Н.Н. Страхов
Итоги современного знания

(По поводу книги Ренана «L'avenir de la science»)

И сынов твоих покинет
Мысли ясной благодать.
Хомяков

I. Мирное время

Состояние, которое род человеческий переживает в настоящее время, есть, конечно, нечто новое и небывалое. Человечество теперь растет и богатеет не по дням, а по часам, с такою быстротою, которая, кажется, ясно показывает, что, в сравнении с прежними временами, ход всемирной истории изменился. В самом деле, это процветание возможно только потому, что наступил или наступает период еще небывалого спокойствия, внешнего и внутреннего мира. Внешние отношения народов все яснее и яснее определяются и пришли к некоторому равновесию; внутреннее устройство государств все больше и больше приближается к порядку, при котором ничто не мешает благосостоянию частных лиц. Можно надеяться, что скоро земной шар станет повсюду безопасным и удобным жилищем для людей и поприщем для всякой их деятельности.

Этот мир наступает вовсе не потому, чтобы исчезли причины, порождавшие до сих пор вражду, угнетение и истребление, а потому, что эти причины очевидно утрачивают теперь свою прежнюю силу, что найдены средства обходить их, вступать с ними в компромиссы. Начало национальности, заправлявшее в наш век политическою историею Европы от Бородинской битвы до Сан-Стефанского договора, не достигло еще своего полного осуществления в составе государств. Но различные одна от другой народности пришли к сознанию своих прав, и эти права признаны за ними общественным мнением, так что угнетение одной народности другою все больше и больше устраняется, и самое пестрое государство, как Австрия, может сохраняться, если только уважает интересы своих народов и не приносит ни одного из этих народов в жертву другому.

Точно так, внутреннее устройство государств лишь в немногих случаях достигло той формы, которая считалась некогда непременным условием справедливости и благоденствия. Но идеи, в силу которых французы основали свою первую республику, все-таки оказали везде большое влияние. Права частных лиц все больше и больше получают вес, какая бы ни была форма правления. Правительства теперь, можно сказать, соперничают одно перед другим в либерализме, в облегчении и равномерном распределении государственной тяготы, лежащей на подданных. Кроме того, государство повсюду теперь одинаково заботится о порядке и безопасности, о всех нуждах и предосторожностях, требующих общих мер. Таким образом, стало возможно мириться со всякими государственными формами, так как они все меньше и меньше составляют орудие злоупотреблений.

Непременный признак мира есть назревание вопросов самых внутренних, социальных. Очень характерную черту нашего времени составляет появление таких странных агитаций, как вопрос об евреях в Европе и о китайцах в Америке. Тут дело идет уже не о национальностях и не о гражданских и политических правах, а о борьбе способностей, привычек и характеров, — вопросы, не имеющие исхода, но в то же время едва ли способные нарушить мир. Гораздо страшнее и, по-видимому, составляет великую угрозу всему теперешнему строю вопрос имущественного социализма, рабочий вопрос, анархизм, нигилизм. Но это движение, начавшееся уже так давно, пережило некоторые судьбы, которые едва ли не отнимут у него значительной доли силы. Во-первых, бедствия низших классов, и рабочих в частности, теперь далеко не так жестоки, как они были не только в прошлом веке (см. у Тэна «L'ancien regime»), но и в сороковых годах нынешнего столетия. Вопреки зловещим предсказаниям, казалось, вполне основательным, пауперизм не только не возрос с того времени, а значительно уменьшился, и быт теперешних рабочих, как он по местам ни тяжел, в общем несравненно лучше прежнего. Но главное то, что идеи, которыми возбуждалось и возбуждается социалистическое движение, теперь получили известное признание и в общественном мнении, и в правительственных сферах. Интересы рабочих, нужды бедняков, обязанность имущих помогать неимущим — заявляются и подвергаются прениям в парламентах и в непрерывном потоке печати. Законность вопроса вполне признана, и отыскиваются лишь меры к его разрешению. Такое положение дела больше и больше погашает ту ненависть и зависть, которая так легко загорается в «четвертом сословии» и для которой некогда единственным выходом казалось отчаянное восстание против остальных трех сословий.

Вообще, всякий радикализм, при современных успехах государственности и смягчении нравов, уже не может иметь прежних оправданий, а потому и прежней силы. Порядок имеет всегда некоторую способность держаться сам собою, и ныне он сам собою держится крепче, чем когда-либо. Не оттого ли проявления радикализма, которые видел наш век, под конец стали отличаться безумием, не имеющим себе равного в истории? Два события этого рода были так поразительны, что получили огромное влияние на расположение умов и на общий ход дел. Это — восстание парижской коммуны и убийство Александра Второго. Коммуна действовала среди полной республиканской свободы, но сумела найти повод к неслыханным неистовствам; погибший царь был не притеснителем, а поистине освободителем, но был убит с каким-то сумасшедшим фанатизмом. Этими двумя делами радикальные элементы Европы жестоко подорвали сами себя. Всем стали ясны ужасные опасности, которые может повести за собой социальный переворот; сочувствовавшее ему отказались от безусловного сочувствия; число его противников увеличилось, и сами социалисты поняли справедливость общего испуга и необходимость соблюдать со своей стороны всяческую сдержанность и умеренность. Страх коммуны много содействовал во Франции укреплению порядка и внутреннего спокойствия, и отвращение к злодейству 1-го марта отрезвило многие умы в России; но и всюду эти события, возбудив реакцию, придали более крепости существующему строю и установили более твердые и ясные отношения к социальным вопросам.

Таким образом, в современном состоянии мира нет причины опасаться жестоких потрясений. Все идеи, возбуждавшие в человечестве убийственную борьбу, смертельную ненависть и смертельное самоотвержение, понемногу утратили и утрачивают свою силу. Как прошло время религиозных войн, так проходит время войн национальных, гражданских, социальных. Отчасти сила движущих идей ослабела оттого, что они в известной мере достигли своего осуществления; но, сверх того, они при этом потеряли свой безусловный характер, стали мириться с силою вещей и вступать между собою во взаимные соглашения. Как будто, измученные прежними волнениями, люди теперь больше всего ищут спокойствия и порядка, и перед этим желанием всякие крайние требования отступают на второй план. Таковы, кажется, условия того удивительного процветания, к которому в последнее время пришло человечество. Народы с небывалою быстротою растут, богатеют и наполняют землю.

Впервые опубликовано: Русский вестник. 1892. № 1.

Николай Николаевич Страхов (1828—1896) российский философ, публицист, литературный критик, член-корреспондент Петербургской АН.