекающими из основной причины образования классов — различий в богатстве. Вместе с этим он не хочет отнять классообразующего значения и у тех основ, на которых строил свое учение об общественных классах Шмоллер. "Имеются, — говорит Оверберг, — три главных причины образования классов: разделение труда, раса, обладание богатством; в порядке своего значения эти причины располагаются так: 1) обладание богатством (владение), 2) раса, 3) разделение труда"*.

______________________

* Ibid., стр. 189.

______________________

Итак, где же, в конце концов, причина образования социальных классов? В последнем утверждении Оверберга основа социальных классов, которую он раньше находил в богатстве, теперь сводится уже не к одному богатству, а еще к двум другим причинам, действующим наряду с богатством, хотя и идущим позади богатства. С полным основанием поэтому Шмоллер замечает в своей рецензии на книгу Оверберга, что его "расхождение с Овербергом не так далеко, как оно могло казаться", что, как и он сам, "Оверберг дает три причины образования классов..., а какая из них самая главная, при настоящем состоянии наших знаний, сказать трудно"*.

______________________

* Schmoller. Besprechungen. Jahrbuch fur Gesetzgebung, Verwaltung und Volkswirt-schaft im D. R. 32 Jahrg.1908,1. Heft, стр. 321.

______________________

Таким образом, как мы видим, Оверберг не везде в своем учении об общественных классах остается последовательным и строго не выдерживает устанавливаемую им основу образования классов (богатство).

Характеризуя социальные классы и устанавливая основы классового образования, Оверберг дает и определение понятия социального класса. В своем определении класса Оверберг опять-таки не всегда последователен. В одном случае Оверберг определяет классы как "социальные органы, со строго определенными функциями, соответствующими определенным потребностям"*. Такое определение сближает учение Оверберга с учением органической теории классов. В другом случае, однако, Оверберг дает определение класса, более отвечающее его учению о социальных классах: классы, говорит он, — это более или менее значительные по объему социальные группы, имеющие основой своей или факт владения, или невладения средствами производства, или виды средств производства, или же размеры собственности; в экономическом производстве и в социальной жизни они выполняют функции или регулятивные, или оперативные и иерархизованы в зависимости от степени значения тех услуг, которые они оказывают обществу; члены каждого из этих классов занимают в обществе одинаковое или близкое к равному экономическое положение**.

______________________

* Cyr. van Overbergh, ibid., стр. 171.
** См.: ibid., стр. 192.

______________________

В заключение своего учения о социальных классах Оверберг останавливается на вопросе об условиях, способствующих сохранению классов в общественном прогрессе. Силы, способствующие сохранению классов и классового расчленения, Оверберг представляет в виде "законов", действующих в обществе. Такого рода "законов", напоминающих нам схему подобных же "законов" классовых соотношений у Артура Боэра, у Оверберга мы находим целый ряд: закон единения, закон классовой беспрерывности и преемственности, закон приспособления, закон классовой солидарности, закон дифференциации и отбора, закон догматизма, закон разрастания и распространения и т.п.* Так же, как и "законы" Боэра, все эти "законы" Оверберга имеют лишь весьма отдаленное отношение к проблеме классов: внутреннего соотношения общественных классов они не раскрывают.

______________________

* См.: ibid., стр. 193 и след.

______________________

Вообще же, в области классовых соотношений и их дальнейшего развития, Оверберг как социальный политик ближе к взглядам римского папы Льва XIII, чем к взглядам научного социализма. Он всецело разделяет и поддерживает идеи энциклики Rerum novarum о том, что классы и неравенство никогда не исчезнут, но что противоположность и борьба классов — явление анормальное, патологическое. Подобно Пешу, Оверберг ищет исцеления от этого патологического явления в христианской морали*.

______________________

* См.: ibid., стр. 221-222.

______________________

Таково в общих чертах учение Оверберга по вопросу об общественных классах. Оценивая это учение, мы должны признать, что, несмотря на некоторые достоинства, оно обладает крупными недостатками. Прежде всего, историко-критическая часть учения Оверберга, составляющая основную задачу его исследования "La classe sociale", неполна: мы не находим у Оверберга ни намека на ряд учений, игравших несомненно видную роль в развитии проблемы классов: ни учения Гумпловича, ни учения Л.Штейна, ни учения органической школы, не говоря уже об учениях французских историков и французских и английских социалистов. В самом изложении различных учений Оверберг не всегда правильно их понимает; так, например, основные взгляды Маркса и его школы представлены у Оверберга в совершенно извращенном виде: Оверберг приписывает Марксу идею трехчленной формулы классового строения общества, что неправильно, и, кроме того, ставит учение Маркса и его школы на основу богатства, что также не соответствует действительным взглядам Маркса. Далее, устанавливаемая Овербергом основа общественных классов страдает невыдержанностью: вместе с богатством (фактом владения или невладения), Оверберг признает за классообразующие основы и расу, и разделение труда, являясь, таким образом, эклектиком в духе Шмоллера. Как социальный политик, наконец, Оверберг совершенно оставляет путь строго объективного исследователя: он верит в примирение труда и капитала и перерождение классового общества на началах католической церкви и христианской морали, являясь и верным сыном римской церкви, и идеологом среднего класса.

________________________________

Помимо отмеченных представителей теории классов на основе богатства, довольно близко к рассматриваемому направлению стоит и Эдмонд Гобло, затронувший проблему общественных классов в статье "Les classes de la societe" в 1899 году*. Правда, точка зрения Гобло недостаточно определена и недостаточно ясна; в богатстве и неравенстве распределения Гобло видит лишь как бы первичную основу образования классов; он придает больше значения скорее производным от богатства, вторичным причинам, вызывающим классовые различия; но в конце концов он все же возвращается в последнем счете к богатству как классовой осневе. Положения Гобло сводятся к следующему.

______________________

* Е. Goblot. Les classes de la societe (Revue d'economie politique. 1899. № 1).

______________________

Изучение проблемы общественных классов, думает Гобло, имеет большую важность для социальной науки. Чтобы хоть сколько-нибудь проникнуть в анализ социальных явлений и получить возможность точно формулировать законы этих явлений, нужно, говорит Гобло, научно осветить понятие социального класса, найти, как устанавливаются различия классов, как эти различия эволюционируют, при каких условиях эти различия усиливаются и при каких сглаживаются*. Эту важность изучения проблемы классов Гобло признает одинаково как для экономистов, так и для социологов. Социология различных мировоззрений, социология общественного мнения, социология брака никогда не могут быть изучены, по его мнению, без предварительного выяснения сущности классов. Еще важнее, по мнению Гобло, проблема классов для экономиста, так как вопросы о бюджетах, о доходах, спросе и предложении и т.п. могут быть разрешены, лишь когда будут приняты во внимание классовые различия.

______________________

* См.: Ibid., стр. 33.

______________________

От чего же зависят общественные классы? Не зависят ли они, спрашивает Гобло, от профессий? Но стоит только внимательно проанализировать хоть одну профессию, взятую в целом, как придется ответить на этот вопрос, по мнению Гобло, отрицательно: в любой профессии мы находим ряд самых различных кругов, не смешивающихся между собою, несмотря на принадлежность к одной и той же профессии, которые никак нельзя отнести к одному классу. Что же образует класс? Что производит неравенство классов? Во всяком, говорит Гобло, обществе существует двоякого вида неравенство: неравенство богатства и неравенство ранга, и, вне сомнения, "различие классов тесно связано с неравенством в распределении богатств". Особенно это имело место с отменой привилегий после французской революции, когда различие между буржуазией и остальным "народом" стало сводиться лишь к неравенству богатства. Но случается, по мнению Гобло, что классы и не соответствует богатству. Это значит, что не одно неравенство богатства определяет класс, но и еще нечто иное. Прежде всего, это — ранг; затем воспитание и образование, соответствующее данному рангу; далее — престиж и влияние, которые зависят в наше время, главным образом, от богатства; наконец, социальные функции, которые выполняет тот или иной класс в общественной жизни; последние могут быть или направляющими и командующими, или исполнительными, оперативными; первыми обладает высший класс, вторыми — низший. Но и та и другая функция создаются обычно богатством или отсутствием его; конституция Сервия Туллия установила классы и функции последних, в зависимости все же от размеров владения. Отсюда — престиж, влияние, степень ранга и та или иная общественная функция — все это качественные стороны различия классов; сводится же они к богатству, которое является количественным различием. В связи с этим пониманием общественных классов, Гобло различает лишь два больших класса: буржуазию и народ. Эти общественные классы он считает "открытыми", так как доступ в них никому не прегражден; если классы "закрыты" и обладают наследственными привилегиями, они превращаются в "касты". Между открытыми классами современного общества имеется, по мнению Гобло, "естественное равновесие", которое устанавливается свободной конкуренцией; последняя же есть борьба за существование, которая всегда была и будет.

Таково в общих чертах учение об общественных классах, развиваемое Гобло. Мы видим, что Гобло довольно близок к представителям теории богатства, хотя его взгляды отличаются недостаточностью обработки, разбросанностью мысли и несогласованностью.

Среди других представителей и последователей теории общественных классов на основе богатства можно упомянуть: проф. Или (Ely), Фурньера, Смолла*.

______________________

* Richard T. Ely. Studies in the evolution of industrial society. New York, 1903, глава IV, стр. 74-86 ("Экономические классы"). — Fourniere. Classes sociales et classes economiques (Revue socialiste, № 327, mars 1912, стр. 193-202). A.W. Small and G.E. Vincent. An introduction to the study of society. New York, 1894. (Смолл делит европейское общество, исходя из основы богатства, на три класса: 1) аристократию, 2) средний класс или буржуазию, "третье сословие" и 3) рабочий класс или пролетариат. Но в Соединенных Штатах Сев. Америки Смолл находит иное классовое расчленение, непохожее на европейское; американское общество он сводит к следующим четырем классам: 1) класс богатых (крупные капиталисты), 2) класс состоятельных (мелкие капиталисты, крупные служащие), 3) квалифицированные рабочие, 4) неквалифицированные и рабочие без постоянной работы (стр. 201).

______________________

_________________________

Из изложения учений различных отдельных представителей теории общественных классов на основе богатства мы могли уже убедиться в том, что рассмотренная теория классов страдает многими недостатками. Главнейший из этих недостатков — непрочность и неустойчивость самой основы, на которой строится эта теория классового расчленения в обществе. Все теоретики богатства сводят факт существования классов, рост и развитие их, как мы видели, к основе богатства. При этом одни из них исходят из различий в размерах доходов, другие — из факта обладания или необладания капиталом, особенно же — средствами производства. Такая основа приближает рассматриваемое направление в учении об общественных классах к теории классов на основе распределения. Но представители этого направления сосредотачивают все свое внимание не на распределительных процессах, а лишь на внешних результатах распределения. Их база, в сущности, больше количественная, чем качественная. Их основа — больше размеры владения, чем виды владения. Но и размеры владения и виды его так же, как и самые отношения капитала и дохода, суть явления производные, непервостепенные. Такой производный характер основы богатства ведет к тому, что теории богатства не выдержаны, не всегда последовательны: они близко подходят то к юридической основе (отношения собственности), то к политической основе (ранг, престиж, значение), то к технической основе (разделение труда), то к естественно-органической основе (функции). Отсюда некоторые из теоретиков богатства не прочь прибегнуть в своем учении о классах к эклектизму (например, Оверберг). Отсюда — некоторая поверхностность теории богатства; последняя не ищет разрешения проблемы классов в глубоких, первоосновных процессах общественно-хозяйственной жизни и отношений, а довольствуется лишь признаками второобразными, всплывающими на поверхности общественно-хозяйственных отношений. Отсюда, до некоторой степени, и утопизм представителей рассматриваемого направления, большинство которых верит в примирение труда и капитала и ищет этого примирения в религии, христианской морали, в духовном перерождении личности. Отсюда — идея среднего класса, наряду с буржуазией как владелицей средств производства и пролетариатом как обладателем только собственной рабочей силы. Отсюда же — и представление об особой роли и социальной миссии среднего класса.

8. РАСПРЕДЕЛИТЕЛЬНАЯ ТЕОРИЯ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ

В отличие от теорий классов, исходящих из богатства или размеров владения, распределительные теории опираются не столько на размеры богатств, не столько на факты владения или невладения, сколько на сам источник доходов. Теории богатства имеют дело главным образом с количественными результатами распределения, независимо от качественной стороны распределительного процесса и распределительных отношений. Напротив, распределительные теории в основу образования классов и классового расслоения кладут именно отношения распределения и качественоразличные виды общественного дохода, подлежащего распределению.

Представителями этих последних теорий являются: Лориа, Шарль Жид, Чернов, Делевский, Туган-Барановский, Прокопович, отчасти Каутский.

Из всех упомянутый авторов никто собственно не затрагивает проблемы классов во всей ее полноте; каждый ограничивается определением понятия общественного класса и перечислением классов в современном обществе, приводя к этому лишь несколько кратких замечаний и соображений общего характера; более подробного теоретического анализа социальных классов, а равным образом истории образования классов и истории развития самой проблемы — всего этого у них мы не находим.

Подробнее других, однако, останавливается на учении об общественных классах итальянский профессор Лориа, базирующий в своем анализе классов точно так же на основе отношений распределения. Проблемы классов Лориа касается отчасти в своих известных "Les Bases economiques de la constitution sociale"* и подробнее — в "La Morphologie sociale"*.

______________________

* A. Loria. Les Bases economiques de la constitution sociale. Deuxieme edition, Paris, 1893. Felix Alcan.
** A. Loria. La Morphologie sociale. Conferences tenues a l'Universite Nouvelle de Bruxelles au moi de Mars, 1905.

______________________

Если мы станем исследовать, говорит Лориа в предисловии к своим "Les Bases economiques", развитие в цивилизованных государствах старого и нового мира, мы найдем у них одно общее явление: все они неизбежно распадаются на два отдельных различных класса; один из этих классов накопляет, при абсолютной собственной праздности, огромные, все разрастающиеся доходы; другой, более многочисленный, — класс трудящихся и работающих в течение всей своей жизни за нищенскую плату; один класс живет, не работая; другой работает, не живя, не видя у себя жизни, по крайней мере, такой, которая была бы достойна этого имени. Является ли это обстоятельство, спрашивает при этом Лориа, результатом врожденной необходимости, тесно связанной с органическими условиями человеческой природы? Или это есть только производное определенных исторических тенденций, предназначенных к исчезновению на более поздней стадии социальной эволюции? "После продолжительного умственного скитания по обширной области экономической социологии, я, — говорит Лориа, — в этом вопросе пришел к заключению, что истина лежит в последнем решении и что раздел человечества на две касты, одну — касту капиталистов и другую — рабочих, или другими словами — что существование капиталистической собственности является не продуктом условий, лежащих в человеческой природе, но просто результатом могучих исторических причин, которые в известный исторический момент должны неизбежно исчезнуть"*.

______________________

* A. Loria. Les Bases economiques de la constitution sociale. 2-е издание. Paris, 1893, стр. 1-2.

______________________

Отмечаемое явление, присущее современному обществу, Лориа ставит в связь с существованием частной собственности на землю и отсутствием свободных от чьей бы то ни было собственности земель. Когда в распоряжении общества и членов общества имеется свободная земля, раздел общества на два класса, по мнению Лориа, абсолютно невозможен, так как при этих условиях, в силу самой природы вещей, для праздных капиталистов было бы невозможно получение прибыли. В связи с этим Лориа приходит к признанию двух радикально противоположных социальных форм общественной ассоциации; одна форма — эта ассоциация, основанная на свободной земле; она зиждется на праве каждого индивида занять столько земли, сколько он в состоянии обработать собственным трудом; эта форма ведет к системе равного раздела продукта между рабочим-капиталистом и рабочим, кооперирующим с ним; эта форма ассоциации, которая исключает всякие классовые различия, — такой ассоциации, где нет ни привилегий, ни каких бы то ни было видов узурпации; другая социальная форма ассоциации — это ассоциация на основах капиталистической собственности, покоящейся на исчезновении (suppression) свободной земли и на устранении масс человечества от обладания землей; последнее приводит к рабству и крепостничеству и в конце концов к присвоению земли капиталом; в этой стадии развития общественный продукт распадается на две различные части: заработную плату за труд и доход от собственности, благодаря чему и человечество здесь распадается на два класса: эксплуатируемых и эксплуатирующих*.

______________________

* См.: ibid., стр. 7, 8.

______________________

Факту частной собственности на землю Лориа вообще придает, как известно, громадное социальное значение. На этом факте он строит целую социологическую теорию, считая ее новым этапом развития социологической мысли. Последняя, по его представлению, проходила сначала стадию рационализма, когда история человечества мыслителям представлялась не чем иным, как продуктом отражения истории мысли (Конт, Бокль). На смену этой теории позднее выступает более научная, которая провозглашает причиной исторического движения не разум в его универсальности, но технику, развитие средств производства; согласно этой теории, социальная эволюция — продукт изменений и развития средств производства (Маркс). Но и эта теория недолго, по мнению Лориа, противостояла научной критике. Она вытесняется новой, по которой развитие орудий и средств производства само является продуктом развития экономических отношений; известны исторические эпохи, когда некоторые изобретения не могли найти себе применения, так как для введения их еще не было места в развивающихся экономических отношениях; так машина Moller'a, изобретенная в 1568 г., была разбита рабочими и нашла себе применение лишь в 1718 г. Но, продолжает свою мысль Лориа, раз орудия и средства производства являются причиной экономического развития, необходимо признать, что причина экономической эволюции остается все же без объяснения*. На место орудий производства новая социологическая теория Лориа вводит факт неизбежно происходящего изменения условий производительности земли вследствие роста населения. Всякой определенной степени плотности населения, рост которого сопровождается падающей производительностью земли, соответствует определенная экономическая система, определенное отношение между собственностью и трудом, определенное социальное строение, определенная система социальных отошений**. Это свое социологическое положение Лориа ставит в основу исследования вопроса о социальных классах и классовом расслоении общества.

______________________

* См.: A. Loria. La Morphologie sociale. 1905, стр. 8.
** См.: ibid., стр. 9.

