| ||
|
Несколько далее Тэн говорит: "Все идеи, выработанные в Германии, сводятся к одной, к идее развития (Entwiekelung), состоящей в том, чтобы представлять себе все части какой-нибудь группы солидарными и дополнительными; так что каждая из них необходимо требует всех других, и что, взятые вместе, они обнаруживают в своей последовательности и в своих контрастах внутреннее качество, их соединяющее и их производящее. Двадцать систем, сто фантазий, сто тысяч метафор на разные лады изображали или обезображивали эту фундаментальную идею. Если снять с нее ее оболочки, то она утверждает не более как взаимную зависимость, соединяющую члены известного ряда и связующую их всех с некоторым отвлеченным свойством, заключающимся внутри их. Если приложить ее к природе, то мы станем смотреть на мир, как на лествицу форм и последовательный ряд состояний, имеющих в себе самих причину своего последования и своего бытия, содержащих в своей природе необходимость своего исчезания и своего ограничения, составляющих своею совокупностию нераздельное целое, которое, довольствуясь само собою, исчерпывая все возможности и связуя все вещи, начиная от пространства и времени и до жизни и мысли, представляет полнейшую гармонию и великолепие. Если приложить ее к человеку, то мы станем смотреть на чувства и мысли, как на естественные и необходимые продукты, связанные между собою подобно превращениям животного или растения, откуда вытекает взгляд на религию, философию, литературу, на все человеческие создания и человеческие движения, как на неизбежные следствия известного состояния духа, который, исчезая, уносит и их с собою, который, возвращаясь, приводит и их с собою, и который, если мы можем его воспроизвести, дает нам вместе возможность и их воспроизвести. Вот два учения, которыми проникнуты писания двух главных мыслителей века, Гегеля и Гете. Они повсюду пользовались ими как методою; Гегель для того, чтобы схватить формулу всякой вещи, Гете для того, чтобы добыть себе созерцание всякой вещи; они так глубоко прониклись ими, что извлекли из них свои внутренние и привычные чувства, свою нравственность и свой образ действий. Можно смотреть на них как на два главные философские сокровища, завещанные роду человеческому нынешнею Германиею". Тэн, очевидно, смотрит догматически; то, что он называет методою, есть уже результат настоящей философской методы, — диалектики, основанной Шеллингом и развитой Гегелем. В ней вся сила немецкой философии, и без нее понятие развития было бы догматическим предположением, каким оно и было, например, у Лейбница. Говоря далее о необходимой переработке, которой должны подвергнуться германские идеи, Тэн заключает: "Но каждый дух переплавит их, смотря по устройству своего горна; ибо всякая нация имеет свой оригинальный гений, в который она отливает идеи, взятые извне. Так, Испания в XVI и XVII веке возобновила в ином духе итальянскую живопись и итальянскую поэзию. Так, пуритане и янсенисты перемыслили в новых формах первоначальный протестантизм. Так, французы XVIII века расширили и распространили либеральные идеи, приложенные или предложенные англичанами в религии и в политике. То же самое и теперь. Французы не могут, подобно немцам, сразу подняться до высоких взглядов на целое. Они умеют идти только шаг за шагом, исходя от наглядных идей, следуя прогрессивным методам и постепенному анализу Кондильяка и Декарта. Но этот более медленный путь ведет почти так же далеко, как и другой, и сверх того, он избегает множества неверных шагов. Посредством его мы достигнем того, что исправим и поймем взгляды Гегеля и Гете, и если мы взглянем вокруг себя на пробивающиеся идеи, то окажется, что дело уже началось. Позитивизм, опирающийся на весь новейший опыт и очищенный, после смерти своего основателя, от своих общественных и религиозных увлечений, начал новую жизнь, ограничиваясь тем, что указывает связь естественных групп и соотношение существующих наук. С другой стороны, история, роман и критика, изощренные утонченностями парижской культуры, указали осязательно законы человеческих событий; природа явилась как ряд фактов, человек как продолжение природы; и мы видели, как высокий ум, самый тонкий, самый возвышенный, какой только есть в наше время, переработывая и умеряя немецкие гадания, изложил французским словом все, что наука мифов, религии и языков скопила по ту сторону Рейна в течение шестидесяти лет". Может быть, мы не станем, подобно Тэну приписывать большое значение утонченностям парижской культуры; но нельзя не согласиться, что в общем картина его верна. Дух Германии веет над французскою мыслью. Впервые опубликовано: Время. 1862. № 12.
Николай Николаевич Страхов (1828-1896) российский философ, публицист, литературный критик, член-корреспондент Петербургской АН. | ||
|