А.С. Суворин
Маленькие письма

Еще не прошло ужасное впечатление от гибели «Петропавловска», но прошел месяц март. Этот месяц бурного равноденствия известен идами марта, когда был убит Юлий Цезарь, известен первым числом своим, когда убит был император Александр II и теперь отмечено несчастней и его последнее число, 31-е, смертью Макарова и других дорогих нам людей: офицеров, матросов и художника.

Этот несчастный месяц прошел. В первых числах апреля государь назначил командующим эскадрой Тихого океана Н.И. Скрыдлова, который родился 1 апреля (1844 года). Апрель — уже настоящая весна даже у нас в Петербурге. Дай Бог Н.И. Скрыдлову совершить все возможное в человеческих силах и дай Бог, чтоб с этой весною счастье повернулось к нам лицом.

Пора отдышаться нам от этих ударов, не забывая их. Уроки следует помнить и исследовать причины, их породившие. Общество продолжает мучительно стоять на вопросе, как погиб «Петропавловск», чьей миной он взорван, своей или чужой, была ли подводная лодка или нет. Я получил множество писем на этот счет. Одни, преимущественно женские, полны слез и даже отчаяния, полны боязни за судьбу Балтийской эскадры; многие опасаются за строящиеся суда и желают, чтоб усилена была охрана судов во время их постройки. Для этого беспокойства есть основание в нашем добродушии и доверчивости, качествах прекрасных, но легко обращающихся в халатность и равнодушие. В «СПбургских Ведомостях» один из посетителей Балтийского завода, где строятся новые броненосцы, подробно рассказывает, как он с двумя дамами и двумя гимназистами легко получил разрешение осмотреть новые суда и осмотрел даже подводную лодку. Но когда ту же лодку хотел осмотреть мичман в сопровождении нескольких молодых людей, то сторож его не пропустил, а когда мичман указал ему, что ранее осматривали же другие, сторож отвечал, что они «сами пришли, никого не спрашиваясь».

Это «сами» пришли и т.д. необыкновенно точно характеризуют добродушие наших порядков. Можно «самому» все осмотреть, все тайны выведать, наслушаться словоохотливых рассказов о подводной лодке, как это было в данном случае, и так же спокойно «самому» уйти. У нас и Самозванцы являлись «сами, никого не спрашивая», исторические и те, что выведены в «Ревизоре». Если «строго» запрещено что-нибудь, то вовсе не для всех: многочисленные исключения сейчас же явятся в особенности для мужчин, сопровождающих любопытных дам. Я слышал, однако, что к охране судов приняты решительные меры.

Увы, мы — не систематики вовсе, и это нам чрезвычайно вредит, может быть, вредит и в морском деле.

Дворянство — плоть от плоти русского народа, и его черты в то же время национальные наши черты. Мы привыкли полагаться на свою храбрость, на военную честь, смелость и доблесть. Эти качества блестят в нашей истории, блестят в истории нашего дворянства, которое дало столько военных дарований, столько пролило своей крови на полях сражений и показало столько примеров необыкновенного мужества и высокого презрения к смерти. Эти качества мужества и доблести блещут и в прежней и в современной морской войне. Но и теперь и в прежней истории дворянства мало систематического, упорного труда, мало стремления к техническим знаниям (едва ли не большинство инженеров поляки), мало способности к тщательной наблюдательности, к напряженному вниманию и неослабной работе, которые заставляют человека открывать детали, развивать его зрение, сообразительность, даже известную долю того, что можно бы назвать творчеством, именно, когда по известным признакам и мелочам составляется целая картина, целый план, видны опасности и выгоды Но психология человека, который уверен в своей храбрости, не доискивается сложных и хитрых комбинаций своего противника и пренебрегает многими условиями, которые считает второстепенными. Храбрый в лучшем случае думает только встретить храброго, благородный и честный — только благородного и честного, добродушный и доверчивый — только добродушного и доверчивого. А на деле бывает совершенно наоборот, и это надо иметь в виду в особенности с таким народом, как японцы, народом, по-европейски вооруженным, но совершенно оригинальным и с самобытною, жестокою моралью. Мы его совсем не изучали. Может быть, изучали его наши дипломаты, но донесения их хранятся в таинственных архивах министерства иностранных дел и на божий свет не показывались.

А про японцев рассказывают, что они приезжали в Болгарию и на местах битв наших с турками изучали нас. Может быть, это слишком тонко, но на тонкой хитрости они и ловят нас, а мы своей неосторожностью и невниманием помогаем их счастью прямо чрезмерно.

Повторяю: дай Бог, чтоб счастье повернулось к нам лицом с весною, которую так ждет русская природа и русский человек.

Но счастье надо «заставить» повернуться в нашу сторону. Чем? Энергией, удвоенной, утроенной деятельностью, бодростью благородных и крепких душ, которые сами бы не спали и смело будили бы других. Надо общее согласие всех русских людей, военных и статских, чтобы русское дело шло к своим целям, не цепляясь за счеты, за местничество, за самолюбия, за тысячи тормозящих, иногда оскорбительных и досадных мелочей, разрушающих необходимую гармонию действий и усилий. Надо, чтоб души наши горели и это пламя поддерживало бы единство мысли и дела. Надо, чтоб святое вдохновение снисходило на руководителей и вождей, святое и чистое, как должна быть свята и чиста любовь к родине.

Впервые опубликовано: Новое время. 1904. 10(23) апреля, № 10094.

Суворин, Алексей Сергеевич (1834—1912) — русский журналист, издатель, писатель, театральный критик и драматург. Отец М.А. Суворина.