______________________

Чтобы ближе подойти к выяснению вопроса о классах, Лориа останавливает свое внимание на распределении массы ежегодно производимых богатств. Последние, говорит он, подвергаются различным делениям и подразделениям. Можно себе, конечно, представить теоретически, что полученный в результате производства продукт вовсе не подвергается распределению или разделу, а потребляется самим производителем; но это является в капиталистическом обществе лишь исключением (трудовое крестьянство). Обычно, говорит Лориа, общественный продукт подлежит разделу. Одна часть валового продукта, полученного в результате производства, идет на замещение истраченных при производстве материалов и машин; другая составляет чистый доход, распадающийся на заработную плату, идущую рабочим и доход (revenue), поступающий собственникам средств производства. Этот последний доход в дальнейшем снова переживает раздел и делится на земельную ренту и прибыль на капитал. Прибыль на капитал делится, в свою очередь, на процент и прибыль предпринимателя. Процент на капитал также делится на процент от производительного капитала и на процент от непроизводительного. Наряду с этим, существует еще доход непроизводительных работников, который черпается из доходов капиталистов и земельных собственников (доход чиновников, профессоров, врачей, адвокатов и проч.), и, наконец, государственные доходы, поступающие в казну в виде налогов.

Это распределение и перераспределение богатств, говорит Лориа, и составляет источник, откуда вытекают социальные классы*. Основа деления чистого дохода между заработной платой и прибылью (прибавочной ценностью) создает, по мнению Лориа, два больших исторических класса: рабочих — несобственников и неработающих собственников. Наряду с этими классами Лориа отмечает еще два класса: мелких собственников и независимых ремесленников, которые (и те и другие) сохраняют в своих руках и собственную рабочую силу, и собственные средства производства. Последние два класса, как спешит заметить Лориа, от двух первых отличаются тем, что имеют переходный характер, в то время как первые два — перманентный; под влиянием безработицы или конкуренции, принадлежащие к двум последним классам нередко переходят в класс наемных рабочих.

______________________

* См.: ibid., стр. 96.

______________________

Каждый социальный класс, кроме того, в свою очередь, разделяется, по мысли Лориа, на множества различных подклассов. Так, класс собственников разделяется на подклассы: земельных собственников и капиталистов. Интересы всех подобного рода подклассов Лориа представляет как противоположные интересы в известном определенном пункте: так, например, все, что делает выше прибыль, уменьшает земельную ренту и vice versa. Подклассов, таким образом, может быть столько, сколько противоположных интересов.

До сих пор Лориа имеет дело с качественной классификацией социальных групп. Наряду с последней, говорит он, существует и количественная: более богатые, менее богатые.

Деление на классы и подклассы Лориа не считает особенностью только современного общества. Для последнего характерным, по его мнению, является лишь то, что в нашу эпоху нет больше юридических преград для перехода из одного класса в другой; прежде же социальные классы были закрытыми. По существу, однако, замечает Лориа, и в настоящий момент, хотя и открыт путь юридически для перехода из класса в класс, но экономическая обособленность каждого класса такова, что ее и теперь трудно бывает пробить*.

______________________

* См.: ibid., стр. 98.

______________________

Каким же образом, спрашивает Лориа, среди всеобщего юридического равенства могла образоваться социальная иерархия классов? Каковы причины образования общественных классов?

Отвечая на этот вопрос, Лориа дает критический разбор антропологической теории образования классов и отчасти расовой, останавливаясь на учении Шмоллера и Аммона и протестуя против аристократической теории фатальной наследственности. Лориа подвергает беспощадной критике теорию общественных классов Шмоллера, считая ее разветвлением антропологических теорий. Правда, по словам Лориа, не имеет герольдий; она не знает ни привилегированных вечно, ни вечно обделенных; она одинаково на всех распространяет и горе, и радость*.

______________________

* См.: ibid., стр. 105.

______________________

Чему же, однако, обязаны образование и существование социальных классов, по взглядам Лориа! Вопрос этот Лориа не считает сложным. Качественное расслоение общества на классы Лориа признает неизбежным результатом обособления и взаимного отчуждения факторов производства и присвоения, сосредоточенных ранее в одном и том же лице; в современном хозяйстве, говорит Лориа, собственность на землю отделяется от капитала; капитал непроизводительный отделяется от капитала производительного; последний в свою очередь отделяется от труда по управлению предприятием; наконец, труд непроизводительный точно так же отделяется и отрывается от других источников дохода. Вследствие этого, согласно Лориа, земельной ренте в современном хозяйстве противополагается прибыль с капитала, промышленной прибыли — процент с коммерческого капитала, и т.д., и т.п. А в результате такого обособления доходов образуются и социальные классы*. Основой появления и образования общественных классов Лориа считает, таким образом, процесс распределения, благодаря которому в руках одних является земельная рента, в руках других — прибыль, третьих — процент, четвертых — ни то, ни другое, ни третье и т.д.

______________________

* См.: ibid., стр. 106.

______________________

Что же касается образования общественных классов на количественной базе, то впервые их происхождение начинается, по мнению Лориа, со времени возрастания населения и начала обработки земель второго сорта. В действительности, говорит Лориа, как только началась обработка двух различных зон земли, с различной плодородностью в каждой зоне, уже появились две группы собственников, различно обеспеченных и принадлежащих к двум различным социальным классам. И когда в ту же эпоху стали запрещать одной части населения занимать земли за свой собственный счет и стали заставлять эту часть работать на собственников, была создана почва для появления и формирования многочисленного класса рабочих — рабов, крепостных или наемных рабочих (salaries). Лица, оторванные от земли, составили, таким образом, класс рабочих. Земельные же собственники образовали собою различные классы собственников, смотря по различной степени плодородности принадлежащих им земель.

Так наметился, говорит Лориа, первый набросок общества, деленного на классы. В дальнейшем процесс обособления классов продолжал развиваться, первоначальное различие классов интенсифицировалось все более и более, по мере накопления капитала и развития промышленности; но первоначальная причина классового образования все же лежала в различии земель, подвергаемых обработке. В этом Лориа находит "новое подтверждение той истины, которая является, с нашей точки зрения (т.е. с точки зрения Лориа), основой всей социологии, а именно: все экономические и социальные явления имеют свое обоснование не в человеке, но в земле; причина их принадлежит к фактам не антропологического порядка, но исключительно земельного (tellurique)"*.

______________________

* См.: ibid., стр. 107.

______________________

Признавая и устанавливая антагонистический характер между основными видами общественного дохода, Лориа вместе с тем признает и развивает и идею борьбы классов, особенно между богатыми и бедными, равно как между владельцами различного рода доходов. Вражда эта и борьба между классами носит, по мнению Лориа, различный характер в разные исторические эпохи; в варварские времена она более сурова, в эпоху цивилизации и развитой промышленности она принимает смягченные формы. Но в общем, эта борьба — общее явление для всех народов и во все исторические времена человечества*. Борьба эта, говорит Лориа, прежде всего экономическая, которая может быть и прямой, и косвенной, посредственной. Пример прямой, непосредственной борьбы — это борьба между трудом и капиталом, заработной платой и рентным доходом, борьба коалиции капиталистов против требований со стороны рабочих; борьба коалиции потребителей против торговцев и т.п. Особенно резкой и яркой экономическая борьба становится, когда она "выходит, — по выражению Лориа, — из скрытой сферы экономических отношений на ослепительную сцену политических отношений". Борьба классов становится тогда политической; каждый класс стремится к тому, чтобы сделать власть и закон послушным орудием своих интересов и воли**. Всякие формы государственной жизни, по мнению Лориа, суть продукт борьбы классов. Происхождение представительного и парламентского строя, например, Лориа объясняет тем, что с развитием промышленности собственникам нетрудовых доходов уже некогда стало заниматься государственными делами. Англия, где капитализм нашел себе прежде всего развитие, как известно, стала первая на путь представительной системы.

______________________

* См.: ibid., стр. 109.
** См.: ibid., стр. III.

______________________

Лориа, таким образом, затрагивает ряд самых существенных вопросов, связанных с проблемой общественных классов. Основу классов он ищет, как мы видели, в отношениях распределения общественного дохода; такой основой являются для него различные виды дохода, или, иначе говоря — различные источники дохода; при этом в качестве производных признаков, коренящихся в экономических отношениях современного хозяйства, он считает и наличность антагонистического характера доходов и различие интересов между обладателями дохода. Отсюда — у Лориа мы находим в качестве определяющих признаков класса три элемента: 1) различие источников дохода, 2) антагонистический характер их и 3) различие интересов. На основании этих признаков Лориа дает классификацию, отличающуюся большой неопределенностью: преобладает у него идея двух классов, но он говорит и о 4 классах. С качественной основы он нередко переходит при этом на количественную, и наоборот.

Учение Лориа об основе социальных классов и классовом расчленении общества в общем не может быть признано строго выдержанным. Границы классов и подклассов у него вообще неясны; анализ классообразования не отличается единством и последовательностью. Социологическая основа учения Лориа о классах — земля, а не человек — и методологически и по существу не может выдержать серьезной критики. Его экономическая основа классов — источник дохода — расплывчата и неопределенна. Лишь критическая часть учения Лориа, направленная особенно на теорию классов Шмоллера и Аммона, обладает положительными достоинствами.

Как на проблему распределения смотрит на проблему общественных классов и профессор Шарль Жид. В его "Cours d' economie politique" мы находим в отделе распределения страницы, специально посвященной вопросу об общественных классах*. Жид смотрит на общественные классы как на такие общественные группы, которые выступают в разделе общественного дохода с известным притязанием на долю в нем. Классы, говорит он, — это "все те лица, объединенные общностью интересов, которые выступают с общими претензиями при распределении". Для Жида класс — экономическая категория, вызываемая к жизни в силу экономических причин, в отличие от каст, которые покоятся на политической и религиозной основе и санкционируются законами. Классовые перегородки ничуть не мешают, по мнению Жида, отдельным лицам, переходить из одного класса в другой. Те общие интересы, которые объединяют отдельные общественные классы на почве раздела общественного дохода, Жиду представляются как интересы с антагонистическим характером, вызывающим неизбежно упорную борьбу классов за долю в разделе**.

______________________

* С. Gide. Cours d'economie politique. 1913 (третье издание). В английском авториз. переводе — Political Economy. London, 1914, стр. 497-502.
** См.: ibid., стр. 497.

______________________

Мы находим, таким образом, у Жида все три, уже знакомые нам признака, которыми обычно характеризуются социальные классы у сторонников распределительной теории классов: 1) одинаковые притязания на долю в разделе, иначе говоря — общность источников дохода, 2) общность интересов и 3) антагонистический характер этих интересов. Жид при этом находит в современном обществе не два и не три социальных класса, а четыре и более.

В данном пункте классовая группировка Жида страдает, как мы увидим, большой неопределенностью. Эта неопределенность вытекает не столько из того, что он группирует социальные классы на основе распределительных моментов, сколько из того, что Жид не выдерживает своей распределительной основы, а группирует классы не только с точки зрения распределения, но и "производства"*. Связи между той и другой группировкой Жид при этом не устанавливает, ничем не мотивируя необходимости такой двойной группировки.

______________________

* См.: ibid., стр. 501.

______________________

Становясь на основу "производственного" момента, Жид устанавливает следующие классы в современном обществе: а) класс активных капиталистов, или хозяев-предпринимателей, являющихся, главными деятелями-руководителями в хозяйственной жизни; класс этот получает свою долю из общественного дохода-продукта в виде прибыли; b) класс пассивных капиталистов, или рантье, живущих на процент с капиталов, ссужаемых первому классу активных капиталистов; интересы этого класса пассивных капиталистов антагонистичны интересам первого класса, так как первые занимают, вторые ссужают; первые заинтересованы поэтому в возможно меньшем размере процента, вторые — в возможно более высоком; с) класс самостоятельных производителей; это класс, где нет отделения работника-производителя от средств его производства; здесь производитель-работник является и собственником орудий своего труда; это класс лиц, работающих лично и непосредственно, с собственным капиталом и с собственными орудиями; этот класс независимых производителей, в состав которого во Франции входят миллионы лиц, образует то, что называется средним классом; сюда Жид относит крестьян-землевладельцев, ремесленников, самостоятельных мелких торговцев; сюда же, кроме того, Жид относит и лиц либеральных профессий — врачей, адвокатов, художников и т.д.; d) класс наемных рабочих; е) класс государственных чиновников и служащих в общественных учреждениях, получающих свою долю в общественном доходе в форме жалования.

Из всех приведенных классов наибольшее внимание Жид отдает среднему классу. Этот последний, думает Жид, призван, по-видимому, играть весьма важную роль в борьбе классов, — именно роль буферного слоя, сдерживающего и притупляющего остроту борьбы между трудом и капиталом. По мнению Жида, средний класс — единственный класс, получающий в свои руки полный продукт своего труда; и если бы, говорит Жид, в стране были только самостоятельные производители, великой социальной проблемы распределения не было бы*. К несчастью, замечает Жид, существование этого класса находится под угрозой действия закона концентрации, и многие думают поэтому, что дни его сочтены. Такое "пророчество" о гибели среднего класса, однако, по мнению Жида, не подтверждается фактами и данными статистики: если в некоторых областях значение этого класса и падает, то в других оно растет, и, в общем, сила и роль его с развитием общества крепнут. Поэтому все, кто только хочет отстаивать наступление в обществе "социального мира", всячески должны, с точки зрения Жида, защищать и поддерживать средний класс**.

______________________

* См.: ibid., стр. 499.
** См.: ibid., стр. 500.

______________________

Таковы группы классового расчленения общества, с точки зрения "производства", как думает Жид. Почему эти группы считает Жид производственными, понять очень трудно. Уже по одному тому, что в пятом классе группировки Жида стоят государственные чиновники и служащие в общественных учреждениях, его классы меньше всего носят в себе производственный характер. Но Жид сам заявляет, что не эта "производственная" группировка его занимает и интересует, а больше распределительная группировка классов, — именно группировка с точки зрения различных притязаний на долю в общественном доходе (продукте). Стоя на этой распределительной основе, которую Жид считает в проблеме классов наиболее существенной и важной, он устанавливает 4 типических класса и 2 дополнительных; все они выступают, в представлении Жида, в разделе общественного продукта. Типические классы Жида — это 1) земельные собственники, получающие земельную ренту, 2) капиталисты (пассивные), получающие в общественном разделе процент, 3) предприниматели (активные капиталисты), получающие прибыль и 4) наемные рабочие, живущие на заработную плату. Дополнительные к этим 4 классам, участвующим в разделе общественного дохода: 5) пауперы, живущие на благотворительность, и 6) государство, получающее из общественного дохода-продукта долю в виде различного рода принудительных сборов.

Сопоставляя две группировки классового расслоения, которые устанавливает Жид, мы видим, что капиталисты, предприниматели и наемные рабочие входят как в одну группировку, так и в другую. Спрашивается, зачем же понадобилось разносить одни и те же классы по разным группировкам. Почему на этих классах не отразилось различие распределительной основы и производственной? Ответа на эти вопросы у Жида мы не находим. Очевидно, Жид не отдает себе точного отчета, что он разумеет собственно под основой или "точкой зрения" производства.

Яснее у Жида "распределительная" точка зрения. Он здесь определенно устанавливает в качестве основы источник дохода, общность которого создает, по его мнению, общность интересов класса и противоположность их к интересам другого класса. Но вводя в свою классификацию две дополнительные группы — класса, Жид снова вносит неопределенность и неясность, так как ни пауперы, ни государство отнюдь не участвует в первоначальном разделе общественного дохода, наравне с капиталистами, рабочими и т.д.; то, что выпадает на долю пауперов и государства, является уже в результате вторичного раздела; суммы благотворительных учреждений и государственные финансы являются частью уже подвергшихся распределению ценностей, являясь продуктом распределения второго порядка, а не результатом распределения как общественно-хозяйственного процесса. Равным образом непоследовательно было исключать и средний класс (самостоятельных производителей) из распределительной группировки по источнику дохода, так как, согласно взглядам самого же Жида, источник дохода среднего класса определенный: это, с одной стороны — от собственного труда, с другой — от собственного капитала.

Резюмируя взгляды Жида на классовое расчленение в современном обществе и делая общую оценку его учению по вопросу о классах вообще, мы находим: 1) Жид строит классы главным образом на распределительной основе, исходя из трех основных признаков, характеризующих распределительные моменты (общий источник дохода, общий интерес и противоположность интересам других классов); проблема классов для Жида — проблема распределения; 2) распределительную основу Жид не считает, однако, единственной при классовых группировках населения; наряду с распределительной группировкой классов, он прибегает и к производственной группировке; последняя, однако, Жиду не удалась; 3) классовая группировка населения по распределительным признакам страдает у Жида невыдержанностью; 4) основной недостаток учения Жида о классах — его неполнота, несогласованность, отсутствие более глубокого анализа и исторической перспективы; 5) подобно многим утопистам, Жид переоценивает социальное значение "среднего класса", считая идеалом социального строя мелкое производство.

__________________________

Довольно полное развитие распределительной теории общественных классов мы находим у Чернова*.

______________________

* Виктор Чернов. Социалистические этюды. М., 1908, стр. 287-358.

______________________

Первое правило всякого научного мышления, говорит Чернов, заключается в том, чтобы никогда не пользоваться терминами, смысл и значение которых остаются недостаточно выясненными, никогда не полагаться на "общеупотребительность" термина, но каждый раз точно вскрывать его внутреннее содержание*. Это основное научное требование наиболее всего нарушалось в отношении проблемы общественных классов, по мнению Чернова, домарксовским социализмом, который, "часто путаясь между классами, сословиями и кастами, не менее часто... путался и в вопросе о том, где кончаются различия классов и где начинаются менее важные различия между слоями одного и того же класса"**.

______________________

* См.: ibid., стр. 303.
** Ibid., стр. 304.

______________________

Чернова не удовлетворяют, однако, учения о социальных классах и марксовского социализма. Марксу и Энгельсу он ставит в вину то, что они, расчленяя общество на классы, классы на группы, группы на подгруппы и т.д., недостаточно отчетливо подчеркивали различие между принципиальными, основными "классовыми" перегородками и более дробными, второстепенными, внутриклассовыми*. Все это ведет, по мнению Чернова, к расплывчатости, неблагоприятно отражающейся на всей теории классов и классовой борьбы.

______________________

* См.: ibid., стр. 307.

______________________

В современных учениях об общественных классах Чернов видит лишь одно единственное положительное приобретение — это разграничение между сословным расчленением, происходящем на юридической основе, и классовым, основа которого — экономическая. Но, спрашивает он, как ближе определить эту экономическую природу класса? Искать ли определяющих признаков в особенностях положения класса в процессе самого производства или же искать их в особенностях участия класса в распределении благ?

Наиболее удовлетворительный ответ на эти вопросы Чернов видит в последнем: определяющую основу социального класса он находит в отношениях распределения. Если бы даже, говорит он, отношения производства одни только определяли отношения распределения и даже не испытывали возвратного с их стороны воздействия, то все-таки было бы далеко не все равно: определяют ли непосредственно условия производства разделение общества на классы или непосредственно определяют они условия распределения, которые уже, в свою очередь, определяют классовые интересы соответственных общественных групп; в последнем случае, при классификации этих групп, непременно придется на "первый план" выдвинуть источники дохода, искать непосредственные отличительные признаки прежде всего в "условиях распределения". "По нашему мнению, — развивает свою мысль Чернов, — разделение общества на классы стоит в непосредственной связи именно с отношениями распределения, а потому и отличительный признак принадлежности к тому или другому классу берется прежде всего из этой сферы"*. Это нисколько не значит, однако, по мнению Чернова, отрицать косвенную причинную связь классового общества со всем производственным строем данного общества.

______________________

* См.: ibid., стр. 312.

______________________

Но если разделение общества на классы стоит в непосредственной связи с отношениями распределения, то каким же образом можно ближе определить эту связь. В чем теоретическое обоснование этой связи? Ответ на эти вопросы Чернов находит уже у Адама Смита, установившего трехчленный раздел общественного продукта (дохода) и признававшего соответственно трем основным видам дохода (рента, заработная плата, прибыль) три первоначальные, основные класса каждого просвещенного общества (землевладельцы, наемные рабочие, капиталисты). Такую же смитовскую идею трех классов развивает, по мнению Чернова, и Маркс в конце 3-го тома своего "Капитала", находивший, однако, что смитовская основа социального класса — источник дохода — требует дальнейшего развития и разъяснения. Это разъяснение Чернов находит у Каутского, который устанавливает различия и противоположность экономических интересов землевладельца, с одной стороны, и наемного рабочего и капиталиста — с другой, и далее — наемного рабочего, с одной стороны, и землевладельца и капиталиста — с другой. Ту же идею находит Чернов и у Чернышевского (Сочинения, Женева, 1870 г. Т. IV, стр. 201, 203, 205).

В результате Чернов полагает, что мы имеем вполне определенное и законченное решение вопроса об основе деления общества на классы. Намеченное еще Адамом Смитом, оно получило более глубокую постановку в трудах социалистов — Н.Г. Чернышевского, К. Маркса и К. Каутского. По этой теории, деление современного буржуазного общества на социальные классы связано функционально с делением общего национального дохода на такие основные виды, которые при данной величине национального дохода могут расширяться только один за счет другого*. Тем самым дано, думает Чернов, "строго научное разрешение вопросов: сколько же существует общественных классов? какие именно? где границы между различиями классовыми и различиями социального положения внутри каждого данного класса?" Исчерпывающий ответ на эти вопросы мог бы дать, по мнению Чернова, полную теорию социальных классов. Итак, с точки зрения Чернова, разделение общества на классы определяется "прежде всего и ближе всего" условиями распределения; в основе его лежит различие источников дохода, имеющих антагонистический характер и приводящих обладателей этими источниками дохода к антагонизму между собой; таких основных взаимно-антагонистических источников дохода в современном обществе три: рента, прибыль, заработная плата; соответственно этому, современное общество распадается и на три взаимно-антагонистических класса: землевладельцев, капиталистов и наемных рабочих.

______________________

* См.: ibid., стр. 318.

______________________

Вместе с этим Чернов вкладывает в понятие социального класса два различных значения: в более широком смысле класс — термин политико-экономический, в более узком — социологический или философско-исторический. Политическая экономия, говорит он, рассматривает социальное бытие лишь с одной точки зрения, с одной стороны — именно объективно-материальной, отвлекаясь от всех других сторон — правовой и субъективно-психологической; поэтому в классе политическая экономия берет лишь внешние материальные условия его бытия, объективную характеристику функции, выполняемой им в данном народно-хозяйственном организме, и отношение к другим частям того же организма; в этом смысле экономическая категория "социальный класс" основывается на "общности источника доходов и общности антагонизма данного источника доходов с другими, на которые распадается чистый общественный доход страны"*. Таким образом, класс в экономическом смысле Чернов характеризует лишь объективно-материальными, чисто хозяйственными признаками. Напротив, для класса как социологической категории характерным является, по его мнении, не один, а совокупность признаков, охватывающих собою "не какое-либо одно (подобно политической экономии), а все три измерения социального развития, определяемые тремя возможными, различными лишь по направлению абстракции, точками зрения: объективно-материальной или хозяйственной, субъективной или социально-психологической и формально нормативной или политически-правовой"**. В таком двояком смысле употребляет понятие "социальный класс", по мнению Чернова, и Маркс. "Одинаковость внешних материальных условий бытия, — говорит Чернов, — создает класс в экономическом смысле; но это лишь мертвый материал для класса в настоящем смысле этого слова, для класса как социологической категории. Чтобы экономически отграниченная в классе масса стала живой социологической сущностью, нужна известная мера сцепления частиц, своеобразное "химическое сродство". Итак, делает вывод Чернов, класс в социологическом смысле характеризуется не только объективными, но и субъективными, не только хозяйственными, но и психологическими, не только материальными, но и формальными ("организованность") признаками***.

______________________

* bid., стр. 353.
** Ibid., стр. 354.
*** См.: В.Чернов. Разделение общества на классы и разделение труда. "Русское богатство", 1990, кн. V, стр. 152.

______________________

У Чернова мы находим, таким образом, интересную попытку теоретического обоснования классового расслоения современного общества. Он ясно устанавливает экономическую природу общественных классов и основу классового разделения ищет в отношениях распределения, понимаемого в смитовском смысле трехчленного раздела общественного продукта-дохода. Отсюда у Чернова идея трех классов, отсюда же и слабые стороны его учения. Всю силу своего теоретического анализа понятия "социальный класс" и классового расслоения общества Чернов сводит к положению, что чистый общественный доход в современном капиталистическом хозяйстве распадается на три основные, первоначальные части: земельную ренту, прибыль и заработную плату, каковые части всегда развиваются одна на счет другой. Но после Адама Смита уже Риккардо делает, хотя и слабую, попытку развития идеи двучленного раздела общественного дохода вместо смитовской идеи трехчленного раздела. У Маркса эта последняя идея окончательно была дискредитирована и вытеснена более правильной идеей двучленной формулы общественного дохода (заработная плата — прибавочная ценность). Земельная рента или доход, притекающий от земли, в свою очередь подлежит разложению и сводится к заработной плате и прибыли*. Землевладелец, говорит Маркс, является образованием вторичного характера, и обстоятельства, при условии которых капиталист принужден выделять в пользу третьих лиц часть захваченной им прибавочной ценности, наступают лишь во второй инстанции, впоследствии**. Первоначальными, "основными" видами общественного дохода являются не земельная рента, заработная плата и прибыль, как думал А. Смит и как думает Чернов, а лишь заработная плата и прибавочная ценность, как это определенно развито Марксом. Вместе с тем подрывается теоретическая основа анализа классового расслоения общества у Чернова, целиком построенного на неправильной идее трехчленного раздела.

______________________

* Ср.: К. Diehl. David Ricardo's Grundgesetze der Volkswirtschaft und Besteuerung. Zw. Band. Erlauterungen. I. Th. Leipzig, 1905. 2. Auflage, стр.204.
** См.: К. Marx. Theorien iiber den Mehrwert. Stuttgart, 1905, B. II, Th. I, стр. 292-293.

______________________

Чернов настаивает на распределительной основе общественных классов даже и в том случае, если признавать, что отношения распределения сами определяются отношениями производства. По его мнению, даже эта допускаемая зависимость первых от последних ничего не изменяет в установлении основы классового расчленения на момент распределения. В данном случае Чернов не считается с одной особенностью категорий распределения, которую устанавливал еще, как мы видели, Джеймс Милль*. Эта особенность в том, что распределительный процесс выявляется в общественной жизни, пройдя предварительно через всю сложную рыночную сферу обмена, т.е. выявляется в крайне модифицированном виде, который затушевывает внутреннее содержание отношений распределения. Последнее же, опять-таки без рыночного своего костюма, т.е. без воплощения в цене, неясны и загадочны, если их оторвать от их первоисточника — производственных отношений. Лишь базируя на производственном моменте, мы можем разобраться и разгадать абстрактные формы распределения, которые сами по себе не что иное, как отпечаток, отраженная сторона отношений производства. Вот почему такой сложный процесс, каким является процесс образования классов, не может быть раскрыт, пока исследователь не выйдет из сферы распределительных моментов и основы общественных классов не станет искать в отношениях производства. Совершенно правильно отмечал Джеймс Милль, что группы населения участвующие в производстве, не точно те же, что участвуют в распределении; в этом последнем обычно простирают руки при разделе общественного дохода, т.е. вновь созданных ценностей, и новые группы, которых в производственном процессе и не было в качестве непосредственных участников. Спрашивается, какие же группы должны претендовать на право именоваться общественными основными классами: то ли которые участвуют в распределении или, "прежде всего и ближе всего" те, которые участвуют в производстве. Нам кажется, что именно последние. И если нужно искать основы класса как экономической категории, надо доходить до первоосновы. Чернов не хочет этого признать, и в этом слабое место его учения о классах. Опираясь на различия источников дохода, получаемого различными группами населения, Чернов не в силах дать объяснения и обосновать многих положений в своем учении о классах. Факт противоположности между различными источниками дохода остается у него нераскрытым. Общность интересов между капиталистами и землевладельцами по отношению к труду и его эксплуатации им обходится молчанием. Преимущество старого трехчленного деления классов (в смитовской формулировке) перед идеей двухчленного раздела или идеей четырех-шести классов Жида-Лориа у Чернова остается недоказанным. А между тем, если Чернов находит возможным делить нетрудовые доходы на две части (по их источнику), именно, на земельную ренту и прибыль, то было бы последовательно идти дальше, за Лория и Жидом, и делить также и прибыль на ее составные части (по источнику); Чернов же дальше трехчленной формулы классового деления не идет.

______________________

* См. выше: стр. 152.

______________________

Довольно шатким является также разграничение Черновым экономической и социологической категории в понятии социального класса. Чернов полагает, что социальный класс будет экономической категорией, когда мы определяем его одним экономическим признаком, и социологической категорией, когда мы характеризуем его не одним, а тремя признаками, взятыми из различных областей: экономической (отношения распределения), политическо-правовой (организованность) и психологически-субъективной (сознание). Такое разграничение весьма близко напоминают нам попытку Лоренца Штейна делить классы на экономические и общественные. Признаки, лежащие в основе того и другого разграничения, одни и те же (сознание и правно-политический момент, помимо момента экономического). Установление такого рода двух категорий понятия "класс" ни методологически, ни по существу не оправдывается. Едва ли вообще возможно разграничивать одно и то же понятие, экономическое по своей основе и внутреннему содержанию, на экономическую категорию и социологическую категорию, так как экономическая категория выражает собою определенное общественное отношение, социологическая же категория — это вовсе не определенное общественное отношение, а лишь определенная точка зрения. Несомненно, что общественные классы как известное общественное отношение мы можем изучать и экономически, и социологически. Но, тем не менее, "класс" как экономическая категория таковой и останется, с какой бы точки зрения мы его ни изучали. Не совсем понято поэтому, зачем понадобилось Чернову разграничивать единую категорию "социальный класс" на две различные категории: класс в экономическом смысле и класс в социологическом смысле.

Большое внимание в проблеме классов отводит Чернов и вопросу о крестьянстве как социально-экономической категории. Свои взгляды по этому предмету он облекает в полемическую форму, выступая против "Agrarfrage" Каутского (главы "Bauer und Proletarier" и др.)*. Основным пунктом спора является вопрос о том, являются ли интересы крестьянства отличными от интересов пролетариата. Теоретическая сторона проблемы классов находит себе здесь, однако, мало освещения.

______________________

* См.: В. Чернов. Крестьянин и рабочий как экономические категории. М., 1906. Книгоиздательство "Новое Товарищество".

______________________

____________________________

Довольно близко к Чернову по своим взглядам на общественные классы стоит и Туган-Барановский. В своих "Основах политической экономии" Туган-Барановский учению об общественном классе уделяет особую главу (глава I) в отделе "Распределение"*. Класс, говорит Туган-Барановский, возникает на определенной ступени экономического развития, когда возникает антагонизм интересов; основным же антагонизмом хозяйственного строя настоящего и прошлого является присвоение одними общественными группами прибавочного труда других групп. Поэтому, думает Туган-Барановский, можно определить социальный класс как "общественную группу, члены которой находятся в одинаковом экономическом положении по отношению к общественному процессу присвоения одними общественными группами прибавочного труда других групп и, вследствие этого, имеют общих антагонистов и общие экономические интересы в процессе общественного хозяйства"**. В этом присвоении прибавочного труда заключается, по мнению Туган-Барановского, и существенное отличие понятия класса от понятия профессиональной группы. Для того, чтобы известная общественная группа стала классом, не требуется, с точки зрения Туган-Барановского, чтобы она непременно сознавала противоположность своих интересов интересам других общественных групп; может быть класс и лишенный классового сознания (по Марксу, этот класс "неконституированный").

______________________

* См.: М. Туган-Барановский. Основы политической экономии. СПб., 1911, стр. 334-347. М. Туган-Барановский. Теоретические основы марксизма. СПб., 1905, глава V. Общественный класс и классовая борьба (стр. 71-87) и М. Туган-Барановский. Что такое общественный класс? ("Мир Божий", январь 1904, стр. 64-72).
** См.: М. Туган-Барановский. Основы политической экономии. СПб., 1911, стр. 337.

______________________

Для современного общества Туган-Барановский устанавливает три "основных" класса и не менее пяти "крупных" классов. "Основные" классы — это 1) аристократия (землевладельцы), 2) буржуазия (капиталисты) и 3) пролетариат (рабочие). "Крупные" классы — это те же основные, с присоединением к ним класса мелкой буржуазии (4) и класса крестьянства (5)*. Очевидно, включая в число крупных классов и три основные класса, Туган-Барановский не придает особого значения своему делению социальных классов на основные и крупные; во всяком случае, деление это остается у него неясным или недоразвитым.

______________________

* См.: ibid., стр. 337 и 339.

______________________

Итак, согласно Туган-Барановскому, общественный класс характеризуется: 1) одинаковыми отношениями присвоения, 2) общим антагонизмом и 3) общим (экономическим) интересом. При этом под "присвоением" и "процессом присвоения" приходится подразумевать отношениями распределения. Что понятие социального класса у Туган-Барановского — распределительная категория, видно уже из того, что проблему общественных классов он трактует в отделе распределения. В общем, в определении класса Туган-Барановского мы видим те же самые элементы, что видели и у Лориа, и у Жида, и у Чернова; а именно: различие источников дохода, антагонизм, общность интересов. Туган-Барановский, однако, не хочет так резко и определенно подчеркивать распределительную основу своего классового деления общества, как это делает Чернов; присвоение прибавочного труда, по мнению Туган-Барановского, происходит как в сфере капиталистического производства, так и в сфере капиталистического обмена; поэтому его определение класса имеет в виду как отношения производства, так и отношения обмена*. Самый момент распределения Туган-Барановский не считает самостоятельной экономической категорией; распределительные категории, по его мнению, не что иное, как те же категории капиталистического производства, рассматриваемые лишь с иной точки зрения. Но в таком случае и следовало бы искать основы классового расслоения общества именно в отношениях производства, а не в распределении.

______________________

* Ibid., стр. 344.

______________________

В общем, нельзя не признать, что взгляды Туган-Барановского, по вопросу об общественных классах, страдают большой неопределенностью. Но поскольку Туган-Барановский строит анализ социальных классов на почве процесса присвоения, или — что то же самое — процесса распределения, этот анализ его страдает всеми недостатками распределительных теорий классов, отмеченными выше; неопределенность, недоразвитость положений и неясность лишь увеличивают эти недостатки.

На той же основе распределительных отношений, как Туган-Барановский и отмеченные выше авторы, стоят и Делевский и Прокопович в вопросе об общественных классах*. Близок к ней, наконец, и Каутский, который по своему общему экономическому и социологическому теоретическому воззрению должен бы быть собственно на стороне производственной теории классов, но на самом деле выступает в данном вопросе на распределительной основе.

______________________

* Ю. Делевский. Социальные антагонизмы и классовая борьба в истории. СПб., 1910. С.П. Прокопович. К критике Маркса. СПб., 1901. Издание Л.Ф. Пантелеева.

______________________

Свой взгляд на проблему общественных классов Каутский развивает, главным образом, в статье о "Klasseninteresse-Sonderninteresse-Gemeininteresse"*. Здесь он определенно устанавливает основу образования классов. "Образование отдельных классов обусловливается, — говорит Каутский, — не только общностью источников дохода, но и вытекающей отсюда общностью интересов, а также и противоположностью к другим классам"**. Мы видим у Каутского, таким образом, хорошо знакомые нам три признака распределительной основы классов. "Все классовые различия, — говорит он, — классовый антагонизм и классовая борьба находят для себя основание в способе распределения продуктов"***.

______________________

* К. Kautsky. Klasseninteresse-Sonderninteresse-Gemeininteresse. "Die Neue Zeit". 21. Jahrgang. Bd. 2. № 34, стр. 240-245; № 35, стр. 261-274.
** Ibid., стр. 241.
*** Ibid., стр. 242.

______________________

Вполне понятно, отсюда, что Каутский — сторонник трехчленного классового расчленения, в старой смитовской редакции; современное общество он делит на три больших класса: землевладельцев, капиталистов и рабочих*. Против идеи двух классов и ее применения в теории Каутский вообще решительно восстает. "Сводя историческое развитие к борьбе классов, — говорит Каутский, например в "Die Klassengegensatze im Zeitalter der franzosischen Revolution", — многие обнаруживают склонность принимать, что в обществе существуют только два лагеря, два борющиеся друг с другом класса, две сплоченные однородные массы — революционная и реакционная, что в обществе имеются только "верхи" и "низы". Если бы это было так и на самом деле, -писать историю было бы очень легко. Но в действительности отношения не так просты. Общество представляет все более и более усложняющийся организм с самыми различными классами и разнообразнейшими интересами, — классами, которые могут группироваться в весьма разнообразные партии, в зависимости от обстоятельств"**. В данном случае Каутский забывает, что именно усложнение социальных отношений и пестрота их проявлений в реальной жизни и требуют для своего выяснения строгой абстракции, каковой является идея двух классов, — абстракции, являющейся не только простой или случайной гипотезой, но научной гипотезой, опирающейся на анализ общественно-хозяйственных отношений.

______________________

* См.: ibid., N. Z. № 35, стр. 266 и далее.
** Karl Kautsky. Die Klassengegensatze etc. Neue Ausgabe der Klassengegensatze von 1789. Stuttgart. Verlag von J. Dietz, 1908, стр. 9.

______________________

В современном обществе Каутский находит не только три больших класса. Если глубже вникнуть в суть дела, говорит он, можно придти к заключению, что между тремя большими классами и наряду с ними имеются еще промежуточные классы. Интересы этих "промежуточных" классов, по мнению Каутского, обособлены и до некоторой степени противоположны тем большим классам, по отношению к которым они сохраняют промежуточное положение; например, интересы денежных капиталистов по отношению к другим капиталистам и земельным собственникам. К "промежуточным" классам Каутский относит: класс денежных капиталистов, класс мелкой буржуазии, класс крестьянства, отчасти интеллигенцию. Интересы этих промежуточных классов, по крайней мере, интересы класса мелкой буржуазии, класса крестьянства и класса интеллигенции, Каутский считает, однако, раздвоенными и неопределенными. Но в таком случае, какова же связь между тремя большими классами и тремя-четырьмя классами "промежуточными"? Далее, особые ли источники существования у всех этих классов? В каком отношении источники существования каждого класса стоят к источникам других классов? Все эти и ряд других подобных вопросов остаются у Каутского нераскрытыми. Ничего нового в учение об общественных классах Каутский не вносит, стоя на своей распределительной основе, сравнительно с другими, рассмотренными нами представителями распределительной теории классов.

Правда, Каутский не везде выдерживает свою распределительную основу. Не везде остается он верным только что установленным своим взглядам по вопросу о социальных классах. В "Die Agrarfrage", например, во введении, Каутский находит в современном капиталистическом обществе два основных класса: класс капиталистов и класс пролетариата как типические классы для капиталистической системы хозяйства; он сознает при этом, что жизнь общества много сложнее антагонизма этих двух классов, антагонизма труда и капитала. Но теоретик, говорит Каутский, который хочет исследовать основы, основные законы, господствующие в современном обществе, должен иметь дело с капиталистическим хозяйством именно в его классических формах, в его самом чистом виде*. В "Капитале", говорит Каутский, Маркс имеет дело только с капиталистами и пролетариями**.

______________________

* См.: К. Kautsky. Die Agrarfrage. Stuttgart, 1899, Einleitung, стр. 3.
** См.: ibid., стр. 4.

______________________

Это уже мало похоже на скептическое отношение Каутского к идее двух классов, о котором мы говорили выше. Об этой идее двух социальных классов теперь он говорит уже определенно как о неизбежном и необходимом исходном пункте при всяком теоретическом исследовании капиталистического общества. Больше того: отличительным признаком современного пролетариата Каутский считает уже не источник дохода и не распределительные вообще моменты, а ту важную роль, какую играет пролетариат как класс, в капиталистическом способе производства*. На такой, больше производственной, чем распределительной, основе Каутский дает анализ и проблеме о взаимоотношениях между крестьянством и пролетариатом как социальными классами с обособленными интересами**. Во всем этом анализе, послужившем предметом критики Чернова, о которой мы выше упоминали, преобладающим мотивом звучит у Каутского момент производства и производительных отношений***.

______________________

* См.: ibid., стр. 306.
** См.: ibid., глава "Bauer und Proletarier", стр. 305-317.
*** Особенно резко подчеркивает производственный момент в классообразовании Каутский в этюде "Развитие государственного строя на западе", где он, между прочим говорит: "Только особенности каждой данной ступени исторического развития могут дать нам ключ к пониманию классовых различий, образовавшихся в тот или иной момент исторического развития. Основу же особенностей каждой ступени культурного развития составляет свойственный ей способ производства. Им объясняется особое общественное значение различных классов, а общественное значение каждого класса определяет ту роль, которую он играет в обществе". (См.: К. Kautsky. Развитие государственного строя на западе. В переводе Львовича. СПб., 1905, стр. 6).

______________________

Каутский, таким образом, в своем обосновании классового расчленения общества, колеблется между распределительной основой классов с одной стороны и производственной — с другой.

________________________

Подводя итог общей оценки учений об общественных классах на основе распределительных моментов, мы находим:

1) три основных распределительных признака, на которых базируют распределительные теории классов (общность источников дохода, общность интересов и антагонизм к другим классам), не создают еще достаточно прочной теоретической основы для разрешения проблемы классов; в этом можно убедиться уже из того, что представители распределительной основы классов устанавливают число классов в современном обществе каждый различно: то в 3, то в 4, то в 5, 6 и более классов;

2) теоретики распределительной основы классов, при изучении классов современного общества, не смогли разграничить две различные стороны этой проблемы: конкретно-описательную и абстрактно-теоретическую; отсюда — неудачи в их анализе социальных классов; правда, у них заметны попытки провести какое-то разграничение между типическими, основными, главными, крупными и т.д. классами, с одной стороны, и промежуточными, второстепенными, дополнительными и проч. — с другой; но попытки эти робки, неопределенны и не приводят ни к чему положительному;

3) главный недостаток всех распределительных учений об общественных классах — их неполнота, незаконченность; даже анализ различных источников дохода не доводятся ими до конца, да и едва ли это мыслимо сделать, пока представители этих учений стоят на основе только распределительных моментов: распределительные отношения для своего выяснения сами нуждаются в сведении к их первооснове — отношениям производства;

4) идея распределения как основа классового расчленения, выдвинутая еще физиократами и английскими и французскими утопистами-социалистами, в учении новейших представителей распределительной теории общественных классов находит свое логическое завершение.

9. ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ ТЕОРИЯ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ

В отличие от всех других экономических теорий общественных классов, производственная теория ищет основы классового расчленения общества и образования классов, в последнем счете, в производстве и отношениях производства. Выразительницей этой теории является, главным образом, школа марксизма, воспринявшая в себя многие из положений, развивавшихся ранними английскими социалистами и французскими утопистами, но поставившие эти положения на более научную основу.

Мы видели, что еще в эпоху великой французской революции французская общественная мысль выдвинула три направления в развитии идеи общественных классов: потребительное, распределительное и производственное*. Мы видели, что производственная идея классов смутно проявлялась еще у Тюрго и Неккера, в народных брошюрах во время собрания генеральных штатов, у некоторых из ранних английских и французских социалистов. И тем не менее производственное направление в разработке учения об общественных классах далеко еще не нашло себе сколько-нибудь законченного теоретического выражения даже в школе марксизма. Здесь в этом отношении еще многое не сведено в систему, разбросано, не связано в стройное целое.

______________________

* См. стр. 64 и 65.

______________________

Большинство сторонников школы Маркса, в вопросе о социальных классах, обычно не идет дальше кратких определений понятия класса и установления общей базы классообразования. Одни из них определяют общественный класс как "более или менее обширный разряд лиц, находящихся в одинаковых отношениях производства к другим разрядам"; с точки зрения такого определения, "разделение общества на классы обусловливается существующими в нем производственными отношениями"*. Другие еще определеннее указывают, что "решить, что такое класс, можно только на основе экономической системы производства и той роли, которую играют в этом процессе человеческие группы"**. Третьи вообще считают, что "фундамент социального расчленения — положение, занимаемое классом в процессе общественного производства"***. Но попыток дать более или менее развитое учение о социальных классах в марксистской литературе мы находим немного. Среди этих последних можно указать отчасти на исследование американского писателя Гента о "Массе и классе" и, главным образом, на писания самих основоположников марксизма — Маркса и Энгельса.

______________________

* См. статью "Пролетариат и крестьянство" в "Искре", № 33, 1903.
** Е. Chabo в "Die Neue Zeit", 22 Jahrg., Bd. 2, № 28, стр. 62.
*** H. Рожков. К. Маркс и классовая борьба. Сборник статей "Памяти Маркса". СПб., 1908.

______________________

В своей книге "Mass and class" Гент, однако, не выдерживает до конца производственной основы классов и нередко колеблется между нею и распределительными моментами*. Общественный класс является для Гента экономической категорией, почему он всюду говорит об общественных классах как об "экономических классах". Экономическим классом Гент называет "совокупность таких лиц, у которых общие специфические экономические функции и общие интересы и которые поэтому имеют одинаковое отношение к существующей экономической системе". Определяющим в данном случае, в представлении Гента, является производственный момент, отношение в производстве**. При этом Гент останавливает свое внимание на двух признаках: экономической функции и интересе. Последний он выводит из функции как явление производное; под "экономической" же функцией он понимает тот метод, вид или способ, при помощи которого индивиды в обществе обеспечивают себе жизнь, существование. Различие этих способов ведет и к различию интересов, и к различию отношений. Тождество функций и интересов создает класс, хотя бы индивиды этого класса были заняты в различных и разнообразных профессиях; таким образом, по мысли Гента, тождество экономических функций не предполагает еще тождества технической деятельности в производственном процессе.

______________________

* W.J. Ghent. Mass and class. A survey of social divisions. New York, 1909.
** См.: ibid., стр. 37.

______________________

Развивая, однако, более детально свое положение о производственной основе класса ("экономической функции"), Гент обнаруживает заметную склонность к отожествлению своей "экономической функции" с источником дохода. И идея Гента об одинаковости "отношения к экономической системе" довольно-таки близка по своему содержанию к идее одинаковости источников дохода. Так, например, к одному "экономическому" классу Гент относит булочника, литейщика, плотника и других разного вида рабочих на том основании, что у них у всех экономическая функция сводится к производству благ за заработную плату, т.е. их экономическая функция в том, что они наемные производители, живущие за заработную плату. Все владельцы средств производства, по мнению Гента, точно так же составят один класс, так как обладание этими средствами производства, которые приводятся в движение другими — наемными людьми, является для них источником их существования; все самостоятельно занятые производители, "хозяйчики", работающие собственными средствами без наемного труда, с точки зрения Гента, также составят отдельный класс*. В этих примерах Гента, поскольку он поясняет свою мысль об основе, устанавливающей класс, скорее слышна основа распределительная, чем производственная. Высказываясь, таким образом, за момент отношений в производстве, как за решающий в классообразовании, Гент не выдерживает строго своей основы и не дает ей более подробного теоретического анализа.

______________________

* См.: ibid., стр. 40.

______________________

Касаясь вопроса о происхождении классов, Гент связывает последнее с появлением системы рабства, считая форму рабства самым ранним проявлением экономического класса и устанавливая двоякий путь образования классов: или мирный, или путь войны; в первом случае классы возникают вследствие накопления индивидуальной собственности; в последнем — благодаря завоеванию одного племени или расы другим племенем или расой*. В позднейшее время, однако, с развитием государства и промышленной жизни, завоевание начинает, по мнению Гента, играть все меньшую и меньшую роль в образовании классов. С падением же феодализма и возникновением новой формы производства, классы старого общества были просто трансформированы, идя навстречу новым развившимся отношениям. Так, по крайней мере, было, по Мнению Гента, там, где экономическое развитие шло по сравнительно правильным линиям, как, например, в Англии и Германии. По отношению к этим странам Гент устанавливает идею исторической беспрерывности и преемственности в образовании классов. Как характерную черту новых классов капиталистического способа производства, развившихся в силу исторической преемственности из феодализма, — черту, существующую, по крайней мере, в виде общей тенденции, Гент считает "классовую наследственность": как общее правило в капиталистическом обществе, говорит он, всюду дети наследуют социальное положение своих отцов, которое остается в общем без изменения и для следующего поколения. Ясную классовую наследственность Гент находит даже в Америке, стране со сравнительно краткой историей и с менее правильными условиями экономического развития, чем где бы то ни было**. В любой более или менее устойчивой общине в Middle West, говорит Гент, где крупная промышленность не успела еще наложить своих глубоких следов, за 20-30-летний период времени можно заметить во многом значительные изменения в населении и громадное разнообразие занятий, а также образование множества новых; но в то же время фермеры настоящего поколения оказываются в большей части своей сыновьями или внуками фермеров предшествующего периода; точно так же и торговый, рабочий и даже ремесленный классы обнаружили такую же значительную малоподвижность, весьма незначительный сдвиг.

______________________

* См.: ibid., стр. 41.
** См.: ibid., стр. 45.

______________________

Гент затрагивает, таким образом, сложный и малоразработанный вопрос в классовой проблеме, — вопрос о подвижности классов, их обновлении, росте, разложении и перемещении из одного класса в другой. Сам Гент не дает никаких строго статистических аргументов для подтверждения своего положения о классовой наследственной преемственности; к тому же он ограничивается соображениями, относящимся лишь к "низам", не касаясь "верхов" и средних слоев, где выводы могли бы быть и совершенно иными, чем он устанавливает.

Переходя от теоретических соображений к конкретной действительности, Гент останавливается на классовом составе современного американского общества. Он иронизирует над теми из американских писателей, которые с негодованием отвергают существование классов в республиканской Америке, утверждая, что классов нет в стране равных. Гент не видит никаких сколько-нибудь серьезных оснований, на которых может строиться подобное отрицание. Напротив, он находит, что промышленная революция имела своим результатом огромную дифференциацию в Америке в видах и характере занятий, что привело к усилению коренных различий в отношениях хозяйствующих индивидов к производству и к системе производства*. Отношения между наемными рабочими, например, лишенными средств производства, и между собственниками-предпринимателями в любом производственном процессе чрезвычайно различны.

______________________

* См.: ibid., стр. 50.

______________________

В обществе как в целом мы находим, говорит Гент, целую градацию различных общественных групп с различными отношениями друг к другу как в любом отдельно взятом производственном процессе, так и в общественном производстве, в его целом.

Дать, однако, точный классовый раздел общества в данный конкретной обстановке и в данный исторический момент Гент считает делом очень трудным. Легче установить, по его мнению, ясные различия между классами, если смотреть на общественную массу с точки зрения двух крайних полюсов в этой массе, т.е. если считаться с разделом общества на типические два основные класса с ярко выраженными характерными различиями, так как функции, интересы и соотношения между крайними классами находятся в резком контрасте. Такими двумя крайними классами в обществе с современным режимом Гент считает класс наемных рабочих-производителей и капиталистов-предпринимателей*.

______________________

* См.: ibid., стр. 69 и 70.

______________________

Гент считает невозможным строить классовое деление общества на масштаб количественного равенства и различий в размере доходов, получаемых различными группами общества. Равенство доходов, по его мнению, не может еще означать равенства экономических функций, интересов, воззрений, верований и проч.; оно еще не создает равенства социального положения. Более прочным масштабом классификации общества Гент считает одинаковость экономических функций и общность интересов. С точки зрения этого масштаба, Гент считает подлежащим классовому учету далеко не все, однако, население. Некоторые категории населения, деятельность и отношения которых в общественном производстве не имеют экономического характера, Гент исключает из учета. Такими категориями он считает полицию, армию и флот, а также женщин, не принимающих участия в экономической деятельности ни в качестве наемных работниц, ни в качестве самостоятельно ведущих предприятие. Женщины, говорит по этому поводу Гент, которые вынашивают и выращивают детей и которые ведут домашнее хозяйство (make homes), конечно, представляют часть экономической жизни нации; но они не могут образовать собой отдельный экономический класс; их функция является подчиненной, вспомогательной к функции их мужей, отцов, братьев*. Гент находит необходимым иметь дело только с теми категориями населения, которые имеют более или менее непосредственное отношение к процессам общественного хозяйства: производству, распределению, обмену и общественной службе (service).

______________________

* См.: ibid., стр. 77.

______________________

В результате своего анализа, для Америки Гент получает следующие пять экономических (общественных) классов: 1) класс, живущих на заработную плату производителей, не имеющих собственных средств производства; сюда принадлежат пролетарии, т. е. городские и сельские наемные рабочие; сюда же Гент относит изобретателей и специалистов-экспертов в прикладных знаниях. Последние, по мнению Гента, — истинные производители, созидательный и полезный труд которых двигает вперед производство и проникает через все его процессы; при этом в виде общего правила они живут на заработную плату; независимый, самостоятельный изобретатель и специалист прошлых лет — теперь уже крайне редкое явление в Америке, по мнению Гента, изобретатель наших дней, в целях жизненного заработка, обычно принужден в Америке заключать с предпринимателем-капиталистом контракт, уступая последнему все свои права на изобретения, сделанные во время занятий и службы в его предприятиях; таким образом, с точки зрения Гента, функции и интересы изобретателя те же, что и функции и интересы пролетариев, и, следовательно, классовое положение их как общее правило одинаково; 2) класс самостоятельных производителей, непосредственно работающих собственными орудиями производства; к этому классу принадлежат, главным образом, фермеры-земледельцы и ремесленники; основная функция фермера-земледельца — быть производителем, активно принимающим участие в физических процессах создания хозяйственных благ; от наемного производителя он отличается тем, что он владеет собственным капиталом и что продукт собственного производства он выносит на рынок; от классового положения пролетария положение класса самостоятельных производителей-одиночек резко отличается; впрочем, в смысле общности своих интересов, американские фермеры не обладают, по мнению Гента, таким единством интересов своего класса и отсюда — единством действий и общей воли, как класс пролетариата; среди них пока еще замечается большое различие экономических интересов и стремлений*; что же касается другой части представителей данного класса — ремесленников, то, по мнению Гента, это исчезающий класс (вернее — подкласс), и полное развитие капиталистической системы должно его окончательно элиминировать; ремесленников Гент определяет как самостоятельных производителей товаров, сбываемых непосредственному потребителю; особенно за последние годы Гент видит быстрое исчезновение их в Америке как в сельских, так и в городских округах; 3) класс общественных служащих (social servants); сюда Гент относит служащих в таких занятиях, которые непосредственно не являются производительными, но косвенно способствует росту производительности рабочих; таковы: учителя, священники, врачи, артисты, художники, писатели и лица, служащие в общественных учреждениях; не все из этих отдельных категорий и отдельных лиц каждой категории, в одинаковой степени, исполняют избранные ими общественные функции; но нормально их функции — нести социальную службу, создавать социальные услуги; 4) класс торгово-промышленников и финансовых дельцов; это класс капиталистических предпринимателей (traders), покупающих материалы и рабочую силу, как можно дешевле и продающих продукты своих производств, как можно дороже; их деятельность, таким образом, складывается из купли-продажи, с одной стороны, и их производительной части (производительных процессов) — с другой; первая часть их деятельности даже более серьезна, чем вторая; 5) класс капиталистов, живущих только на проценты с капитала; это — праздные капиталисты, которые не сеют, не жнут, но пожинают через своих агентов добычу; они праздны, но свою экономическую функцию они выполняют; они отдают свои капиталы другим лицам, которые уже сами пускают их в дело; их интересы поэтому различны и не совпадают с интересами этих последних; 6) класс, обнимающий всякого вида лиц (retainers), занятия которых состоят в содействии торгово-промышленным и финансовым предпринимателям; на первом месте здесь стоят адвокаты, политики, частно-служащие и т.д.**

______________________

* См.: ibid., стр. 80.
** См.: ibid., стр. 85.

______________________

Оценивая взгляды Гента, высказываемые им по вопросу об общественных классах, мы находим: 1) в установлении числа классов в современном обществе Гент правильно разграничивает две стороны проблемы классов: одну — абстрактно-теоретическую и другую — конкретно-описательную; в первом случае он находит два основные класса, типические для современного капиталистического общества, которые раскалывают в общем и целом все общество на два крайних полюса, с резко выраженным антагонизмом; это — класс наемных рабочих-производителей и класс капиталистов-предпринимателей; во втором случае он находит шесть классов, характерных для американского общества; 2) в образовании общественных классов и разделении общества на классы Гент пытается установить производственную основу, но эта основа его страдает неопределенностью и неясностью; основной масштаб, из которого исходит Гент при делении общества на классы, сводится к "экономической функции", которую выполняет в обществе та или другая общественная группа; под экономической функцией Гент разумеет, главным образом, производственную функцию, т.е. положение и отношение в производстве; но нередко эта "экономическая функция" сводится у него просто к различным источникам дохода; 3) особенно много неясности, с точки зрения производственной основы, вызывают классы третий и шестой в классификации Гента, почему "экономическая функция" врача и учителя (третий класс) отличны от "экономической функции" адвоката и политика (шестой класс), — это остается невыясненным.

__________________________

Довольно близко к производственной основе классов стоит и А. Богданов в своей конструкции понятия класса и учения о социальных классах, развиваемого им в "Эмпириомонизме" (книга III)*. К сожалению, автор излагает свои мысли в такой туманной, метафизической форме, что уловить правильно сущность его построений в некоторых случаях весьма затруднительно.

______________________

* А. Богданов. Эмпириомонизм. Книга III. Б: классы и группы (стр. 85-142). СПб., 1906.

______________________

Первобытное общество, говорит Богданов, чуждо разделения на классы; его "жизненное единство", по своей степени, напоминает жизнь организма типа низших многоклеточных, вроде кишечно-полостных или лучистых*. Начало дробления общества на классы и социальные группы лежит, по мнению Богданова, там же, где и начало всякого вообще социального развития — в техническом прогрессе. Под техникой Богданов понимает, однако, не простое только воздействие человека на природу; техника для него означает скорее социально-технический процесс, обнимающий собою социально-производственную деятельность людей, их производственные отношения, "социальную характеристику которых дает "экономика"". Развитие социально-технического процесса вело, согласно Богданову, к дифференциации двоякого рода: с одной стороны, шло разделение общественного труда в смысле чисто технического дробления, в сторону технической специализации; с другой стороны, совершалось отделение "организаторской функции от исполнительской" и образование отношений "господства и подчинения". Деление первого рода приводит, по Богданову, к образованию "социальных групп" (земледельцев, ремесленников, торговцев и т.п.); деление второго рода ведет к образованию "классов"**. Таким образом, говорит Богданов, основа социальных делений "лежит в техническом процессе, в "производстве", но их формирующий момент есть идеология, или, вернее, идеологии"***. С точки зрения Богданова, для появления "классов" еще недостаточно отделения организаторских функций от исполнительских, еще недостаточно появления господствующих и подчиненных; для этого нужно еще образование различных идеологий, образование различий "в области мышления и норм"; "можно сказать, — говорит Богданов, — что настоящая отдельность социальных групп и классов начинается там, где из разделения труда рождается взаимное непонимание людей"****.

______________________

* См.: ibid., стр. 85.
** См.: ibid., стр. 87.
*** Ibid., стр. 89.
**** Ibid., стр. 89.

______________________

Класс "организаторов" возникает, по мнению Богданова, обыкновенно раньше, чем класс "исполнителей", так как у первого имеется определенное миропонимание и выработанная система норм уже в то время, когда последний остается еще "аморфной социальной массой" и не имеет еще собственной идеологии; у него есть только "зародышевая комбинация"; рабовладельцы античного мира были настоящим классом, — а рабам так и не удалось никогда возвыситься до степени класса. Производственные функции организаторского класса состоят при этом в том, чтобы "обдумывать" планы для трудовых процессов, "распоряжаться" исполнением их и "контролировать" последнее; роль организаторов, таким образом, — воздействовать на природу в трудовом процессе не непосредственно, а через исполнителей; для организаторов непосредственный объект деятельности — не природа внесоциальная, а другие люди; и орудие этой деятельности — не средства производства, а средства общения*.

______________________

* См.: ibid., стр. 95 и 93.

______________________

"Для упрощения вопроса", т.е. в абстракции, Богданов находит в обществе два типические класса: класс господствующих и класс подчиненный. Для современного капиталистического общества — это буржуазия и пролетариат. И так как свой критерий классового деления Богданов основывает на дифференциации организаторской и исполнительской роли в производстве, то мелкую буржуазию он не считает классом; для него мелкая буржуазия — недифференцированный социальный тип, эмбрион двух классов одновременно, буржуазии и пролетариата, аморфная масса, из которой кристаллизуются классы; отсюда выводит Богданов и ту "неустойчивость идеологического типа, которая свойственна мелкой буржуазии, но несвойственна настоящим "классам", с установившимися тенденциями .социального подбора"*.

______________________

* Ibid., стр. 99 (в примечании).

______________________

Богданов останавливает свое внимание также на вопросе и о "смене классов", и о тенденциях их развития, причем и в данном случае основным, "разлагающим моментом" является у него "рост общественной системы и изменение способов производства"*. В классовом развитии общества Богданов различает два типа как наиболее общих, "предельных": тип классического рабства и тип капитализма. В первом выступают в качестве основных, типических классов рабовладельцы (организаторский класс) и рабы (исполнительный класс); во втором — предприниматели (класс организаторов) и рабочие (класс исполнителей). Общее между этими двумя типами Богданов видит в том, что организаторский класс и того и другого типа, "прогрессивно удаляясь от технически-производственного процесса, теряет с течением времени реально-организаторскую функцию, превращаясь в класс паразитический и неизбежно вырождаясь, а вместе с тем теряя и свою социальную силу". Вместе с тем в развитии того и другого типа Богданов находит и существенное различие: в типе рабства прогресс эксплуатации сопровождался отсутствием технического прогресса, паразитическое развитие господствующего класса шло рядом с вырождением от истощения класса подчиненного, совершалась общая деградация всего социального целого, классовая борьба отсутствовала, вырождение обоих классов завершалось разложением и крушением всего общества; в типе капиталистическом, напротив, замечается быстрый технический прогресс, сопровождаемый развитием классовой борьбы, крушение прежнего организаторского класса и переход общества от классового развития к интегрально-гармоническому развитию**.

______________________

* Ibid., стр. 103.
** См.: ibid., стр. 116, 141. 142 и др.

______________________

Тот общий социологический фон, на котором совершается социальный процесс классообразования в обществе, Богданов представляет себе как некоторого рода социальный отбор, происходящий в борьбе за существование на почве социального приспособления. Социальный мир рисуется Богданову высшей формой биологической организованности*. В данном отношении, в своем социологическом обосновании явлений классообразования, Богданов нередко приближается к биологической основе, в духе естественно-органических теорий, что уже мало гармонирует с его производственной основой классов. Вместе с тем, вводя в число важных и основных признаков классообразования наличность определенной, резко оформленной идеологии, Богданов еще более удаляется от своей производственной основы классов, внося в свою конструкцию классов психологический момент как классообразующий фактор. Все это сообщает конструкции Богданова по вопросу о социальных классах неустойчивость и ведет ее к ряду противоречий: например, в античном мире Богданов находит два типические класса: класс господ и класс рабов; в то же время он не считает рабов "настоящим" классом, так как у рабов отсутствовала, по его мнению, определенная классовая идеология; но если рабы древнего мира ненастоящий класс, то не может быть и типа рабства как типа классового развития, так как последний во всяком случае предполагает два "настоящих" класса, по крайней мере. Без аргументации остается и сомнительное утверждение Богданова о том, что в древнем мире "классовая борьба отсутствует". Она носит здесь, как мы говорили выше (см. введение), своеобразные формы, но она не только существовала, а нередко находила себе весьма яркое проявление.

______________________

* См.: ibid., стр. 59 (в примечании).

______________________

Резюмируя вкратце конструкцию понятия класса и образования классов, развиваемую Богдановым, мы находим, что 1) Богданов считает определяющими общественные классы признаками: роль в производстве (организаторская или исполнительная), обособленность идеологии и отношение господства и подчинения; что 2) производственный признак еще не является у него основным, необходимо ведущим за собой наличность двух остальных: психологического и политического; по Богданову, исполнительная роль в производстве может и не сопровождаться обособленной идеологией; что 3) производственная основа, таким образом, в конструкции классов Богдановым строго не выдержана; что, наконец, 4) в социологическом освещении Богдановым процесса классообразования проскальзывают идеи, близкие к естественно-органическим теориям (социальный отбор, биологическая организованность и т.п.).

______________________________

Наиболее полное и богатое по своим идеям учение об общественных классах, построенное на производственной основе, мы находим у самих основоположников марксизма — у Маркса и Энгельса.

Учение Маркса и Энгельса в данном случае пополняют одно другое. То, что у Маркса неясно, не развито и вызывает сомнения, нередко находит себе разъяснение и определенность, при сопоставлении положений Маркса с взглядами на тот же предмет Энгельса, — и обратно. К тому же один из главных источников, по которому мы знакомимся с большинством основных положений Маркса и Энгельса по вопросу о социальных классах, принадлежит перу обоих авторов одновременно: это — "Коммунистический манифест", составленный, как известно Марксом и Энгельсом совместно.

При знакомстве с учением Маркса об общественных классах приходится считаться с двумя обстоятельствами, затрудняющими правильность понимания его учения: во-первых, с тем, что Маркс нигде не подвергал вопроса о классах специальному исследованию и изложению, нигде не останавливался над этой проблемой как самостоятельной проблемой; все учение его о классах лишено поэтому цельности, разрознено, разбросано по частям; начатая же последняя глава "Общественные классы" в III томе "Капитала", оборвалась, как известно, на второй же странице; во-вторых, с тем, что терминология, к какой он прибегает при изложении различного рода положений, в связи с вопросом о социальных классах, страдает недостаточной определенностью; самое понятие "класс", "классы" у Маркса нередко употребляется в различном значении: обозначая понятием класса две крупные категории лиц, на которые распадается общество в процессе общественного производства, Маркс в то же время нередко называет классами и отдельные фракции этих делений, частичные подразделения этих больших общественных категорий (классов); так, например, именуя общественным классом буржуазию, Маркс часто называет классом и отдельные слои буржуазии: финансовую аристократию, промышленную буржуазию, мелкую буржуазию и т.д.; в таком же смысле фигурирует нередко у Маркса с эпитетом класса и мещанство, и крестьянство, и низшие слои общества, составленные из общественных отбросов, подонков общества и проч.*

______________________

* См.: К. Marx. Die Klassenkampfe in Frankreich 1848 bis 1850. Abdruck aus der "Neuen Rheinischen Zeitung". Mit Einleitung von Friedrich Engels. Berlin, 1895, стр. 21 и др. — К. Marx. Der achtzehnte Brumaire des Louis Bonaparte. Dritte Auflage, Hamburg, 1885, стр. 15 и др.

______________________

Чтобы правильно определить действительные взгляды Маркса по вопросу о социальных классах, необходимо поэтому не считаться строго с марксовой терминологией, обращать внимание не на форму выражения, а на сущность тех или иных положений, высказываемых Марксом по данному предмету, и вместе с тем руководствоваться как общей социологической конструкцией мировоззрения Маркса, так и методом марксового учения. В последнем отношении особенно важно иметь в виду, что Маркс во всех своих теоретических построениях исходил из социальной (общественной) точки зрения, пользуясь при этом в широком объеме абстракцией и представляя всякую общественно-хозяйственную категорию, в том числе, следовательно, и категорию общественного класса, в виде общественного отношения, обусловленного отношениями в производстве.

Не следя строго за употреблением термина "класс", Маркс, тем не менее, с полной определенностью различает классовое расчленение общества от сословного. Так, в "Нищете философии", отвечая на вопрос, не несет ли с собой новое общество, которое вырастает на развалинах современного буржуазного строя, и новое классовое господство, Маркс говорит: "Условием освобождения рабочего класса является уничтожение всяких классов, подобно тому, как условием освобождения третьего сословия, буржуазии, было уничтожение всяких сословий"*. Согласно Марксу, феодальное общество, с его сословным строем и сословными различиями, знало классовые противоречия; между тем как выросшее на развалинах феодализма буржуазное, капиталистическое общество, также с классовыми противоречиями, ни сословий, ни сословных противоречий уже не знает.

______________________

* К. Marx. Das Elend der Philosophie. Antwort auf Proudhons "Philosophic des Elends". Deutsch von E. Bernstein und K. Kautsky, mit Vorwort und Noten von Fr. Engels. Stuttgart, 1885. Druck u. Verlag von J. Dietz, стр. 181.

______________________

В чем же видел Маркс основу классового расслоения общества?

Ван Оверберг, как мы видели, полагает, что Марксова основа классового расслоения — в факте владения или невладения средствами производства как источником существования. Но в начатой главе об общественных классах, в заключительных строчках III-го тома "Капитала", Маркс не оставляет сомнения в том, что источнику доходов в качестве основы образования классовых различий, а также и размерам этих доходов, он не придавал значения. Наоборот, "с этой точки зрения, — говорит Маркс, — врачи и чиновники, например, также образовали бы два класса, так как они принадлежат к двум различным общественным группам, в каждой из которых доходы членов образуются из одних и тех же источников"*. Основа социальных классов, по Марксу, следовательно, ни в источниках доходов, ни в размерах их.

______________________

* К. Marx. Das Kapital. Kritik der politischen Oekonomie. Dritter Band. Hamburg, 1904. Zw. Auflage, стр. 422.

______________________

Разделение труда Маркс точно так же не считает классообразующей основой, как это видно из полемики его с Прудоном о разделении труда*. Равным образом и в "общности интересов" Маркс не видел решающей классообразующей основы; он никогда не придавал решающего значения психологическому фактору. Совокупность интересов, которые вырабатывались в том или ином классе, психологию класса Маркс, наоборот, всегда выводил из условий материального производства. "На различных формах собственности и социальных условиях существования, — говорит он, — поднимается целая надстройка разнообразных специфических восприятий, иллюзий, типов мышления, мировоззрений. Каждый класс возводит и формирует эту надстройку сообразно своей материальной основе и окружающим общественным отношениям"**. Не придает значения Маркс в данном случае также ни сознанию классом своих интересов, ни степени этого сознания. Сознание в представлении Маркса — само продукт социальных отношений; различие мнений Маркс выводит из различия положений, созданного социальным строем***.

______________________

* См.: К. Marx. Das Elend der Philosophie. Antwort auf Proudhons "Philosophie des Elends". Stuttgart, 1885, стр. 133 и др.
** К. Marx. Der 18 Brumaire: 3 Aufl., Hamburg, 1885, стр. 33.
*** См.: К. Marx. Das Elend der Philosophie. Stuttgart, 1885, стр. 14.

______________________

Нетрудно убедиться, в чем ищет Маркс основу образования классов, если принять во внимание его метод и те социологические предпосылки, на которых зиждется все учение Маркса. Для Маркса, прежде всего, категория социального класса — экономическая категория; Маркс не допускает поэтому иной основы образования классов, как только экономическую; "массу населения, — говорит Маркс, — превратили в рабочих, прежде всего, экономические условия"*. Но всякая экономическая категория, с точки зрения Маркса, есть общественное отношение производства; "экономические категории являются лишь теоретическими выражениями, абстракциями общественных отношений производства"**. Весьма понятно отсюда, если Маркс ищет классообразующую основу в производственных отношениях. И в "Die Klassenkampfe in Frankreich" Маркс прямо говорит, что "всякого рода классовые различия покоятся на "производственных отношениях""***.

______________________

* Ibid., стр. 180.
** Ibid., стр. 100.
*** K. Marx. Die Klassenkampfe in Frankreich 1848 bis 1850. 1895, стр. 94-95.

______________________

Что именно в производственных отношениях видит Маркс классообразующую основу, подтверждают и слова Энгельса в предисловии к третьему изданию "Der 18 Brumaire" Маркса. "Работу написал ведь именно Маркс, — говорит Энгельс, — который впервые открыл великий закон движения истории, закон, согласно которому все исторические конфликты, разыгрываются ли они в политической, религиозной, философской или иной идеологической области, представляют в действительности лишь более или менее ясное выражение борьбы общественных классов, а существование и, следовательно, столкновения этих классов в свою очередь обусловливаются уровнем развития их экономического положения, характером и способом их производства и обусловленного последним обмена. Этот закон, имеющий для истории такое же значение, как для естествознания закон о превращении энергии, — этот закон и здесь дал ему ключ к пониманию истории второй французской республики"*. Энгельс здесь определенно подчеркивает основную мысль Маркса, что общественные классы определяются характером и способом производства и, следовательно, производственными отношениями.

______________________

* К. Marx. Der 18 Brumaire, стр. IV (курсив наш).

______________________

Устанавливая основу общественных классов и сводя последнюю к отношениям производства, Маркс не ограничивается, однако, одним указанием на классообразующую причину; из производственных отношений он выводит и характерные черты классовых отношений; эти черты, — во-первых, классовый антагонизм, во-вторых, классовая борьба и, в-третьих, отношения господства и подчинения. Для Маркса всякое производство, создающее классовые различия, есть производство, основанное на классовом противоречии. Отсюда и все социальные отношения, которые в основе своей суть производственные отношения, в представлении Маркса, также покоятся на антагонизме*. "С самого начала цивилизации, — говорит Маркс в "Нищете философии", — в основу производства был положен антагонизм профессий, сословий, классов, наконец, антагонизм накопленного и непосредственного труда. Без антагонизма нет прогресса: таков закон, которому следовала цивилизация до наших дней. До настоящего времени развитие производительных сил совершалось благодаря этому антагонизму классов"**. Вообще антагонизм классов Маркс неразрывно связывает со способом производства: "индивидуальный обмен, — говорит он, — равным образом соответствует определенному способу производства, который в свою очередь, тесно связан с антагонизмом классов"***. Говоря, однако, об антагонизме, о противоположности интересов, Маркс всюду подчеркивает, что "эта противоположность интересов вытекает из экономических условий, развивая, в данном случае, то, на что указывали еще ранние английские социалисты"****.

______________________

* См.: К. Marx. Das Elend der Philosophie, стр. 40.
** Ibid., стр. 39.
*** Ibid., стр. 61.
**** Ibid., стр. 118.

______________________

Вместе с идеей классового антагонизма через всю экономическую и социологическую конструкцию Маркса красной нитью проходит и идея борьбы классов. Антагонизм и борьба классов у Маркса в данном случае неразрывно связаны и взаимно обусловлены. Всюду, где производство построено на классовом антагонизме, Маркс видит и борьбу классов. Вместе с этим Маркс отмечает еще третью специфическую черту, характеризующую классовые отношения; это — отношения господства и угнетения. "Угнетенный класс, — говорит Маркс, — есть неизбежное условие существования всякого общества, основанного на антагонизме классов"*. "Всякое до сих пор существовавшее общество основывалось, — говорит в другом месте Маркс, — как мы видели, на противоположности угнетаемых и угнетающих классов"**. Особенно такой именно характер отношений классов, т.е. характер господства и подчинения, отмечает Маркс для капиталистического производства: "...специфически-капиталистический способ производства, — говорит Маркс в 1-м томе "Капитала", — ... со своими методами, средствами и условиями, сам стихийно возникает и развивается лишь на основе формального подчинения труда капиталу: на место же формального теперь является реальное подчинение труда капиталу"***.

______________________

* Ibid., стр. 181.
** Das Kommunistische Manifest. Berlin, 1906, стр. 31.
*** К. Marx. Das Kapital. В. I, Hamburg, 1903. 5-e Auflage, стр. 474.

______________________

Эта последняя черта классовых отношений, устанавливаемая Марксом для всякого производства, построенного на классовом антагонизме, для Зомбарта является, как мы видели, единственной основой, на которой Маркс якобы строит классовое образование в жизни обществ. Из вышеизложенного легко убедиться, насколько узко истолковывает учение Маркса по вопросу об общественных классах Зомбарт.

Итак, основу общественных классов Маркс видит в способе производства и производственных отношениях, которые неизбежно приводят общество к классовому антагонизму, классовой борьбе и отношениям господства и подчинения. Эту множественность признаков надо понимать, однако, не в смысле Шмоллера или Богданова, а в том смысле, что основным фактором классообразования являются производственные отношения, остальные же существуют и действуют не сами по себе, а являются лишь производными, вытекая из первого как следствие из причины.

Сколько же и какие именно классы находит Маркс, по крайней мере, в современном обществе?

Французская общественная мысль накануне великой революции развивала, как мы видели, главным образом, идею двух классов. Наоборот, физиократы школы Кенэ и А. Смит выставляли идею трех классов. Английские ранние социалисты и французские социалисты-утописты, за немногим исключением, выступали с идей также двух классов. Распределительные теории доводят число классов, как мы видели, до 4-5-6. Что касается учения Маркса, которое являлось по духу дальнейшим развитием ранней английской социалистической мысли, то оно должно бы быть ближе к идее двух классов, чем смитовской формуле трехчленного разделения. Так оно и на самом деле, в чем не трудно убедиться из учения Маркса. Тем не менее и в данном пункте учение Маркса не избежало неверных толкований. Так, например, ван Оверберг приписывает Марксу, как мы видели выше, идею трех классов.

Уже в "Коммунистическом манифесте" определенно говорится, что "общество все более и более разделяется на два большие враждебные лагеря, на два большие, стоящие друг против друга, класса: буржуазию и пролетариат". Далее, в "Die Klassenkampfe in Frankreich", описывая июльское восстание 1848 года во Франции, Маркс говорит: "Это была первая великая битва между обоими классами, на которое распадается современное общество"*. Для Маркса социальный класс — производственная категория прежде всего. В производстве же Маркс находит, поскольку он считается только с его абстрактными формами, лишь два основных действующих агента: наемный труд и капитал (для капиталистического хозяйства). "Капиталистический процесс производства, — говорит Маркс, — рассматриваемый, как нечто связное, или как процесс воспроизводства, производит не только товары, но, кроме того, производит и воспроизводит и самое отношение, именуемое капиталом, т.е. с одной стороны — капиталиста, с другой — наемного рабочего"**. Для Маркса в данном случае "существуют вообще только два исходных пункта: капиталист и рабочий; третьи лица всех разрядов или должны получать деньги от этих двух классов за какие-нибудь услуги, или, поскольку они получают деньги без всяких услуг со своей стороны, они являются совладельцами прибавочной ценности в форме ренты, процента и проч. В капиталисте мы должны видеть единственного владельца прибавочной ценности. Что же касается рабочего, то, как уже сказано, он представляет только вторичный исходный пункт, тогда как капиталист — первоначальный..."*** Еще определеннее говорит Маркс о двух производственных агентах — и только о двух именно — в "Theorien iiber den Mehrwert". "Прошлый и живой труд, — читаем мы во 2-м томе, — суть два фактора, на взаимной противоположности которых покоится капиталистическое производство. Капиталист и наемный рабочий суть единственные функционеры и факторы производства, взаимоотношения которых вытекают из сущности капиталистического производства... Производство, как замечает Джеймс Милль, могло бы беспрепятственно продолжаться, если бы даже частные землевладельцы исчезли, а место их заступило бы государство. Они — землевладельцы — отнюдь не необходимые производственные агенты для капиталистического производства, хотя для последнего и необходимо, чтобы земельная собственность кому-нибудь принадлежала, например, государству, но лишь бы только не рабочим. Это коренящееся в сущности капиталистического способа производства — в отличие от феодального, античного и проч. — сведение непосредственно участвующих в производстве классов (а отсюда — и непосредственных участников в дележе производственной ценности и того продукта, в котором реализуется эта ценность), к капиталистам и наемным рабочим, и исключение отсюда землевладельцев, приходящих лишь post festum, благодаря определенным отношениям собственности, не выростима почве капиталистического способа производства, а перенесенным к нему из феодального хозяйства, ...являются differentia specifica капиталистического производства, адекватным теоретическим его выражением"****.

______________________

* К. Marx. Die Klassenkampfe in Frankreich 1848 bis 1850, стр. 39.
** К. Marx. Das Kapital. B. I., стр. 541 (Hamburg, 1903).
*** K. Marx. Das Kapital. В. II, стр. 307 (Hamburg, 1903, Dritte Auflage).
**** К. Marx. Theorien iiber den Mehrwert. Stuttgart, 1885. B. II, Th. 1, стр. 292-294.

______________________

Из вышеприведенного не может быть никакого сомнения в том, что смитовскую формулу трех основных общественных классов в современном обществе — землевладельцев, капиталистов и рабочих — в смысле производственных категорий, Маркс отвергал; для него землевладельцы — не агенты производства; поэтому среди классов, на которые распадается капиталистическое современное общество, в его чистом виде, Маркс различает лишь две категории: буржуазию (капиталистов) и пролетариат (рабочих). Не мог Маркс выдвигать и идею среднего класса, существующего наряду с буржуазией и пролетариатом в качестве еще третьего социально-производственного агента, из которого складывается в абстракции современное капиталистическое общество, как это приписывает Марксу Оверберг. Маркс нередко говорит о среднем слое населения, но всякий раз лишь тогда, когда оставляет путь абстрактного рассмотрения производственных категорий в современном хозяйстве. Капиталистическое общество, взятое in abstracto, в представлении Маркса, не знает и не может знать категории лиц, владеющих средствами производства и живущих применением к последним собственной рабочей силы, без помощи наемного труда: капитал как определенное отношение знает лишь категории наемных рабочих и капиталистов.

Конкретная жизнь, конечно, не может быть исчерпана двумя общественными классами: буржуазией и пролетариатом. Это прекрасно понимал и Маркс, отмечая существование в конкретной действительности Франции 40-х годов "массу нации, стоящую между буржуазией и пролетариатом"; но социальный класс — для него абстрактная категория так же, как всякая экономическая категория, и таких абстрактных категорий в производственном капиталистическом процессе, в его чистом виде, Маркс находил только две: класс буржуазии и класс пролетариата, с вполне очерченными признаками и особенностями и с вполне определенными взаимоотношениями: особой ролью в производстве, взаимным антагонизмом, борьбой и отношениями господства и подчинения.

Устанавливая и развивая идею двух социальных классов с вышеуказанными чертами и отношениями между ними, Маркс находит классовые отношения присущими не только современному капиталистическому обществу, но и обществу докапиталистическому. "Коммунистический манифест" начинается известными словами, что "вся история общества была до сих пор историей борьбы классов"; что, далее, "б исторические эпохи, предшествующей нашей, мы находим почти повсюду полное расчленение общества на различные сословия, целую лестницу различных общественных положений"; что "выросшее на развалинах феодализма современное буржуазное общество не уничтожило различий классов; оно только поставило новые классы на место старых, выработало новые способы угнетения и новые виды борьбы"; что отличие нашей эпохи от прошлой лишь в том, что "эпоха буржуазии... упростила различие социальных положений"; что "все доныне существовавшие виды социальной организации основывались на противоположности угнетаемых и угнетающих классов". Не только капиталистическое, но и античное, и феодальное производства Маркс считает построенными на классовом противоречии. В отношениях, развивавшихся всеми этими производствами, он находит и отношения антагонизма, и отношения борьбы, и отношения господства и угнетения. "Свободный и раб, — говорит Маркс в "Коммунистическом манифесте", — патриций и плебей, сеньор и крепостной, цеховой мастер и подмастерье, короче — угнетатель и угнетаемый находились в вечной вражде друг с другом, вели непрерывную, то скрытую, то явную борьбу". Начальным моментом таких антагонистических социальных отношений Маркс считает начало цивилизации. "С самого начала цивилизации, — говорит он, — в основу производства был положен антагонизм профессий, сословий, классов, наконец, антагонизм накопленного и непосредственного труда; без антагонизма нет прогресса: таков закон, которому следовала цивилизация до наших дней"*. Таким образом, начальный момент возникновения классов Маркс относит к такому периоду в истории развития человеческого хозяйства, когда уже появился избыточный продукт, создавший условие для накопления, и когда уже на этой почве произошло разделение труда и отделение производителя от продукта его труда, т.е. разделение общества на трудовое (производительное) и нетрудовое (непроизводительное) население. Согласно Энгельсу, такой период нужно считать с момента разложения первобытной общины (Предисловие к третьему нем. изданию "Манифеста", 1883 г.).

______________________

* К. Marx. Das Elend der Philosophie, стр. 39.

______________________

Идея существования общественных классов и в античном, и в феодальном обществе вполне гармонирует с общей конструкцией как экономического, так и социологического учения Маркса. Современный капитализм, с его резко выраженными классовыми противоречиями, для Маркса вовсе не является как deus ex machina; он связан исторически и неразрывно со всем прошлым общественного хозяйства; отношения капиталистического хозяйства для Маркса — исторические категории, отнюдь не вечные категории; от момента первого "присвоения" избыточного продукта при системе древнего рабства и до развитых и изощренных форм эксплуатации хозяином работника нашей эпохи лежит один общий путь беспрерывной борьбы за освобождение и раскрепощение работника, борьбы труда против его угнетения и порабощения; менялись формы этой борьбы, менялись виды угнетения, по мере изменения техники и способов производства, но классовые противоречия производственного процесса оставались и останутся, пока производительные силы общества не созреют настолько, что цепи господства и подчинения окажутся лишними. Эти идеи проходят через всю систему мировоззрения Маркса.

К сожалению, Маркс нигде не останавливается над изучением и исследованием форм, в каких выливались классовые отношения античного строя и феодального. Его все внимание было сосредоточено на анализе современных социальных отношений капиталистического производства, историю которых Маркс начинает с момента разложения феодально-сословного строя и возникновения буржуазии. Общая картина возникновения и роста класса буржуазии у Маркса, в общих чертах, совпадает в данном случае с тем, как изображали историю этого класса французские историки. История класса буржуазии в изображении Маркса такова: современная буржуазия выросла на развалинах средневековья; сначала из средневековых крепостных образовалось бюргерское население первых городов, а затем из него развились первые элементы буржуазии; особенно сильный толчок к росту буржуазии дало открытие Америки; расширение рынков, колонизация Америки, развитие морских путей и средств сообщения толкнуло вперед торговлю и промышленность, способствуя быстрому разложению феодального хозяйства и феодальных отношений; цеховой способ производства, не поспевая работать на разрастающиеся рынки, уступает место мануфактуре; за нею идут пар и машина, революционизируя промышленность; вместе с этим вырастает значение и сила буржуазии; буржуазия свергает с себя феодальные цепи дворянства и затем абсолютической власти и захватывает в свои руки политическую власть; с этого момента наступает господство капитала, открытое, прямое и бессердечное; накопление богатства, образование и рост капиталов — важнейшие условия существования и господства буржуазии; но господство капитала предполагает существование наемного труда, пролетариата; рост капитала и буржуазии означает вместе с тем и рост пролетариата; отсюда — буржуазия, развиваясь, готовит себе и своих собственных могильщиков*. В классе буржуазии Маркс различает ряд различных слоев, подразделений, фракций и целую лестницу градаций, начиная от биржевых тузов и железнодорожных королей и кончая мелкими торгашами. Внизу этой лестницы стоит масса мелкой буржуазии и крестьянства, которая в конкретной действительности представляет собою уже "переходные", "промежуточные" слои, лежащие между буржуазией и пролетариатом. Состояние переходности, двойственности и промежуточности этих слоев, этого "промежуточного класса", по выражению Маркса, налагает на них, по мнению Маркса, особый отпечаток**. В качестве основной тенденции развития всех этих слоев, которые Маркс называет также "средними слоями", "средним классом", Маркс устанавливает тенденцию к более или менее быстрому разложению их, отрыванию от собственных средств и орудий производства и вовлечению в ряды пролетариата, так как "их незначительный капитал недостаточен для крупного производства и не выдерживает конкуренции больших капиталов"; к тому же "их технические приемы теряют свое значение при новых способах производства". Правильность и жизненность этой тенденции, устанавливаемой Марксом, постоянно оспаривается в социально-экономической литературе, но новейшие данные американских цензов, германских профессионально-промысловых переписей, а также подоходной статистики, при применении правильных методов, вполне поддерживают эти тенденции***.

______________________

* См.: Die Kommunistische Manifest. Berlin, 1906 (7-е изд.), стр. 25 и далее. ** См.: К. Marx. Revolution und Kontre-Revolution. Stuttgart, 1885, Verlag von J. Dietz, стр. 8.
*** См. нашу книгу "Заработная плата как проблема распределения". СПб., 1911, стр. 462-552 (глава десятая).

______________________

Параллельно с историей образования и роста класса буржуазии, Маркс дает и историю образования и роста класса пролетариата. Эта история для Маркса есть история накопления капитала. Она есть, по словам Маркса, история экспроприации непосредственного производителя, разложение частной собственности, основанной на собственном труде. Уничтожение мелкого производства, превращение индивидуальных и разрозненных средств производства в концентрированные и общественные, отнятие орудий труда у народных масс — эта ужасная и трудная экспроприация народной массы составляет доисторический период в жизни капитала*. Она обнимает собою, говорит Маркс, целый ряд насильственных способов; совершается с самым беспощадным вандализмом; первым этапом ее является освобождение производителя и продавца рабочей силы от господства цеха, с его стесняющими уставами и регламентацией; затем следует освобождение от крепостной зависимости; далее идет отнятие земли у сельского производителя, крестьянина, составляющее основу всего этого тяжелого процесса насильственного отрывания больших масс людей от их орудий производства и средств существования. История этой экспроприации в глазах Маркса принимает в различных странах различную окраску и проходит через различные фазы, в различной последовательности в различные исторические эпохи**. Подобное образование пролетариата Маркс считает результатом самого способа капиталистического производства. "Процесс, создающий отношение, именуемое капиталом, — говорит Маркс, — не может, следовательно, быть не чем иным, как процессом отделения рабочего от условий его труда, процессом, превращающим, с одной стороны, общественные средства существования и производства в капитал, с другой стороны — непосредственных производителей в наемных рабочих"***.

______________________

* См.: К. Marx. Das Kapital. В. I, стр. 727 (Hamburg, 1903).
** См.: ibid., "Тайна первоначального накопления" (гл. 24-ая), стр. 727.
*** Ibid., стр. 680 (В. I, 1903).

______________________

Вместе с этим Маркс подробно останавливается и на характеристике и тенденциях развития класса промышленного пролетариата, находящегося под воздействием двух сил: интересов капитала и собственных интересов наемного труда. Как равнодействующая этих двух противоположных сил, в конце концов, является, по мнению Маркса, самоорганизация и самодеятельность пролетариата, рост его самосознания и политической силы, — что дает ему надежду на свержение господства капитала и создание нового общественного строя без классового производства, без классового расслоения, без классовых антагонизмов и борьбы.

В учении Маркса об общественных классах, несмотря на его разбросанность и разрозненность, мы видим, таким образом, глубокое содержание, почти целиком охватывающее в общих чертах всю проблему классов. В основу разрешения этой проблемы, которое Маркс, к сожалению, нигде не ставил в качестве самостоятельной задачи исследования, легли, как мы видели, следующие идеи: 1) идея производственных отношений как основы классового расслоения общества; отсюда — идея социального класса как производственной категории; 2) идея двух социальных классов, образующихся и развивающихся на основе материального производства, понимаемая как абстракция, как наиболее чистое выражение производственных отношений современного капиталистического общества; 3) идея антагонизма, борьбы, господства и угнетения как характеризующих взаимоотношения социальных классов черт, вытекающих из производственной основы классов; 4) идея исторической преемственности классовых образований, в процессе социального развития и беспрерывности социального прогресса, выражающегося в постепенном освобождении труда от господства капитала и раскрепощения работника; 5) идея о грядущем обществе без классового строя, возможного на высокой ступени развития производительных сил. Все эти идеи высказывались и развивались в той или иной форме и ранними английскими социалистами, и французскими историками великой революции и французскими социалистами-утопистами; но в руках Маркса все эти идеи нашли себе впервые прочное экономическое обоснование и развитие и широкое социологическое освещение, а вместе с тем и научную обработку.

__________________________________

Весьма близкое к Марксу учение по вопросу об общественных классах, близкое и по форме и по содержанию, развивал и Энгельс, бывший, как известно, alter ego Маркса. Сам Энгельс, однако, как мы уже об этом говорили, основные положения учения об общественных классах, именно — идею о том, с одной стороны, что вся история общественной жизни есть история борьбы общественных классов, и, с другой стороны, что основа происхождения, существования и борьбы общественных классов коренится в характере и способе производства, — приписывает не себе, а Марксу*. В данном случае, Энгельс является, тем не менее, интересным для нас в том отношении, что у него мы находим по многим вопросам историко-социологического характера более детальную разработку, чем у Маркса, который довольствовался больше общей социологической схемой, а всю силу своего детального внимания отдавал экономическому анализу отношений капитала и капиталистического способа производства.

______________________

* См.: К. Marx. Der 18 Brumaire des Louis Bonaparte. Dritte Auflage, Hamburg, 1885, стр. Ill, IV. (Предисловие Фр. Энгельса).

______________________

Вопреки представлению некоторых критиков марксизма, нет никакого сомнения относительно того, что основу происхождения и образования социальных классов Энгельс видит в условиях производства. Классовые отношения, в представлении Энгельса, вообще являются экономическими отношениями*. "Ясно, как день, — говорит Энгельс, — что происхождение и развитие двух больших классов (пролетариата и буржуазии) вызваны чисто экономическими причинами. Равным образом, ясно, что как в борьбе между землевладением и буржуазией, так тем более в борьбе между буржуазией и пролетариатом дело идет в первой линии, об экономических интересах, для проведения которых политическая власть должна служить только средством. Буржуазия и пролетариат возникли вследствие изменения экономических отношений, точнее говоря — изменения способов производства. Оба эти класса развились под влиянием перехода сначала от ремесленных цехов к мануфактуре, затем от мануфактуры к крупной промышленности, с машинным и паровым производством"**.

______________________

* См.: F. Engels. Ludwig Feuerbach und der Ausgang der klassischen detschen Philosophie. Fiinfte Auflage, Stuttgart, 1885, Verlag von J. Dietz, стр. 56.
** Ibid., стр. 47-48.

______________________

Мысль о производственной основе классов Энгельс постоянно повторяет и развивает, придавая вообще производственным отношениям основную роль в объяснении "истории культуры". Новые события заставили, по мнению Энгельса, заново перестроить всю историю, причем обнаружилось, что она была историей борьбы классов, что эти взаимоборющиеся классы общества всегда являются результатом отношений производства и обмена, словом, экономических отношений своей эпохи, что всякого рода экономическая структура общества образует реальную основу, из которой можно в последнем счете объяснить всю надстройку правовых и политических учреждений так же, как и религиозных, философских и всяких иных идей любого исторического периода*. Саму борьбу классов Энгельс также выводит из соответствующих условий производства, причем, по его мнению, эта "борьба между двумя классами, созданными существующим способом производства и постоянно воспроизводимыми этим способом при все большем обострении их взаимоотношений, охватила все цивилизованные страны и разгорается с каждым днем"**.

______________________

* См.: F. Engels. Herrn Eugen Diihrings Umwalzung der Wissenschaft. Siebente, unveranderte Auflage. Stuttgart, Verlag von J. Dietz, 1910, стр. 12.
** См.: ibid., стр. 285; см. также 276 и 286 (курсив наш).

______________________

Указывая на производственную основу общественных классов, Энгельс нередко ставит в связь возникновение и развитие классов и с отношениями распределения. Это дает повод некоторым из его критиков заключать, что основу общественных классов Энгельс видел не в производстве, а в распределении. Но, с одной стороны, Энгельс, как мы видели только что, весьма определенно подчеркивает производственный момент как классообразующую основу; с другой стороны, само распределение Энгельс считает отражением производственных отношений, полемизируя в данном случае с Дюрингом, который отрицал причинную связь отношений распределения с отношениями в производстве и определял их не из способа производства, а как результат акта свободной воли, как результат соотношения социальных сил*.

______________________

* См.: ibid., стр. 322-339.

______________________

Устанавливая производственную основу социальных классов, Энгельс различает, подобно Марксу, два основных класса, на которые распадается, по его мнению, общество. Эта идея двух классов является у Энгельса то в общей форме, присущей одинаково всем ступеням исторического развития общества, с момента возникновения классов, т.е. с начала цивилизации и появления товарно-менового хозяйства до настоящего момента развитого товарного хозяйства, с крупнокапиталистическим способом производства; то в исторической форме, соответствующей каждой данной системе хозяйства. Два класса в первой общей форме — это эксплуатирующий класс и класс эксплуатируемых, или класс господствующий и класс управляемых, класс избранных и класс угнетаемых. Существование этих классов Энгельс объясняет относительной неразвитостью общественного труда, недостаточной его производительностью. До тех пор, думает Энгельс, пока действительно трудящееся население так много занято своим необходимым трудом, что у него не остается времени для заботы об общих делах и нуждах общества — руководстве трудом, государственной деятельности, науке, искусстве и проч., — до тех пор должен всегда существовать особый класс, который заботился бы об этом, будучи свободен от действительного труда, причем он никогда не упустит случая навалить на трудящиеся массы как можно больше трудового бремени в свою собственную пользу*. Только тогда явится лишним, по мнению Энгельса, господствующий и эксплуатирующий класс, когда производительность общественного труда достигнет сравнительно высокой степени; по достижении этого предела в степени производительности, существование господствующего и эксплуатирующего класса станет даже препятствием к дальнейшему развитию производительных сил общества; эта степень производительности труда, по мнению Энгельса, уже наступила**.

______________________

* См.: ibid., стр. 190-191.
** См.: ibid., стр. 191.

______________________

Общая идея двух классов у Энгельса находит себе различные формы проявления в различные эпохи исторического развития общественного хозяйства; в более раннюю историческую эпоху мы встречаем два класса — в виде рабовладельцев и рабов; позднее два класса — в виде феодалов и крепостных; в новейшее время также два класса — в виде капиталистов и наемных рабочих. Эта мысль выражена у Энгельса, к сожалению, в недостаточно ясной форме и остается у него недоразвитой*.

______________________

* См.: ibid., стр. 150-151. Некоторые параллели борьбы классов средневековья (феодальное землевладение и крепостное хозяйство) и борьбы классов нового времени можно найти в небольшом очерке Энгельса "Крестьянская война в Германии".

______________________

Во всяком случае, Энгельс всюду говорит о борьбе двух общественных классов и по отношению к современному общественному строю различает так же, как и Маркс, два класса: буржуазию и пролетариат.

Взаимоотношения между этими двумя основными классами общества Энгельс изображает точно такими же чертами, как это мы видели и у Маркса. Они сводятся к отношениям а) антагонизма, b) борьбы и с) господства и угнетения. В данном случае Энгельс ничего нового не прибавляет, лишь развивая положения Маркса. Все эти отношения между классами капиталистического общества Энгельс также объясняет условиями капиталистического способа производства, содержащего в себе неизбежные противоречия, ведущие к господству и борьбе*.

______________________

* См.: ibid., стр. 290, 291 и др.

______________________

Над чем подробнее останавливает свое внимание Энгельс, так это над вопросом об образовании общественных классов. Со времени "Коммунистического манифеста", говорит Энгельс, уже давно стало общим местом, что весь наш современный экономический строй представляет результат социальной истории, развивавшейся в классовых противоречиях, в отношениях господства и рабства; но теперь речь идет не об этом, а о том, чтобы объяснить возникновение классов и отношений господства. Объяснить происхождение взаимоотношений господства и рабства "насилием", как это делает Дюринг, Энгельс считает невозможным. Между тем, выяснить происхождение господства и рабства Энгельс считает весьма важным, потому что с появлением рабства и господства возникают классы и классовые противоречия. Эти отношения рабства и господства возникли, по мнению Энгельса, двояко. Один путь возникновения — наиболее простой и естественный; он сводится к тому, что в первобытных земледельческих общинах, не знающих социального неравенства и классов, на известных ступенях развития, в силу чисто экономической необходимости, появляются общественные должностные выборные лица, которые следят за общинной жизнью и правильностью исполнения членами общины общинных обязанностей ради общих интересов общины; в подобного рода общинных должностях, выросших на чисто экономической почве, зародыши будущей государственной власти; с ростом производительных сил, с растущей плотностью населения, с расширением общины и слиянием нескольких общин в одну большую общину, с усложнением ранее несложной общинной жизни, необходимость в учреждении органов для охраны общинных интересов и координирования общинных отношений разрастается; благодаря наследственности в отправлении должностей, эти органы постепенно обособляются, становятся более независимыми и в конце концов забирают в свои руки господство над обществом; таким образом, по мнению Энгельса, возникает политическое господство на основе отправления общественной службы; отсюда — и возникновение господствующего класса.

Другой путь образования общественных классов и классового расчленения, по мысли Энгельса, идет наряду с первым; это путь войны и превращения военнопленных в рабов; он стал возможным тогда лишь, когда община достигла такой степени производительности труда, когда рабочая сила могла произвести больше, чем требовалось для ее простейшего поддержания; с этого момента рабочая сила стала ценностью и явилось более целесообразным ставить на работу побежденных в качестве рабов, чем их пожирать или убивать; отсюда — рабство, которое скоро стало господствующей формой производства*. Отсюда — господа-победители и рабы-побежденные. С появлением рабства, говорит Энгельс, которое в эпоху цивилизации достигло наибольшего развития, произошло и первое главное деление общества**.

______________________

* См.: ibid., стр. 186-189.
** См.: F. Engels. Der Ursprung der Familie, des Privateigentums und des Staates. 2 Aufl. Stuttgart, 1888, Verlag von J. Dietz, стр. 142.

______________________

___________________

Таковы, в общих чертах, положения, развиваемые по вопросу о классах Энгельсом.

Мы видим, насколько близко к Марксову учение Энгельса. Мы видим, что основные пункты классовой проблемы Энгельсом определены точно так же, как и Марксом, но что многие детали этой проблемы остаются еще далеко не развитыми и не разрешенными и у Энгельса. Мы видим, что историческая сторона проблемы классов, особенно вопрос о возникновении и развитии социальных классов, от начала цивилизации до нашей эпохи развитого крупного капитализма, только намечен ими; выясняется только общая постановка этого вопроса и общий путь его разрешения, но еще многое здесь остается и у Маркса, и у Энгельса неясным и неразработанным. И все же общая схема теоретического разрешения проблемы социальных классов у них уже дана и самый метод ее разрешения установлен, как нам кажется, правильно. Прочное начало науки о классах и классовом строении общества положено.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Схема классового строения населения в капиталистических обществах

Из представленного изложения различных учений, существующих в экономической и социологической литературе по вопросу об общественных классах, легко убедиться, что теоретическая разработка проблемы классов далеко еще не достигла до высоты своего развития. Эта проблема к нашему времени, можно сказать, едва лишь намечена в своих основных положениях, едва лишь поставлена более или менее определенно. Ряд вопросов здесь далеко еще не разрешен. Многое, особенно в области исторического анализа, требует специальных монографических исследований.

Неудивительно, если до сих пор мало изучен и вопрос о том, как разнести население капиталистического общества по его классовой принадлежности, т.е. как вложить конкретные слои населения любой капиталистической страны в классовые рамки. Недостаточно еще для уяснения проблемы классов установить абстрактно, скажем, два основных класса. Необходимо еще знать, как между этими основными классами размещается в действительности капиталистическое население; необходимо знать, на какие подгруппы или подклассы распадается каждый класс в отдельности и каковы классовые соотношения между этими группами или подгруппами. Словом, перед нами вопрос о классовом строении и классовом размещении конкретного (живого) населения капиталистических обществ.

Попытаемся осветить этот вопрос с точки зрения наиболее последовательно выдержанного из различных учений об общественных классов, именно производственной теории классов. Согласно последней, социальный класс — экономическая категория, т.е. категория, возникающая на основе экономических отношений. А так как всякое экономическое отношение определяется производственными отношениями в обществе то и категория социального класса как экономическая категория есть производственное отношение. Каждый социальный класс получает свое классовое содержание, свою классовую печать, свои классовые особенности в зависимости от трех общественных отношений, в каких он находится в процессе общественного производства. Можно сказать в данном случае, что социальный (общественный) класс есть совокупность лиц, объединенных одинаковым положением в процессе общественного производства и вследствие этого имеющих общий источник существования, общие интересы и общих антагонистов. Из этого определения следует, что социальный класс, в собственном смысле слова, состоит лишь из групп населения, непосредственно причастных к процессу общественного производства, имеющих к последнему непосредственное отношение. Все остальные группы населения, не занятые в общественном производстве, все слои, т. наз. "непроизводительного" населения, все "непроизводительные" группы могут примыкать к тому или иному классу по тем или иным основаниям, о которых будет речь ниже, но не могут составлять собою основных элементов социального класса, его основных корней. Эти слои могут быть лишь "принадлежащими" в том или ином классе.

Таким образом, для размещения капиталистического населения (т.е. населения капиталистического общества) по классам, население любой капиталистической страны должно быть, прежде всего, разбито на два различных круга: а) группы производительного населения, имеющего отношения к общественному производству (т.н. "промысловое население"), и b) группы непромыслового населения, не принимающего непосредственного участия по характеру своей деятельности в производственном процессе.

Основные классовые слои мы можем искать только в первом круге промыслового населения, так как лишь в нем мы можем найти различные слои, связанные непосредственно различными отношениями в общественно-производственном процессе. В этом первом круге "производительного" населения мы прежде всего должны установить два различных основных слоя. Во-первых, мы можем выделить группу лиц, выступающих в производственном процессе в качестве собственников средств производства; это группа организаторов и руководителей; она же распоряжается произведенным общественным продуктом; в общественно-производственном процессе это господствующая, направляющая группа; ей принадлежит производственный капитал; источник существования этой группы, вытекающий из особого положения ее в производстве, — нетрудовой доход, прибавочная ценность во всех своих видах, во всех своих проявлениях; это группа в смысле физического труда — группа неработающих; она представляет собою класс капитала, или класс буржуазии. Во-вторых, в круге "производительного" населения мы должны выделить группу лиц, занимающих в производственном процессе положение исполнителей; это группа оперативных работников, вкладывающих в производство свою рабочую силу; источник ее существования — трудовой доход, или заработная плата; это класс труда, или класс пролетариата.

Между этими двумя плюсами — полюсом труда и полюсом капитала — расположено все "производительное", "промысловое" население. Одни части этого населения по своему производственному положению тяготеют к полюсу труда, другие — к полюсу капитала. Одни дальше от центральной точки полюса, другие ближе, третьи расположены между двумя полюсами на равном расстоянии от них, тяготея в одинаковой степени и к одному, и к другому, или то к одному, то к другому. Последние части представляют собою промежуточные слои; их производственное положение таково, что одной ногой они стоят в сфере труда, другой в сфере капитала.

Чтобы конкретнее представить себе картину размещения между двумя крайними полюсами различных слоев населения капиталистического общества, разложим промысловое население по основным профессиям, а класс капитала и класс труда — по наиболее типичнейшим основным, составляющим их элементам. Промысловое население профессионально-технически может быть разложено на группы лиц, занятых: 1) в индустрии (добывающей и обрабатывающей), 2) в торговле и транспорте и 3) в сельском хозяйстве. Каждый из этих профессиональных слоев каждого полюса, в свою очередь, распадается на ряд различных пластов, то приближающихся к полюсу, то отдаляющихся от него, причем каждый отдаляющийся от основной точки данного полюса слой этим самым приближается к точкам, расположенным у другого, противоположного полюса; тяготение этих последних слоев к исходному полюсу ослабляется по мере удаления слоев от полюса.

В полюсе капитала такими приближающимися и удаляющимися слоями могут быть различные слои в зависимости от размеров обладаемого капитала, или, вернее, — от размеров капитала, вкладываемого в производство. Это — крупная, средняя и мелкая буржуазия. Ближе всего к центральной точке полюса капитала — крупная буржуазия; в ней душа и мозг капиталистического класса. Это слой, непосредственно расположенный вокруг центральной точки полюса капитала; это коренной, типичный слой класса капитала, безразлично от того, будет ли этот слой обнимать капиталистов, занятых в земледелии, или в транспорте, или в промышленности, или всех вместе. В одну эпоху из всех этих отдельных слоев направляющим может быть торговый капитал, в другую эпоху — промышленный, в третью — банково-денежный. Следующий за крупной буржуазией слой полюса капитала, лежащий уже дальше от центральной точки полюса, сравнительно с крупной буржуазией, — это средняя буржуазия; это слой, отдаляющийся от основной точки полюса капитала; здесь те же интересы, тот же основной дух, но уже в менее чистом виде. Наконец, еще более отдаляющийся слой, идущий за средней буржуазией — это слой мелкой буржуазии; это огромный по своему количеству слой крестьянства (в сельском хозяйстве), менее многочисленный слой мелких ремесленников и мелких "хозяйчиков" в промышленности, мелких торговцев, уличных продавцов в разнос и прочее — в торговле. Все это слои, по существу, лиц, тяготеющих к полюсу капитала; это как-никак организаторы, с собственными средствами производства, с собственным, хотя бы и ничтожно малым, капиталом; им принадлежит продукт их производства. В то же самое время им почти не приходится пользоваться чужим трудом; они принуждены вкладывать в собственные предприятия собственную рабочую силу; положение их при этом крайне непрочно, хотя они и являются хозяевами-собственниками; в любой момент они могут лишиться собственных средств производства, оторваться от них, потерпеть хозяйственно-производственный крах; в случае последнего они уже не в силах удержаться в рядах лиц, тяготеющих к полюсу капитала, и неизбежно перебрасываются в сферу полюса труда. В процессе капиталистической жизни это отрыванье и перебрасыванье происходит беспрерывно. Поэтому статистически приходится представлять слои мелкой буржуазии, тяготеющими и к одному, и к другому полюсу. Фактически эти слои являются главным источником роста рабочего класса, его пополнения. "Капиталистический дух" в этих слоях выражен, разумеется, менее всего. По характеру же и положению в производстве это слои — все же слои лиц, тяготеющих к полюсу капитала; мечта каждого мелкого буржуа, мелкого торговца, трудового крестьянина — выбиться в ряды хотя бы средней буржуазии, расширить дело при помощи наемного труда, увеличить производственный капитал. Но крайние слои этого пласта, лежащие уже на границе раздела двух классовых полюсов, меньше всего чувствуют свое основное тяготение к полюсу капитала. Здесь можно найти одинаковое тяготение и к полюсу труда, как и к полюсу капитала, а иногда больше в сторону труда, чем капитала (деревенская беднота).

Не менее пестроты мы находим и в слоях населения, расположенных в сфере трудового полюса. Основную ячейку, расположенную вокруг основной точки полюса труда, составляет слой квалифицированных рабочих. Это основная, центральная гвардия пролетариата как социального класса. За ним идет ряд слоев, все далее и далее удаляющихся от основной точки трудового полюса. Так, прежде всего, соприкасающийся с слоем квалифицированных рабочих слой работников неквалифицированного труда (чернорабочие, поденные рабочие и прочие). Этот последний слой, разумеется, сильно тяготеет к полюсу труда, но в нем уже не может быть чистоты интересов класса труда. За чернорабочими в качестве удаляющихся от трудового полюса слоев идут слои кустарей или лиц, занятых в домашней промышленности, т.е. наполовину работников, наполовину самостоятельных, которые, подобно мелкому трудовому крестьянству, одной ногой тяготеют к полюсу труда, другой к полюсу капитала.

Еще далее от трудового полюса лежит слой лиц с непостоянным трудом, занятых одну часть года на фабриках и заводах, другую часть года в деревне на собственной земле. Это также полурабочие и полукрестьяне, которые сливаются с последними слоями полюса капитала. Среди них тяготение одинаковое как в одну, так и в другую сторону. Это слои, находящихся на среднем водоразделе классовых полюсов. В общем, однако, во всех этих слоях тяготение больше в сторону полюса труда, так как экономическое положение этих слоев весьма непрочное, неустойчивое, независимо от того, где, в какой сфере лежит главный, основной источник их существования: в сфере ли, близкой к полюсу труда, в сфере ли, близкой к полюсу капитала.

На первый взгляд, можно думать, что в сфере полюса капитала лежат все слои населения, живущего наемным трудом: прислуга, дворники, лакеи и прочие. Но так может казаться лишь на первый взгляд. На самом деле, классовый раздел применим, как мы выше говорили, только к категориям населения, участвующем в производственном процессе. Таковой же категорией слой домашней прислуги отнюдь не является, так как это категория лиц непроизводительного труда, не создающего общественных ценностей. Все же "непроизводительное" население мы относим к кругу отдельному в смысле определения классовой принадлежности того или иного слоя, особого анализа.

Что касается этой последней группы лиц, принадлежащих к кругу непроизводительного населения, "непромыслового" населения, то она распадается на ряд следующих слоев: 1) люди умственного труда во всех областях, т. н. интеллигенция (в том числе и техническая интеллигенция в качестве "спецов", занятых в производительном процессе, но не относящихся ни к лицам физического труда, или рабочим, ни к предпринимателям-капиталистам); 2) духовенство; 3) государственные служащие (в том числе армия и флот); 4) все частно-служащие (конторщики, бухгалтера, техники, приказчики и прочие), не вошедшие в категорию "интеллигенции"; 5) прислуга и 6) деклассированные.

Все лица данных категорий непосредственно не создают новых общественно-материальных ценностей. Их труд не увеличивает ценности продукта общественного производства, так как к последнему он не имеет никакого отношения. В этом смысле их труд "непроизводительный". Источники существования всех этих лиц — уже ранее созданные и распределенные ценности. Это — группы, не участвующие в первичном распределительном процессе как группы непроизводственные. Живут они путем обмена услуг (специальных знаний, труда и пр.) на доходы того или иного класса. Так, врач живет на гонорар, получаемый за лечение и рабочего, и капиталиста, и крупного рантье, и мелкого земледельца-крестьянина. Прислуга одинаково обслуживает и крупного капиталиста, и мелкого буржуа, и врача, и чиновника. По своему положению она так же, как и любой другой слой непромыслового населения, не связана с процессом общественного производства, никакого касательства к нему не имеет, являясь формацией далекого, отживающего прошлого. Таково же положение и деклассированных. Это слои, отбившиеся от производства, бременем лежащие на обществе.

Спрашивается, каково же классовое отношение в обществе всех отмеченных групп непромыслового населения. Разумеется, все эти слои могут иметь определенное тяготение к тому или иному классовому полюсу. Это тяготение большею частью зависит от тех жизненных нитей, которыми эти слои жизненно связаны с слоями производительного населения. Врач, обслуживающий круг рабочих, связанный с последними и источниками своего существования, и постоянным соприкосновением, естественно пропитывается интересами и настроениями этого круга. Весь его склад жизни, его духовный облик будет ближе к слоям рабочего класса. Модный врач аристократической части города, у роскошной квартиры которого теснятся экипажи его богатых клиентов, по своему классовому уклону будет тяготеть к классовым интересам и полюсу своих богатых и знатных клиентов. Молодой, начинающий журналист, еще не с сложившейся классовой идеологией, выступивший однажды в консервативно-буржуазном журнале, все более и более будет затем впитывать в себя дух и настроения тех кругов, которые он обслуживает и которые фактически материально поддерживают его существование. Даже прислуга богатого дома (горничная, лакей, швейцар) вся пропитана интересами своих "господ". Несмотря на зависимое и приниженное положение, у такой прислуги нельзя вскрыть ни одного атома пролетарской психологии, пролетарского настроения. К бездомнику-пролетарию какой-нибудь важный "швейцар" богатого дома питает глубочайшее презрение. У такого швейцара или лакея может быть и озлобление против своих господ, он может дойти даже до бунта, но этот бунт будет бунтом раба, мечтающего об одном, как бы ему стать на место господина. Даже прислуга среднего по зажиточности дома обычно заряжается настроением тех, кого она обслуживает. Пролетарских элементов в слоях прислуги отыскать довольно мудрено. Как общее правило, и в этих слоях классовым определением является близость к обслуживаемому слою производительного населения.

Что касается духовенства и лиц, состоящих на государственной службе, то и здесь приложим тот же принцип для определения классовых отношений. Деревенский "батюшка", в общем, впитывает в себя и проникается интересами своих "пасомых", своих "духовных чад". Государственный чиновник, особенно по мере своей близости к верхам, проникается интересами своих патронов, своего правительства: если оно консервативно, консервативен и чиновник; если, напротив, оно либерально, либерален и чиновник; если оно социалистично, социалистичен и чиновник. В низах, правда, государственной службы определяющим моментом может быть не столько классовый "дух" правительства, сколько соприкосновение с теми или иными слоями производительного населения, в зависимости ли от происхождения данного лица или от ряда других самого различного свойства условий. В особенности большое значение "ранг" имеет в слое частно-служащих. Низшие служащие и по положению, и по складу жизненных привычек своих обычно близки к рабочим кругам, и тяготение их может быть скорее к полюсу труда, чем к полюсу капитала. Средние же и высшие частно-служащие, по общему правилу, тяготеют скорее к интересам своих патронов. Здесь, правда, может быть масса отступлений от общего принципа, в зависимости от рода и характера службы. В торговле, например, приказчики, особенно в предприятиях, например, где предметом торговли являются предметы роскоши, в массе не обнаруживают высокого пролетарского уклона, может быть, в силу своего постоянного соприкосновения с обеспеченными клиентами-покупателями. Еще менее такого уклона там, где частно-служащий персонал живет не на одно жалованье, а и на добавочные, случайные доходы ("чайные" деньги, взятки и проч.). В данном случае для каждого слоя требуется специальный анализ. Что же касается слоя деклассированных, то в редких случаях они сохраняют прежнее классовое тяготение в роде горьковского "Барона" "Дна". В большинстве случаев здесь теряется какое бы то ни было тяготение: остается или общее озлобление против всех и вся, или полное моральное притупление классовых настроений. Скорее всего, бывает именно последнее. Эти слои пойдут за теми, кто им больше всего даст или больше всего пообещает. Даже у бывших пролетариев, при длительной деклассированности, пролетарские настроения атрофируются: это уже не люди труда, это люди, неспособные больше к правильному труду, к трудовой дисциплине.

Нельзя не заметить из сделанного анализа, что классовых соотношениях и первый, и второй круги населения довольно тесно между собой переплетаются. Если представить себе, что круг непромыслового населения размешается над поверхностью промыслового круга, причем так, что последний занимает положение внутри первого, и все слои верхнего круга (или шара) размещается так, что все тяготеющие к тому или иному полюсу и к определенным классовым слоям находят свое место как раз в соответствующих точках, лежащих точно над соответствующими точками внутреннего круга классовых слоев, то взаимозависимость между слоями двух разных кругов населения (промыслового и непромыслового) представится вполне наглядно, как это видно из чертежа.

В этом чертеже все шесть нами взятых слоев непромыслового населения (интеллигенция, духовенство, государственные служащие, частно-служащие, прислуга и деклассированные) размещены над классовыми слоями (промысловым населением), причем предполагается, что тяготеющие к полюсу труда и к слоям, вокруг него лежащим, расположены соответственно; равным образом происходит размещение и в сфере полюса капитала. На чертеже эти профессиональные слои непромыслового населения представлены разрезами М, N, О, Р, Q и R. Предполагается, что каждый субъект или группа слоя М, N, О и т. д. тесно и ближайшим образом связаны нитями (источниками питания и духовно) с лежащими непосредственно под ними классовыми слоями промыслового населения.

Мелко заштрихованы слои, занятые в промышленности. Крупными косыми полосами заштрихован слой населения, занятого в торговле и транспорте. Такими же крупными, но вертикально лежащими полосами заштрихован слой населения, занятого в сельском хозяйстве.

Возможно, что в слоях М, N, О, Р, Q и R все население больше сгущается в середине и разрежено по мере приближения к полюсам. Но в слоях Q и R (прислуга и деклассированные), во всяком случае, более сгущено нижнее (трудовое) полушарие, чем верхнее (полюс капитала); правда, и здесь сгущенность больше на экваторе.

Каждая точка и каждая группа верхнего шара (или круга) тесно связана с ближайшей точкой и группой классового слоя. Но, тем не менее, совокупности точек и групп в непромысловых слоях не составят сами по себе социального класса. Они могут лишь "принадлежать", примыкать к тому или иному классу, но не являться его основным элементом. Классообразующие, основные классовые элементы могут быть лишь в промысловых слоях непосредственно занятого в производственном общественном процессе населения. Отсюда — мы не можем отнести к тому или иному социальному классу в качестве основного составляющего его элемента ни интеллигенцию, ни прислугу. И то и другое — довольно пестрые социальные образования, тяготеющие и размещающиеся по самым различным точкам классовой лестницы.

Было бы крайне интересно попытаться сделать классовое размещение населения, согласно взятой нами схеме, для той или иной конкретно данной капиталистической страны, по данным статистики, хоты бы для одного какого-нибудь момента. К сожалению, задача эта, при современном состоянии статистики населения, почти невыполнимая ни для одной из современных стран. Имеющиеся попытки в этом направлении, например, для Соединенных Штатов Северной Америки, имеют характер только приблизительных данных, далеких от точности и действительности. (См. например: И. Гурвич. "Классовый состав американского населения" для 1900 г.).

Опубликовано: С.И. Солнцевъ. Общественные классы. Важнейшiе моменты в развитии проблемы классов и основныя учения. Томскъ. Типо-литографiя Сибирскаго T-ва Печатного Дела, уг.Дворян, ул. и Ямск. пре., соб. д. 1917.
Второе издание: Петроград. Типография О. Богдановой. 1923.

Солнцев Сергей Иванович (1872-1936) — русский и советский экономист, академик АН УССР (1927) и АН СССР (1929).

С.И. Солнцев Общественные классы

Важнейшие моменты в развитии проблемы классов и основные учения

На главную

Произведения С.И. Солнцева

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие к первому изданию

Предисловие ко второму изданию

I. Введение

1. Методологическое значение проблемы общественных классов в социальной науке.

2. Исторические предпосылки зарождения идеи общественных классов.

II. Важнейшие моменты в развитии идеи общественных классов

1. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции

I. Идея общественных классов в эпоху Великой Революции.

II. Идея классов у французских историков эпохи реставрации.

III. Идея классов у французских социалистов-утопистов.

IV. Парижское социологическое общество о социальных классах.

2. Зарождение и развитие идеи общественных классов в Англии

I. Идея классового расчленения у предшественников английского социализма.

II. Ранние английские социалисты и демократы первой трети ХIХ-го столетия о социальных классах.

III. Основные направления в учении об общественных классах

1. Естественно-органические учения об общественных классах.

2. Расовая теория общественных классов.

3. Теория общественных классов на основе разделения труда и образования профессий.

4. Теория исторических наслоений.

5. Теория классов на основе социального ранга.

6. Общественные классы на основе различий в уровне жизни.

7. Учение об общественных классах на основе богатства.

8. Распределительные теории общественных классов.

9. Производственная теория общественных классов.

Заключение.

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

I. ВВЕДЕНИЕ

1. МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ В СОЦИАЛЬНОЙ НАУКЕ

2. ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ЗАРОЖДЕНИЯ ИДЕИ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ

II. ВАЖНЕЙШИЕ МОМЕНТЫ В РАЗВИТИИ ИДЕИ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ

1. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции

I. ИДЕЯ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ В ЭПОХУ ВЕЛИКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

II. ИДЕЯ КЛАССОВ У ФРАНЦУЗСКИХ ИСТОРИКОВ ЭПОХИ РЕСТАВРАЦИИ

III. ИДЕЯ КЛАССОВ У ФРАНЦУЗСКИХ СОЦИАЛИСТОВ-УТОПИСТОВ

IV. ПАРИЖСКОЕ СОЦИОЛОГИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО О СОЦИАЛЬНЫХ КЛАССАХ (1903)

2. Зарождение и развитие идеи общественных классов в Англии

I. ИДЕЯ КЛАССОВОГО РАСЧЛЕНЕНИЯ У ПРЕДШЕСТВЕННИКОВ АНГЛИЙСКОГО СОЦИАЛИЗМА

II. РАННИЕ АНГЛИЙСКИЕ СОЦИАЛИСТЫ И ДЕМОКРАТЫ ПЕРВОЙ ТРЕТИ XIX-ГО СТОЛЕТИЯ О СОЦИАЛЬНЫХ КЛАССАХ

III. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ В УЧЕНИИ ОБ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССАХ

1. ЕСТЕСТВЕННО-ОРГАНИЧЕСКИЕ УЧЕНИЯ ОБ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССАХ

2. РАСОВАЯ ТЕОРИЯ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ

3. ТЕОРИЯ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ НА ОСНОВЕ РАЗДЕЛЕНИЯ ТРУДА И ОБРАЗОВАНИЯ ПРОФЕССИЙ

4. ТЕОРИЯ ИСТОРИЧЕСКИХ НАСЛОЕНИИ

5. ТЕОРИЯ КЛАССОВ НА ОСНОВЕ СОЦИАЛЬНОГО РАНГА

6. ОБЩЕСТВЕННЫЕ КЛАССЫ НА ОСНОВЕ РАЗЛИЧИЙ В УРОВНЕ ЖИЗНИ (STANDART OF LIFE)

I. Низший класс

II. Средний класс

III. Высший класс

7. УЧЕНИЯ ОБ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССАХ НА ОСНОВЕ БОГАТСТВА

8. РАСПРЕДЕЛИТЕЛЬНАЯ ТЕОРИЯ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ

9. ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ ТЕОРИЯ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ Схема классового строения населения в капиталистических обществах

На главную

Произведения С.И. Солнцева

С.И. Солнцев
Общественные классы

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Схема классового строения населения в капиталистических обществах